***
Музыка звучала в ушах Квакити, проходя сквозь него, пока он танцевал. Горячие тела плотно прижимались со всех сторон, воздух был почти липкий от смешанного дыхания. Он позволил инстинкту взять над собой верх, ритм контролировал его движения, когда он раскачивался и натыкался на людей в толпе. Он чувствовал себя в своём собственном мире, даже с окружающей толпой. Они ощущались не столько как люди, сколько как стены, толстый пульсирующий барьер, прижимающий его к себе, отрезающий его от всего, кроме света, ритма и тепла. Чьи-то руки были у него на бедрах, но ему было всё равно, даже понравилось, просто ещё одно восхитительное ощущение. Он изменил свои движения, бедра сместились назад, когда он наклонился к незнакомцу, погрузившись в глубокий, чувственный грайнд. Руки на его бедрах двинулись вверх, скользя по коже. Его глаза закрылись, когда он погрузился в чувства, его тихие стоны поглотила музыка. Он был словно провод под напряжением, наэлектризованный интенсивностью прикосновений. — Пойдем со мной, — прогрохотал грубый голос в его ухе. Он захныкал, кивая. Податливый в хватке незнакомца, он охотно пошёл, когда его утащили с танцпола, не обращая внимания ни на что, кроме рук, всё еще лежащих на его бедрах. — Там есть переулок, туда никто не ходит, — предложил Квакити. Незнакомец рассмеялся прямо у его уха, отчего по спине пробежала дрожь. — Ты говоришь по собственному опыту, сладкий? — спросил он, голос низкий и веселый. Квакити был настолько не в себе, что не стал отрицать это, просто кивнул в плечо незнакомца, когда они вышли на холодный ночной воздух, — У меня есть номер в отеле, что в этом квартале. Я не собираюсь трахать тебя в переулке, — сказал он, поглаживая руками бока Квакити и таща его по тротуару. Квакити оглянулся, впервые взглянув на человека, который в нескольких минутах от того, чтобы его трахнуть. Этот парень был одет в гребаный костюм-тройку… Какой чудак наденет костюм в ночной клуб? Но, как бы то ни было, это выглядело хорошо на нём и заставило Квакити почувствовать, что он собирается переспать с кем-то важным. — Готовы к назначению вашей задницы, господин президент? — он что-то невнятно пробормотал себе под нос. — Что это только что было, детка? — спросил незнакомец. Мексиканец только засмеялся, качая головой, — Нет, давай, скажи мне, — всё настаивал тот. Квакити не хотел объяснять свою тупую шутку, поэтому вместо этого он схватил незнакомца за галстук, затянув его в агрессивный поцелуй. Это было всепоглощающим, завладевшим его чувствами и превратившим его разум в замазку, ощущением. Квакити застонал в губы незнакомца, двигая бедрами вперёд, что вызвало стон у них обоих. Незнакомец вскоре отстранился, переводя дыхание. — Если ты продолжишь в том же духе, я просто трахну тебя прямо здесь, — прорычал он предупреждение. — Я думал, ты сказал, что не собираешься трахать меня в переулке, — парировал Квакити. — Это не переулок, тыковка, это улица. И я не думаю, что ты хочешь, чтобы весь город видел, как ты ведешь себя как шлюха, — сказал незнакомец в ответ, опустив руку, чтобы схватить его за задницу. — Как далеко этот отель? — вздохнул Квакити. Незнакомец ухмыльнулся, не убирая руку с чужой задницы, пока они продолжали идти. Едва Квакити увидел отель, тут же понял, что он слишком хорош для него, огромный и элегантный, дерьмо для богатых людей, которое он видел только в фильмах. При обычных обстоятельствах он был уверен, что его вышвырнули бы, как только он вошел, но сегодня вечером им пришлось его впустить, пришлось просто стоять и вежливо кивать, пока ошалевшая шлюха кружила по их идеально чистому вестибюлю. Незнакомец шёл уверенно, пьяное покачивание было единственным признаком его ночи разврата. Квакити ухмыльнулся, придав своей походке новую развязность, следуя за своим богатым благодетелем к лифтам. Там даже был гребаный лифтер, единственной работой этого