***
— И что это такое, Чон Чонгук? — пораженно выдохнул седой коренастый мужчина, восседающий за столом, обращаясь к расположившемуся напротив мальчику лет шести, что упрямо скрестил руки на груди, не чувствуя вообще никакого давления от старшего по возрасту и авторитету. — Миссия выполнена, какие ещё могут быть вопросы? — отмахнулся детский голос, недовольно глядя на своего хмурого начальника, дуя губы от обиды. — Как ты мог позволить себе попасть под действие проклятия нашего преступника, когда одной из установок было «смотрите в оба»? — уточняет уже спокойнее дед. — Это вышло непроизвольно, я расслабился раньше времени, потому что его рядом не было, — в оправдание отвечает мальчик, старательно выговаривая слова непослушным языком. Мужчина только ухватился за голову, склонился над столом, упираясь в него локтями, и начал ворчать себе под нос неразборчивые ругательства на все сущее. С Чонгуком невозможно было спорить, он как своенравный баран упрется, и не сдвинешь ты его, даже взяв на буксир дюжиной магических слонов, в нашем случае аргументов. А в теле ребёнка к этому добавилось такое же детское глупое упрямство в купе с обиженными жестами. — Один из наших лучших боевиков попал под раздачу магии молокососа и сам стал им, — проговаривает он так, чтобы было слышно Чонгуку, — узнают другие отделения — засмеют. — Не парься так сильно, дедуля Ли, — расслабленно откидывается на спинку стула Чонгук, — не у тебя теперь член как палец. — Такие грязные слова из такого маленького рта, — журит его седой мужчина, который не в первый раз слышит подобное из уст своего подчинённого. Чонгук только фыркает на это, потому что тоже самое он слышит все утро от Чимина, который с завидным усердием старается не пропустить ни одну возможность отомстить ему за все шутки про рост, коих накопилось приличное количество за все годы дружбы. Чонгуку приходится смиренно принимать все подколы маленького мстителя, мужественно сохраняя душевное равновесие и храбро скрываясь от злорадного гоблина в тёплых объятиях Тэхена. Того эта ситуация только забавляла, ему даже нравились такие изменения в младшем коллеге, который стал неверятно компактным и убийственно милым. Убийственным, потому что хоть и внешний облик скинул пару десятков, однако вся сила осталась на прежнем уровне, не считая ограничений физического тела ребёнка. Следовательно, этим же утром Чимин с истеричным смехом убегал от маленького мальчика с катаной наперевес. Когда Чонгук споткнулся в силу неповоротливости детского тела, Чимин уже плакал от смеха, лёжа на полу, содрогаясь в приступе хохота. Остановил преждевременную смерть Пака вошедший начальник, что сопроводил Чонгука в свой кабинет. — Мы допросили козленка, — Чона вырывает из воспоминаний голос пожилого мужчины, — он сказал, что не знает как вернуть тебе прежний вид, потому что заклинание недоработано, он кинул его в тебя из-за испуга. Я попросил Сокджина изучить подробнее эту напасть, может в старых трактатах будет что-то похожее, подобные случаи встречаются редко. — Возможно оно просто пройдёт со временем, — предположил Чонгук, мотая в воздухе ногами, что не доставали до пола с высоты стула. — Надеюсь на это, на этом закончим, — устало обобщает седой мужчина. — Всего доброго, дедуля, — кинул на последок Чон, спрыгивая со стула и выходя из кабинета. У двери его уже ожидал Тэхен, изучающий неизвестную потрепанную книгу со странными иероглифами на обложке, скорее всего стыренную со стола библиотекаря. — Ищешь как отменить эффект омоложения? — весело интересуется Чонгук, бодро маршируя хвостиком за Кимом. — Возможно, но пока безрезультатно, — вздыхает Тэхен, пряча книгу