***
Вечер в «Вуди» был до отвращения обычным: бильярд, пиво и разговоры ни о чем. Брайан, как всегда, выиграл партию у Теда и удалился в туалет, прихватив весь вечер пялившегося на него парня. Как же это бесило! Девяносто девять процентов парней пускали на него слюни и лезли из кожи вон, чтобы обратить на себя внимание главного топа их родного Питтсбурга. Да что же в нем особенного, в этом Брайне Кинни? Да, красив, да, харизматичен, но таких сотни, а стелятся все именно перед ним! Чем он — Тед — хуже? А ведь у него, по всеобщему мнению, красивые выразительные глаза с длинными пушистыми ресницами и ай кью выше среднего! Возможно, немного скучноват, но это издержки профессии, так сказать. Цифры требуют серьезного отношения, какое уж тут веселье? Погрязнув в невеселых размышлениях, Теодор напрочь не замечал парня, тщетно пытавшегося привлечь его внимание. Молоденький тоненький голубоглазый твинк печально вздыхал, так ни разу и не поймав взгляд потрясающих карих глаз. Он не раз видел Теда в «Вуди», в «Вавилоне» и считал очень привлекательным. Да и вообще ему нравились парни постарше, они были надежными и интересными. Много повидали, набрались опыта и охотно делились им с начинающими свой сексуальный путь мальчиками. Каждый раз парнишка порывался подойти к Теду и завязать разговор, а там, глядишь, и что-то большее перепадет… Но почему-то тушевался в последний момент и отступал. И вот сегодня опять неудача! Тем временем вконец разочарованный Теодор мысленно послал все к черту, а Брайана еще дальше, и, сославшись на ранний подъем, попрощался с друзьями. На улице было тепло и приятно: первые дни сентября ничуть не отличались от августа, тишину вечера разбавлял доносящийся с разных сторон смех, а целующиеся парочки вызывали зависть. Разочарованно вздохнув, Теодор решительно зашагал домой, благо его квартира находилась совсем недалеко, минутах в десяти быстрым шагом. — Эй, — прозвучало сзади, — куда ты идешь? Тед чуть замедлился, прислушиваясь, но не оглянулся, в полной уверенности, что его это не касается. — Тед… О, неужели? Оглянувшись, Тед заметил паренька, почти мальчишку, смущенно смотрящего в его сторону с широкой улыбкой на лице. Оглядев улицу, Тед с удивлением спросил: — Ты это мне? — Тебе, — ответил мальчик, скромно потупив взгляд. — Я давно за тобой наблюдаю. Так куда ты идешь? — повторил он тихо. — Вообще-то, домой, — пожал плечами Тед, — надоело… — Тусоваться, — подхватил парень. — Да, тусоваться — хорошее слово, — кивнул Тед и, наконец, улыбнулся. — Можно мне пойти с тобой? — без особой надежды спросил парень. — Знаешь, уже поздно, а мне с утра на ра… — начал было привычно поднывать Теодор, но вдруг замолчал на полуслове. А почему нет? Парень сам окликнул его, почему должен отказываться от такого аппетитного кусочка молодой плоти? — Думаю, я мог бы пригласить тебя в гости, тут совсем рядом, — решился он. — Я с радостью, — засиял парень, быстро преодолев пару разделяющих метров. — Кстати, меня зовут Блэйк. — Очень приятно, Блэйк, а я — Тед, но ты уже знаешь.***