чувака было стоять там и нажимать на кнопки для них. — Добрый вечер, мистер Шлатт, — сказал лифтер, кивая незнакомцу. Шлатт, хм… Что-то в этом имени было знакомое. Квакити правда не смог определить что, да и не захотел. Ему не нужно было знать историю жизни людей, чтобы трахаться с ними, чёрт возьми, он редко даже знал их имена. Именно так ему это нравилось, становилось легче, когда наступало утро, когда он приходил в себя от алкоголя и экстази, и ничего так не хотел в мире, как побыть одному. Никакой общей информации, в надежде, что они никогда больше не увидят друг друга. Когда пришёл лифт, там был еще один гребаный парень. Почему, чёрт возьми, здесь было так много чёртовых сотрудников, неужели богатые люди не знали, как нажимать кнопки? Он поздоровался со Шлаттом, и снова Шлатт его вообще не признал. Даже не посмотрел на него, просто уткнулся лицом в шею Квакити, впиваясь засосами в его кожу, как будто в лифте с ними вообще не было другого чувака. Становилось довольно жарко от того, насколько мудаком был Шлатт. У него должны быть по-настоящему большие деньги, которые позволили ему перестать видеть в рабочих людей. Шлатту было наплевать на лифтера, он даже не уделил ему достаточно внимания, чтобы не начать целоваться прямо перед ним. Раздался тихий щелчок, и двери открылись. Шлатт немедленно вытолкнул его за дверь. Квакити спокойно вышел, в последний раз подмигнув неудобному лифтеру. Шлатт схватил его за перед его ажурного топа, волоча через весь номер, пока они не добрались до спальни, где он толкнул Квакити на кровать, как только они добрались до нее. Чёрт возьми, матрас был хорошим. Квакити вытянулся на постели, нежная ткань на его коже заставила его дрожать. Он, должно быть, съехал с катушек, потому что эти простыни были похожи на чёртов религиозный опыт. Он увидел Христа в этом обилии белоснежных нитей. — Чёрт возьми, ты горячая штучка, — простонал Шлатт, забравшись на матрас и нависая над Квакити. — Да, — согласился Квакити, схватив Шлатта за затылок и прижав их губы друг к другу. Поцелуй был агрессивным, зубы стучали о зубы, когда они пытались завладеть ртом друг друга, языки сцепились в пьяном клубке доминирования. Это была битва, которую Квакити очень сильно надеялся проиграть. Он знал, чего хотел, слишком опьяненный и возбужденный, чтобы чувствовать какой-либо реальный стыд за то, что он — абсолютный пассив. Однако ему понравился бой, и он хотел заставить Шлатта работать на его победу. В следующий миг Шлатт наклонился и схватил Квакити за задницу, приподняв его, когда он опустил бедра, прижимая их члены друг к другу. Квакити простонал, стремясь получить больше трения, мысли тонули в удовольствии. — Ты орешь как сучка в течке. Кто-нибудь услышит тебя, если ты будешь продолжать в том же духе, — прошептал Шлатт ему на ухо. Квакити же даже не понял, что он шумел. — Хорошо. Хочу, чтобы они услышали, — сказал он в ответ. Шлатт поднял бровь. — Да? — спросил он, побуждая Квакити уточнить. — Ммм. Да. Я хочу, чтобы каждый надутый бизнесмен здесь сейчас напрягся, слушая нас. Хочу, чтобы они знали, что вы получаете лучшую задницу, чем они когда-либо в своей жизни получат, — бессвязно сказал Квакити. — Ты чертовски сумасшедший, — засмеялся Шлатт, протягивая руку между ними, чтобы схватить член Квакити, обтянутый искусственной кожей, и потереться о него ладонью. Это заставило парня вскрикнуть, вцепившись в простыни. Тонкие пальцы нашли молнию на его шортах, наконец-то освободив Квакити от их обтягивающей хватки. Он застонал от облегчения, приподнимая бедра, чтобы помочь Шлатту снять предмет одежды до конца. Сейчас он был совершенно обнажен, ажурный кроп-топ буквально ничего не оставлял для воображения. Без всякого стыда он откинулся назад, шире расставив ноги, наблюдая, как голодный взгляд Шлатта путешествует по его телу, изучая каждый дюйм. — Если ты просто хотел поглазеть, ты