fifty one (oh, dear florida)

      Джордж привык просыпаться с улыбкой. Он поерзал в постели и зарылся сонным лицом в подушку, на щеках и шее все еще виднелись следы прилипших к ним простыней. Он глубоко вдохнул, запах его собственных духов пропитал ткань, напоминая ему, что он спал здесь достаточно долго, чтобы сделать это место своим домом. Улыбка стала шире.       Он потянулся, открывая глаза на комнату, все еще темную из-за раннего утра и закрытых жалюзи. Будильник на его тумбочке показывал восемь пятьдесят один, на что он прищурился. Слишком рано для него и его беспорядочного графика сна. Проблема смены часовых поясов почти решена, но отсутствие работы с девяти до пяти все еще отражается на его случайных ночах и днях, когда он просыпается от сияющей луны, заглядывающей в его окна.       Он и его друзья обычно находят чем заняться, когда им совсем не хочется спать. Они не спят, едят, разговаривают, пьют (по крайней мере, двое из них) или игнорируют запросы своей аудитории и транслируют в час пик для небольшой аудитории. Наконец, совместное проживание сотворило чудеса с их работой, укрепив их фан-базу и мотивировав их до такой степени, что не проходит и четырех дней без стрима Dream Team. И это замечательно. Всем это нравится.       И дело не только в его соседях по комнате и его распорядке дня. Флорида прекрасна в тех формах, о которых Джордж никогда не думал, что ему посчастливится стать их свидетелем. После трех месяцев жизни здесь он продолжал находить способы, с помощью которых его ожидания оказались настолько невероятно низкими, что с таким же успехом он мог бы жить во сне, от которого проснется в любой день.       К его несчастью, сегодня именно тот день.       Солнечная и уютная Флорида превращается в сюрреалистическое воспоминание, когда он открывает окно своей спальни и позволяет внешнему миру проникнуть внутрь. Небо полностью затянуто белыми облаками, ветер агрессивно качает верхушки деревьев, а гигантской звезды-задницы, которая должна обеспечивать тепло, нигде не видно.       Зима. Не то чтобы он ожидал, что Орландо всегда будет идеальным, он не дурак, но все же грустно было просыпаться от такой картины. Распустившийся цветок, о котором он заботился неделями, сегодня умирал, и у него нет иного выбора, кроме как ждать, пока не станет лучше.       Фаза медового месяца закончилась.       Возможно, это глупо — привязываться к городу, который даже не принадлежал ему. Джордж не из тех, кто стремился к совершенству, но он слишком напился с тех пор, как вышел из самолета, и ему могла понадобиться минута, чтобы привыкнуть к этому. К тому, как выглядел Орландо, когда он неприветлив.       Джордж вздрогнул и натянул рукава толстовки, чтобы прикрыть руки. Он зарылся лицом в ткань и сдавленно простонал, потирая глаза, чтобы избавиться от остатков усталости.       Он подошёл к тумбочке, чтобы проверить температуру на своем телефоне. Пятьдесят один градус по Фаренгейту — или десять по Цельсию. Он нахмурился. Для Флориды это холодно, но ничто по сравнению с той температурой, с которой ему приходилось мириться в родном городе. К тому же, он уверен, что отопление включено, так что он не должен так сильно страдать от этого.       Джордж не любил холод. В такие дни он обычно ничего не делал. Он погрузился в свой матрас и зарылся в подушки и покрывала, пока температура снова не поднимется. Он мог бы закрыть глаза и спать до тех пор, пока солнечный свет не упадет на его закрытые веки с той нежностью, которую он обычно несет в себе — раздражающей для некоторых людей, но глубоко ценящийся человеком, который провел большую часть своей жизни в дождливом Лондоне.       Однако сегодня его постель еще холоднее. Зима пробралась к его простыням, сердцевина его спальни превратила все остальное в лед. Для него холод вскоре превратился в одиночество, он не мог позволить себе чувствовать себя одиноким. Только не снова, только не тогда, когда он наконец-то не одинок.       