Квартирка Теда была небольшой — совмещенная с кухней гостиная и спальня, — но зато собственной. Ему уже не двадцать и — о, ужас — даже не тридцать, мыкаться по съемным углам уже не серьезно. Расчетливый ум бухгалтера смог просчитать все настолько досконально, что совсем не большой зарплаты хватало и на ипотеку, и личные нужды не привыкшего к роскоши Теда. И вот уже минул год, как он является собственником отдельной уютной жилплощади, в то время как большинство друзей все еще не задумывались о том, чтобы осесть и почувствовать определенную стабильность. Немецкие корни сделали Теда педантом, и если какой-либо предмет неведомо как оказывался не совсем на том месте, которое определил хозяин, последнего корежило до зубовного скрежета, и виновник водружался на отведенное место с маниакальной настойчивостью. — Проходи, — пригласил Теодор замешкавшегося Блэйка, — располагайся. Хочешь пива? — Нет, спасибо, я не пью. Если можно, воды, — очаровательно улыбнулся парень аккуратно присев на край широкого дивана. «Не пьет? Совсем? — мысленно удивился Тед. — Где же это сокровище раньше пряталось?» На самом деле Тед был человеком неуверенным в себе, излишне самокритичным и до смешного скромным. А посему просто не знал, как начать разговор, не говоря уж о действиях. Нервно заламывая пальцы, Тед ерзал на диване, не решаясь приблизится к ожидающему первого шага Блэйку. В затянувшемся молчании хозяин вдруг подскочил с места и стремительно убежал в спальню, наскоро извинившись перед опешившим гостем. Лихорадочно дрожащими руками Теодор перетряхивал ящики прикроватной тумбочки в поисках одному ему известного предмета, и облегченно выдохнул, найдя на самом дне заветную коробочку с надписью «Виагра». Да, именно настолько неуверенным парнем был Теодор Шмидт. Коробочка завалялась с тех пор, как управляющий собственным веб-сайтом «Дрочинаработе-точка-ком» пресытился мелькающими перед глазами членами и задницами. В какой-то момент бывший бухгалтер, а ныне король порноиндустрии с ужасом понял, что вся эта красота, творящая разврат двадцать четыре на семь, абсолютно никак не сказывается на эрекции! Член просто перестал реагировать на зрелище, даже не пытаясь приподнять голову! В убийственной панике Тед набрал номер лучшего друга Эммета Ханикатта и с истеричными рыданиями поведал о настигшей его катастрофе! Эммет, как человек мудрый и рассудительный, выслушал сбивчивый рассказ товарища и как смог успокоил его истерику, а сам бросился на просторы интернета в поисках решения деликатной проблемы. И нашел! Пусть решение временное, но, судя по отзывам, даже восьмидесятилетние старички пару раз в неделю могли задать жару своим старушкам. Купив чудо фармацевтики в ближайшей аптеке, Эммет навестил друга в тот же печальный вечер. Во что вылился этот эксперимент никто из них вспоминать не желал, но шутка про День флага, брошенная Брайном Кинни, еще долго вызывала истерический смех у всех присутствовавших при том давнем разговоре. И сейчас Теодор, боясь оплошать в самый ответственный момент, вспомнил о волшебных таблеточках и о рассказах Джастина про количество сеансов безудержного секса, настигших их с Брайаном после решения стащить пару таблеток, дабы подстегнуть сексуальную жизнь, ограничившуюся в последнее время абсурдно малым количеством повторений. «Всего четыре-пять раз получается», — пояснил тогда Джастин. Ну раз уж сам Брайан-секс-машина-Кинни не гнушается подобного, кто такой Тед, чтобы отрицать очевидное? Для пущей уверенности в стопроцентном результате, Теодор принял сразу две таблетки, и, чуть подумав, проглотил третью. Как говорилось в аннотации, таблетки принимают за час до предполагаемой сексуальной активности, а значит, придется развлекать мальчика до нужного момента. — Ты любишь оперу? — сходу озадачил парня Тед, приобретя немного спокойствия благодаря волшебному препарату. — Оперу? — удивился Блейк. — Честно говоря, никогда не слушал… — Могу помочь заполнить пробелы, — улыбнулся Тед, нажимая на кнопку пульта дистанционного управления. — Это «Кармен» — опера великого Жоржа