мог бы остаться дома и посмотреть порно, — сказал Квакити через мгновение, — Это сэкономило бы тебе деньги, которые ты потратил на выпивку. — Как насчет того, чтобы ты заткнул свой шлюший рот и сделал что-нибудь полезное? Смазка в верхнем ящике, — сказал Шлатт, кивая на прикроватный столик. Квакити перевернулся, подползая к нему. — Чёрт возьми. Он услышал, как Шлатт пробормотал эти два слова позади него. На его бедрах оказались руки, прежде чем он смог даже хотя бы открыть ящик, поглаживающие их, чтобы затем схватить его за задницу. — Что? — спросил Квакити. — Твоя задница — это что-то, — произнёс Шлатт, разминая мягкую плоть. Мексиканец ухмыльнулся, снова сосредоточившись на копании в ящике. — Чертовски верно, — сказал Квакити, доставая полупустую бутылку смазки из ящика. Он попытался перевернуться обратно на спину, но грубые руки остановили его, удерживая на месте. — Не-а, ты останешься в такой позе, принцесса. — Хорошо, чувак, если ты так хочешь меня, — ответил Квакити, передавая смазку, прежде чем изменить позу, расставить ноги и выгнуть спину, толкая себя в руки Шлатта. — Такая шлюха, — пробормотал Шлатт, протягивая руку, чтобы раздвинуть его. Еще один момент, чтобы просто полюбоваться видом. — Чего ты тянешь? Тебе нужен гребаный учебник? — быстро вмешался Квакити. — Прекрати болтать, — прорычал Шлатт и без предупреждения засунул свой первый палец внутрь, до второго сустава. Квакити издал короткий хнык, руки смяли простыню под ним. Шлатт самодовольно замычал, задавая грубый темп. — Ещё, — ахнул Квакити. — Уже? Прошло секунд десять, чувак, — засмеялся Шлатт. — Это ты называешь меня шлюхой. Я оправдываю ожидания. Дай мне еще один, — ответил Квакити, бросив взгляд на Шлатта. Для парня, который ведет себя так чертовски самодовольно, он наверняка уже был сломленным под чарами мексиканца. Квакити еще даже не коснулся его, и все же его глаза уже выглядели чертовски дикими. — Жадный, — Шлатт нахально вырывается, прежде чем вставить два пальца обратно, быстро разрабатывая его. Квакити таял от этого, стонал при каждом движении. Он всегда был поражен тем, насколько невероятным дурь делала секс. Пальцы в нем замерли, но он не перестал вращать бедрами, постанывая, когда он трахал себя в ответ на пальцы. — Чёртова шлюха, оседлавшая мою руку, — простонал Шлатт. — Трахни меня уже, — потребовал Квакити. — Я больше чем два пальца, сладкий, — предупредил Шлатт. — Я смогу это вынести, — прорычал Квакити, трахая себя еще сильнее. — Господи Иисусе, посмотри на себя, — пробормотал Шлатт, — Да… Да, хорошо, тыковка. Принеси мне презерватив, верхний ящик. — У тебя есть какая-нибудь болезнь? — спросил Квакити. Удобно, что Шлатт удержал его на месте после того, как получил смазку, так что ему даже не пришлось двигаться, чтобы снова порыться в ящике. — Я не знаю. Но ты из тех парней, которые трахаются с незнакомцами в переулках, — заметил Шлатт. — Я чист, — вмешался Квакити, он знал это наверняка, его проверили в начале месяца, как это делали каждый месяц. Может, он и проститут, но он не идиот. — Просто дай мне презерватив, тупица, я не буду брать тебя незащищенным, — усмехнулся Шлатт. Квакити пожал плечами, вытащил одну из синих квадратных упаковок и подал её Шлатту, который, как ни досадно это было, всё ещё был полностью одет. — Я не знаю, как ты будешь это делать, пока на тебе брюки. Ты никогда не обнажаешься или что-то в этом роде? — дразнил Квакити. — Что я сказал о том, чтобы заткнуться? — строго предупредил Шлатт. — Не знаю, я тебя не слушал, — пожал плечами Квакити, взвизгнув, когда Шлатт вытащил пальцы и сильно шлепнул его по заднице. Его забытый член дернулся. Боль была такой же электризующей, как и удовольствие, его одурманенный наркотиками разум смешивал всё в беспорядок ошеломляющих ощущений. Раздался звук расстегивающейся молнии, щелчок крышки смазки, затем стон, когда Шлатт коснулся