Cocaina

Дашков крутит в руке истлевшую сигарету, а затем с каким-то гневом и раздражением тушит ее о пепельницу, открывая сайт с поиском билетов. Цены слишком большие, он все еще скучает по времени, когда мог жить во дворце и вламываться с ноги к ненавистному Руневскому, похабно улыбаясь ему. Сейчас за него, чисто из уважения, можно поднять бокал односолодового виски на пару с одним румынским вампиром, который пришелся по душе бывшему Графу из-за того, что вошел в положение и помог подделать документы в новой стране за чисто символические пятнадцать грамм Петербуржского кокаина. Они познакомились еще в начале развала империи на странном, закрытом балу. Как вчерашний день Дашков помнит тот диалог, когда их вышке точно пришел конец. — Соедините с Дрэгомиром! Срочно, мать его!       Звук гудков сразу раздался в аппарате, резал слух, пока Граф ждал. — Cine întreabă? Брюнет выдыхает, слыша румынский язык, и начинает тараторить на одном дыхании. — Тут ад на земле, дорогой, просто волосы дыбом. Всех перестреляли, всех сожгли. Этот пидор Карамора, хуй он до меня доберется! — Спокойно, Дмитрий, — расслабленным, но интересующимся голосом тянет румын, — Революция пришла в ваш дом? — Укрой меня, Дрэгомир, богом молю, укрой. Мы с тобой одной масти, — тяжело и рвано дыша молит Граф, — Они найдут меня, испепелят. Феликс уже мертв, как и Руневский, как и его девчонка — обращенный вампир. Дмитрий сразу же уехал, взяв с собой немного добра Феликса, ведь поставки кокаина в Румынию скудны. Юсупова не видно нигде, его, вроде бы, пристрелил Карл, но это уже никак не волнует Дашкова. Главное во всей этой революции — спастись самому. Последующая жизнь не фонтан, но вряд ли ее можно назвать плохой. Правая рука короля, прекрасный и уважаемый упырь, который принял с распростертыми объятиями дрожащего Дмитрия, сразу намекнул, что этот эмигрант пойдет на всё, лишь бы не сдохнуть в руках революционеров. За беседой и дорожками порошка было принято решение заставить беглеца делать грязную работу, а именно… — Убить? — непонимающе, но с азартом переспрашивает брюнет. — Считай это обедом. И платить буду хорошо, за каждого-то дьявола, — с улыбкой тянет король и тянет дым из сигареты. — Наемником работать мне ещё не приходилось, — честно признается Граф, поджимая губы, думая, — Только не думайте, что я против. Они пожали друг другу руки, скрепляя договоренность. Так прошел еще один век сбежавшего из страны Дашкова. Он лежит на огромной кровати с белоснежными покрывалами, листает новости на смартфоне. Россия почти такая же, как и сто лет назад. Все так же делится на знать и крестьян. Интересно, кто из них может быть упырем или всю нечисть убили эти жалкие революционеры? Москва теперь намного ярче, с небоскребами и клубами, тусовками, дорогими тачками. Город кишит наркотиками, которые распаляют в душе бывшего Графа восторг, словно у ребенка. С 70-х появилось много разной дури, и вся она так и манит. В его маленький городок его румынский друг завозил экстази и прекрасно дурманящий гашиш, но Дашков всё равно отдает предпочтение классике — белому, словно мучному порошку, который он кредитной картой сгребает в дорожки. Юсупову бы понравилась такая вакханалия. Но Юсупов мёртв. Именно этот мертвец отходит от очередной пьянки в клубах столицы. Ему прекрасно хватает денег, которые он вложил в недвижимость, а чуть позже в акции и криптовалюту. Конечно, война и инфляция были не самыми лучшими периодами в его жизни, но лазейки эта рыжая бестия находила везде. Вампиров перестреляли, но не всех. Некоторые ещё сидят в вышке, но не показываются, руководят всем изнутри. Феликс знаком с ними. Со всеми. И прекрасно знает обо всех грешках власти не хуже, чем новые оппозиционеры. Признаться, Карл его так и не убил, та девушка-вампир спасла князя от верной смерти. Хоть убей, Юсупов не помнит ее имя, поэтому тост за нее звучит, как: «За прекрасную незнакомку!». Именно она сделала так, что сейчас бывший князь ведет столь богемный образ жизни, а не стоит перед Богом на коленях, как когда-то перед Распутиным. Дашков выдыхает и жмёт на ссылку, чтобы купить билет. Надо повидать Москву. Сейчас уже безопасно. Хоть спустя время он выучил румынский и стал настоящим гражданином страны, Дмитрий всё равно чувствует, что он здесь чужой. Да ещё и преступный. Там, в столице, можно почувствовать себя дома. Даже спустя век можно. Слишком многое связывает бывшего Графа с Москвой. Карамора уже мертв, как и все, кто когда-либо о нём знал. Беспокоиться, что сразу на вокзале его окатит пламенем или пойдет дождь из серебряных пуль, нет смысла. Можно сделать себе небольшой отпуск в такую знакомую заграницу.