Бизе. Какая музыка! Шедевральное либретто. Послушай. — И о чем она? — не слишком заинтересовано спросил парень, его-то интерес простирался совершенно в другом направлении. — О, это история великой любви, как, впрочем, и любая опера. Это нужно прочувствовать сердцем. — Наверное, — кивнул Блэйк, тщетно пытаясь подавить зевок. — Может быть, перейдем к более интересным занятиям? — Ээээ… — стушевался Теодор, неожиданно сброшенный со своего любимого конька. — В конце концов, можно совместить приятное с полезным, — согласился он, решив ринуться в пучину, и будь что будет. Облегченно выдохнув, Блэйк быстро перебрался на колени к Теодору, с удовольствием замечая недвусмысленное доказательство его желания упругой попкой. Вконец осмелев, Тед впился в приоткрытые губы мальчика, ныряя языком в горячую глубину его рта. Ох, каким же сладким оказался Блэйк на вкус, и романтичный бухгалтер мысленно сравнил его с амброзией, вкушаемой Богами на Олимпе. Руки пробрались под одежду, лаская нежный шелк молодой кожи, нырнули под пояс брюк, обхватывая ладонями упругие половинки, разводя их в стороны и касаясь заветной узенькой дырочки кончиками пальцев. Тед чувствовал, как растет член, стремясь наружу, грозя прорвать ткань шерстяных штанов. Эрекция настолько крепкая, что, кажется, кожа не выдержит напора прилившей крови и лопнет, орошая все вокруг алыми каплями. — Тед, пожалуйста, трахни меня, — шептал на ухо парень, елозя по каменно-твердому члену Теодора, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть обе ширинки одновременно. — Да, малыш, потерпи минутку, ты такой узкий, не хочу делать тебе больно, — запинаясь произнес Теодор, вводя палец в сопротивляющееся отверстие. — Под подушкой смазка, достань, маленький… Стянув с задницы парня штаны, обильно смазанными пальцами Теодор наконец-то проник в вожделенную тесноту и наскоро подготовил к вторжению, не в силах и дальше сдерживать собственное возбуждение. — Садись сверху, малыш, трахни меня своей дырочкой, — оторвавшись от сладких губ, попросил Тед. — О Господи! Это божественно! — воскликнул он, когда Блэйк нетерпеливо насадился на член, даже не вспомнив о презервативе, и застонав замер, ловя ртом воздух. — Ты такой большой, Тед, двигайся, трахни меня своей дубинкой, порви на части, я так хочу тебя, Тед!!! — кричал парень, принимая жесткие толчки и поскуливая от каждого попадания в заветную точку. И Тед старался! Долбил парня как никого раньше: быстро, жестко, не давая ни секунды передохнуть. Это была грандиозная скачка! Тед кончил через тридцать секунд, но продолжал с силой въезжать в расслабленную дырку неисчезающей эрекцией. Не выходя из парня, перевернул его спиной на диван и продолжил марафон, кусая и вылизывая тонкую беззащитную шейку, доверчиво подставленную Блэйком. Кончив во второй раз, Теодор был немного удивлен тем, что эрекция не пропала и теперь, но, с другой стороны, даже радовался, что может показать мальчишке на что способны парни тридцать пять плюс! В голове стучало, сердце билось о ребра, заходясь истерическими толчками, перед глазами замелькали разноцветные всполохи и, теряя сознание, Тед услышал далекий голос, зовущий его: — Тед, что с тобой, Тед, очнись! Ты пугаешь меня, Теееддд… Но ответить не успел: провалился в пугающую темноту бездны.***