за пазуху. Чон подходит ближе и тянет руки вверх, давая Киму сигнал о том, что князь хочет на ручки. — Не стыдно нашему бойцу постоянно на чужих руках передвигаться? — ехидно спрашивает Ким, тем не менее подхватывает лёгкое тельце, надёжно прижимая к груди, слегка подкидывая, удобнее подхватывая Чонгука. — Это слишком удобно, господин Ким, — совершенно бесстыдно отвечает Чонгук, мигом обнимая чужую шею одной рукой, другой же слабо щипая его под подбородком, оттягивая упругую кожу. — Мне кажется, когда я вернусь к своим изначальным размерам, тебе придётся продолжить носить меня на руках, медвежонок, — издевательски протянул Чонгук своим высоким голосом. Тэхен на это только искренно хохотнул, молча соглашаясь носить драгоценную тушу Чонгука в любом его состоянии. Он может поднять вес больше 3 центнеров без усилий, потому один наглый вампир хлопот не доставит. Но это не мешает Тэхену шлепнуть Чонгука по его вертлявой заднице, вызывая ещё больше возмущённых копошений, сопровождающихся неожиданным укусом в основание шеи острыми клычками. — Гуки, у тебя зубки чешутся? — кисло спрашивает Ким, смотря на довольное лицо вампиреныша, который не планировал продолжать разговор, тем более отвечать на заданный вопрос. Чонгук приноровился к новым габаритом, научившись применять запрещённые приёмы, которые открылись взамен предыдущим преимуществам взрослого тела. Он трогательно кладёт голову на широкое плечо Тэхена, обтянутое белой тканью рабочей формы, и смотрит в глаза Кима так преданно, что у мужчины начинает щемить в сердце от безграничной любви к этому хитрому засранцу под личиной безобидного ребёнка. Ким в который раз за сутки умирал внутри и снова воскресал при виде маленького Чона с его по-детски мягкими щеками, щенячьими сияющими глазами, забавной клыкастой улыбкой. Как оказалось, в детстве его клычки были такими маленькими, что вызывая скорее визг у курсанток скорее от умиления, чем от страха. Фарфоровая ровная кожа делала Чона похожим на куклу искусного мастера, который в свое время решил сыграть на контрасте белоснежной кожи и угольно-черных волос с такими же насыщенно тёмными глазами. Тэхен в очередной раз словил себя за разглядыванием прибалдевшего вампира на его плече, который не озвучил желаемого маршрута, потому Ким мягкой поступью направился в свою комнату, стараясь не тревожить лишними движениями милого мальчишку, в котором сидел вредный вампир.***
Новость о том, что у их графа Дракулы местного разлива размер одежды упал на несколько отметок, разлетелась по всему корпусу в кратчайшие сроки, становясь на пьедестал самых обсуждаемых тем. Тэхену пришлось разгонять веником всех желающих потискать его маленького мальчика, что ошарашенно прятался в шкафу Тэхена, умоляя свое тело вырасти быстрее, иначе пиши пропало, его загребут коварные педофилы и сетаконщицы. Его временно отстранили от дел в связи с непредвиденными обстоятельствами и травмами, полученными на службе, судя по бумажке, полученной от начальства. Хоть министерство магической обороны в своих рядах имело представителей разных рас, однако детей среди бойцов не числилось. Поэтому, пока Сокджин закопался по уши в старинных фолиантах, пытаясь отыскать подобные случаи и способы решения, Чонгук неожиданно для себя временно превратился в волшебную домашнюю зверюшку, функции которой ограничивались поесть, поспать и быть красивой. Все это время он не отлипал от Тэхена, которого удивил напор его обычно самовлюбленного и язвительного напарника, который каждую подобную попытку сблизиться перекручивал в анекдот. До этого происшествия Чонгук подначивал Тэхена по праздникам в своей привычной манере вредного