***

— Этот клуб так скучен, не находишь? — шепотом лепечет мужчина, от которого ужасно пахнет водкой и одеколоном. «Богачи в это время такие мерзкие» — проносится в голове у Юсупова. Он нервно смеется и не отвечает на вопрос, демонстративно игнорируя приставучего мужлана. Заказывает себе ещё вина и обхватывает длинными пальцами красивый, элегантный бокал. — Я не заинтересован в знакомствах, — Феликс закатывает глаза и отпивает из бокала алкоголь. Тот продолжает гипнотизировать рыжеволосого взглядом, льнёт ближе с мерзкой улыбкой. Конечно, Юсупов может доложить о таком неприятном типе охране, которая вряд ли отличается толерантностью, и продолжить расслабляться у барной стойки. Но вместо такого, на первый взгляд, адекватного плана, тот решает немного поиграться на людских чувствах. Поворачивает на мужчину взгляд и подобно кошке тянется к нему, прижимаясь ближе. Аккуратно достает револьвер из внутреннего кармана пиджака, но не успевает начать угрожать. Чувствует, как чужие руки прижимают его, который даже не заметил оружия из-за ужасно пьяного состояния. Феликса это уже не заботит, он видит другого мужчину, что бухается на высокий стул у стойки и заказывает что-то у бармена. Глаза бегают по силуэту и рыжеволосый уже думает, что совсем тронулся умом и обознался, но замечает желтую яркую радужку на левом глазу. — Отъебись от меня! — раздраженно выплевывает Юсупов, ударяя богача с размаху по щеке. Тот теряет координацию и отпускает бывшего князя из своих щупалец. Рыжеволосый встает и продолжает разглядывать странного посетителя. Знакомый спокойный, но в то же время безумный взгляд, пробирающий до кончиков пальцев, отбрасывает Феликса на сто лет назад, когда Граф глазами заставлял сердце князя замереть на несколько мгновений, хотя сам подчинялся истеричному и зависимому от власти Юсупову. Ему не нравится это ужасное чувство дежавю, он хлопает по карманам брюк и достает пачку сигарет, направляясь к курилке клуба, чтобы прийти в себя. Хлопает дверью и нервно закуривает, иногда посмеиваясь с ситуации. Вот же придурок, наверно пропил все мозги, раз в каком-то странном мужчине он видит такого знакомого Графа Дашкова. Он не мог выжить, Феликсу донесли, что его застрелили серебряными пулями. Рыжеволосый докуривает, собираясь обратно в клуб, но голос его останавливает. — Не найдется закурить? Юсупов вздрагивает и оборачивается. Именно этот голос доносил ему о Распутине. Именно этот голос разбирался в проблемах на их собраниях. Именно этот голос просит у Юсупова закурить. — Прошу, — чеканит Феликс, открывая пачку сигарет. Сам берет тоже - не может справиться со странным чувством, которое нарастает изнутри. Неужели Дашков его не помнит, раз такой спокойный? А может это вовсе не он и Юсупова пора прокапать в какой-нибудь частной клинике, чтобы вымыть из него все наркотики. Признаться, в темном помещении Дашков вряд ли может разглядеть лицо бывшего князя, если бы было посветлее, то черные волосы Графа вздыбились сразу же. За столько лет лица его знакомых постепенно превратились во что-то смазанное и незнакомое, но только не Юсупова. Его ухмылки, его гнев, его страх он отчетливо помнит по сей день. — Могу я поинтересоваться как вас зовут? — выдавливает из себя рыжеволосый, потягивая дым. — Думитру, — спокойно отвечает Дашков, облокачиваясь на стену. — Дмитрий? — удивленно переспрашивает Юсупов. — Думитру. Я румын. Но, если так угодно, то можно и Дмитрий. — он смеется и выдыхает дым, — А вас как? — Феликс… Да, Феликс Шварц. — отвечает тот и тушит сигарету. Слышит, как смеется новый знакомый, и прерывает его смех непонятливым: «Что?». — Был у меня один знакомый. Тоже Феликс. Юсупова словно кипятком ошпаривает. Уверенности, что это кто-то другой, а не сам Дашков остается всё меньше, хотя, её уже вообще нет, столько совпадений в одном человеке быть просто не