Очнулся Теодор на том же диване, со спущенными штанами и по-прежнему стоящим членом. Но где же Блэйк? Неужели мальчишка бросил его в опасности и сделал ноги?! Вот она — молодежь! Думают только о себе, эгоисты хреновы! Ну ладно, при встрече он все выскажет малолетнему прохиндею, научит жизни, так сказать. Вот только что делать с членом? В прошлый раз само прошло после двух дней мучительного стояка. Значит, снова набраться терпения и ждать? Благо, что впереди выходные, и контора престарелого мистера Воршафтера, куда его, сжалившись, взяли обратно после неудавшегося забега в мир порноиндустрии, не требовала присутствия скромного бухгалтера. Взяв из холодильника новую бутылку пива, Теодор поставил диск с «Тоской» и расслабился, откинув голову на спинку дивана. Уплывая под звуки чарующей музыки, Тед погрузился в нирвану, стараясь не обращать внимания на дискомфорт, причиняемый стояком. Интересно, откуда в нирване эти раздражающие звуки, черт возьми?! Встряхнув головой в попытке прогнать наваждение, Теодор понял, что это всего-навсего кто-то стучит в дверь, очевидно, с намерением снять ее с петель! — Да кто там с ума сходит?! — крикнул Тед, распрямляя затекшую спину и поправляя неприятно сдавленный ширинкой член. — Да иду я, прекратите шуметь, в конце концов! Распахнув дверь, Тед замер с открытым в изумлении ртом, не в силах выражаться членораздельно. — Может быть, позволишь войти старому другу? — Да, да, конечно, — отмер Тед, вновь обретая дар речи, — рад видеть тебя, Брайан. — Ну и что ты творишь, блядь?! — вдруг сорвался Брайан, схватив Теда за грудки. — Ты хоть понимаешь, пиздюк питтсбургский, что до охуения меня напугал?! Я же… блядь, по всей Либерти носился, как петух в жопу клюнутый, тебя засранца искал! — Меня искал?! — большего удивления Тед не испытывал за всю свою долгую жизнь. — Но зачем? Я же для тебя менее значим, чем пустое место, — пролепетал он, абсолютно ничего не понимая. — Господи, Теодор, неужели ты так ничего и не понял? — устало вздохнул Брайан. — Сколько мы знакомы? Лет десять, не меньше? Разве это не очевидно? — Да что должно быть очевидно? Я не понимаю! — вскричал Тед, все больше запутываясь. — Ты можешь объяснить нормальным человеческим языком, или обязательно издеваться? — Я не издеваюсь… мне сложно говорить об этом прямо. Ты ведь знаешь мои принципы! — Брайан нервно ходил из угла в угол маленькой гостиной, не решаясь явить себя настоящего миру, пусть и в лице одного человека. Человека, которого… — Брайан, что с тобой? — заботливый Тед обнял Брайана за плечи и усадил на диван, присев рядом. — Тебе нехорошо, плохо себя чувствуешь? Что-то беспокоит? — Со мной все в порядке, Теодор, — отмахнулся Брайан. — Но ты прав: кое-что действительно беспокоит. — Расскажи, может, я смогу помочь? — Тед не на шутку испугался, лицезрея «Жеребца Либерти-авеню» в полном раздрае, и даже забыл о собственной неудобной проблеме. — Почему ты ушел с каким-то малолетним засранцем и мне… даже не попрощался со мной? — прищурился Брайан, пристально вглядываясь в лицо визави. — Ну… раньше ты не особо заботился обо мне и не требовал отчета о личной жизни, — усмехнулся Тед. — Потому что раньше ты уходил домой один, — заявил Брайан. — И я не… не боялся тебя потерять, — еле слышно прошептал он, закрыв лицо руками, словно прячась от шокированного взгляда напротив. — Ч-что? Я правильно ра-расслышал? — заикаясь, переспросил тот. — Ч-чего ты боялся? Пот-терять меня? Брайан кивнул, смущенно глядя в растерянные глаза шоколадного цвета, которые уже много лет преследовали его во сне, заставляя просыпаться среди ночи с завидным стояком и ожесточенно дрочить, чтобы поспать еще хотя бы пару часов. — В голове не укладывается, — пролепетал Тед, — ты сам-то понимаешь, о чем говоришь? — Да как же тебе объяснить-то понятнее, Шмидт?! — всплеснул руками