упыря, намного меньше, чем остальных в их отряде. Им, в отличии от Тэхена, доставалось сполна, особенно Чимину и Юнги, несмотря на то, что после этого Юнги устраивал Чону гонку по всему городу, где вместо финиша маячил шанс пережить схватку с этим пугающим мужчиной. Со временем Чон успокаивался, находил новых жертв среди новобранцев, питаясь их жизненной энергией на учениях, когда его по чудовищной ошибке секретаря ставили инструктором. Он был не столько вампиром полукровкой, сколько вампиром энергетическим, что не мешало ему быть лучшим и всеми любимым Чонгуком. Часть заслуги принадлежала его внешности, при взгляде на которую молодые курсантки выстаивались в очередь к их местной гадалке, в которую переодевался Сокджин, чтобы сделать любовный приворот за небольшую сумму, процент от которой забирал Чон, являясь обладателем авторских прав. Талантом также не был обделен, что в купе с геном вампира делали его элитным бойцом их подразделения. Настолько крутым, чтобы попасться на тупую уловку сбежавшего полузверя с козлиными рогами, который отбывал срок в тюрьме особого режима за манипуляции с чёрной магией. — Возможно, все не так плохо, — задумчиво бормотал он в пустоту, лёжа звёздочкой на постели в комнате Тэхена поздним вечером, — почти отпуск. Ким, в отличии от вампиреныша, продолжал нести верную службу, подтверждая свой статус и высокое звание, выше которого только их дедуля Ли и бог подвальных сектантов, которые упорно отказываются покидать это пристанище. Тэхена в свое время рекомендовали в центральный корпус, что находился в сердце их государства и содержал самых лучших бойцов со всего континента. Однако тот вежливо отказался, отмахнувшись глупыми оправданиями о своей неопытности и желании остаться в их городе, что не так уж и сильно отставал от столицы. Тут воздух чище, трава зеленее, вода слаще, люди роднее, да и вампиры вреднее. Сам Тэхен тоже не принадлежал к человеческой расе, являясь гибридом медведя и счастливым обладателем маленьких пушистых ушек, что скрывала густая копна смоляных волос, и таким же коротким тёмным хвостиком, для которого в штанах имелись специальные вырезы. Но Ким показывал его не часто, скрывая его за полами пальто либо плаща. Он и Намджун являлись кровными братьями, и оба выделялись среди их группы своим ростом и телосложением, особо на фоне Чимина и Юнги, которые в свою очередь представляли расу эльфов, но Чонгук предпочитал ласково называть их лепреконами или гномами, по настроению. Самым старшим членом их компании анонимных фантастических тварей являлся единственный человек — Ким Сокджин, муж Ким Намджуна. Его считали головным мозгом группы, взявшим тяжёлую ношу единственного ответственного человека на себя. Последним, но не по значимости, числился Чон Хосок — брат Чонгука, что в отличии от него являлся чистокровным вампиром. Их отец в свое время погулял с няней Хосока на целого Чон Чонгука, после чего получил от своей жены смачного леща, после которого его откачивал весь персонал реамационной. Они почти дошли до развода, но женщина, скрипя душой, приняла чужого ребенка в семью, воспитав почти как родного, за что Чонгук готов ей в ноги кланятся. И вся эта разношерстная компания работает во благо порядка и правосудия несколько лет, водя дружбу ещё с академии. Чонгук и Тэхен познакомились во время учёбы, на одной из полевых практик. Единожды стали партнёрами, так больше и не разлучаясь до нынешних дней. Тэхен был очень спокойным и невероятно комфортным получеловеком, что даже у Чонгука язык незаметно сточился, теряя былую остроту рядом с греющей душу улыбкой, которую он умудрялся дарить только ему. Более того Ким всегда относился