может. — Что за знакомый? Расскажите, — требует рыжеволосый, чтобы окончательно убедиться в своих догадках. — Мы уже будто сто лет знакомы. — снова смеется, вспоминая жизнь при Юсупове, — Он вечно был таким. Дёрганным, истеричным, всё время хотел сделать всё по своему и никак иначе. К сожалению… Или к счастью, но мы больше не контактируем друг с другом. Феликс бросает на брюнета взгляд, словно готов испепелить его. Он говорит про него. Этот Дашков, который чудом выжил, называет его дёрганным и истеричным. — У меня тоже был знакомый с именем Дмитрий. — чуть раздраженно начал тот, — Он заковал себя в цепи и измазал мое лицо своим, прости господи, говном по указу Распутина! А потом быстро заткнул свой рот ладонью. Из-за гнева слова вырвались сами и на них бывший Граф повернулся к Юсупову с шоком и непониманием в глазах. — Сколько же вам лет, раз вы жили во времена Распутина? — тянет Дашков с прищуренными глазами. Тот подходит ближе, почти вплотную, чувствует напряжение Дмитрия, и с ухмылкой шепотом протягивает: — Сто.. тридцать.. пять, — одаряет брюнета смешком, — А вам сколько, Граф Дашков? Затем смыкает их губы в коротком издевательском поцелуе. Брюнет почти сразу отпихивает от себя Феликса, вытирая губы рукавом черного пиджака, делая вид, будто ему ужасно мерзко от выходки Юсупова. — Брось, разве ты не мечтал об этом в наше время? Рыжеволосый смеется, всё ещё не веря в то, что спустя столько времени видит перед собой Графа, поправляет волосы руками, чтобы укладка была красивее. Даже в такой ситуации его заботит внешний вид. Интересно, когда Карл приставил дуло к затылку князя, он пытался отряхнуть свое лицо от кокаина, чтобы умереть таким же прекрасным, как на портретах в его имениях? — Тебя же застрелили, мерзавец, — констатирует факт Дашков, всматриваясь в глаза князя. — Попрошу, выражения, я же… — Больше не князь, — улыбаясь, издевается брюнет, — И я вряд-ли тебе теперь подчиняюсь. Сложно жить, когда убили всех твоих друзей и помощников? Кто теперь наверху упырь? Юсупов цокает и закатывает глаза, немного отдаляясь от Дмитрия. — Пятнадцать вампиров, не больше. В основном обращенные, сплошные ублюдки. Но с ними желательно поддерживать хорошие отношения, тогда будешь в безопасности, — он делает грустную гримасу, показывая, как ему не нравится власть в двадцать первом веке, — Дашков, тебя же тоже застрелили. — Промахнулись, — усмехается брюнет, — Революционные мрази. Надеюсь Карамора не обратился в вампира и не выжидает, чтобы расстрелять всех? — Как тебе сказать, — протягивает Юсупов, но потом в голос смеется, — Не выжил, конечно! Подорвал себя бомбой, делов-то. Они стоят в молчании, думая, что сказать друг другу. Шок постепенно уходит, появляется какой-то приятный азарт в сердце, желание чего-то дикого и точно незаконного. Раз у бывшего князя есть связи, то вряд ли он сидит на правильном питании и придерживается здорового образа жизни. Вряд ли живет в однушке и вряд ли пришел сюда ради интеллектуальных бесед. Но только Дмитрий открывает рот, чтобы предложить вернуться в клуб, его опережает Феликс. — Местечко тут, конечно, так себе… Я про клуб. Видал и получше. Не хочешь запомнить свой приезд в Москву? Сколько ты тут не был? Пять лет? Десять? — Буквально целый век, Юсупов. И ехал я сюда не для того, чтобы повидаться с князем, — чеканит Граф. — Ну не нуди, Дашков! — карикатурно ноет рыжеволосый, закатывая глаза, — Это даже к лучшему, что мы встретились. Хочу, чтобы ты запомнил эту ночь. Целый век это… Очень много. — Неужели! Да нет, блять, время пролетело незаметно! — язвит тот и смеется. Феликс хитро улыбается и заказывает такси. От клуба прямо до его пентхауса, а затем открывает ссылку с сайтом, который кишит голыми, сексуальными девушками. — Мы едем к тебе на квартиру трахать шлюх? — А кто сказал, что трахать? — ухмылка не исчезает с его лица.