Брайан, сжал его ладони своими и, глядя прямо в волшебные омуты, объявил: — Люблю я тебя, Теодор, давно и почти безумно. Если бы ты знал, каких усилий мне стоило скрывать это ото всех! — Но-но-но… п-п-очему я? С какого х-х-хрена ты меня любишь? Я же скучный, несексуальный бухгалтер, который способен только д-дрочить, глядя порнуху… — Если бы я знал, — печально произнес Кинни. — Еще тогда, десять лет назад, увидел тебя и пропал… но репутация требовала поддерживать имидж… и я терпел все это время, и унизить старался, чтобы никто даже заподозрить не мог, что «Жеребец» мечтает быть покрытым… тобой, Теодор. Трахни меня уже, пожалуйста… И Брайан — тот самый Брайан Кинни, лучший ебарь на всей земле — впился в открытые в изумлении губы простого скучного бухгалтера Теодора Шмидта, втягивая в неописуемый восторг. Сколько лет он мечтал быть трахнутым Брайаном, почувствовать то, о чем слагали легенды. Но самому трахнуть «Главного топа всей Пенсильвании» было далеко за пределами даже самых смелых фантазий! А это шокирующее признание! Неужели Бог на самом деле существует, и это награда за пережитые годы унижений и самокопания, а еще за смирение, которому учат каждого еврейского мальчика. Спасибо, Господи, спасибо!!! Тед порывисто обнял Брайана, прижав вожделенное тело к себе с неведомой ранее силой, словно боясь, что тот передумает и ускользнет дымным призраком. Но Брайан и не собирался ускользать: напротив, еще сильнее вжался в него, потираясь о колом стоящий член. Не разрывая страстного поцелуя, парни срывали друг с друга одежду, не обращая внимания на летящие в разные стороны пуговицы. Сотни раз Тед видел тело Брайана в тренажерке — раздевалка, слава Богу, общая! Но видеть — это одно, а касаться… Боже, какая бархатная кожа, горячая и манящая, хочется вылизать ее целиком, не пропуская ни дюйма. Просто гладить — уже экстаз, как ему не сойти с ума от всепоглощающего счастья?! «Господи, дай мне сил!» — мысленно молился Теодор, спускаясь поцелуями все ниже и ниже. Трепещущими пальцами расстегнул молнию на брайановых джинсах и сдернул их со стройных бедер, увидев, наконец, то, от чего сходили с ума все геи местного голубого гетто. Боже, какой член — его нужно показывать рядом с шедеврами мирового искусства! Длинный, толстый, ровный, и действительно не меньше девяти дюймов! Не врут, значит, счастливчики! А теперь счастливчик он — Теодор Шмидт! Рот наполнился слюной, и Тед, все еще не веря своему счастью, лизнул эту красоту по всей длине от поджавшихся яичек до бордовой головки. — Теодор, подожди, — с придыханием произнес Брайан, — сегодня я хочу доставить удовольствие тебе… — Он поднял Теда и сам опустился перед ним на колени. Испытав очередной шок, поскольку все знали, что «Жеребец» не сосет членов и никогда не опускается на колени ни перед кем, Теодор застонал, уносимый непередаваемым наслаждением. Сам «Жеребец Либерти-авеню» с упоением отсасывал, стоя на коленях перед простым, рядовым, ничем не примечательным бухгалтером! Чудны дела твои, Господи! Брайан мог бы преподавать исполнение минета в Карнеги-Мелон, и все это потрясающее искусство принадлежало исключительно Теду, ну и, как бы не хотелось это признавать, наверняка, Джастину Тейлору. Стоп! Получается, что теперь этот наглый мальчишка получит пинок под круглую задницу? Тед своего не упустит, ни за что не выпустит влюбленного в него Брайана из цепких лапок! И станет единственным партнером в его жизни! Мысленно потирая руки, Теодор вошел в раж, и, уже не стесняясь, трахал самый соблазнительный рот из всех бывших на его