***
Кисе смеется до слез, до потекшей подводки, когда Аомине врывается домой разъяренный, хлопает дверью и недовольно плюхает спортивную сумку на пол. Он смеется так сильно, что Дайки хмурится еще сильнее, показывает ему средний палец и закрывается в ванной. — Ну-ну, Дайччи, не плачь там! — Сквозь хохот говорит Кисе. — Просто чтоб ты знал, я показал тебе два фака, — агрессивно бросает Аомине из-за двери. — Ого, какой плохой мальчик! — Продолжает дразниться Рёта. Дайки за дверью ванной рычит и неразборчиво ругается себе под нос. Причиной его невменоза стало очередное интервью — сегодня он был на популярном шоу, на которое Кисе и Момои еле уговорили его пойти, чтобы подогреть интерес публики к его персоне. Разумеется, недавний каминг-аут стал главной темой интервью, сколько бы Аомине ни пытался отмазаться. Впрочем, не сам факт интервью так довел Дайки, конечно. Просто в какой-то момент очаровательная ведущая посмотрела на Аомине очень знающим взглядом и выдала: — Ваш каминг-аут заставил многих гадать, кто же наступил вам на сердце. И, мне кажется, у нас есть правильный ответ! Дайки недоверчиво поднял бровь, не видя, как у него за спиной на экране появляются многочисленные фотографии с их с Кагами игр один-на-один, а так же чудом добытые фото с матчей Тоо-Сейрин из старшей школы. И даже одно с семнадцатого Дня рождения Куроко, где они скалятся и отбивают друг другу «пять», выиграв два-на-два против Мидоримы и Мурасакибары. — Это Тайга Кагами, ваш соперник, ведь так? Чего ведущая шоу точно не ожидала, так это того, как Дайки выпучит глаза и выдохнет непонимающее: — Что? — Ваши поклонники успели найти немало доказательств, — неуверенно продолжила девушка, — и даже написать фанфикшен. Сеть шипперит вас! — Это, — здесь, несмотря на прямую трансляцию, оператор успел вставить цензуру, — невозможно! Да он последний человек на земле, с которым бы я стал встречаться. Нет, я бы не стал с ним встречаться, даже если бы он буквально был последним человеком на земле. — Так вы говорите, что АоКага — не канон? — Девушка вернула самообладание и снова сияла вышколенной улыбкой. — Как вы это назвали? — Фанаты называют вас «АоКага», — продолжила улыбаться ведущая, — и в сети немало интересных материалов, которые касаются ваших… отношений. — Слушайте, — Аомине явно с трудом сохранял самообладание, — мы с Тайгой соперники, друзья, но не более того. Его партнер — один из моих самых близких друзей, так что сворачивайте лавочку этой вашей… «АоКаги». К тому же, теперь мой бойфренд не успокоится на эту тему еще неделю как минимум. И под этим я имею в виду, что он будет высмеивать меня как пятиклассника. — Расскажите нам немного о своем молодом человеке, раз уж мы оказались неправы, — попросила девушка, — мы знаем, что вы не стремитесь делиться подробностями личной жизни, но, может, сегодня нам повезет? — Я знаю, ты смотришь, — неожиданно посмотрел в камеру Дайки, — так что наслаждайся: мой парень — самый красивый человек на земле. И, возможно, самый заносчивый тоже. Но тут я, конечно, могу с ним посоревноваться. Публика смеется, ведущая профессионально изображает умиление, Аомине обреченно вздыхает. Нет никакой надежды, что Кисе позволит ему пережить это спокойно. Кисе не собирается, разумеется — стучится в дверь ванной и продолжает хохотать: — Ты только погоди, ребята дома проснутся и тоже посмотрят, вот тогда будет совсем весело. Мы с Курокоччи чуть не вымерли, когда смотрели. Ставлю на то, что Такаоччи придумает теперь всем нам названия. — Заткнись, бля, — ворчит Аомине, открывая дверь так резко, что чуть не попадает Кисе по носу. — Меня от одной мысли выворачивает. «АоКага», мать их… — Ладно-ладно, — успокаивается Рёта, — мне