к Чону по-особенному нежно, реагируя на его подколы как на лепет глупого ребёнка, пропуская все это не через себя, а мимо пушистых ушей. Дальше дружбы не ушли, хотя за все время вампир познал прелесть ревности, желания, смущения и собственничества. Однако терял всю браваду, только наступал удачный момент для разговоров романтического характера. Хватало сил на то, чтобы отгонять всех фанаток и фанатов, за что Хосок прозвал его собакой на сене. Чонгук молча согласился, что бы это ни значило, ведь сена у него нет. Но вот он снова летал в своих мыслях, лёжа в постели Тэхена, пропахшей его естественным ароматом тела и кондиционером для белья. Тело ребёнка ожидаемо уставало намного быстрее его привычного, а само поведение Чонгука приобрело оттенок капризности, поэтому нахождение рядом Тэхена стало необходимым. Тот должен был прийти с минуты на минуту, потому Чон в нетерпении ворочался на чужой постели, сминая белую простынь. Раньше он так не навязывался, предпочитая давить свое желание сбежать с Кимом в горы, подальше ото всех, в разродыше. Взгляд любопытных глаз остановился на фото в рамке на заваленном аккуратнымм стопками книг рабочем столе Кима, на которой были запечатлён он в обнимку с Тэхеном на их выпуске. Эта фотография никогда не покидала стол Тэхена и сердце Чонгука, возвращая в то уютное время, наполненное своей необычной романтикой общежития и постоянного сношения с учебой. Чонгук обнаружил себя стоящим возле столешницы с рамкой в руках разглядывающим чужую улыбку необычной формы, напоминающей сердце. Неожиданно его руки накрывают чужие тёплые и широкие ладони, что были больше рук Чонгука и раньше, а сейчас детская ручка могла спокойно скрыться в одной шершавой ладони Кима. Он аккуратно ставит рамку на свое законное место, подхватывая Чонгука на руки уже по инерции. Тот сразу же прилипает к полузверю, зарываясь в его пышущую жаром шею, от которой пахло кожей и дорожной пылью, расслабляясь в сильных руках. — Ты долго, — с упреком пробубнил в шею Чонгук. — Зашёл к Чимину, он запряг меня носить товары, — оправдывается улыбающийся Тэхен, сажая Чонгука на кровать, чтобы сходить в душ перед сном. Чон опустил его не сразу, специально повиснув на мощной шее, демонстрируя нежелание терять контакт с полузверем. — Ммм, — задумчиво промычал Чонгук, делая вид будто думает над этой информацией, — ты прогонишь меня? — неожиданно для самого себя спросил он, наблюдая за мельтешащим по комнате Тэхеном. — Вроде не собирался, — быстро отвечает тот, доставая вещи из тяжёлого шкафа в углу комнаты. — Тогда можно я останусь на ночь? — скромно просит Чонгук, развалившись посреди чужой кровати. — Конечно, — Ким удивляется такому вопросу, потому что раньше Чону разрешение не требовалось. Тэхен скрывается за дверью ванной комнаты, не щёлкнув дверным замком, оставляя Чонгука в прострации. Зачем он спросил Тэхена, а не бескомпромиссно разлегся на чужой постели как и множество раз до этого, предоставив Киму только полоску места на краю кровати? Детское тело, видимо, сбило с него спесь, либо это все влияние уставшего после миссий Тэхена, что шумел водой в душе и требовал к себе уважительной отношения своим вялым поведением. Чон скучающе стянул планшет с прикроватной тумбы, намереваясь почитать бредовые новости, чтобы скрасить время и пожаловаться Киму, когда тот вернётся, на беспредел властей и бессмысленные изобретения горе исследователей. Спустя минут 10 дверь открывается с тихим скрипом, впуская горячий воздух в спальную комнату вместе с Тэхеном, который стоял в одних темных шортах, что плотно прилегали к мясистым бедрам. Чонгук жадно скользил взглядом по сексуальному торсу