Утомленные содой

Эмили пролезла к ней сквозь причудливую геометрию вывернутой, словно трухлявая коробка, ячейки, и ее взгляд безошибочно нацелился на красно-желто-белую пачку с черными кириллическими надписями. Джесси почувствовала, как энергия, исходящая от предмета, резко изменилась с обжигающих, остервенелых всплесков на чуть встревоженную, почти размеренную пульсацию. Впрочем, не факт, что в следующую минуту он не разразится новым приступом и не сомнет Паноптикум как карточный домик. Эмили прекрасно об этом знала, но, ведомая горячей тягой к исследованиям, вошла внутрь смело и непринужденно — если помнить, что в Бюро нет безопасных мест и в любой момент на тебя могут свалиться две тысячи галлонов воды со смертоносной тигровой акулой, то и бояться нечего. — Простите, что прерываю, Джесси. Вы позволите мне кое-что проверить? Медля с ответом, Джесси прислушалась к резонансу — она не могла отказать, но обязана была проверить. Резонанс стал напоминать штиль после изматывающего шторма, и это было, скорее всего, хорошо. — Если вы знаете, что делаете, то… — Джесси пожала плечами, — конечно. — Отлично. — Эмили просияла и просунула руки в проем, поднимая с пола пару глянцевых белоснежных кружек. — Вы хотите угостить его чаем? — замялась Джесси. — Я хочу угостить чаем вас, — ответила Эмили. Джесси смотрела на протянутую кружку в длинном смятенном молчании. Из всех ситуаций, когда-либо происходивших в ФБК, эта казалась ей самой странной. И в то же время в этом было нечто особенное, милое сердцу, мозгу и вообще всему, что было у Джесси. Не стой они сейчас рядом с разбушевавшимся измененным предметом и не будь это все, очевидно же, ради науки, она бы разомлела. — Вы тоже это чувствуете? — Эмили улыбнулась немного поджатыми губами, словно вспомнила старый нелепый анекдот, который держать в себе было трудно, а рассказывать — стыдно. — Обыденные вещи перестали быть обыденными… Вновь охваченная рабочим воодушевлением, она опустилась на колени и, поставив кружку на пол, продолжила: — Присядьте, пожалуйста, Джесси. Сейчас все объясню. Вы изучили документ? Джесси расположилась напротив. Вряд ли чаепития на полу Паноптикума входили в обязанности прошлых Директоров, но в том, как преобразилась эта должность при ней, определенно был свой шарм. — Да, и о таких прецедентах в нем не говорилось. — Она посмотрела на торчащую из стены настольную лампу. Документ описывал предмет как нескончаемую пачку соды, которая прекрасно лечит ангину (от пяти минут до суток, зависит от дня недели) и уничтожает любую грязь (может, и Старейший дом от ииссов очистит, кто знает), но в Бюро он открыл себя с совершенно новой стороны. — Почему бы мне просто не очистить его? — Это вариант допустимый, но мы должны отдавать предпочтение исследованиям. Не поймите меня неправильно, ваша способность нейтрализовывать предметы потрясает... Джесси долго от этого отмахивалась — ряды одноликих портретов в Зале заседаний в один голос твердили, что она всего лишь одна из, — но на стороне Эмили оказались данные прошлых лет и множество тестов, с которыми не могли спорить даже суровые мужи. Можно было подумать, что где-то в глубине души Эмили просто верила в ее исключительность, а последствия этой веры по обыкновению перекочевали в реальность, запечатлевшись в цифрах и сухих отчетах. — Я понимаю, — качнула головой Джесси. — Кстати, вы правы. До прибытия в Бюро предмет почти ничем себя не выдавал. Я предполагаю, что у него есть какая-то связь с прежней средой обитания. Грубо говоря, предмет тоскует. По людям. И общению. — И где же он обитал? В пригородном кафе? — В жилом доме. На кухне. Эмили с присвистом подула на чай. Джесси поняла, к чему та клонит, однако внутренне этому воспротивилась — она не была сильна в таких разговорах. Возразить могли разве что растения Старейшего дома, а они явно не отличались прихотливостью. — Тогда, может, перенесем его в кафетерий? — Давайте удостоверимся, что мои предположения верны. — Эмили отвела взгляд в сторону. В резонансе отразилась ее мимолетная, украдкой распустившаяся улыбка. — Давайте поговорим. Давайте поговорим. Последний, кто сказал это Джесси, пытался уличить ее в безумии. Копался в ее уме, словно собака, не помнящая, в какой клумбе зарыта кость. Джесси с первого взгляда поняла: Эмили другая. Ей не нужно было говорить «давайте поговорим», чтобы Джесси открылась, не нужно было никаких дешевых психологических трюков, ведь Джесси чувствовала ее, как чувствовала резонанс, и не боялась быть обманутой. — А вы? Вам не бывает тоскливо в Бюро? — Она подумала: они ведь давно здесь — месяц, не меньше — почему бы не поинтересоваться? Но Эмили этот вопрос, кажется, застал врасплох. Нахмурив брови, она посмотрела на свои сложенные лодочкой ладони. Те-то уж наверняка тосковали по клипборду и коробкам с архивными записями. — Вы, наверное, думали иначе, но временами я зарываюсь в работу не от большого фанатизма, — призналась она. — Последствия изоляции, ничего особенного. Бюро стало моим вторым домом, но даже из дома нужно иногда выходить. Сами понимаете. — Не совсем, — неловко протянула Джесси. — Это место мой единственный дом. Она впервые говорила об этом вслух. Где бы она ни была, везде чувствовала себя чужой. Не те города. Не те люди. Внешний мир был слишком… нормальным. Но Бюро пришлось ей впору, как один из тех костюмов в ее новом директорском гардеробе, и теперь Джесси не могла представить себя где-то вне его стен. — Что ж, надеюсь, вы заметили, что нашему дому нужен «небольшой» ремонт... Я шучу. Извините. Вы очень быстро адаптировались. Я рада. А еще Джесси не могла представить себя без Эмили. Эта нечаянная мысль наполнила резонанс чрезмерной сытостью. Эмили резко обернулась на шум: — Видите? — Стена позади нее с хрустом распрямила каменные складки, уронив на пол огрызки сжеванного деревянного табурета. — Я, правда, не рассчитывала на такой скорый эффект… В воздухе щелкнул облезлый кабель. Спровадив его телекинезом, Джесси села поближе к Эмили. А Эмили села поближе к Джесси. Все знали, что их новый Директор кто-то наподобие супергероини: разрушений после себя оставляет примерно столько же, но с ней всегда безопаснее. И да — стильные джинсы вместо дурацких трико. Они сидели плечом к плечу. Эмили пахла воском для волос; она рассуждала о природе измененной соды, пока Джесси то ли бестолково, то ли очарованно смотрела на росчерк гелевой ручки на ее бледной щеке, чуть ближе к почти по-эльфийски заостренному уху. Она не была сильна в таких разговорах, но ей точно их не хватало. — Эмили… может, оставим предмет у меня в кабинете? В конце концов, задушевные разговоры нужны не только офисным растениям.