понравилось, что ты сказал обо мне. Хотя это может подтолкнуть их к нахождению правильных ответов на свои вопросы… думаешь, мы должны сделать каминг-аут как пара? — М? — Дайки поднимает одну бровь. — Ну, в этот раз мы обсудим это с Момоччи… — Тебе решать, — пожимает плечами Аомине, — я-то за себя все уже сказал. Когда Кисе звонит Сацуки, она долго думает, просит даже подождать некоторое время, потому что ей нужно все рассчитать. Она перезванивает поздним вечером, говорит, что все придумала, и просит подождать месяц, до ближайшего светского ивента, на который Кисе получил приглашение в формате «плюс один». «Вы можете прийти туда как пара», — говорит она, — «учитывая, что Дай-чан уже сделал свой каминг-аут, у людей не возникнет сомнений, кто вы друг другу. Обсуди это со своим менеджером, Дай-чан».***
Рёта так переживает, что чуть не отменяет все утром назначенного дня, только насмешливый и спокойный взгляд Дайки заставляет его прийти к консенсусу с самим собой и перестать сходить с ума. — Моя карьера в Японии точно будет разрушена, — вздыхает он, — ты знаешь, как плохо мне удается иметь дело с хейтерами. — Плевать на них, Рёта, — говорит Дайки, ловя его руку и целуя костяшки пальцев, — здесь они и пикнуть не смогут, а у тебя контракты с брендами, которые Японии и не снились. — Но там… дом? — Неуверенно спрашивает Кисе. — Ты никогда не думал, что когда-нибудь мы вернемся? — Сейчас не время для этого разговора, — отмахивается Аомине, — ты востребован и здесь, и в Европе, им только на руку вся эта радужная тема, и нахер всех, кто отвернется от тебя из-за того, кто ты на самом деле есть. — Терпеть не могу, когда ты с таким серьезным лицом говоришь такие правильные вещи, — жмурится Рёта, но потом облегченно улыбается. — Шучу, конечно, люблю тебя. — Наконец-то я могу заявить всему миру, что ты мой, — усмехается Дайки, и только они вдвоем понимают, что это его способ сказать «я тоже». Момои приезжает часом позже, чтобы помочь им собраться, ругается за то, что они встречают ее растрепанными и не особо одетыми, а потом щебечет о предстоящем вечере, но резко замолкает, когда Кисе спрашивает: — С кем ты идешь, Момоччи? Обычно на такие мероприятия Рёта приглашал саму Сацуки, не вызывая никаких слухов, потому что она его менеджер, и это был самый простой и социально-одобряемый ход. — Сацуки, — зовет Аомине, — выкладывай. Момои вздыхает. — Помните, я говорила, что собираюсь взять под крыло еще кое-кого… это будет непросто, учитывая, что он только начал свою карьеру в моделинге, но он довольно хорош. Я долго думала, могу ли себе позволить так рисковать, но, — она виновато улыбается, — прости, Ки-чан, кажется, я приведу тебе конкурента. — Ты лучше расскажи, как его зовут, — заинтригованный, спрашивает Кисе. — О, ты сам все поймешь, Ки-чан, — хихикает Сацуки, — а сейчас давай, одевайся, тебе надо сегодня быть безупречным. — Как будто я когда-то бываю не! — Притворно возмущается Рёта, но послушно идет за выбранным ею комплектом одежды в гардеробную. — Мой кавалер на сегодня заедет за мной, и я настоятельно прошу вас не подглядывать, — строго говорит Момои, когда до выхода остается совсем немного, — это своего рода сюрприз, так что вы увидите его на вечере. Ну, мальчики, удачи сегодня! Вскоре после этого пожелания Сацуки выходит из их квартиры — ни один из них не удерживается, и оба видят из окна, как она садится на заднее сидение такси, но прежде машет им рукой, чтобы не подглядывали, потому что, конечно же, она знала заранее, что они выглянут. — Мне страшно, — признается Рёта, когда они разочарованно отлипают от окна. — Я знаю, — кивает Дайки, — а еще я знаю, что ты последний, кто сдастся, когда сложно. Не вариант, что