***

По паркету еле-еле ползет истекающая кровью девушка, пытаясь спастись от двух вампиров, которые высасывают из нее жизнь. Юсупов занят другой барышней в спальне — он вжал проститутку в кровать и жадно впивается ей в тело клыками, брызги крови летят прямо на белоснежное покрывало. Все это так грязно, но при этом ужасно маняще. Граф вдыхает дорожку кокаина, потирая нос, и облизывает верхний ряд зубов. Встает и подхватывает жертву, впечатывая ту в стену. Девушка не в силах сопротивляться, жизненные силы уже давно покинули ее. Брюнет вгрызается ей в шею, делая из плоти рваные раны, упивается кровью, словно в последний раз, не в силах оторваться. Наркотики и такие сладкие барышни заставляют сердце бешено биться в эйфории. За зрачками не видно радужки, кажется, он правда запомнит эту ночь надолго, что и обещал ему Феликс. Дашков уродует тело проститутки, вырывая куски мяса зубами, делает несколько глотков и отбрасывает мертвое тело в сторону, тянется за бутылкой виски. Алкоголь, мешаясь с кровью, течет по его подбородку и шее, спускаясь змейками к голому торсу. Он бросает взгляд на Юсупова, который заканчивает мучить свою жертву. Когда та находится на последнем издыхании, он тянется к ее уху и шепчет. — Согласись, я делаю это не больно. А затем опять кусает, окончательно убивая ее. Чувствует на себе взгляд Дмитрия, поворачивается и одаряет его, на удивление, такой чистой, ангельской улыбочкой, пока его клыки и лицо измазаны в крови. Встает и медленно шагает к столику с дорогами белого порошка и проделывает то же, что и Дашков — занюхивает и отбирает бутылку алкоголя у брюнета. Его прет, глаза безумны и полны самыми грязными фантазиями, которые когда-либо могли прийти двоим в голову. Юсупов облизывает верхнюю губу, испачканную в крови и прищуривает глаза, словно что-то задумывая. Медленно подходит ближе и опускается вниз, останавливает взгляд на торсе Дашкова, который весь был в крови, улыбается и ведет кончиком языка по нему, собирая капельки. Тот довольно шипит, но отстраняет от себя рыжеволосого, ухватывая за подбородок. — Феликс… — Брось, Дашков, разве ты не хочешь отомстить за всё то, что было раньше? — тихо тянет Юсупов, облизываясь. — То есть застрелить тебя серебряными пулями? Очень сладкая месть. — То есть овладеть мной, — язык проходит по шее Графа, пока тот закрывает глаза от наслаждения, — И, возможно, попробовать на вкус. Рыжеволосый прикусывает кожу Дашкова до маленьких ранок, от чего тот резко отталкивает его и начинает сжимать шею Феликса. Взгляд вампира надменный, он чувствует нехватку кислорода, шумно вдыхая воздух через нос, гадкая улыбочка всё ещё не хочет исчезать с его физиономии, ему так нравится чувствовать руки Дмитрия на своем теле. — Выводишь меня на эмоции? — низко спрашивает брюнет. — Может и так, — Юсупов смотрит ему прямо в глаза, отчетливо наблюдая, как загораются в них искры. Заламывает брови и издает тихий, еле слышный стон, от чего глаза Графа тут же чернеют. Он прижимает рыжеволосого к стене и резко впивается в его шею, делая большие глотки крови, от чего тот удивленно охает и поджимает губы, но не пытается вырваться, наоборот — жмется ближе, выставляя себя для брюнета. Тот не жалеет Феликса, вгрызается в него не хуже, чем несколькими минутами ранее в проститутку, улыбаясь в укус. Ему нравится его кровь, нравится обладать этим истеричным князем, хотя раньше даже думать о таком Дашков себе не позволял. Лишь вел взглядом по Юсупову во время совещаний, изучая каждое движение, и облизывал пересохшие губы. Возможно, если бы не такой страх остаться в глазах всех во власти извращенцем, брюнет бы уже разложил рыжеволосого на всех поверхностях его имений. Но это уже неважно — все порочные мысли Дмитрия происходят сейчас наяву. — Блять… — единственное, что может выдавить из себя Граф, отстраняясь от Феликса. — Если бы не сбежал, то я бы давал тебе полную власть над моим телом в каждый удобный момент. — Я не хочу власть над