Юра - фанат?

— Юрочка, поторопись. Маленький восьмилетний мальчик с мило подпрыгивающей копной светлых волос бежит к дедушке и хватает его руку, попутно с интересом вглядываясь в толпы проходящих мимо людей. «Их очень много» — думает Юра и покорно следует за старшим Плисецким. Трибуны забиты до самого последнего места, но они находят одно свободное, и мальчик садится на удобные колени дедушки. Вокруг висят разноцветные флаги, многие из которых он до сих пор не знает. Яркие лампы почти ослепляют его даже на трибунах, и ему страшно представить, как это чувствуется на льду. Всё вокруг пестрит всевозможными красками, а люди что-то громко скандируют во время того, как на большую овальную ледяную площадку выходит черноволосый мужчина в чёрно-зелёном костюме. Маленький мальчик не может видеть его чётко, находясь на одном из самых дальних рядов, но даже издалека он переливается как самый настоящий бриллиант, такой блестящий! Повсюду резко поднимаются белые флаги с красным кругом посередине, и Юра узнаёт — это Япония. — Юри Кацуки, Япония, — гласит монотонное объявление откуда-то сверху, и мальчик радуется своей догадке, ещё немного подаваясь вперёд, чтобы посмотреть на это катание, а дедушка поддерживает его сзади большими тёплыми руками. Это самое первое выступление фигуриста, которое он видит в жизни, а также первый раз, когда Юра не может оторвать глаз от чего-то настолько прекрасного. Мужчина-японец падает на двух странных закрученных и, наверное, очень сложных прыжках, и мальчик морщится, думая, что это точно должно быть очень больно. Но он движется так мягко и плавно, что всё остальное кажется лишь незначительной мелочью. Юре кажется, что время замедляется, когда фигурист вытанцовывает на льду сложные фигуры. Его движения похожи на кристально чистую воду, которая практически невесомо перетекает из одной в чаши в другую. «Слишком красиво» — молча соглашается с оглушительными криками из зала мальчик и мечтает когда-нибудь научиться делать нечто такое же прекрасное. — Деда… — шёпотом зовёт он. — Что, Юрочка? — В будущем я точно стану таким же крутым как этот дядя и буду хорошо кататься на коньках! — Обязательно будешь. Вечером дома на стареньком ноутбуке дедушки Юра ещё много раз просмотрит записи с кубка Ростелекома, а потом найдёт другие и будет сидеть допоздна, мечтая о фигурном катании. Юре девять, его мамы больше нет, и он не знает, что делать. Яркие лазурные глаза смотрят в пустоту, и в них больше не видно того самого задорного огонька, который раньше всегда вёл его вперед. Маленькие ручки сжаты в крепкие кулаки, а по лицу текут солёные слёзы отчаяния. Его осторожно и мягко притягивают в крепкие объятья, и знакомый запах ударяет в нос, и тогда мальчик больше не может себя сдержать. Он утыкается лицом в поношенную тёмную куртку дедушки и захлёбывается в рыданиях, забываясь в своём горе. Через неделю Юра получает в подарок коньки. Самые простые и дешёвые, но совершенно точно самые лучшие. И он впервые за долгое время улыбается, медленно переводя взгляд вновь загоревшихся глаз с довольного лица дедушки на распакованную коробку, так широко, что, кажется, уголки его губ вот-вот достанут ушей. Сейчас он хочет плакать от счастья. Завтра деда по своим связям отведёт его на первое занятие по фигурному катанию, и Юра уж точно не собирается его подводить и просто хорошо кататься, он станет лучше всех, даже лучше своего кумира. Возможно, сейчас он ещё слишком маленький для понимания того, что для этого следующие несколько лет единственными его занятиями, кроме бесконечных изнурительных тренировок, выбивающих из мальчика десятый пот, будут недлинные звонки дедушке в Москву и редкие просмотры видео с катанием его любимого кумира. Что ж, теперь он знает, как называются те два заваленных прыжка, и работает ещё во много раз усерднее, искренне желая научиться их делать. Юрию четырнадцать, и он сидит на первом ряду трибун, закинув скрещенные ноги на бортик. Сегодня он взял золото на юниорском финале Гран-при с идеально откатанными короткой и произвольной программами и вполне этим доволен, а сейчас на льду Кацуки Юри, и он не доволен. После первого падения в начале программы на тройном лутце вся программа пошла по наклонной. Плисецкий хмурился в своей обычной манере и заставлял себя не морщиться на каждом из заваленных прыжков. Тройной аксель был единственным чистым в его исполнении вместе с как обычно