парень, просивший у меня десятый один-на-один после проигранных девяти, может сдаться перед такой фигней. — Я бы поцеловал тебя, да блеск смажу, — усмехается Кисе. — Поехали. И они едут. В такси Аомине держит его за руку, поглаживает шершавым большим пальцем по костяшкам, смотрит уверенно и твердо, и Рёта перестает сомневаться, потому что он любит его так сильно, что готов лично выкупить пару билбордов в центре Нью-Йорка, чтобы написать на них об этом, и будь что будет. Они держатся за руки, когда показывают приглашение приветливым хостес на входе, и Кисе думает, что разобрался со своим волнением, когда Дайки отпускает его ладонь, чтобы в следующую секунду положить руку на его талию. Журналистов на мероприятии нет, но есть фотографы, и Рёта знает, что не имеет права позволить волнению отразиться на своем лице, поэтому улыбается самой очаровательной своей улыбкой и ищет глазами Момои. Аомине отвлекает его на секунду, протягивая ему бокал шампанского, снятый с подноса проходившего мимо официанта. — Спаиваешь меня, Дайччи? — Смеется он, но делает глоток. — А то, — дерзко подмигивает Дайки, — пошли найдем Сацуки. Найти Момои оказывается непросто — по пути они встречают толпу коллег и знакомых Рёты, каждый из которых задает вопросы по поводу его спутника. Не все из них следят за профессиональным баскетболом, поэтому не каждый догадывается сразу, но Кисе, не дрогнув и мускулом, представляет Аомине как своего бойфренда. Рука Дайки все еще лежит на его талии, и это придает сил больше, чем Рёта мог бы ожидать. — Момоччи, — говорит он, указывая взглядом в сторону фуршетного столика, где Сацуки деловито обсуждает что-то с невысоким, но солидно выглядящим мужчиной. Рядом с ней спиной к Аомине и Кисе стоит довольно высокий темноволосый парень, и Рёта щурится, силясь понять, кто это. Они ждут, пока Момои освободится, потому что она явно в своем рабочем режиме, судя по сосредоточенному выражению лица и отсутствию алкоголя в руках. Дайки видит, как чуть левее две девушки обсуждают их с Кисе, и поднимает бровь, когда одна из них встречается с ним взглядом. — Дайччи, идем, Момоччи освободилась, — говорит Рёта, и Аомине видит, как Сацуки машет им рукой. — Йо, — лаконично здоровается он. — Химуроччи? — Кисе позволяет удивлению пробиться сквозь его маску вечной улыбки для официальных мероприятий, и Дайки хмыкает. — И вам доброго вечера, — кивает с загадочной улыбкой Химуро. — Думаю, знакомить вас не нужно, — улыбается Момои, — теперь мы работаем вместе. И только что мы подписали новый контракт! — Не могу не поздравить, — Рёта протягивает ладонь Тацуе, — но даже не думай, что тебе удастся меня превзойти. Химуро усмехается и твердо жмет руку Кисе.***
— Позавчера вы появились на благотворительном вечере с известным баскетболистом Дайки Аомине, — Рёта так и не привык, что американцы обращаются всегда по имени, — который является открытым бисексуалом. Как вы это прокомментируете? — Думаю, комментарий в духе «прекрасный вечер в компании любимого человека» отлично подойдет, — обворожительно улыбается журналисту Кисе. — Так вы подтверждаете слухи о том, что вы являетесь парой? — Было бы странно отрицать все, когда это уже очевидно, не так ли? Журналист задумывается буквально на секунду перед следующим вопросом: — Почему вы не сделали официальный каминг-аут? Просто появиться вместе на светском событии — это не самый стандартный способ рассказать всему миру о таком важном факте. — Потому что я не вижу в этом факте ничего особенного, — пожимает плечами Рёта, — Никто из гетеросексуальных людей не делает каминг-аут, так что я решил, что и я не обязан. Краем глаза Кисе видит, как Момои на что-то злится, и начинает беспокоиться, что