своего друга, по тугим мышцам, что соблазнительно перекатывались под загорелой кожей при любом движении, следит за каплями воды, стекающими с волнистых непослушных волос, среди которых скромно выглядывали ушки. Чонгук далеко не в первый раз наблюдает за подобным лёгким стриптизом, тем более он видел Тэхена и полностью обнажённым за долгое время дружбы. Тот не особо жаловал одежду в нерабочее время, потому что температура тела его превосходила человеческие 36 градусов. Чон видел его разным, в разных состояниях и обстоятельствах, видел как он рос и формировался, шаг за шагом превращаясь в Аполлона. Он растёт с каждым годом, преимущественно вширь, спасибо генам крупного животного. Глядя на Намджуна, который был старше Кима на пару лет, он с ужасом смотрит на работу неизвестных генетических дрожжей, от которых Ким возможно скоро не будет влезать в дверь, вынуждено проходя бочком в помещение. — Двигайся, — прерывает мысленный штурм низкий разморенный голос Тэхена, который чувствовал себя намного лучше после водных процедур. Чон послушно двигается к другому краю кровати, позволяя тяжёлой туше полузверя разместиться возле него, прогнув мягкий матрац. Не особо размениваясь на дополнительные разговоры, лезет к забравшему планшет Киму с объятьями, которых ему не хватало весь вечер. Забирается под крепкую руку, которая медленно принимается гладить спину вампира, что растекся лужей на горячей и мягкой груди, закинув ногу на пояс Тэхена. Он редко позволял себе подобную слабость, чтобы вот так расслабленно прижиматься к уже родной мерно вздымающейся груди, под решёткой рёбер которой бьётся сильное сердце, отдавая пульсацией в щеку Чонгука, которой он ещё сильнее притирается к голой коже. Рука без стыда путешествовала по рельефной груди, твёрдым мышцам живота, рисуя незамысловатые символы, которые залегли в памяти со времен занятий по начертанию. Хочется вывести чернилами собственное имя, чтобы пометить самого драгоценного человека в своей жизни. Тэхен отрывается от изучения отчётов в планшете, слегка отодвигает девайс, открывая себе вид на клюющего носом маленького Чонгука. Он делает вдох глубже, не справляясь с неизвестными эмоциями, что не остаётся незамеченным для вампира, который дышал в унисон со вздымающейся грудной клеткой, погруженный в своеобразный транс. — Ты стал каким-то больно милым после действий того барашка, — воркует Ким, откидывает планшет на тумбу, зажав крупный нос Чонгука указательным и среднем пальцем освободившейся руки. — Он не барашек, а козёл, — гнусавит Чон, стараясь вырвать из хватки длинных пальцев свой бедный нос. Ким веселиться с безрезультатных потуг вредного вампира, выпуская нос и шустро чмокая сухими губами прямо в кончик, не удерживая порыв, спровоцированный такой непривычной стороной своего напарника. Чонгук распахивает глаза, не ожидая подобного от обычно сдержанного на подобные вещи Тэхена, которого без алкоголя не сдвинуть с места. Зарывается в спасительную грудь, пряча неестественно пылающее лицо, мстительно щипая расслабившегося Кима за незащищенный сосок. Тэхен шикает, потирая пострадавшую бурую чувствительную кожу, другой рукой забирается под чужую майку и принимается щекотать своего напарника за бледные бока, которые очень чувствительны к подобным фокусам. Чонгук испуганно икает, чувствуя тёплые длинные пальцы, что невесомо порхали по коже, вызывая приступ смеха вместе с ужасом от осознания своего безвыходного положения. — Тэхен-а! Прекрати, умоляю, — истерично просит Чонгук, вертясь в крепкой хватке как глист на сковородке, судорожно убегая от проворных пальцев. — Насилуют! Педофил! Пожар! Тэхен прерывает поток криков и