Это плохо?

Быть любовником — плохо? Каждый раз как перед его глазами затворялась дверь собственной квартиры, в его голову приходил этот вопрос. Каждый раз как знакомые губы, которые уже можно было назвать любимыми, мазали по скуле в прощальном поцелуе, в его голове закрадывалась эта мысль. Каждый раз как он видел знакомый силуэт, шедший ему навстречу, а рука каждый раз непроизвольно вскидывалась вверх и махала ему, в его голове… Было пусто. Есть ложь во спасение, есть умалчивание во спасение, есть смерть во спасение, у него же во спасение была пустота. Чтобы было меньше чувства вины за ту, что сидела на работе в один день или же ждала дома в другой. Чтобы было меньше чувства обиды за себя, когда во время поцелуев слышались звуки приходящих уведомлений, и руки, которые до этого трогали тебя и прижимали к себе, сейчас тянулись к телефону, чтобы написать беглую отмазку. У любовников много имён: «работа», «пробка», «корпоратив», «командировка», «начальник задержал», «друг просил встретиться». Своё же собственное теряется. Теряется в стонах, чтобы не назвать случайно не «Хан-а», а «Суён». Теряется в сообщениях, чтобы нечаянно не скомпрометировать обоих. Теряется во время сталкиваниях в офисе, чтобы не дать кому-то понять, что вы ближе, чем просто коллеги из разных отделов. Но было не больно. По большей части даже и обидно не было. Его абсолютно всё устраивало, особенно тогда, когда их тайная интрижка подпитывалась адреналином в моменты, когда их почти ловили. Его устраивало быть хоть «дальней родственницей по линии папы», если эти сильные и нежные руки продолжат так же приятно касаться его; если эти мягкие губы будут так же сладко терзать его собственные; если их дыхания будет не хватать после очередного оргазма. Всё абсолютно будет в порядке, но останется лишь один вопрос. Быть любовником — плохо? Минхо не просили уйти от неё, его не умоляли остаться дольше положенных часов. Хан не закатывал истерик, если не получалось встретиться из-за того, что девушке Минхо нужно было побыть с ним вдвоём и потому не отпускала того никуда. Хан не написывал днями и ночами, его вообще без надобности было не услышать. Порой казалось, что реальные «они» существовали лишь наедине друг с другом. За закрытыми дверьми, за опущенными жалюзи, за приглушённым светом и вкусной едой на столе, которая стыла, на время забытая в быстрых смазанных поцелуях после долгой разлуки. Наедине это были два свободных, счастливых, шумных и трепетных, до друг друга, парня. Вдали, покрытые бременем социума, обязанностей, традиционных устоев и долга, это были ответственные, серьёзные, прагматичные и сдержанные мужчины. — Я могу сказать, что люблю тебя, Хан? — потянувшись к его ладони, чтобы в очередной раз за вечер сплести пальцы рук, Минхо перевернулся набок. — Помолчи, пожалуйста, хён. — беззвучно смеясь, он поворачивает ладонь внутренней стороной и подаётся рукой навстречу к парню, скорее пересекаясь с ней. — Сам говорил, что мы не должны сковывать себя «вот этим вот всем». — Да? — брюнет вскидывает взгляд вверх, направляя его на того, кто лежал немного выше и упирался головой в подушки, пока сам Минхо наслаждался упругостью матраса, который они недавно купили. — И правда, говорил. — Не вздыхай так. Мне казалось, что наши чувства выражаются вполне без слов. — скосив взгляд на сцепленные в замок руки, блондин огладил большим пальцем любимую ладонь. В ответ донёсся лишь тихий смешок и копошение. Встав на колени, на расцепляя рук, Минхо полез выше, усаживаясь на чужих бёдрах. Перехватив вторую руку, которая собиралась укладываться поверх его ноги, он медленно огладил пальцами сухую шероховатую ладонь, поднёс её к губам и прикоснулся к костяшкам в невесомом поцелуе. Быть любовником — плохо? Не желать обладать, уметь делиться, не переходить границы, а лишь просто… Любить. Кто-то сказал, что любить — это хотеть касаться, а касаться друг друга им хотелось часто. Редкие передачи бумаг на работе из рук в руки, когда ловкие пальцы в какой-то момент обязательно проведут по ладони, как бы невзначай; быстрые прикосновения подушечками пальцев до подушечек пальцев того, кто только что вернулся с заказанным стаканчиком кофе и протягивал его; частые касания во время просмотров фильмов, лёжа уже на новом диване, который смогли себе позволить купить буквально сегодня; медленные оглаживания тел друг друга тогда, когда всё вокруг, казалось, искрится и требует быть сейчас близко. Заходясь стонами и откидывая голову назад, Хан оседает на члене Минхо и начинает медленно покачиваться на нём из стороны в сторону, сжимая собой. Удивительно — его глаза прикрыты и забраны пеленой, но он может поклясться, что видит на себе его взгляд. Всегда такой цепкий, серьёзный, со скрываемой внутри искринкой, взгляд, проходящийся по