твоим телом, — тихо начинает Дашков, — Я хочу власть над тобой. Истеричный, невыносимо бесящий меня князь. — Невыносимо желанный, — поправляет его Юсупов и тянется за поцелуем. И тот целует. Пошло и мокро, с зубами, чувствуя, как Феликс растекается лужей, млеет от прикосновений и ощущения власти. Его язык скользит по языку Дмитрия, очерчивает острые клыки, от чего на языке появляется маленькая ранка, которая тут же затягивается, что даже кровь не успевает выступить. Чувствует свой привкус в этом поцелуе, углубляя его с каждой секундой все больше. Брюнет наощупь находит рукой стол и сметает всё на нем, бокалы с недопитым виски и белый порошок летят прямо на пол, но это никого не волнует. Он притягивает к себе Юсупова и, не разрывая поцелуй, ведет его к столу, крепко держа рыжеволосого за талию. — Граф, даруйте мне наслаждение, — шепчет Феликс в губы Дашкову, пока тот усаживает его на стол, поднимая Юсупова за бедра, — Прошу, позаботьтесь обо мне. Князь заламывает брови, делая выражение лица откровенно нуждающимся и просящим, от чего брюнета ведет. Он разрывает на нем рубашку и начинает покрывать грудь парня отметинами, которые ужасно быстро исчезают. Он хочет видеть тело Феликса покрытое багровыми засосами и следами от его клыков, но кожа всё равно приобретает фарфоровый цвет, сколько бы тот не старался. Дашков впивается в ключицы вампира, делая маленькие глотки, отдаляется и кусает чуть ниже, слышит стоны и всхлипы от Юсупова, кажется, он может слушать это вечность, ещё несколько веков позже, потому что ни одна румынская шлюха не стонала так, как сейчас бывший петербуржский князь. Ему так хочется продолжать эту сладкую пытку вечность, до последнего жалобного вздоха Феликса, но он все же отдаляется, раскладывает его тело на столе, улыбаясь. — Даровать наслаждение? — Умоляю… Брюнет расстегивает брюки на Юсупове и спускает их немного вниз вместе с дорогим бельем, видит, что у рыжеволосого уже стоит и лениво проходит рукой по члену, заставляя его поджать губы и зажмурить глаза. Дашков ведет языком по всей длине, останавливается у головки и играет с ней, вырывая из нижнего жалобные стоны, которые растворяются в такой громкой тишине. Феликс тянет к брюнету руки, зарываясь длинными пальцами в его волосы, когда тот вбирает возбуждение наполовину, одновременно делая рукой поступательные движение. Он теряется в таких сладких ощущениях, хочет раствориться в этой ночи навсегда, кажется, даже время останавливается. Но Юсупов возвращается, когда Граф начинает покусывать член рыжеволосого, издеваясь над ним. — Я хочу полностью… — недоговаривает Феликс, рвано глотая воздух. — Полностью что? — Полностью тебя… В себе. Дашков отстраняется, берет того за бедра и поднимает, прижимая ближе к себе. Следует в спальню на окровавленную кровать, чтобы дать возможность Юсупову не сковывать себя в движениях, но видит труп девушки на простынях. — Блять, что это за кровавое недоразумение? — задает риторический вопрос Граф, ставя Феликса на ноги. Он спихивает с кровати проститутку, и та падает на пол с громким звуком. — Вкусное недоразумение, — издевательски шепчет рыжеволосый, стягивая с себя всю одежду. Он кошкой проскальзывает через Дашкова и ложится, открываясь для него. — Вкуснее меня? — Я тебя еще не пробовал. Брюнет усмехается и нависает над ним, в приглашающей форме выставляя Юсупову свою шею. Тот слегка удивляется, но через мгновение кусает его, пытаясь прижать Дмитрия ближе к себе, будто ему мало всего того, что происходит с ним сейчас. Но спустя каких-то жалких несколько секунд вампир отдаляется, на что Феликс грустно фыркает, слизывая со своих губ чужую кровь. Брюнет смыкает запястья рыжеволосого, держит их мертвой хваткой у нижнего над головой, второй рукой поглаживая возбужденный член Феликса. Видит, что тот уже не может терпеть, его дыхание быстрое и рваное, а глаза мутные от желания. Пальцы Дмитрия плавно идут вниз и останавливаются на входе, Юсупов немного приподнимает