ругательства, зажав широкой ладонью клыкастый рот, прекращая свою извращенную пытку. — Всё, тише, — успокаивает Ким, смахивая выступившие слезы Чонгука большим пальцем, осторожно отодвигая руку от тяжело дышащего вампиреныша. Чонгук обиженно сверлит Тэхена взглядом, выползая из тёплых объятий, в которых его мучили пару секунд назад, двигается на самый дальний край кровати, накрывшись одеялом по уши, показательно дернув весь плед на себя, оставив Тэхена наедине со сквозняком на голой постели. — Взрослый мужчина, а так реагируешь, — попытка пристыдить не дала результата, потому Ким пододвинулся ближе, цепляя небольшое тело, укутанное в кокон из пледа, и притягивает к себе, шёпотом прося прощение за такие бесчеловечные действия в сторону беззащитного вампиреныша. Чонгук не способен долго обижаться на такого человека, как Тэхен, сердце не железное, как бы он не доказывал обратное. Он медленно стягивает одеяло с головы, поворачивается к провинившемуся мужчине. Тэхен в очередной раз за вечер светит своей улыбкой, посвящённой одному единственному вредному вампиру, который полез загребущими руками к пушистым ушам, виднеющимися из-за ещё влажных волос, с чёткой целью погладить такую интимную и мягкую часть тела, которую Ким позволяет трогать только ему. — Прощу, если дашь мне немного своей крови, — неожиданно выдаёт Чонгук, внутренне похлопывая себя по плечу за сообразительность, потому что изменившиеся обстоятельства играют ему на руку, в случае отказа можно плавно свести все в шутку и капризы молодого тела. Вампиры в их мире не могут полноценно существовать без крови живых существ, это похоже на жизнь вегана, который ко всему прочему не заменяет мясо другой пищей с нужными веществами. Вампиры либо истощаются до состояния спячки, высыхая в гордом одиночестве, пока жертва не приблизиться, пробуждая голодное зло, либо теряют над собой контроль, убивая первого попавшегося неудачника с целью насытиться. Однако Чонгук полукровка, поэтому сильно по крови не страдает подобно тому же Хосоку, который вместо вина на посиделках элегантно пьёт донорскую кровь из пакета. Кровь для полукровок подобно стероидам, они стимулируют все жизненные процессы, однако и без неё жили, живут и будут жить. Тэхен пару раз уже давал ему свою кровь: один раз от этого зависела жизнь Чона, а кровь позволила ему регенерировать с бешеной скоростью, другой раз был на студенческой пьянке, когда его взяли на слабо одногруппники, третий раз Тэхен попросил сам по одним ему известным мотивам. И все разы Чонгук мысленно улетал очень и очень далеко, потому что не вычитал он ещё таких эпитетов в Великом толковом словаре, чтобы описать всю палитру чувств и вкусовых ощущений. Для других смертных кровь отдаёт железом и солью, поэтому не суждено им понять ту сладость, которую чувствует Чон, стоит только одной капле жизненной силы попасть на юркий язык. Чем сильнее донор, тем слаще кровь, тем больше в себе силы она несёт. Без шуток можно потерять голову и просто высушить человека, увлекшись потрясающим вкусом, от которого сладко сжималось естество и подкашивались колени. — Думаешь быстрее восстановишься, если будешь питаться кровью? — спрашивает Тэхен без задней мысли, предоставляя Чонгуку на блюдечке хорошую причину высосать из него все соки. Он расслабленно принял полусидячее положение, опираясь на изголовье кровати. — Да, именно, — уверенно заявляет Чон, так же приподнимаясь с кровати для того, чтобы переползти на бедра несопротивляющегося Тэхена, что принял свою судьбу пакета томатного сока. — Только нежнее, я отвык от подобного времяпровождения, — наигранно высоким голосом просит напоследок Ким, доверчиво