ей не понравился его ответ на какой-то из вопросов. Она показывает ему знак «окей», когда во время перерыва он бросает в ее сторону вопросительный взгляд, и он немного выдыхает. Когда интервью — слава богу, не в прямом эфире, — заканчивается, Рёта спрыгивает с высокого стула и тут же направляется к Сацуки. — Половины вопросов, что они тебе задавали, не было в предварительном списке! — Возмущается она, когда они выходят из здания, но потом улыбается. — Ты большой молодец, Ки-чан, очень правильно отвечал. Устал? — Устал, — кивает Рёта, — поверить не могу, что кто-то еще снимает в студиях без кондиционера. Поедешь к нам? — Прости, Ки-чан, — виновато смотрит она, — у Химуро сегодня съемки, а потом мы обещали заскочить к Тецу и Кагамину. — Момоччи, — лукаво зовет Кисе, — я чувствую запах секретиков. Что, у вас с Химуроччи что-то намечается? — Ки-чан! — Возмущенно пихает его в бок Сацуки. — Понял-понял, — Рёта поднимает руки, словно сдается, — спрошу попозже. Они прогуливаются до ближайшей кофейни, чтобы взять по молочному коктейлю, а потом вызывают два такси и разъезжаются, каждый по своим делам.***
Жизнь становится немного проще теперь, когда Дайки и Рёта больше не вынуждены скрывать отношения. Они даже однажды целуются на трибуне, когда команда Аомине наголову разбивает серьезного соперника, а Кисе смотрит на это с первого ряда, одетый в форменную майку с фамилией «Аомине» и его же номером на спине. Сацуки распечатывает им лучшую фотографию этого момента, и именно Дайки ставит ее в рамку на полке в их гостиной. Кисе смотрит на эту фотографию, собираясь на очередной матч Аомине — с тех пор он всегда ходит на матчи в этой майке, потому что он, черт возьми, гордится своим мужчиной, и имеет на это право. Сегодня Дайки играет против Тайги, поэтому они идут все вместе: он, Куроко, Момои, Алекс и Химуро. У них, конечно же, билеты на лучшие места, и он точно знает, что матч будет напряженным. Бросив последний теплый взгляд на фото на полке, Рёта берет ключи и выходит из квартиры, чтобы заехать за Момои и подвезти ее к стадиону. — Привет, Ки-чан! — Щебечет она, садясь на переднее сидение рядом с ним. — Выглядишь прекрасно! — Кто бы говорила, — подмигивает Кисе, — ты сегодня при параде. Для Химуро? — Я же тебе говорю, ничего подобного, — несерьезно сердится Момои. — Я имею право выглядеть хорошо для себя! — Конечно, имеешь, — легко соглашается он, постукивая по рулю пальцами, — я очень жду сегодняшней игры. — О, да, — кивает Момои, и Рёта слишком занят дорогой, чтобы уловить лукавый блеск в ее глазах. Они встречаются с Алекс, Куроко и Химуро уже на стадионе, когда занимают свои места, и Кисе смеется, когда на них направляют камеру, и в кадр не попадает только Тецуя. Они с Химуро в майках разных команд машут руками оператору, и Рёта на секунду насмешливо думает, что они точно примут Тацую за парня Кагами, учитывая, что сидящий рядом Рёта стал носить майку Дайки только после каминг-аута. Это, впрочем, не его проблема, но это в какой-то мере проблема Момои… тот факт, что Куроко рядом с ними сидит в обычной футболке, никак не спасает ситуацию. Мысли об этом вылетают из его головы, когда игроки выходят на площадку, и для Рёты, в общем-то, уже ничего не имеет значения, кроме одного конкретного человека. Как и в любом матче Кагами против Аомине, сегодня разрыва в счете практически нет — команды идут впритирку. Кисе нервно постукивает пальцами по бедру, закусывает губу, кричит с толпой, не замечая, как насмешливо смотрит на него невозмутимый Химуро, как улыбается едва заметно Куроко и как взволнована Момои. В четвертой четверти, когда команда Тайги получает небольшое преимущество, в Дайки словно что-то щелкает: Рёта видит это по изменившимся движениям, по пронзительному взгляду, по какой-то почти отчаянной настойчивости в его игре. Он видит все то, что когда-то заставило его влюбиться в баскетбол, Аомине и баскетбол Аомине. Счет еще в пользу команды Кагами, но он знает, кто сегодня победит, и это будет не Тайга. Дайки вколачивает данк за данком, не позволяя никому увести у него мяч, и Рёта чувствует, как у него захватывает дыхание. Матч заканчивается победой команды Аомине с разрывом в четыре очка, и Кисе облегченно падает на свое сидение, зачесывая назад волосы. — Это было напряженно, — комментирует он, замечая три пары внимательных глаз, смотрящих на него. Алекс единственная, кто не смотрит на него так пристально — кажется, она слишком занята анализом игры, чтобы заметить смену обстановки. — Что? — Не понимает Рёта. — Вы пялитесь. У меня что-то на лице? — Нет-нет, — машет рукой Сацуки, — ты выглядишь отлично. Она нервно постукивает ногой по полу, и Кисе выгибает бровь — скопировал эту привычку у Аомине. — Я чего-то не знаю? — Все хорошо, Ки-чан, — уверяет его Момои, — тебе не о чем беспокоиться, я клянусь. Помаши рукой Дай-чану, он смотрит в нашу сторону. Рёта мгновенно переключается, разворачивается всем телом в сторону площадки и улыбается Дайки самой теплой улыбкой. Аомине вытирает лицо воротником своей формы, а потом довольно скалится в ответ. Он стоит немного дольше обычного, просто разглядывая Кисе, но потом разворачивается и уходит с площадки, оставляя Рёту задаваться вопросом, точно ли все в порядке с его внешним видом. — Момоччи, хочешь отпраздновать победу с нами? — Предлагает он, когда Куроко отправляется на парковку ждать Кагами, а Химуро отвлекается на Алекс. — Прости, Ки-чан, на сегодня у меня уже есть планы, — виновато говорит Момои. — Увидимся завтра, окей? — Ты сегодня как-то подозрительно себя ведешь, — сузив глаза, замечает Кисе, — ты точно что-то от меня скрываешь. — Даже если и да, то ты все равно ничего не узнаешь, — она пожимает плечами и улыбается с самым невинным видом. — Точнее, узнаешь, но не сейчас. — Интриганка, — фыркает Рёта. — Я пошел в машину. Тебя подвезти? — Не-а, — улыбается она, — иди давай. И радио, на всякий случай, не включай. Кисе качает головой и говорит себе под нос что-то о чрезмерно загадочном поведении подруги, но радио все-таки не включает, хотя любопытство заставляет несколько раз потянуться к нужным кнопкам. Он ждет в машине, потягивая купленный по пути со стадиона смузи, и начинает улыбаться еще тогда, когда силуэт Аомине появляется в дальнем конце парковки. Дайки садится на сидение возле него, серьезный и перевозбужденный после игры, и Рёта целует его в скулу. — Ты потрясающий, Дайччи, — восхищенно говорит он, — сегодня совсем что-то запредельное было. Аомине довольно улыбается, кладет смуглую ладонь на бедро Кисе, и они выруливают с парковки, чтобы отправиться домой. В квартиру они вваливаются с трудом, потому что еще в лифте Рёта не выдержал и втянул Дайки в жаркий и жадный поцелуй — как только ключами умудрился в скважину попасть? Аомине прикусывает шею Кисе под ухом, где болтается сережка — и как он вообще мог быть таким идиотом и не догадаться еще тогда, в Тейко, когда Рёта проколол ухо синей серьгой в честь его Дня рождения? — и Кисе дышит тяжело, будто марафон пробежал. Дайки отстраняется. — Спальня? — Между выдохами спрашивает Рёта. — Погоди, — качает головой Аомине, запуская руку в карман ветровки. — Пошли лучше в гостиную. Садись, — он кивает на диван. — Хочу поговорить. Кисе смотрит с непониманием, но оправляет одежду и садится на диван, закидывая ногу на ногу. Дайки садится рядом. — Тебе понравился матч? — Странный вопрос, Дайччи, — хмыкает