бесконечно идеальной дорожкой шагов. Она осталась также неизмеримо прекрасной, какой Юрий помнил её шесть лет назад. Он не был разочарован, он был расстроен, до такой степени, что хотелось бросить конёк в голову любимому фигуристу. Как же это грустно, когда тот, на кого ты ровнялся с детства, не может справиться со своими нервами и теряет свой лучший шанс для восхождения на вершину. Это первый раз, когда Юри Кацуки оказывается в финале Гранд-при, а в итоге всё заканчивается последним местом с отрывом в более чем сотню очков от первого, где в своё удовольствие опять находится Виктор Никифоров. Начинается награждение, и Юрий уходит с трибун, возвращаясь в коридор для спортсменов и их тренеров. За углом он видит японца и утешающего его Селестино, и нет, намерений входить сейчас у него точно нет. Ему не нравится тренер его кумира практически ни в каком ключе. Программы, которые он ставит фигуристу не доходят до его истинного уровня, и это полное дерьмо. А дальше происходит то, чего Юра никогда себе простить не сможет. Он накричал на Юри Кацуки… И дело не в том, что он хотел это сделать или намеревался, просто так получилось, и он всё равно этим не гордится, понятно? На самом деле, Юрий понятия не имел, на что вообще рассчитывал, пока стоял у туалетной кабинки, где заперся Кацуки и, кажется, говорил по телефону. Уровень его японского был, конечно, ниже плинтуса, но понять смысл, сопровождаемый точно не звуком радостных восклицаний, ему в какой-то степени всё-таки удалось, и он ему совершенно не понравился. Жалость к себе — это самое отвратительное и презираемое Юрием на протяжении всей его жизни чувство, наблюдать которое он ненавидел больше всего, и сейчас его действительно накрыло самое настоящее разочарование, примешанное к нескрываемой злости. Затем последовал громкий и внезапный удар ногой по дверце этой блядской кабинки, и Кацуки вышел. Юра не совсем понимает, почему, увидев его, фигурист дрожит как осиновый лист на ветру, (но, вероятно, это потому что он страшный, ему всегда так говорят) и кричит на него. Из его рта вырывается совершенно не то, что он в принципе мог себе представлять, и он готов проклинать себя за это до скончания веков, даже несмотря на то, что где-то в глубине его души теплится надежда на какую-нибудь мотивацию от этих слов для старшего фигуриста. Обозвав Кацуки напоследок не самым радужным оскорблением, Юра уходит, громко захлопывая за собой дверь, и пару метров спустя его накрывает волна осознания от сказанного им дерьма. «Не нужны два Юрия»? «Такой бездарь как ты должен свалить»? Да он просто мечтает покататься с ним на одном льду и посоревноваться! Ооо… Вот это пиздец. Выходя с Витей и Яковом из спортивного комплекса и слушая нотации старшего фигуриста по поводу его неказистой дорожки шагов (с чем, между прочем, он в мыслях соглашается, сравнивая с дорожкой Кацуки, но вслух он этого никогда не признает), Юра видит японского фигуриста, который откровенно пялится на Никифорова, и отворачивается, делая вид, будто вообще не заметил и не знает вовсе. Так будет лучше. Юрию пятнадцать, и Виктор-чёртов-Никифоров самый настоящий ублюдок. Скоро должен начаться новый сезон, и он обещал поставить Юре его первую короткую программу для взрослой лиги! А в итоге он сваливает из России нахрен и улетает в блядскую Японию?! Он честно ненавидит этого самовлюблённого придурка. Видео, недавно завирусившееся по всему интернету, где Кацуки выполнял произвольную программу Виктора, понравилось не только всем вокруг, но и ему тоже. Оно было даже сохранено у него в ноутбуке и много-много раз пересмотрено. И совсем не потому что это была программа знаменитого русского фигуриста, а потому что это было именно то катание Юри, которое когда-то побудило Юру выйти на лёд. Он несомненно был великолепен на этом видео, но это не значит, что Витя должен из-за этого уезжать в абсолютно другую страну, напрочь забыв о данном ему обещании! Как нагло с его стороны и безответственно! Приехав в Японию, Хасецу, Юрий совершенно точно НЕ хотел визжать от восторга, потому что это родной город его кумира, и НЕ хотел орать от восторга, когда увидел ледяной дворец, где с самого детства он тренировался; когда увидел дом, где он жил; когда говорил с ним лично на равных; когда Витя ставил им программу под одну и ту же тему, и музыку; когда тренировался с ним вместе и помогал с четверным сальховом; когда он помогал ему