Поэтому он открыл свою дверь и вышел в коридор. В доме тихо и темнее, чем он когда-либо видел. Его соседи по дому, вероятно, спят или решили, что лучше не открывать окна, чтобы как можно больше холода не проникло внутрь. Патчес тоже пропала без вести. Он — единственное свидетельство того, что в доме обитают живые существа.       Толстые носки почти полностью защищали его ноги от скользкого пола, когда он инстинктивно, медленно шёл к спальне, расположенной рядом со своей. Он не удосужился постучать в дверь Дрима. Если тот не спал, он не будет возражать. А если нет, то Джорджу не придется объяснять, почему он вообще был там. Так и должно быть.       Когда он заглянул внутрь, кажется, что он переходит через портал в другую вселенную. В комнате Дрима тепло, даже жарко, и, несмотря на то, что она находилась всего в нескольких метрах от его комнаты, ветер казался не таким громким. С этим можно смириться.       Он бросил взгляд на кровать и почувствовал, как у него сжалось горло. Дрим лежал лицом вниз, волосы разбросаны по подушке, широкие плечи скрыты за тонкой белой футболкой, прилипшей к коже спины. Джордж тяжело сглотнул и отвёл взгляд, все еще стоя на пороге.       Может быть, прийти сюда было не лучшей идеей.       Этот Дрим новый, так что Джордж также не ожидал от себя такой реакции. Конечно, они с блондином были рядом друг с другом почти во всех бытовых ситуациях. За исключением самой очевидной — сна. Это не должно быть таким уж странным, если подумать: не после того, как они созванивались столько раз, что и не сосчитать. Конечно, ни в одном из этих случаев он не видел его и не чувствовал, как его собственное сердцебиение учащается до стука в ушах, не давая ему думать.       Естественно, находиться здесь нехорошо, но он не может найти в себе силы уйти. В глубине души он на самом деле этого не хочет, идея лечь с ним в постель звучит гораздо привлекательнее. Комната Дрима — уютная, отсутствие света в незнакомом ему месте делало ее таинственной, завораживающей, а не пугающей. Что-то притягивало его сюда — теплота, близость, ощущение, что он не должен быть здесь, и осознание того, что он хотел этого дольше, чем думал.       Дрим не частное лицо. Не то чтобы его комната была закрыта, или они не проводили здесь время раньше. На самом деле, с тех пор, как Сапнап и Джордж переступили порог этого дома, было установлено, что любому из них всегда будут рады внутри. Но они не часто пользовались этим предложением, обычно используя гостиную и офис, из-за чего это место посещали очень редко.       Это в обычные дни. Не говоря уже о тех нескольких часах, когда Дрим действительно спал в ней.       Джордж уже больше пяти минут стоял под дверным косяком, прислушиваясь к дыханию своего друга, в то время как тепло и головокружение проникли в его собственный мозг. Прежде чем он успевает снова подумать о том, насколько это плохая идея, он услышал, как Дрим тихонько гудел во сне, за чем последовал шорох простыней, свидетельствующий о том, что он переместился на свое место.       Он оглянулся на него с любопытством и страхом и нашёл то, что ему сейчас меньше всего нужно. Дрим потёр глаза и потянулся на месте, как маленький котенок, теперь лицом вверх. Его щеки потемнели от жары, растрепанные волосы прилипли ко лбу. Он медленно моргнул несколько раз и встретился взглядом с Джорджем, который почувствовал, как кровь прильнула к его лицу.       Итак, он попал.       — Джордж? — голос его друга хриплый из-за сонливости, но брюнет все еще слышал замешательство в том, как произносилось его имя. — Что ты… Который час?       Он прочистил горло.       — Эм… около девяти?       — Девяти? — Дрим нахмурился еще сильнее, когда он оглянулся вокруг, чуть приподнимаясь и опираясь на локти.       — Утра, — уточнил он, и блондин откинул голову назад, снова расслабляясь и закрывая глаза. Его обнаженная шея видна Джорджу, который следил за линией его горла, когда он лениво сглотнул. Его кожа покрылась мурашками от желания.       — О, — он снова лёг и, закрыв лицо руками, сделал глубокий вдох. Через несколько секунд, когда к нему пришло осознание, он оглянулся на своего друга. — Что ты здесь делаешь? Ты в порядке?       — Я… Да, я в порядке, — ответил он, и блондин недоверчиво прищурился. — Мне холодно.       На лице блондина появилась сонная ухмылка с тяжелыми веками.       — Значит, ты смотрел, как я сплю, чтобы согреться?       Джордж усмехнулся.       — Что? Нет. Я не… я точно не делал этого, я… — простонал он, и Дрим хихикнул. — Неважно, идиот. Я ухожу.       — Подожди, подожди, — позвал он. — Входи, — Джордж согласился, в его груди разлилось тепло. — Что ты хочешь? Толстовку?       — Дрим, — он поднял бровь и посмотрел вниз на свою одежду. Дрим тоже. — На мне одна.       Он пожал плечами.       — Ну и что?       — У меня есть свои толстовки, ты знаешь? Мне не нужны твои вонючие, — как только объяснение слетело с его губ, в его голове засел образ большой толстовки Дрима, свободно спадающей по его телу. Может быть, она даже теплее. Он подумал, что эта толстовка, вероятно, тоже пахла им.       Ладно, нет. Мы свернули не туда.       — Тогда в чем дело? — снова спросил Дрим, всегда такой стремящийся и желающий помочь ему. Это раздражало. Это сводило Джорджа с ума.       — В моей комнате холодно, — признался он, не успев подумать о последствиях своих слов. В этот момент он толком не понимал, чего добивается, но сонливость снова затуманила его голову. — Кровать тоже, — подумал он вслух.       Дрим моргнул один раз. Второй раз.       Он слишком далеко зашел, решил Джордж, и ему хотелось удариться головой о стену. Он воздержался от этого, но сделал мысленную заметку о том, что ему следовало сперва подумать, прежде чем говорить.       — Ты… Твоя кровать холодная? — повторил Дрим, с чуть более бодрыми глазами.       Джордж почти видел, как его мозг изо всех сил пытался что-то разгадать. Что-то еще.       — Ага, — выдохнул он.       — Тебе нужны еще одеяла? Хочешь, я включу отопление? — догадался он. Разумные предложения, и все равно ни одно из них не подходило.       — Все в порядке, Дрим. Не беспокойся об этом, — отмахнулся он, отказываясь озвучивать свою настоящую просьбу. Дрим — умный человек, он поймет.       Это не займет у него много времени.       — Ты… Эм. Хочешь остаться здесь ненадолго? — попытался он снова, и брюнет сделал глубокий вдох, чтобы воздух не застыл в легких. — Здесь тепло.       — Да, — согласился он тонким голоском. Дрим дал ему возможность. — В моей комнате холодно, — еще раз, в голове туман. Джордж почти чувствовал, как инстинкты брали верх над его речью, когда он смотрел в глаза своему другу.       — Итак… ты? Так ты этого хочешь? — последний вопрос, его взгляд блестящий и прекрасный, манящий так, как Джордж никогда раньше не видел. Дрим откинул одеяло и кивнул на пустое место рядом с собой.       Джордж сдержал улыбку, и блондин тихо хихикнул, когда увидел это. Он молча обошёл кровать, прежде чем сесть на матрас, который прогнулся под ним. Кровать Дрима удобная, он понял это почти сразу. Когда он лёг, Дрим накрыл их обоих, и у Джорджа перехватило дыхание.       Он в постели Дрима.       Джордж не уверен, когда это стало частью плана, когда это поселилось в глубине его мозга так, что он оказался здесь. За исключением того, что, технически, сам Дрим предложил это, без раздумий пригласив его в свою постель, как только понял, что Джорджу нужно именно это. И Джордж согласился.       Он напрягся, и если Дрим и заметил это, то не показывал виду. Он изо всех сил старался расслабиться, меняя позу рядом с мальчиком, пока простыни не начали нагреваться под его телом.       — Знаешь, если бы ты хотел переспать со мной, ты мог бы просто сказать об этом, — пробормотал Дрим после нескольких секунд молчания. Джорджу пришлось подавить желание закатить глаза, но он чувствует биение собственного сердца в голове. Он надеялся, что Дрим не находился достаточно близко, чтобы услышать его.       — Ты очень быстро пригласил меня в свою кровать, — слова разлились в воздухе, такие тяжелые, что кажется, будто на кровать упал лишний груз. Покрывало сковывало его, и малейшее прикосновение колена Дрима об его бедро посылало электрический разряд по всему его телу.       Когда он услышал резкий порыв воздуха, исходящий от мальчика рядом с ним, он отвернулся в сторону. Он не ожидал, что блондин уже находился в той же позе, обводя его лицо острым взглядом и сдерживая ухмылку. Она стала глубже, и Джордж почувствовал, что на долю секунды его взгляд притянулся к ней. Он съежился на своем месте, прижимая руки к собственной груди.       Они наслаждались тишиной, глядя друг другу в глаза. Дрим облизнул губы, и Джордж замер. Воздух покинул его легкие.       — Что тебя беспокоит? — Дрим пробормотал себе под нос, пока он изучал его взглядом темно-зеленых глаз.       — Ты, — пошутил Джордж, пытаясь получить преимущество. Он почувствовал, что может проиграть, если уже не проиграл.       Дрим улыбнулся ласково, дразняще, и брюнет заглянул в пустоту. Он не видел дна.       — Да ладно, я тебя знаю, — напомнил он ему.       Джордж снова сглотнул.       — Ничего.       — Джордж, — снова спросил он, его глаза теперь прикованы к темно-карим. Он нахмурил брови и положил одну руку между ними, прямо рядом с его. Джордж хотел взять ее. Но он не брал. — О чем ты думаешь?       Брюнет любил и ненавидел, как легко Дрим его читал. Иногда он думал, что тот тоже может быть в курсе его маленькой влюбленности, что не удивило бы его. Он — открытая книга, и эта проблема слишком очевидна, чтобы ее игнорировать. Но Дрим никогда не поднимал этот вопрос, поэтому он предпочитает думать, что Дрим не замечал этого, а не специально игнорировал, потому что не знал, как ему отказать.       Нет, он бы так не поступил. Дрим всегда говорит свои мысли.       — Я слышу, как ты думаешь, — говорит мальчик, еще раз подтверждая некоторые мысли Джорджа. — Дело ведь не в комнате?       — Возможно, нет, — согласился он.       — Что тогда? — костяшки пальцев на его руках подрагивали, задавая другой вопрос. Джордж смотрел вниз, прежде чем протянуть свой мизинец и переплести его с мизинцем Дрима. Он снова нашел его глаза, вновь обретенная искра в них заставляет его кровь бурлить.       Дрим шел прямо до костей, но делал это мягко. Он терпелив, и Джордж находил в этом утешение. Разговор с Дримом шел естественно.       — Сегодня я проснулся счастливым, — сказал он ему. — Я не думаю, что когда-либо был счастливее, чем сейчас.       — Я очень рад это слышать, — на его губах расцвела мягкая улыбка.       — И Флорида, — продолжал он, воодушевленный этим. — Она прекрасна. Я люблю ее.       — Она тоже тебя любит, — уверял Дрим, и кажется, он еще не закончил. Но Джордж не улавливал это. — Но?       Он сделал глубокий вдох.       — Я… — и снова его уверенность ускользнула. — Это глупо.       Дрим распутал их пальцы, и Джордж не успел даже заметить это. Большая рука вскоре накрыла его обе, маленькие и хрупкие под прикосновением Дрима. Притягательным, защищающим.       — Скажи мне, — добавил он, рисуя круги на своей коже.       Джордж решил рассказать.        — Я открыл окно, и было… облачно. Некрасиво.       — Хорошо, — настаивал он, без намека на осуждение или смех. Джордж благодарен за это.       — Тогда в моей комнате стало холоднее. И когда я встал с кровати, я понял, что и здесь тоже было холодно, — он опустил взгляд, избегая зрительного контакта, и Дрим сжал его руку. Он снова поднял взгляд.       — Все в порядке, — уверил он, пальцами убирая выбившуюся прядь волос со лба. Джордж потянулся к нему за этим ощущением, и Дрим обхватил его лицо, уголки его губ слегка приподнялись. Вскоре он вернулся к его рукам, кожа на щеке Джорджа горела даже после того, как нежное прикосновение исчезло.       — Мой дом в Лондоне был очень холодным, — закончил он и увидел, как это отразилось в глазах его друга. — Иногда я просыпался и чувствовал, что рядом со мной призрак или что-то в этом роде.       — Однако призраков не существует, — поднимал он настроение, вызывая мягкую улыбку на губах Джорджа. — Ты уверен насчет этой части?       — Идиот, — Дрим хихикнул, голос и глаза источали мед, нежность, любовь. Джордж медленно покачал головой, прежде чем сделать еще один глубокий вдох. — Орландо до сих пор был так добр ко мне, — продолжил он. — Увидев его таким, серым и печальным… Не знаю, я подумал, что… — он замолк, поджимая губы.       Дрим снова сжал его руку.       — Что?       — Что, может быть, здесь я тоже чувствую себя одиноким, как в Лондоне. Может, дело во мне, и я всегда буду чувствовать себя… одиноким, в какой-то момент. Как будто я никогда не найду свой дом, я не знаю, — наконец признался он, и от взгляда, который бросил на него Дрим, он почувствовал себя меньше, чем когда-либо.       Блондин придвинулся ближе.       — Иди сюда, — пробормотал он, обнимая Джорджа за талию и притягивая его к себе. Брюнет расслабился, пряча лицо в изгибе шеи Дрима, прильнув к его объятиям и прижав его к себе так же крепко. — Послушай меня, — попросил он, поглаживая его по волосам свободной рукой после робкого поцелуя в макушку. — Пока я здесь… ты никогда, никогда не будешь один, Джордж.       Джордж слегка отстранился, сильные руки Дрима вокруг него не позволили ему уйти слишком далеко. Не то чтобы он хотел этого, во всяком случае. Он посмотрел вверх, и они уже находились близко, носы почти соприкасались, а теплое дыхание смешивалось в уменьшенном пространстве между их ртами.       — Ты обещаешь? — прошептал он, уязвимый, открытый, честный.       — У всех нас бывают плохие дни. У Орландо, у меня, у Ника… и это нормально. Я всегда буду здесь, чтобы помочь тебе, Джордж. Где бы мы ни были, какая бы ни была погода. Я всегда буду рядом с тобой, — сказал он, снова обхватывая рукой лицо брюнета.       — Но ты обещаешь? — спросил он еще раз, вырывая смешок из уст Дрима.       — Да, — большой палец провел по его щеке, скользя по светлым веснушкам и темному румянцу. — Обещаю. Ты никогда не будешь один, Джордж.       — Я знаю, — прошептал он, потому что он все равно знал ответ. — Мне нравится, когда мне напоминают, — улыбка Дрима стала шире, и британец сымитировал ее, крепче обнимая мальчика за талию и просовывая одну ногу между его ног.       — Зима делает тебя привязчивым, — поддразнил он, начиная чертить круги на спине. Джордж фыркнул и спрятал лицо в ключице, оставляя там слабый поцелуй. Дрим напрягся и расслабился в один и тот же сердечный такт, резкое дуновение обрушилось на голову меньшего.       — Да, идиот, — признание. — Ты всегда должен быть таким… — Дрим заставил его отстраниться, когда он замолк. Он прижался носом к его носу, и на его губах появилась игривая ухмылка.       — И что? — взгляд Джорджа упал на его губы.       — Так много… — попытался он, но почти мгновенно покачал головой. — Тебя, — звучит куда лучше. Наконец он снова посмотрел в его глаза и утонул в том, как они поглощали его.       — Тебе это нравится? — спросил он, несмотря на то, что слишком хорошо знал ответ. Его большой палец провел линию под нижней губой Джорджа.       — Да, — уверил он, и глаза Дрима просияли. Он наклонился, чтобы поцеловать уголок рта Джорджа, и остался там.       — Значит, это хорошо. Верно? — вопрос врезался в кожу британца, который усмехнулся.       — Ты невыносимый, — голос сочился медом, когда его голова наклонилась в сторону и губы коснулись губ Дрима, спрашивая разрешения.       — Но в хорошем смысле?       И у Джорджа закончилось терпение.       — Ты уже поцелуешь меня?       Дрим не переставал улыбаться, прежде чем наконец-то закрыл пространство между своим ртом и ртом Джорджа. Он чмокнул его раз, два, проверяя его, но британец сразу же прижался к нему. Их губы танцевали вместе изящно, деликатно. Это не торопливо, не похотливо, как будто они делали это годами и уже привыкли к этому.       Дрим был нежен, когда ласкал талию Джорджа, а Джордж любопытным, когда его язык искал язык Дрима. Это совершенно новый вид теплоты, вызывающий привыкание, и опьянеть от него было ох, как просто.       