месте ранее, вгоняя член до самых гланд. С таким фейерверком Тед кончал впервые, казалось, поток спермы не иссякнет никогда, он стонал и вскрикивал, пока ловкий язык Брайана слизывал остатки семени со ствола и головки. О, хвала достижениям фармацевтики! Едва кончив и чуток отдышавшись, Теодор вновь накинулся с поцелуями на вожделенное тело. — Ложись, Брайан, хочу ласкать тебя всего, везде и долго, — страстно шептал он, освобождая Брайана от остатков одежды. — Можешь делать все, что хочешь, любимый, я весь твой, — выдохнул Брайан, вытягиваясь на диване предоставляя неограниченный доступ к шикарному телу. Теодор был готов молиться на этот образчик мужской красоты. Да какой там Аполлон Бельведерский с его более чем скромными причиндалами! Брайан — вот с кого нужно ваять скульптуры и писать картины! Ах, если бы Тед имел хоть толику таланта! Но, увы, для него таланта у Бога не нашлось. Придется просто любоваться неземной красотой! Хотя трогать никто не запрещал! Это ли не счастье? Нежно оглаживая предоставленное тело, Теодор покрывал его легкими поцелуями, вдыхая неповторимый запах смеси сандалового дерева, табака и пота. Какой сладкий дурманящий аромат. Стройность, граничащая с худобой, придавала изящество, но, вместе с тем, рельеф проработанных мышц четко читался под шелковистой кожей. И это все сейчас возлежало на его собственном диване в ожидании ласки — его ласки, — готовое отдаваться без слов и возражений. Тед незаметно ущипнул себя за ляжку — вдруг это только наваждение, кто знает, какие побочные эффекты таят в себе некоторые препараты? Но нет, боль отрезвила, а наваждение не рассеялось. Значит, все же это явь, а не плод его больного воображения. — Теодор, отомри, — донесся голос, — если ты сейчас же меня не трахнешь, я умру. Прямо здесь, на твоем гребаном диване, и тебя посадят за пытки и убийство первой степени, — пошутил Брайан, нежно поглаживая Теда по щеке. — Да, да, Золотце, просто до сих пор не могу поверить, что ты настоящий. — Я настоящий, — заверил Брайан, — сожми мой член и убедись. Послушно обняв подрагивающий ствол ладонью, Теодор захватил губами головку и втянул в рот, сладко причмокивая. Брайан подался навстречу, поощряя впустить глубже, и призывно раскинул ноги, открывая доступ к самому сокровенному. Поняв столь прозрачный намек, Тед осторожно провел ребром ладони между округлых ягодиц, нащупывая средним пальцем сморщенную сжатую дырочку. Но ввести палец внутрь не получилось. — Золотце, ты вообще бывал снизу? — сконфуженно спросил он. — Да, но так давно, что уже и не помню, когда, — отозвался Брайан. — Тогда придется потрудиться, — улыбнулся Шмидт, — перевернись и покажи свою сладкую дырочку. Безо всяких возражений Брайан улегся на живот и даже поднялся на колени, выставляя естество напоказ, хотя всегда считал эту позу для себя унизительной, и если позволял Джастину делать себе римминг, никогда не отклячивал задницу настолько откровенно. Но сейчас это казалось невозможно возбуждающим и правильным. С умилением глядя на сжимающуюся дырочку, жаждущую его прикосновений, Теодор, отринув сомнения, набросился на нее, как потерявшийся в пустыне путник — на случайно обнаруженный источник. Он лизал, посасывал и покусывал каждую морщинку, с каждым разом все глубже проникая языком в нутро, дул на влажное колечко, ощущая его пульсацию. Нащупав под подушкой смазку, щедро увлажнил пальцы и вошел в дырочку сначала одним, потом двумя, наслаждаясь звуками не сдерживаемого Брайаном наслаждения. Найдя заветный бугорок, услышал: — О да, Теодор, да, сделай так еще