Не привыкай.

Уже как четвертый месяц король Визерис ждал своего наследника. Очередная беременность его жены была радостным событием, хоть и достаточно рискованным – вспомнить только, чем закончились прошлые. Опасения были у всех, включая мейстеров, но пока что все было хорошо. И Визерис, и Эймма надеялись на долгожданного сына, наследника, которому можно будет наконец спокойно передать в будущем правление Вестеросом. Пока что у них была лишь единственная дочь. На шестом месяце беременности жены Визерис внезапно стал подозрительным и раздражительным настолько, будто сам вынашивал будущего сына. На Советах отвечал резко, решения принимал так, словно он управляет не целой страной, а так, мелкой деревенькой. Визериса не волновали ни проблемы с казной, ни случаи с в конец обнаглевшей преступностью в Королевской Гавани. Даже Рейнира все чаще видела отца на обедах и ужинах с кубком вина, и так много Визерис раньше не пил. Единственный, кого вся эта ситуация устраивала более чем, был Деймон. Обычно спокойный и в чем-то меланхоличный его старший брат теперь даже своим советникам начал показывать зубы, демонстрируя их семейную, драконью натуру. Деймон бывал на советах реже всех, но слухи из дворца всегда разносятся быстро. Так что, в очередной раз возвращаясь в замок, он уже примерно понимал, в каком состоянии встретит семью. Хорошее настроение было разве что у Рейниры. Девочка ещё не имела отношения к дворцовым интригам и проблемам, и ее жизнь пока что омрачали только учёба у септы да беспокойство за мать и будущего братика. Подарив племяннице очередное украшение (на этот раз маленькое литое кольцо в виде свитой змеи), он решил найти Визериса, и чем быстрее, тем лучше. Не исключено, что уже что-то или кто-то успел испортить ему настроение. Шататься по всему замку в поисках брата было так себе идеей, поэтому Деймон направился сразу к его покоям.  Встретить в коридорах какого-нибудь Хайтауэра, черт знает как ставшего десницей, или Мастера над монетой – нет уж, спасибо. Деймон был не в том настроении, чтобы сейчас вступать в споры с этими лицемерами. Визерис действительно был у себя. С книгой на колене, тарелкой с какой-то закуской на столе, и бутылкой вина. «Отдыхает после Совета?» Пара стражников у двери смотрели на брата короля такими глазами, будто вместо него увидели кого-то из умерших Таргариенов. Ну, оно понятно – Деймон практически никогда не предупреждал о своём приезде. Визерис был удивлен не меньше. - Мы не ждали тебя сегодня, к тому же так поздно. Деймон пожал плечом, подождал, когда двери закроют, стража выйдет за них, и подошел ближе. - Вы никогда меня не ждете, если так посмотреть. Визерис только фыркнул, и отложил книгу. - Ладно. Я слушаю. Деймон принялся рассказывать о чем-то несущественном, о снабжении своего отряда Золотых плащей, рассказывать больше для вида, замечая, как реагирует старший брат. Визерис действительно был не в лучшем расположении духа. Что-то случилось на границах, или в Королевской гавани, или Визерис опять накрутил сам себя из-за беременности жены – Деймон не знал. В очередной раз он чувствует обиду на то, что не занял место при дворе рядом с братом. Но сейчас явно не время напоминать об этом. Младший Таргариен подходит совсем близко, замечает уставший взгляд короля, в очередной раз пораненную о Железный трон ладонь, и кольцо, которое Визерис нервно крутит на пальце. - Как Эймма? Вопрос внезапный, и он явно не особо нравится брату. Но Деймон часть их семьи, дядя его дочери-принцессы и будущего наследника, он имеет полное право интересоваться. Впрочем, того интересует не столько состояние королевы, сколько самого Визериса. Споры с Советом, сомнения насчет членов этого самого Совета – да, отлично. Может быть так король поймет, что они попросту пытаются его использовать, такого спокойного и сговорчивого. Но вне дворцовых споров, вне зала совета – Деймон хочет видеть брата открытым, близким, таким же родным, как и раньше. Он и так видит его слишком редко. Когда принцу вконец надоедает слушать опасения за Эймму и будущего наследника (который вообще-то может занять его место на Железный трон), он тянет руку и аккуратно накрывает своей ладонью пальцы брата, который все еще нервно крутит свое проклятое кольцо. Визерис