вздымающейся груди вниз, к напряжённому животу и останавливающийся на месте их слияния. — Не смотри так. — ладонь скользит вверх по влажной, от испарины, груди парня и отворачивает его лицо вбок. — Хан, я… — было начавший говорить, Минхо ловит на своих губах мягкое прикосновение пальца, преграждающего все дальнейшие слова, и слышит тихое «чшш». Убрав палец со своих губ и взяв ладонь в свою руку, он положил её на свою щеку и плотно накрыл своей, пока бёдра медленно вели волной, заставляя тело, сидящее на них, вздрагивать в наслаждении. Придерживая Хана под поясницей, он вдруг подался телом вперёд, усаживаясь на постели и поджимая его ближе к себе, тут же толкаясь внутрь. Касаясь скулы и ощущая под пальцами шероховатость однодневной щетины, Хан не может не улыбнуться краем губ и тут же припасть ими ко лбу, склоняясь над Минхо и позволяя тому толкаться в его тело так, как тот того хочет. В голове нет мыслей. Лишь приятная пустота, опечатанная удовольствием. — Ты не привозил с собой бритву? — уже найдя в себе силы встать на ноги и одевшись, Джисон ходил из комнаты в комнату в поисках названной вещи. Он перерыл всё, что уже мог перерыть. Все свои коробки, так и неразобранные до конца после въезда в квартиру в прошлом месяце, все шкафы, наполненные по большей мере своими вещами и по меньшей мере вещами Минхо. Да даже шкафчики на кухне. — Нет. А что, ты против немного уколоться об меня? — раздаётся тихий смех с небольшой хрипотцой в голосе, напоминавшем о тех недавних стонах. — Я - твоё веретено, ты - моя спящая красавица. Никаких принцев и королевств, только ты, я и столетний сон. — Я не против, но вот… — опуская неназванное имя, название которого знают оба, он прокашливается и продолжает. — Спящей красавице повезло. Ей не нужно было платить кому-то налоги и ипотеку за квартиру, а вот со мной так не прокатит. Бросив свои бесполезные поиски, он прошаркал в тапочках обратно в постель и улёгся на Минхо, лежавшего на груди и обёрнутого по пояс в одеяло. Подпирая руками щёки, оба смотрели в открытое окно. — Уже ночь почти. — Хан тянет слова лениво. — Да. — Тебе надо ехать. — теперь слова произносятся не только лениво, но и с долей тяжести. — Да. Быть любовником не плохо. Это проносится в голове, когда тёмное пальто обволакивает плечи, а руки, что недавно ласкали тебя, сейчас одёргивают его рукава. Быть в предвкушении следующей встречи и не знать, когда она произойдёт — не плохо. Лишь порой немного тоскливо. Хан тянется вперёд и ловит на щеке очередной смазанный поцелуй, теперь ещё и немного колючий, что не может не вызвать у него смешка. Обычно к нему приходили выглаженным и чистым, полностью с иголочки и чуть ли не с укладкой волос, что уж тут говорить про выбритое лицо? Сейчас же Минхо казался ему немного одомашненным. Эта мысль глубоко засела в голове и разносила тепло по всему сознанию, заставляя губы продолжать подёргиваться в улыбке каждый раз, как он вспоминал это чувство. Быть любовником всё же немного ужасно. Выдумывать картинки о том, что происходит с ним за чужими дверьми чужой квартиры — ужасно. Думать о том, где и как его касаются — глупо, но он ничего не может поделать с собой. Взгляд проходится по пустой, от людей, комнате, но наполненной полуразобранными открытыми коробками, и останавливается на столе, где всё ещё стоит недоеденная им порция ужина. — Не желать обладать. Не навязывать себя. Наслаждаться каждым мигом. — тихий выдох после слов, и Джисон вновь чувствует себя стабильно. «Хан, я приеду?» Сообщение с утра кажется более, чем необычным. Они не общались с утра, и уж тем более не договаривались о встречах. «Хён? Конечно, приезжай.» Он откладывает телефон на подушку и встаёт, начиная прибираться. С последнего «визита» прошло несколько дней, а следовательно, и комната слегла «преобразилась». Поглощённый мыслями о том, почему сообщение написано с утра и тем, пойдут ли они куда-то сегодня, он вовсе и не заметил того, что у его личности в смс появилось имя. Звонок в дверь. Отброшенная ложка в стакан. Шарканье ног до входной двери. — Минхо? Он окидывает взглядом знакомую фигуру, улыбающиеся любимые губы и руки, что обычно нежно касаются. А ещё окидывает взглядом два чемодана и одну спортивную сумку наперевес и тут же смотрит вверх, на лицо брюнета, медленно отходя к стене и пропуская уже не гостя. — Я… — не находясь, что сказать, Хан тихо подходит ближе и обнимает Минхо за плечи, тут же чувствуя, как тяжёлая голова прислоняется к его виску. — Я надеюсь, что ты купил бритву. — Все деньги спущены на диван в гостиную и такси до тебя, так что купим со следующей зарплаты. Быть может из-за того, что для них изначально слово «любовник» значило не «тот, с кем изменять», а «того, кого любить», быть любовниками и не было плохо. Быть любимым в ответ никогда не плохо.