раз, войди в меня, — стонал Брайан, — хочу чувствовать тебя всего… И Тед вошел… Такой тесноты уже давно ни с кем не ощущал, даже недавно оттраханный Блэйк не был столь узок и горяч. И Теодор улетел, закружившись в вихре наслаждения, туда, где душа покидает тело и парит на просторах мироздания, наслаждаясь свободой. Он трахал самую неприкосновенную задницу на земле, и она радостно ему подмахивала, стараясь насадиться глубже, принять в себя все и еще чуть-чуть! Теду хотелось кричать, срывая голос, чтобы все знали кто сейчас корчится в предоргазменных судорогах под никому не интересным бухгалтером и просит еще больше, еще глубже, еще, еще и еще! Чтобы завидовали, завидовали ему — любимому парню Брайана-гребаного-Кинни! И пошли вы все отныне к черту! Громко вскрикнув, Брайан забился в оргазме, ритмично сжимая член интимными мышцами, и тот излился глубоко внутри, наслаждаясь вторым на сегодня фейерверком. Осторожно покинув гостеприимное тело, Теодор стянул наполненный до краев презерватив — и когда только успел зачехлиться? — и растянулся поверх совершенного тела, успокаивая тяжелое дыхание. — Тебе понравилось, Золотце? — О, да, любимый, первый раз в жизни кончил без рук! Ты просто потрясающий любовник, — восторгался Брайан, переплетая их пальцы в замок. — И какого хрена я ждал охуенно долгих десять лет?! Убить себя готов за это! — Ну что ты, перестань говорить такую чушь! — строго сказал Тед. — Главное, что мы обрели друг друга в конце концов, и теперь ничто не помешает наслаждаться нашим счастьем. — Да, как всегда, прав, Теодор. Хочу, чтобы ты стал моим финансовым директором. Хватит уже растрачивать свои гениальные мозги на всякую мелочевку. — Брайан сместил с себя любовника, перевернулся на спину и уложил его голову себе на плечо. — Это было бы здорово, с радостью помогу приумножить твои капиталы, — согласился, не раздумывая, Теодор. — Наши капиталы, любимый, отныне все мое - и твое тоже! — торжественно объявил Брайан. — Но как же Джастин? — Его больше не будет в моей жизни, и никого не будет. Только ты. Единственный и неповторимый. — Брайан нежно поцеловал Теда, и оба отдались в объятия Морфея.***
— Тед, очнись, не смей умирать, не заставляй меня выдергивать вилку из розетки… Тед… Он слышал зовущий его голос, голос Брайана, но никак не мог вырваться из оков сна и ответить любимому. И при чем здесь розетка? О чем он вообще? — А ты неплохо выглядишь, даже лучше, чем обычно. Тебе надо умирать почаще… Умирать? Да что происходит? Почему он не может открыть глаза? — Где были твои мозги, Теодор, когда привел в дом первого попавшегося твинка и сожрал тройную дозу «Виагры»?.. Ах, он об этом? Ревнует Золотце. Тед хотел сказать, что уже и забыл того парня, зачем он ему, если теперь в его жизни есть Брайан, но язык не желал шевелиться. Что за странный сон? — Это не шутка — острая сердечная недостаточность, повлекшая тромбоз сосудов головного мозга, между прочим. Ты мог умереть на месте, но тебе повезло, что твой воздыхатель быстро вызвал скорую. Наверное, ты его качественно оттрахал… Господи, что за странные вещи говорит его Золотце? Какой тромбоз? Ничего не понятно! Да, разбудите меня уже кто-нибудь! Брайан!!! Тед снова один в своем странном сне, но что-то изменилось, он чувствует пальцы и слышит звуки… кто-то тяжело дышит и стонет… кто это? Где он, в конце концов? С трудом приоткрыв глаза, обвел мутным взглядом помещение. Это не его квартира, похоже на… больницу? Как он сюда попал? Ведь четко помнил, что заснул на собственном диване в объятиях Брайана! Звуки