ноги, раскрывая себя полностью для Графа. Тот проходит ими по пульсирующему анусу, пробираясь немного внутрь и выходя полностью. — Без смазки? — жалобно спрашивает парень, — Сжальтесь, Граф, возьмите её у меня на тумбочке. Он хмыкает, но соглашается, отпускает Юсупова и тянется к баночке, выливая жидкость себе на пальцы. Аккуратно смазывает вход и резко входит двумя наполовину, выбивая из нижнего удивленный, задушенный вздох. Ждет и входит до конца, толкаясь на пробу. Феликса ведет от наслаждения и боли одновременно, он готов сам насаживаться на Дашкова, лишь бы получить большего, прикусывает губу, наблюдая за действиями. Граф трахает его сначала медленно, только пробует, но замечая, как нарывается Феликс, ускоряется, добавляя третий палец. — Больно, — тихо простанывает рыжеволосый. — Да? Что же ты тогда стонешь, как элитная шлюшка? — издевательски шепчет Дмитрий. Он делает еще несколько рваных толчков и выходит, расстегивает ширинку на штанах и стягивает их вместе с боксерами, льет смазку себе на член, размазывая рукой. Закидывает ноги Юсупова себе на плечи и проходит по его входу головкой, дразнясь. — Умоляю, скорее. Дашков низко посмеивается и медленно входит в него, не останавливаясь, во всю длину, тот замирает в немом стоне, закатывая глаза. Брюнет облизывает губы и так же медленно выходит, почти до конца, повторяя эту пытку несколько раз. Вздохи и сладкие стоны нижнего дают понять вампиру, что он проходится прямо по простате. Граф тянет руку к шее рыжеволосого, сжимая ее до нехватки кислорода, постепенно ускоряя темп толчков. — Обольстительная ты мразь, Феликс, — гневно выдает брюнет с низким, гортанным стоном. Пальцы оставляют на коже красные отметины из-за сильного давления. Обладать Юсуповым и смаковать в мыслях каждый хрип и всхлип так прекрасно, кажется, Дмитрий сейчас скончается от эйфории, которая не проходит с их первого поцелуя. Бабочки в животе у двоих бешено метаются, сбивая все ощущения и эмоции, кроме желания. В данную секунду нет ничего, кроме двоих, которые так отчаянно пытаются раствориться друг в друге. Движения внутри Феликса становятся быстрее и жестче, Дашков втрахивает его в окровавленную кровать, а в нескольких метрах лежат трупы прекрасных девушек, которые скрасили им досуг. Его член так идеально проходится по простате, что Дашков кажется Юсупову самым желанным любовником за всё это время. Он насаживается на него, пытаясь сделать это в такт, но сдается и позволяет Графу самому довести его до пика. — Я сейчас… Блять. — Я тоже, Феликс, Боже, — задушено отвечает брюнет. Юсупов кончает себе на живот с полу-стоном полу-криком, рвано вдыхая кислород через нос. Следом за ним Дашков изливается прямо в него, сжимая шею парня до белых меток на коже и отпускает её. Они дышат загнанно, пытаясь хоть немного привести в порядок пульс. Брюнет падает рядом с рыжеволосым, пока тот находит в себе силы убрать всё салфетками, тянется к пачке сигарет на тумбе и протягивает одну Юсупову, подкуривая ее из своих рук. — Спасибо, я точно запомню это приезд в Москву, — буднично протягивает тот, выравнивая дыхание. — Я же говорил. Пойдем сделаем еще одну дорожку. Они еле-еле встают и шагают к большому, длинному подоконнику. Феликс сыпет из зип-лока немного наркотика и картой делает дороги. Зажимает крыло носа и вдыхает в себя кокаин. Потирает переносицу и взглядом обращает внимание вампира на вторую дорожку. Тот проделывает то же самое, откидывает голову назад, жмурясь. За окном ливень и горящие вывески с фонарями. Видно небоскребы и бизнес центры, людей в деловых костюмах, которые в такое время куда-то идут, вечно проезжающиеся такси. Да, всё изменилось. К лучшему или к худшему — вот в чем вопрос. Юсупов смотрит в свой Айфон и изо рта вырывается смешок. — Что? — поворачивается Дашков. — Что-то интересненькое за сто лет. А потом протягивает телефон, где брюнет видит фотографию трупа мужчины, а на стене кровью вырисованное одно слово: «Карамора».