себя. Квакити не оглядывался назад, желая, чтобы размер был сюрпризом. Он уставился в стену, почти бессознательно покачивая бедрами в ожидании, резко застонал, когда почувствовал, как чья-то рука прижалась к его пояснице, а тупая головка члена прижалась к его входу. Шлатт медленно протолкнулся и… Чёрт. Он не лгал, когда говорил, что он больше двух пальцев. Квакити явно подготовился недостаточно. Это было чертовски больно, но ему это понравилось. Он поддался назад, преследуя эту ослепительную боль, отчаянно желая большего. — Чёрт! Ты такой тугой, — зашипел Шлатт. Квакити замычал и закрутил бедрами, вгоняя в себя всё больше. Он был разбит, жгучий жар удовольствия проникал все глубже и глубже, когда он сдвигался назад. И он не остановился до тех пор, пока он не оказался прижатым к бедрам Шлатта. Тот подержал его в таком положении секунду, приспосабливаясь внутри. Квакити не мог понять зачем, пока не почувствовал, как кончик коснулся его простаты, и тогда он ахнул, утыкаясь в подушки. — Вот оно, — сказал Шлатт, прежде чем внезапно выйти и войти обратно, ударив прямиком в этот комок нервов. Оттуда он задал жесткий темп, быстрый и глубокий. Парень чувствовал, что тонет, пьянящая смесь боли и удовольствия захватила его разум, в голове не было ни единой мысли. — Ты такой чертовски громкий, — сказал Шлатт хриплым и грубоватым от удовольствия голосом, — Бесстыдная маленькая шлюшка, — прорычал он мексиканцу, наклоняясь, чтобы сильно укусить Квакити в плечо. — Я близко, — в следующий момент ахнул Квакити. — Я не остановлюсь, пока не закончу, — предупредил Шлатт, пробормотав это Квакити в шею. Нижнему было всё равно, он только запустил руку под себя, чтобы обхватить свой член, поглаживая себя в темпе, соответствующем толчкам Шлатта. Он не продержался долго после этого, тело задрожало, едва он взял себя в ладонь. Шлатт застонал, ни на секунду не замедляя темп. Квакити не возражал, даже чрезмерная стимуляция была невероятной, слишком много и недостаточно много одновременно. Бездумно он поднес свою покрытую спермой руку ко рту, лениво облизывая ее дочиста. — Боже, ты такая мерзкая гребаная шлюха, — простонал Шлатт, не сводя глаз с того, как язык Квакити скользил по его собственным пальцам. Квакити промычал в знак согласия, возвращая всё свое внимание на партнера. Через несколько секунд Шлатт кончил, погрузившись в него до самого основания. Квакити хотел бы, чтобы он мог это почувствовать. Чёрт бы побрал этот гребаный презерватив. Шлатт скатился с него, и Квакити обмяк на кровати, оба просто лежали, тяжело дыша некоторое время. — Чёрт возьми. Ты был хорош, — заметил Шлатт, нарушая тишину. — Практика делает совершенным, — сказал Квакити, сдвинувшись из мокрого пятна на простыне в сторону Шлатта, утыкаясь носом в его бок, прижимаясь лицом к мягкой ткани его рубашки. Урод всё ещё был полностью одет. Этот костюм, должно быть, будет испорчен потом. — Ты серьёзно пытаешься обнять меня, принцесса? — недоверчиво спросил Шлатт. — Не льсти себе, в моем организме столько МДМА, что я бы сейчас обнял даже кактус, — сказал парень в рубашку. — Ну конечно же, ты под кайфом, — засмеялся Шлатт. — А ты пьян, — указал мексиканец. Шлатт рассмеялся, обнимая Квакити за спину. — Туше, — пробормотал он, притягивая любовника ближе…***
Квакити проснулся, чувствуя себя абсолютным собачьим дерьмом. Стучащее в висках похмелье от коктейлей в сочетании с отходняком от наркотиков, вызывавшим тошноту, как будто он наелся песка и арахисового масла. Хуже того, он был не один. Он чувствовал, как его обнимают руки, и это давление на кожу вызывало у него ещё большую тошноту. Он просто хотел свернуться калачиком и спать до конца своей гребаной жизни, но нет, ему придётся встать и совершить позорную прогулку по комнате. На данный момент жизни это была его утренняя рутина. Он медленно открыл глаза, с облегчением увидев, что в комнате, к