Надежда Джаспера - Jasper's Hope

      

Пролог

      

      Сириус в последний раз оглянулся на Далию, улетая на Клювокрыле, он ненавидел оставлять её, но прямо сейчас у него не было выбора. Когда они улетали из Хогвартса, Сириус думал о том, куда они могли бы отправиться, пока его не осенила мысль: Карлайл Каллен. Остановившись в горах за пределами Хогсмида, Сириус быстро и тихо пробрался в почтовое отделение и послал сову вегетарианцу Каллену, объяснив всё, прежде чем улизнул из Хогсмида в горы к Клювокрылу, после чего снова взлетел.              Спустя несколько часов и много-много остановок Сириус и Клювокрыл прибыли за пределы резиденции Калленов в Сент-Джонсе, Ньюфаундленд, Канада. Когда он слезал с Клювокрыла, Карлайл и его семья выбежали из парадной двери только для того, чтобы Клювокрыл начал сердито кричать.              - Отойдите. Вы должны поклониться ему в знак уважения. Если он кланяется в ответ, тогда всё в порядке, - быстро сказал Сириус, пытаясь успокоить разъярённого Гиппогрифа. Зная, каким Волшебным был Мир, Карлайл быстро сделал, как он сказал, остальные члены ковена последовали его примеру. Как только Клювокрыл поклонился, Сириус погладил его по шее.              - Хороший мальчик Клювокрыл, - похвалил Сириус, давая ему мёртвого хорька из своей сумки. - Он Гиппогриф, - объяснил Сириус потрясённым лицам, только для того, чтобы один вампир начал скалиться на него.              - Где она?!? Где моя пара!? - зарычал вампир, в котором Сириус узнал Джаспера.              - Джаспер, успокойся, - успокаивающе сказала Шторм.              - Твоя пара? Единственный человек, которого я обнял, это... - Сириус замолчал, его глаза расширились. - Нет! НЕТ! Нет! Ей всего тринадцать.              - Кто? – спросил Эммет в замешательстве.        - Моя крестница - Далия Эмма Поттер, - объяснил Сириус. - У неё и так была достаточно тяжёлая жизнь. Я обещал ей дом, а крыса, которая предала нас, сбежала прежде, чем мы смогли сдать его в Министерство Магии и очистить моё имя. Так что теперь ей пришлось вернуться к своей тёте и дяде, несмотря на то, что там всё не так, как хотелось бы, - Сириус кричал, расхаживая взад и вперёд по дорожке, проводя руками по волосам.              - Откуда ты знаешь? - беспокоенно спросила Эсме.              - Ни один тринадцатилетний ребенок быстро не согласится жить с кем-то, кто практически незнаком. И я ничего не могу сделать, и я ненавижу это!              Сириус был в ярости.              - Мы постараемся помочь тебе всем, чем сможем, Сириус, но я не уверен, насколько сильно мы сможем вмешаться. Но в то же время, ты можешь оставаться с нами столько, сколько тебе нужно. И, Джаспер, ты пока не должен взаимодействовать с Далией, так как ей всего тринадцать, и мы должны уважать желания Сириуса, - мягко, но твёрдо сказал Карлайл.              - Я не собирался ничего делать, Карлайл, но она моя пара. Если бы она была несчастна или, что ещё хуже, подверглась насилию, и я мог бы что-то сделать... - сказал Джаспер, медленно повышая голос, пока Глава боролся с самообладанием.              - Я знаю, что это сложно, сынок, но мы не можем помочь Далие. Всё, что мы можем сделать, это ждать, - сказал Карлайл более мягким тоном. Джаспер пристально посмотрел на них, прежде чем скрыться в Лесу. Ему нужно было побыть одному, чтобы справиться со своим гневом.              - С ним всё будет хорошо, - заверила их Элис, когда они вошли в дом.              - Я знаю, что он чувствует. Он чувствует себя бессильным, что не может быть рядом с ней, независимо от того, как сильно я не хочу, чтобы она встречалась, пока ей не исполнится сорок... но я не могу препятствовать соединению пары, я знаю. И я чувствую себя таким же бессильным, как и он. Она - моя маленькая девочка. Я люблю её, как если бы она была моей собственной дочерью, и я бы сделал для неё всё, что угодно, но я ничего не могу сделать, - Сириус вздохнул, плюхнулся на диван, наблюдая через большие окна, как Клювокрыл бегал в Лесу, осматривая свою территорию.              Я скоро буду с тобой, Далия. Я обещаю, - подумал Сириус, когда его вели наверх, чтобы он мог смыть с себя грязь Азкабана.