поворачивая голову вбок, открывая Чонгуку прекрасный вид на песочную кожу, которая аппетитно обтягивала острую ключицу и жилистую шею, под которой трепетала жилка и дергалось адамовое яблоко. Глаза Чона загораются алым светом, что полностью заполняет тёмную радужку, выдавая взбудораженное состояние вампира. Опираясь на широкую грудь, он наклоняется к манящей шее, что так доверительно подставили на растерзание. Прикрыв глаза, невесомо водит носом вдоль шеи, шумно вдыхая дурманящий аромат кожи и геля для душа, растягивая сладкое предвкушение. Легко прижимается губами к пульсирующей венку, чтобы лучше прочувствовать биение пульса Тэхена, что размеренно дышит, щекотя потоками воздуха копну волос Чонгука. — Чувствую себя странно, когда меня обнюхивает ребёнок, — честно признается Тэхен, думая над абсурдностью ситуации, хотя понимает, что перед ним его взрослый товарищ, просто немного помолодевший не по своей воле. — Ты старше меня только на 2 года, а не на 20, — напоминает ему скривившийся Чон, которого так не вовремя потревожили, сбив весь боевой настрой. — Не в первый раз, расслабься, — все же нежно просит он, погладив торчащее чёрное ушко, что дрогнуло от заботливых поглаживаний. Чонгук все же опускается к шее, что с нового ракурса почти школьника выглядит ещё мощнее и аппетитнее, от чего ему пришлось сглотнуть скопившуюся слюну, приоткрыв маленький рот, из которого чётко выглядывались заострившиеся клычки, увеличившиеся в размере. Пару раз лизнув манящую ровную кожу, он припал к шее и вонзил свои острые клыки, сильнее сжимая челюсть, чтобы проткнуть прочный барьер, отделяющий его от желанной крови. Когда рот наполнила горячая густая жидкость, Чон невольно застонал вслух, делая жадный глоток, обнимая Тэхена за шею и плечи, чтобы прижаться ближе к телу для удобства трапезы. Сделав пару смачных глотков, он немного отпрянул, разглядывая 2 ровные рубиновые точки, из которых тонкими струйками стекала кровь на золотистую кожу. Вампир стал блаженно слизывать вытекающие ручейки, мурча от удовольствия и вкуса крови сильного мужчины, которая просто источала жизненную энергию. Кровь туманила рассудок, который давно не баловал себя подобным, алые зрачки застилала пелена возбуждения, а дыхание участилось настолько, что голова ходила кругом от гипервентиляции. Чонгук снова жадно припал к шее, с нажимом зализывая рану и вытягивая больше красной жидкости, тягуче текущей ему на нетерпеливо подставленный язык. Тэхен отсутствующе втыкал в картину леса в окне на бежевой стене, не зацикливаясь на странных ощущениях, которые перебивались ощущением мокрого языка Чонгука, влажно скользящего по шее, пока его хозяин неприлично причмокивал и постанывал от удовольствия. Неожиданно для себя почувствовал, как вес на его бёдрах постепенно увеличивался, давя на ноги сильнее, не принося дискомфорта. Он нашёл своей рукой ладонь Чона, которая сжимала его плечо, оставляя красный след на коже, и обхватил ее своей, к своему удивлению замечая, что та стала немного крупнее, чем минут 20 назад. Возможно ли, что теория Чонгука подтвердилась, и он все-таки растёт пока пьёт кровь Тэхена? Это хорошие новости, особенно для Чона, однако Ким чувствует слабость во всем теле из-за потери крови и жизненной энергии, вытягиваемой наглым вампиром, который не видел знака стоп, увлекшись алой сладостью. С каждой минутой слабость в теле нарастала и нарастала, конечности наливались свинцом, глаза закрывались не по его воле. Тэхен неловко поерзал, кладя свою ладонь на плоскую спину Чонгука, который буквально лежал на полузвере все это время, и начал с нажимом гладить его вдоль всего позвоночника, зарываясь в густые