счастью, темновато, никаких включенных ламп и плотные шторы закрывали всё, только слабые лучи утреннего света попадали в комнату. Квакити попытался собрать воедино картину, чтобы понять, где он, изо всех сил хватаясь за уцелевшие фрагменты памяти. Так, это был гостиничный номер, действительно чертовски хороший гостиничный номер. Точно… Парень в костюме. Квакити взглянул в его сторону. Впервые смотря на его секс-партнера на одну ночь трезвыми глазами. В целом он был довольно симпатичным парнем, старше его, вероятно, лет тридцати, с неряшливой бородой и мягкими чертами лица. Он был почти симпатичным. Определенно, не худший, с кем Квакити мог проснуться. Осторожно, чтобы не разбудить его, Квакити выскользнул из рук мужчины в костюме… Как его там звали? Что-то чертовски глупое, вспомнил он. Оно начиналось с Щ… или, может быть, Ш. Неважно. Кого это волнует, Квакити просто хотел уйти. Ему нужно было наесться фастфуда и вздремнуть. Он быстро оделся, заставив свои бедра вернуться в обтягивающие шорты. Наряд был таким горячим в темноте, но теперь казался нелепым при свете дня. Он выглядел как сбитый с толку уличный бродяга, в одном дюйме ткани от публичного обвинения в непристойном поведении. Он даже не хотел думать о том, как, должно быть, сейчас выглядит его лицо. Он пользовался подводкой для глаз и после ночи, которую он провел с этим парнем, он был уверен, что она размазалась по всему лицу. Он мысленно выругался, осознав, как далеко он ушёл, целая вечность от квартиры Сапнапа. Если он собирался бы идти до туда в таком виде пешком, с таким успехом можно было бы и лечь, раздвинув ноги, на обочину. Поэтому он вытащил свой телефон, молясь, чтобы Сап проснулся. — Ты можешь приехать за мной? Он отправил ему это сообщение, а затем для пущей убедительности скопировал то же сообщение Карлу. Один из них должен был проснуться. Теперь всё, что ему нужно, это выбраться из отеля. Он старался ступать тихо, когда пробирался из спальни в гораздо большую гостиную. Это место было огромным, намного больше, чем обычный гостиничный номер. Квакити недоверчиво подошёл к массивному окну, из которого открывался вид на город… Что, это был номер в пентхаусе?.. Не может быть. Не может быть, черт возьми, чтобы такой богатый игрок выбрал именно его задницу. Он покачал головой и отошёл от окна, не сводя глаз с дверей лифта через комнату от него. Главный лифт отеля приходил в отдельную комнату этого парня. Уровень богатства, выставленный на всеобщее обозрение, вызывал у Квакити мурашки по коже. Он нажал кнопку вызова лифта, оглядывая комнату, пока ждал… И тут он заметил кожаный бумажник, лежащий на боковом столике примерно в пяти футах от него. Конечно, это была глупая идея, но это был не первый и не последний раз, когда Квакити ограбил чувака, который его трахал. Он схватил кошелек, не задумываясь, проверяя, сколько там наличных. Господи, кто вообще носит с собой несколько стодолларовых купюр?! Этот парень просто напрашивался на то, чтобы его ограбили. Квакити спрятал наличные в свой карман, затем просмотрел карты. Он не был мошенником, что умел обращаться с кредитными картами, но он мог украсть некоторые подарочные карты бутиков, например. К сожалению, он ничего такого не нашел, только кучу кредитных карточек, свойственных богатым людям, и несколько странных визитных карточек или, по крайней мере, он предположил, что это были визитные карточки. Все они были одинаковыми — черные карточки с кроваво-красным силуэтом бараньих рогов. Вот и все, нигде на них нет ни имени, ни номера. Он понятия не имел, для чего это можно использовать. Это не дало ему никакой информации, а также было странно угрожающим, что казалось противоположным тому, что вы хотели бы видеть на визитной карточке. Прежде чем он успел лучше это обдумать, он услышал, как за его спиной загудел лифт. В мгновение ока он бросил бумажник обратно на стол, сунул