Рёта, — я же сказал, ты потрясающий! К чему этот вопрос вообще? — Помнишь, как я мячом тебе зарядил по башке в Тейко? — Улыбается Аомине. — Я вот помню. Это, кстати, специально было. — Я догадывался. Никогда не поверил бы, что у тебя так мог мяч улететь, — тоже улыбается Кисе, — а прилетело больно, я как сейчас помню. И еще помню, как я в зал зашел, а ты выпендриваться начал, и я влюбился. Даже не знаю, в кого раньше, в тебя или в баскетбол. — Да не трынди ты, погоди, я стараюсь быть серьезным, — усмехается Дайки, — что я хочу сказать, так это то, что я рад, что после всего, что между нами было, ты все еще со мной. — Я забыл о нашей годовщине? — Виновато спрашивает Рёта. — Мы никогда не праздновали годовщину, Рёта, — качает головой Аомине, — мы даже не знаем, когда у нас годовщина. Может, начнем, кстати? Кисе снова подозрительно щурится, и намек на догадку в его взгляде заставляет Дайки продолжить. — Так вот, — он на секунду отводит взгляд, а потом чешет затылок, — я себе давно пообещал, что если сегодня выиграю, то сделаю кое-что. Короче. Аомине встает с дивана, а дальше Кисе видит все словно в замедленной съемке, потому что тот встает на одно колено перед ним, достает из кармана маленькую бархатную коробочку, открывает и демонстрирует простое и лаконичное обручальное кольцо. — Ты шутишь, — полушепотом говорит Рёта. — Выйдешь за меня? — И взгляд у Дайки такой уязвимый и открытый, что Кисе хочет его стукнуть за то, что допускал хоть одну мысль, что он может отказаться. — Да, — просто отвечает Кисе, поднимаясь с дивана, а потом повторяет: — да. Да, я выйду за тебя, Дайччи. Аомине достает кольцо и отбрасывает коробочку в какой-то дальний угол гостиной, а потом надевает его на палец Рёты. Кисе смотрит на свою ладонь молча — он не улыбается и не плачет, просто смотрит. В те редкие моменты, когда он представлял себе эту сцену, он думал, что набросится на Дайки с объятиями, будет плакать и улыбаться так, что щеки заболят, но в реальности он просто стоит в ступоре и не знает, что говорить и что делать. Аомине смотрит на него внимательно, пока медленно поднимается на ноги, и, кажется, тоже не знает, что делать. Они смотрят друг другу в глаза, и Рёта просто благодарен, что сейчас никого нет рядом, потому что это ощущается так интимно, как никогда раньше. — Знаю, ты любишь романтику и все такое, — негромко заговаривает Дайки, — но я ничего умного не придумал. — Нет, вот так было идеально, — качает головой Кисе. Он думает о том, что нахрен весь остальной мир, всё гораздо лучше, когда есть только они двое. Аомине берет его за руку, на которую только что надел кольцо, и тянет на себя — новый поцелуй совсем не такой жаркий и жадный, как несколько минут назад в лифте, но они тонут в его нежности и совсем не хотят отрываться. — Ты сказал Момоччи? — Спрашивает потом Рёта, переводя взгляд с кольца на довольного и слегка смущенного Дайки. — Нет, погоди, ты сказал Момоччи и Курокоччи, да и Химуроччи знал? А Кагамиччи ты сказал? — Тайга заранее не знал, — хмыкает Аомине, — но вообще, я всему миру это сказал. — Ты… что? Дайки ничего не объясняет — тянет к себе и неожиданно включает фронтальную камеру на дорогущем телефоне. — Руку подними, — командует он. Рёта настолько удивлен, что даже не задумывается, улыбается в камеру самой счастливой своей улыбкой, кладет ладонь с кольцом поверх обнимающей его за шею смуглой руки и не может ничего сделать с тем, что глаза его блестят немного слишком сильно. Утром они проснутся, чтобы прочитать десятки сообщений с поздравлениями, а пока что Кисе, хихикая, открывает послематчевое интервью Аомине, чтобы несколько раз пересмотреть момент, где он говорит «собираюсь сделать предложение».