тёмные волосы, слегка оттягивая голову за пряди, пытаясь освободиться. Чонгук на такую нелепую попытку уйти только недовольно фыркнул, с новой силой сжимая плечи Кима, припадая к сладкой шее, сигналя о том, что не отпустит свою желанную добычу. Тэхен понял, что так просто этого комара от себя не отцепить, а прихлопнуть его не может по альтруистическим соображениям, потому сжал хрупкое тело в медвежьих объятьях, слыша как пискнул его комарик от неожиданного напора, прервав свой ужин. Тэхен приподнялся с ношей в руках, и кинул на постель опешившего Чонгука, чьи глаза мерцали ошалелым кровавым блеском, что медленно тускнел, а взгляд приобретал осознанность. Тэхен прижал одной рукой его запястья над головой, другой опирался о изголовье кровати, глядя на испуганный взгляд взрослого в теле ребёнка. — Успокоился? — вкрадчиво шепчет Тэхен. — … — Чонгук слизал языком остатки крови на покрасневших губах, — да… Голос его шуршал подобно листу, а глаза до сих пор возбужденно горели, вернув свой кофейный оттенок. Клыки уменьшились, теперь не мешая полностью закрывать рот с опухшими губами. Тэхен наконец смог рассмотреть тело под собой, которое выросло на год-два по внешнему виду. Чонгук тоже зафиксировал изменения в своей тушке, а конкретно длину рук, которые все ещё смотрелись маленькими по сравнению с крупными ладонями Тэхена, что так властно сжимали его запястья, но длиннее прежних. Глаза Чонгука загорелись ещё ярче, но блеск этот был недобрым, тот блеск напоминал костёр на глубине глаз, вокруг которого плясали черти. Он плутовато облизнулся. — Тогда, чтобы мне быстрее вернуться в моё прежнее состояние, мне нужно чаще пить твою кровь, — дыхание участилось только от мысли о том, что он сможет ещё раз попробовать кровь из этой манящей шеи. Тэхен пораженно смотрел на возбужденного Чона, чьё привычно бледные лицо окрасил очаровательный румянец. Он словно в тумане приблизил свое лицо к лицу вампира, который замер напуганным зайцем от такой дурманящей близости. Он мог чувствовать его тяжёлое дыхание на своих губах вкупе с жаром, исходящим от его тела. Словно в замедленной съёмке он прижался влажными губами к розовой щеке Чонгука на пару секунд, наслаждаясь нежностью кожи. Отстранился на пару миллиметров, мазнув губами по переносице, после оставляя ощутимый поцелуй на другой щеке, что горела от смущения. Брови Чонгука трогательно дрогнули, когда Тэхен отстранился и отпустил его руки, посмотрев ему прямо в глаза, наблюдая за сменяющимися эмоциями в чужих омутах. Тэхен раньше мог в шутку поцеловать Чонгука куда попадётся, пока тот яростно пытался отбиться от любвеобильно медведя, если был не в настроении. Но сейчас поцелуй ощущался куда интимнее, куда нежнее и серьёзнее, когда глаза в глаза, когда Чонгук кожей чувствовал жаркое дыхание, опаляющее его и так горящие щеки, когда небольшая часть крови Тэхена смешалась с его собственной. Сердце грозилось пробить грудную клетку беспокойной птицей, потому что это было слишком для него. Тэхен отпрянул окончательно от Чонгука, убегая от возможных разговоров и вопросов, к которым он не был готов ни морально, ни физически. Шустро выключил свет, потушив ладонью свободно парящий ночник. Больше за этот вечер никто не проронил ни слова, боясь разрушить интимную атмосферу, которая неожиданно посетила их комнату. Молча пожелали друг другу спокойной ночи, а после провалились в сон по разные стороны кровати. Ночью Чонгук проснулся от жара, исходящего, казалось, ото всюду, из-за которого он сам начал потеть. Нащупал твёрдые мышцы рук, которые оплели его тело, прижимая к ещё более горячему торсу, пока дыхание его пленителя щекотало макушку Чонгука.