повторились, прихватив с собой скрип. Откуда-то слева. Чуть наклонив голову, Тед вздохнул. — Господи, я в аду, и мое наказание — вечно смотреть, как Брайан Кинни трахается, — чуть слышно прошептал он. «Что?! Кого это он там трахает?! Совсем страх потерял?! И это после заверений в любви и верности?! Ну, я ему сейчас устрою!!!» Желание подлететь разгневанной Валькирией и, ухватив за шкирку, стянуть с какого-то… медбрата? — да похрен, с кого! — затмевало разум, но тело не слушало, игнорируя тщетные попытки вскочить с кровати. Тед силился закричать, остановить непотребство, творимое на его глазах его же собственным бойфрендом, но горло издавало лишь булькающие звуки, на которые ни один из прелюбодеев не обращал внимания! Да что ж творится-то, Господь всемогущий?! Или, как выражается Брайан: ебаный Иисус! «А может, все это действительно было сном? — закрутилось в мозгу. — Чувствовал же, что есть какой-то подвох и чудес на свете не бывает! Да ну нахуй! Какой, к черту, сон?! Все так реально: ощущения, запахи, вкус оливковой кожи! Не верю!!! Этого не может быть… просто потому, что не может! И все тут!!! Он же… а я… сам же сказал, что любит охуенно долгих десять лет! Даже Кинни, чтоб его порвало на тысячу маленьких Брайанов, не настолько хороший актер, что бы так искренне играть роль для одного зрителя! Меня! — мысли неслись по кругу. — А если вправду играл?! Очередная остроумная шутка?! Ведь трахает же прямо сейчас без зазрения совести не пойми кого! Нет, можно было бы поверить, что все это бред, если бы он запел: петь-то Кинни точно не умеет! Медведь не просто на ухо наступил, но и потоптался изрядно! И ведь вполне логично, что мое воображение нарисовало бы оперу и Брайана в пышных юбках, парике и с веером! Над таким зрелищем вся Либерти потешалась бы! Значит все это не может быть воображаемым! — цеплялся за желаемое Теодор. — В ином случае, не желаю просыпаться! О чем говорил Брайан? Сердце и тромбы? Отлично! Вот возьму и застряну в коме всем назло! Особенно Кинни! И придется ему меня добить и мучиться до конца дней. Хотя, он вряд ли даже вспомнит обо мне через день-другой! Но он же меня любит! Значит, вспомнит! И я не позволю себя забыть! Буду бродить по лофту, звякая кандалами, как Питтсбургское привидение! Ха-ха! И сны ему испорчу нахрен — сам буду иметь во все дыхательные и пихательные! Это он у меня забудет, как членом пользоваться! Сон, значит, воображение? Ага, ты у меня еще попляшешь, Золотце! Плохо же ты узнал за десять гребаных лет, на что способен скромный бухгалтер в праведном гневе!» Кипя от возмущения, Теодор никак не мог найти выход из поймавшей его ловушки. А ведь он сам виноват, захотел блеснуть перед мальчишкой… вот и блеснул! Хорошо, жив остался. А Брайан? А Брайан — это Брайан, и не трахнуть Тед его хотел — хотя и это очень даже неплохо, — а стать им. Пусть ненадолго, но почувствовать ту власть, которую имеет он над парнями. Увы, не судьба… кто бы сомневался. Закон джунглей: либо ты, либо тебя. А Тед всегда был на стороне «тебя» — в прямом и переносном смысле. Поздно менять жизнь, да и привык уже. Все ровно, гладко, без эксцессов и потрясений. Не нужны эти американские горки, его укачивает на первом же километре! «Ну и пусть, сон так сон, зато какой! Даже Майклу такой вряд ли мог присниться! — кивнул себе Тед. — По крайней мере, теперь есть на что дрочить всю оставшуюся жизнь. Увы, не все то Золотце, что блестит». Горестно вздохнув, выздоравливающий снова провалился в сон, надеясь еще раз трахнуть свое Золотце, хотя бы там. А после и помереть не страшно!