Секрет

Тихий уютный бульвар, которым Чонин всегда ходит домой с работы, особенно красив сейчас – теплой и свежей поздней весной, когда лужи уже подсыхают, птицы радостно щебечут, на деревьях появляются первые почки, а в воздухе пахнет чем-то невероятным, и на душе радостно-радостно, от того, что снега сошли, и солнце светит ярче. Утреннее солнце приятно путается меж ресниц и щекочет затылок, каблуки ботинок размеренно стучат по мокрому асфальту, и сердце скачет, как ненормальное, там, внутри, потому что вот она – палатка с мороженым, ради которой Чонин ходит именно через бульвар, пусть этот путь и длиннее. Палатка – и не палатка-то вовсе, а всего лишь морозильная камера под навесом, расположенная в тенечке в самой глубине парка. Мороженое там всегда такое свежее, его даже привозить не успевают, так быстро раскупают, всегда оно мягкое, сливочное, почти домашнее, сейчас такое найти сложно, на большинстве фабрик делают безвкусные кусочки льда, а это – совсем иное, нигде не купишь. Но, как бы Чонин себе не врал, не навязывал, от правды не убежишь - дело вовсе не в мороженом, каким бы прекрасным оно не было, дело в его продавце, что неизменно стоит там, в глубине парка, в тенечке, что улыбается всегда лучезарно, ярче солнца. От него – мурашки на затылке и там, в груди, что-то замирает, когда он протягивает вафельный стаканчик и чуть задевает чужие пальцы своими. Чонин всю зиму ждал весны, ждал, когда палатку выставят, загрузят мороженым, и когда его прекрасный продавец, наконец, появится в его жизни после такого долгого, холодного перерыва. Продавец и правда появляется, вместе с небольшим навесом, мягким мороженым и светлой улыбкой, которую видно издалека. Ускоряя шаг, Чонин почти подбегает к заметному месту, облокачивается на холодный лоток, и долго и упорно смотрит внутрь, боясь поднять глаза на продавца, стоящего так близко, что слышно даже, как он смеется тихонечко при виде постоянного покупателя. - Мне фисташковое мороженое с миндалем, - выпаливает он на выдохе, поднимая голову, и почти задыхается словами, встречаясь взглядом с продавцом. - С вас полторы тысячи вон. Чонин аккуратно протягивает бумажки, пытаясь не задеть чужой руки, но у него не получается – продавец легонько касается его пальцев, отчего по телу разливается невесть откуда взявшееся тепло. - Оно у вас такое вкусное, - смущенно бормочет Чонин, сжимая стаканчик в руке. - А хотите, секретом поделюсь, как оно еще вкуснее? – улыбается продавец. Чонин неловко кивает, глядя на задорную улыбку парня. – Конечно, хочу. - Приходите в обед, с меня секрет, с вас кофе, идет? - Идет. – кивает Чонин. - Ну, тогда до встречи. - До встречи. Чонину хочется прыгать и от радости визжать, потому что он - его прекрасный продавец поговорил с ним, позвал обед вместе провести. Чонин просто немного ребенок, радующийся мелким радостям, по забавному наивный и до бесконечности милый. Когда парень называет себя «Чунменом» и говорит, что всего в нескольких кварталах отсюда есть старбакс, и пешком до него не так уж и далеко, Чонин слышит только «Чунмен» и остальное уже не столь важно, потому что Чунмен – это очень красиво, мягко… так и хочется произносить это имя. - А тебя-то как зовут? – интересуется этот самый Чунмен, когда они идут по тротуару, который такой узкий, что приходится почти прижиматься друг к другу. - Ким Чонин, - смущенно бормочет парень, с легкой ноткой зависти любуясь рядом идущим. Чунмен красивый, от слова «слишком», от слова «нежный» , от слова «милый», для него слов так много, что все и не перечесть. Чунмена хочется касаться, хочется целовать, хочется прижиматься к нему, обнимая со спины, и бесконечно хочется брать за руки, за теплые руки. Общаться с ним так легко, что почти и не замечаешь, как говоришь, слова вырываются сами собой, фразы тоже строятся без воли, и румянец на щеках тоже сам, и все не проходит, гад такой, выдает с поличным. - Ты такой милый. – смеется Чунмен вдруг, глядя на смутившегося отчего-то Чонина, а потом продолжает говорить и говорить, расспрашивать, а Чонин и не слышит, лишь смотрит и периодически кивает. Очарованный, околдованный, да хоть унесенный – он сейчас не в состоянии что-либо говорить, он в мыслях уже давно представил себе Чунмена как можно и как нельзя, а оттого и румянец, оттого и глаза в пол. Кофе кончается быстро, дорога тоже, а тот самый секрет до сих пор так и неизвестен. - Ты обещал рассказать… - Помню. - хитро улыбается парень, направляясь к лотку. Открыв его, достает два стаканчика – фисташковый и сливочный, - Пойдем, на лавочке посидим, у меня еще не закончился перерыв. Фисташковое – Ким Чонину за мой счет. Чонин довольно кивает и удобно устраивается на лавочке в теньке, принимая мороженое из рук Чунмена и чуть вздрагивая, когда чужие пальцы как будто бы нарочно скользят по его, передавая стаканчик. Чунмен ест медленно, соблазнительно проводя языком по белому шарику, заставляя Чонина сглатывать, каждый раз, когда он поднимает взгляд. Через какое-то время Чонин замечает, что парень смотрит на него с улыбкой. - Ты такой забавный, - смеется он, - как ребенок, ну честное слово. У тебя есть салфетки? Чонин вообще не вдупляет что происходит, но отрицательно качает головой, потому что чего-чего, а салфеток у него уж точно с собой нет. - Тогда мне придется ускорить события, - Чунмен притворно хмурится. В один момент он притягивает Чонина к себе чуть ближе за подбородок и кончиком языка слизывает капельку мороженого с верхней губы ошеломленного Чонина. - Чунменаа, слушай, а давай я опять мороженым испачкаюсь, а ты еще так сделаешь? - Пачкайся своим мороженым сколько угодно, у тебя 5 минут до конца перерыва. - Плевать, - бормочет Чонин, нежно касаясь таких желанных губ. Поцелуй получается холодный, нежный, со вкусом фисташкового мороженого. И наконец-то можно брать Чунмена за прекрасные руки, переплетать его пальцы со своими и не думать о прохожих и о мороженом, что предательски тает в другой руке. Убегая на работу, Чонин думает, что, кажется, понял, про какой секрет ему сказал его прекрасный продавец . И правда: Когда целуешься с Чунменом, мороженое кажется еще вкуснее.