вздрагивает и хмурится, переводя взгляд. - Что? - Твое беспокойство сожрет тебя изнутри. Чем ближе срок рождения ребенка, тем хуже ты сам становишься. - А ты, стало быть, наслушался сплетен, и прилетел меня успокаивать? На тебя не похоже, да и с чего бы? – старший Таргариен смотрит недоверчиво, но руки не убирает. Это хорошо. Деймон может так же медленно переплести свои пальцы с его, чувствуя прохладу колец, и подойти вплотную. Так, чтобы теперь Визерису пришлось запрокинуть голову, сидя в кресле, чтобы посмотреть на него. - Потому что ты мой брат, и я люблю тебя. Звучит, наверное, так же банально и избито, как слова про защиту Визериса от него же самого, как про кровную связь, которая должна была по идее дать Деймону место во дворце и лучшее будущее. Когда младший Таргариен касается второй рукой чужой шеи и щеки, осторожно гладит кончиками пальцев – Визерис все еще непонимающе хмурится. - У тебя самого-то ничего не случилось? Брат улыбается краешком губ. - Разве что соскучился по дому. И тут он даже не лжет. А потом наклоняется и целует Визериса, легко, быстро, обняв его за шею. С подлокотника кресла с грохотом падает книга, и принца хватают за волосы, буквально оттаскивая от себя. - Деймон! Его сейчас могут ударить по щеке или просто оттолкнуть, прогнать, и младший Таргариен это понимает. Но даже не дергается, даже не убирает ладонь с чужого лица. Хотя конечно, мало приятного от того, что тебя тянут за волосы, практически их наматывая на руку. Но ничего, это не так больно. К тому же Деймон действительно уже долго не видел старшего брата, а уж тем более не касался его. Таргариены десятилетиями женились на своих родственниках ради чистоты крови, это все знали. Относились по-разному, но принимали старую традицию как данность. Но то, что чувствовал Деймон, то, что происходило с ним и его старшим братом, который был еще и королем Вестероса – явно выходило за рамки. - Визерис… Тот стреляет взглядом в сторону тяжелой двери, будто боится, что их может подслушать стража. Совершенно глупый жест, такой странный, к тому же для короля, главы Дома Дракона. А Деймон самолично будет готов выколоть глаза или отрезать языки любому, кто пустит про них хоть какие-то слухи. Хватка в волосах становится чуть слабее, и принц тянется обратно. Смотрит, смотрит, своими потемневшими не то от похоти, не то еще от чего глазами, молча. Ждет. А потом спускается ниже, уже не к губам, а к шее брата, еле выворачивая голову. Целует, едва прихватывая зубами, лижет, горячо выдыхая на кожу. Неудобно, совершенно неудобно, и младший Таргариен аккуратно пытается отцепить руку брата от своих волос. - Отпусти. Я не желаю тебе зла, ты же знаешь. Визерис отпускает чужие белые волосы, но перехватывает брата за плечо, не жестко, лишь чтобы как-то удержать, и тихо выдыхает: - У тебя есть жена, во имя всех богов, у тебя в распоряжении любые бордели! Принц лишь пожимает плечом, руки спускаются к груди старшего Таргариена, оглаживают бока, и неважно, что его тело скрыто под слоями одежды. Визерис вполне может представить, какие горячие эти руки. - Вы все знаете, как я не переношу эту суку. Я никогда не лег бы с ней по своей воле. – фыркает принц. Разумеется, он говорит о своей жене, и Визерис это знает. От него никто в принципе не требует верности и высокоморальных ценностей – их при дворе ни у кого нет, тем более у такого импульсивного и жестокого человека, как Деймон Таргариен. Но Визерис не думал, что в брате опять вспыхнет это старое, порочное влечение. А еще Визерис любил свою жену, искренне, даже несмотря на то, что она так и не подарила им наследника. Пока что. И разумеется, Эймма не знала, что их с братом связывает что-то кроме кровных уз. Да никто не знал. - Но ты не можешь так просто завалиться в замок, в королевские покои, когда тебе захочется, и… Его затыкают, резко и жадно целуя уже по-настоящему, в губы. - Могу. Я твой брат. Я люблю тебя, Визерис, ты знаешь. Никого так, как тебя. Повезло, что сейчас вечер. Все дела закончены, никто из Совета не заявится к ночи, тем более в королевские покои. А еще от старшего брата явно пахнет вином, поэтому наверное он и более сговорчив, и не оттолкнул от себя Деймона сразу. И это хорошо, это вроде играет принцу на руку. Он опять