с не удающейся дорожкой шагов; когда учувствовал в этом странном недо–соревновании на одном льду. Короче говоря, Юра был абсолютно спокоен. А ещё он был ПОЧТИ спокоен, когда Витя откровенно подкатывал к нему и делал свои странные извращенские штучки. Юре совсем не казалось, что они друг другу подходят, и это он думал, НЕ потому что считал самого лучшего на данный момент (!) — он ещё его обойдёт — фигуриста Российской Федерации слишком слабой кандидатурой в парни к Юри Кацуки. Совсем нет. Несмотря на всё, что он чувствовал внутри, Плисецкий оставался таким же чёрствым, грубым и холодным снаружи, ведь не хватало, чтобы кто-то узнал о его фанатской жизни! Юра уходит ещё до окончания этого странного состязания, потому что прекрасно знает итог. Он недостаточно хорош и плохо показывает эмоции поставленной ему темы, это очевидно. У него ещё есть предостаточно времени, чтобы стать лучшим и в этом, ведь проиграть он не имеет права. И он это сделает! Потому что балетные тренировки Лилии Барановской это не шутки! — Юрочка, это же тот фигурист, чей плакат висит в твоей комнате в Москве? — Да, деда, — Юра слишком смущён этой темой разговора и так и желает закрыть лицо руками, но это было бы слишком некрасиво по отношению к дедушке. — Ты попросил у него автограф? — Н-нет… — А почему? Ты же всегда об этом так мечтал, — он на секунду отвлекается от дороги, чтобы посмотреть на покрасневшее лицо внука, и улыбается. В последнее время Юрочку не часто можно увидеть таким, а он даже видит его очень редко, но всё равно точно знает. — Я… я не могу вот так просто подойти и поспросить это у него… — он смущается ещё больше. — Хочешь я попрошу? — Нет-нет-нет! Не надо, деда! — Юра быстро машет руками перед собой, и в его голосе Николай слышит панику. — Ладно-ладно… Так уж и быть, — он кивает головой на бумажный пакет между их сидений. — Вон, бери пирожки, в этот раз я сделал особенные. Ты сегодня был молодцом, заслужил. После чистой произвольной программы Юра занял второе место на кубке Ростелекома, уступив лишь Жан-Жаку Леруа. Нельзя сказать, что он был доволен своими прокатами, потому что короткая была откатана лишь на твёрдую тройку, как сказал ему Яков, не тем не менее, Плисецкий победил Кацуки Юри! Юра не сделал всё наилучшим образом, как и Юри, чтобы считать это полноправной победой, но на финале, он уверен, это будет честная борьба, и золото будет принадлежать ему! — Деда! Это же вкус, как у миски свиных котлет, о которой я тебе рассказывал! — Вкусно? Понравилось? — Очень! Очень вкусно! — Ну раз так, то поделись ими с тем фигуристом, если не хочешь брать автограф. Он же из Японии? Ему должно понравится. — Хорошо, деда! — Юра не спорил, он точно собирался это сделать. Стоит ли говорить, что этот момент был одним из самых запоминающихся и волнительных в фанатской жизни Плисецкого? Наверное, нет. — Подпиши. — А? Чего? — Подпиши это. Мой… друг меня попросил взять у тебя автограф, — отвернув красное лицо и спрятав его за удобно длинными волосами, Юрий протягивал Кацуки фото с его изображением, снятым во время последовательных шагов в произвольной программе этого года. И он точно знал это, потому что полчаса выбирал лучшую фотографию из всех, что предлагал ближайший магазин для таких фанатов как он. — Друг?.. — Юри тоже был предельно смущён. — Юрио, ты уверен? — Я Юра. Зови меня так… пожалуйста, — Кацуки знал, что все, кто не называли его Юрио, использовали Юрий, потому что юный фигурист не позволял им ничего иного, и это без сомнения вводило его в ступор. — И да, я уверен. — Хорошо… Юра. Что мне написать? Этот друг фанат? — Да вроде того, фанат. Пиши, что угодно, — Юра ещё сильнее отвернул от него голову. — Но лучше на английском, японский он не знает. — А… хорошо, — Кацуки также взял из рук Плисецкого чёрный маркер и, оперевшись на ближайшую горизонтальную поверхность начал писать, перед этим на несколько секунд задумавшись. — Вот, держи. Надеюсь, ему понравится! — Юри широко улыбнулся и протянул фотокарточку обратно с надписью. Сегодня днём он занял первое место на финале Гранд-при в Барселоне, обогнав своего кумира, а вечером спустя столько времени — наконец-то взял у него автограф. Но он определённо всё ещё не может быть доволен тем, что Витя такой слишком странный, но, кажется, этих двоих всё устраивает. To my best fan by Yuri Katsuki!!! (Моему лучшему фанату от Юри Кацуки!!!) Это определённо его лучший день!