Его сосед по комнате нежный, милый, медлительный, пытающийся вложить в поцелуй каждое слово, которое он когда-либо проглотил, и принимая от Джорджа любую каплю любви, которую тот готов ему дать.       И ее так много, в самом лучшем смысле этого слова. От этого у него кружилась голова, это поглощало его целиком, и в голове у него крутился Дрим, Дрим, Дрим. Он везде, когда он держал его, и он не думал, что когда-нибудь сможет стереть длительные ощущения в тех местах, где они соприкасались.       Они целовались некоторое время, потом еще немного, прежде чем прервать поцелуй, чтобы отдышаться. Всего через две секунды Дрим снова наклонился для целого, но гораздо более короткого поцелуя, а затем снова отстранился, глядя на Джорджа таким взглядом, который идеально подходил под определение «опьяняющего».       Джордж сглотнул и попытался отдышаться.       — Черт, Дрим, — успел сказать он, когда на долю секунд его разум стал ясным, и блондин хихикнул.       — Ага, — согласился он, поднимая руку, чтобы погладить лицо. — Я знаю, — и его улыбка могла бы осветить комнату, если бы сам Джордж жадно не впивал ее в себя.       — Почему это заняло у тебя так много времени? — ругался Джордж, снова прижавшись к нему и укладываясь так, что подбородок Дрима упирался в его макушку. Он жаждал близости, хотя бы для того, чтобы украсть еще немного сияния Дрима, сжечь его в своем мозгу.       — Хорошо, заткнись. Как будто ты так много сделал, — возразил он, и британец в долю секунды разорвался на части, раскрыв рот от обиды.       — Дрим, я такой очевидный! Неужели ты меня не знаешь, — подколол он, проникая в самую суть Дрима, который изображал обиду. Плавным движением он толкнул Джорджа, пока тот не оказался на спине, а блондин лежал на нем сверху.       — Не смей, черт возьми, говорить, что я тебя не знаю, — пробормотал он, прежде чем снова чмокнуть его в губы, вырвав из них хихиканье, и рухнуть на его тело. Он спрятал лицо в изгибе шеи Джорджа и тоже оставил там несколько слабых поцелуев.       Джорджу казалось, что он летит.       Он обхватил рукой плечо Дрима, притягивая его невероятно близко.       — Ладно, неважно. Мы с этим покончили, — пожал он плечами, поджав губы, чтобы подавить смех. Дрим мягко укусил его за шею, подзывая к себе.       — О, неужели? Я для тебя как достижение в Майнкрафте или что-то в этом роде? — Джордж громко посмеялся, и блондин тоже хихикнул, прижимаясь к нему. — Хорошо, ладно. Я больше не буду тебя целовать, видишь, как мне не все равно.       На это Джордж схватил Дрима за обе стороны лица и толкает его вверх, пока они снова не оказались друг перед другом.       — Ты не посмеешь, — сказал он. Эта глупая улыбка, возможно, никогда не сойдет с его лица, и его это совершенно устраивало.       Дрим, кажется, задумался, и британец закатил глаза.       — Вообще-то, если подумать, — начал он снова, наклоняясь, пока не оказался в половине дюйма от губ Джорджа. — Ты никогда не избавишься от меня. Я буду как вши.       Джордж снова засмеялся, прежде чем соединить их губы, небрежно и поверхностно, широкие улыбки мешали этому процессу.       — Вши? — спросил он, забавляясь. — Правда, Дрим?       — Замолчи. Суть в том, что я никогда не оставлю тебя одного, — сказал он, совсем по-другому, нежели раньше. И Джордж любил обе формулировки, понимая, что тот имел в виду, и он так влюблен в эту мысль, что его сердце могло разорваться от счастья.       — Наверное, мне придется привыкнуть к этому, — вздохнул он, словно не соглашаясь. Дрим снова поцеловал его, коротко и сладко.       — Так. Тебе все еще холодно? — спросил он мягким голосом, отстраняясь. Ухмылка Джорджа говорила сама за себя.       — Дрим, — посмотрел он, сдерживая смешок. — А ты что думаешь?       — Думаю, ты полюбишь зиму, если проведешь ее вот так, — ответил он. Дерзко, мило и, ох, как в стиле Дрима.       Он хотел возразить, но губы Дрима опередили его.