целует, уже подцепляя пальцами застежки камзола и рубашки, гладит открытую кожу, все еще рискуя. Если Визерис все же против, он может остановить брата сейчас. Но Деймон надеется, что нет. Когда глава Дома Дракона поднимается с кресла и рывком притягивает его к себе – младший довольно выдыхает. Все-таки Визерис его тоже любит. Может, не так сильно, как раньше, но все еще любит. Потом он опять хватает Деймона за волосы, но не сильно, лишь чтобы отвести в сторону голову, и внезапно кусает за шею, оставляет багровые следы, словно в отместку. Хватает за запястья, заводя руки брата за спину, жадно проводит губами по шее молодого дракона, и тот вздрагивает, даже не сопротивляясь. - Визерис… боги… Он готов поклясться всеми богами, что со своей женой брат так себя не ведет. Не кусает тонкую кожу, целуя так же горячо, как и Деймон, раздирая застежки на кожаном камзоле и плаще, не оттягивает голову за волосы, не вклинивает собственное бедро между чужих ног. От осознания того, что это все-таки происходит вновь, захлестывает возбуждение и старый, никуда не девшийся после многих лет, стыд. Когда они буквально срывают друг с друга всю одежду до пояса, оставаясь только в тонких расстегнутых рубашках и штанах, Визерис медлит. Уже завалив собственного брата на кровать, прижимая его руки, он останавливается. Деймон лишь вопросительно поднимает брови. - Что-то не так? Старший смотрит, каким-то уж слишком тяжелым взглядом, ведет пальцами по скулам, гладкой коже, словно забыв, как выглядит его брат. Смотрит так, словно хочет прожечь до самой души. - Я не думал, что ты когда-нибудь еще решишься на это. Это неправильно, Деймон. Не сейчас, когда я жду рождения своего сына. Если честно, Деймону в данный момент до пекла и на будущего племянника, и на все остальное. Он подается бедрами вверх, прижимается к брату, и улыбается. Визерис может пытаться быть правильным, верным своей законной жене, пытаться что-то объяснить принцу – но младший Таргариен чувствует, что он возбужден не меньше, и смотрит тяжело и так же жадно. - Я никогда не забывал о том, что у нас было. И ты тоже, раз не прогнал меня. Я хочу сейчас, Визерис, пожалуйста. Наверное, никто больше и не просил короля так, как собственный брат, и это ему явно льстит. Старший Таргариен вновь тихо вздыхает, гладит Деймона по щеке, и целует наконец, накрывает своим телом. Когда его полностью раздевают, Деймон пытается расслабиться, вспоминая, что происходит все это далеко не так легко и просто, как с женщинами. Визерис толкается в него пальцами, медленно, хотя бы пальцами, на которых нет колец, и это в целом терпимо. Впрочем, даже если было бы больно, он бы это вынес. Ничего. Они настолько редко близки с братом, что Деймон вынес бы что угодно. Потому что это горячо, это восхитительно, ни одна шлюха так не может. Да ни под кого больше принц и не ляжет, никому не позволит, кроме старшего дракона. Деймон тяжело дышит, прижимается грудью к груди брата, понимая, что самое главное еще впереди. И когда Визерис входит в него сам, убирая руку, принц едва не стонет в голос, успевая только прикусить губу. Слишком резко, давно отвыкшее от такого тело отзывается болью. Деймон чувствует себя одной из тех девок в борделе, особенно когда брат начинает двигаться в нем. Горячо, больно, младшего Таргариена буквально трясет от переизбытка ощущений. Визерис это чувствует, и останавливается. - Все нормально? От этой заботы ведет еще сильнее, от того, что она от брата настолько редкая, настолько желанная и сладкая. Визерис был единственным, к которому принц испытывал действительно искренние чувства, пусть они и переросли со временем в обжигающую, словно раскаленной сталью льющейся по коже, страсть. Деймон едва кивает, сжимая простынь в пальцах. - Да, да, все хорошо. Потом становится полегче, Визерис берет его медленнее, бережно, явно сдерживая себя. Младший Таргариен плавится под ним, обнимает за шею. Они целуются жадно, рывками, путаясь в длинных волосах друг друга, целуются, кусая губы практически до крови. Визерис хватает брата за бедра и талию, сжимает светлую кожу до синяков. Также было и в прошлые разы, ласково и одновременно жестко, и Деймон безумно по этому скучал. Он едва сдерживается, чтобы не прикусить чужую шею и плечи слишком сильно, чтобы не оставить следов, понимая, что уже на грани. Брат это видит, чувствует, как принц сжимает его внутри, узкий, горячий, словно девственница. И срывается, последними резкими толчками доводя себя. Деймон не выдерживает, почти до крови впивается ногтями в спину. Стонет, едва ли не жалобно, потому что ему не хватило каких-то нескольких мгновений, чтобы кончить. Прозванный Порочным принцем, амбициозный, жестокий, любящий лишь сражения, полеты, и кровь, Деймон Таргариен сейчас лежит под своим братом, уязвимый как никогда. И Визерис соврет сам себе, если скажет, что ему это не нравится. Нравится, еще как. Поэтому он прижимает принца к себе, плавно выходя из его тела, спускается поцелуями по шее и груди. Ласкает, словно женщину, ведет ладонями по талии, языком проходится по соскам, и слышит, чувствует, как бешено колотится сердце. Деймон тщетно пытается поймать его за запястье, чтобы увести руку ниже, к истекающему смазкой члену. - Визерис… Седьмое пекло, ты издеваешься… Такого открытого, разнеженного, дрожащего младшего Таргариена Визерис готов дразнить хоть целую ночь. Это не ночи в борделях, не супружеский долг, это совершенно что-то иное. На грани стыда и неестественности, и это самая искренняя, самая жаркая связь, которая только могла быть в их жизни. Деймон так по-родному пахнет кожей, металлом, и драконьей чешуей, прижимается всем телом, и кажется, в таком состоянии его можно развести на что угодно. Визерис опять входит пальцами, тремя сразу, и принц откидывается на подушки, вцепившись зубами в собственное запястье, едва не вскрикнув. Боги, это уже слишком. Этого он точно не ожидал. Визерис осторожно и одновременно сильно двигается внутри, давит и оглаживает стенки. Деймона трясет, жар и возбуждение накрывает по-новой, сладко, сильно, до спазмов, практически до боли. Брат прижимает его к себе, покрывает шею поцелуями и легкими укусами. Ласкает, доводит, пока принц стонет, сжимая пальцы внутри, и пока окончательно не расслабляется в его руках, прижавшись лбом к плечу. Дышит тяжело, загнанно. Визерис аккуратно убирает волосы с его лица, гладит по щеке. - Доволен теперь? Деймон смотрит на брата так, словно это был их первый раз. - Почему ты пытался меня остановить? Несколько лет я ни с кем такого не испытывал, как с тобой сейчас. Он слишком откровенничает, это плохо, это можно использовать как его слабость и против него, но сейчас принцу все равно. Да и Визерис не причинит вреда, только не он. Старший Таргариен лишь вздыхает. - Не стоит привыкать к этому. - У нас никогда и не было возможности, чтобы привыкнуть. – фыркает принц. - К тому же сейчас твоя жена ждет… твоего наследника. Да и после родов я не думаю, что вы вновь скоро будете делить одну постель. А мы можем. Тебе ведь так же хорошо, как и мне. И Деймон прав, хоть и звучит это неприятно. - Ты начальник городской стражи. К тому же постоянно ввязываешься в стычки на границах. Ты не можешь сидеть в замке все время. - Потому что это ты так решил. Даже не дав своему брату место при дворе. Он резко поднимается с кровати, накидывает на плечи рубашку, и начинает собирать остальные вещи. Глава Дома Дракона никогда не поймет, что нужно его младшему брату, никогда не поверит, что он также может управлять, и не шайкой воинов и наемников. Визерис поднимается следом. Подходит и внезапно обнимает принца со спины, утыкается в его белые спутанные волосы. Жест, не особо ему свойственный, и младший дракон замирает. - Деймон… хватит, мы достаточно говорили об этом. У тебя будет место при дворе, место рядом со мной, всегда будет. Его целуют в макушку, словно как в детстве, и принц может только вздохнуть в ответ. Деймон понимает, что если у Эйммы родится мальчик (и если выживет) – после смерти Визериса на Железный трон сядет он. А младший Таргариен сможет разве что наконец выбить себе место Десницы. Ему это не нравится, совершенно, но лучше так, чем то, что происходит сейчас. Эта неопределенность бесит. Но пока что все, что он может сделать – развернуться к старшему брату лицом, и прижаться лбом к его лбу. Обнять в ответ, чувствуя, как одинаково горяча их кожа, и как в ритм бьются сердца. Он все равно не отступится от своих амбиций на трон, на корону Вестероса, и на любовь своего брата.