одну карточку в карман шорт и развернулся лицом к дверям, войдя внутрь, сразу же как только они открылись. — Доброе утро, сэр. Куда вам надо? — спросил парень-лифтер. Слава богу, это уже был не тот, что был в лифте прошлой ночью. Квакити скрестил руки на своей обтянутой сеткой груди, снова вытаскивая телефон. — Лобби, — сказал он, вздохнув с облегчением, когда увидел, что Сапнап ответил ему, попросив адрес. К счастью, Сап был в нескольких минутах ходьбы от его квартиры. Сап будет там в считанные минуты. Вскоре Квакити наконец-то сможет спокойно вылечить свое похмелье. Он никогда в жизни не чувствовал себя более неуместно, чем во время ожидания в этом вестибюле. Было так убийственно ясно, что ему там не рады, что он мог бы заплакать от облегчения, когда увидел, как Сап въезжает в портик. Он тут же бросился к машине и ввалился внутрь, как только услышал, что открывается дверца, опускаясь на старое сиденье, вдыхая грубый, но успокаивающе знакомый запах травы, сигарет и старого фаст-фуда. — Ты выглядишь дерьмово, чувак, — заметил Сап. — Я и чувствую себя дерьмово, — вздохнул Квакити, потирая глаза ладонями, — Можем ли мы поехать в Taco Bell? — спросил он, и собственный голос прозвучал плаксиво даже для его ушей. Сапнап рассмеялся, тут же заводя машину, чтобы ехать дальше. — Конечно, чувак, — сказал Сапнап, взглянув на него, — Это был хороший отель, чел, выходит, ты зацепил вчера богатого парня? — Я был в пентхаусе, — ухмыльнулся Квакити, несмотря на мучительное похмелье, всё еще чувствуя необходимость похвастаться. Сапнап восхищенно присвистнул. — Ты заставил его заплатить? — Нет, бро, я был слишком не в своем уме, чтобы даже спросить об этом. Тем не менее, это компенсировано. Эта тупая задница забыла на виду свой кошелек, — гордо заявил Квакити, показывая Сапнапу наличные. — Чёрт возьми, да! Сколько тут? — он задавал вопросы, пока Квакити пересчитывал деньги и издал возбужденный громкий смех, когда тот закончил. — Грандиозно! — Чёрт возьми, да ты просто денежная машина! — Сап одобрительно хлопнул его по руке. — Чертовски верно. Тако сегодня за мой счет, — Квакити рассмеялся, ещё раз пересчитывая деньги. Прошло очень много времени с тех пор, как он держал столько денег в руках зараз. — О, мистер Денежный мешок чувствует себя щедрым, — усмехнулся Сапнап, въезжая на парковку при кафе. Они оба заказали слишком много еды, радуясь, что им в кои-то веки не нужно смотреть на цену и парковаться в дальнем углу парковки, чтобы покопаться в своем мусорном пиршестве. — За нашего невольного благодетеля, — сказал Квакити, поднимая свой Baja Blast для тоста, — Как бы, чёрт возьми, его ни звали. — Твоё здоровье. Может быть, в следующий раз он не будет оставлять свой кошелек, как идиот, — засмеялся Сап, а затем они стукнулись их пластиковыми стаканчиками. — Кстати, о его бумажнике. Посмотри-ка на эту странную карточку, которую я там нашел, — сказал Квакити, вытаскивая из кармана кусок картона и передавая его Сапнапу. Взгляд второго парня упал на красные бараньи рога. Он застыл в ужасе, обертка от кранча выскользнула из его пальцев и упала на колени, когда он уставился на черную бумажную карточку. — Ты издеваешься надо мной… Это шутка, да? — Нет, зачем мне? В чём дело? Почему ты так напрягся? — удивленно спросил Квакити, наклоняясь, чтобы ещё раз посмотреть на карточку. — Ты нашел это в его бумажнике, верно? — быстро спросил Сап, схватив Квакити за плечи, глаза серьёзные. — Да. Ты меня пугаешь, чувак, что происходит? — Тогда тебе не нужно беспокоиться о том, что этот чувак попытается отомстить тебе за кражу денег. Он, вероятно, уже почти мертв. Это визитная карточка Шлатта, — объяснил Сапнап, и сердце Квакити упало в груди, имя его любовника на одну ночь внезапно невероятно ярко всплыло в его памяти. — Шлатт, хах… К-кто он? — Квакити заикался. — Ты ни хрена не знаешь, да, чувак? Он вор в законе, и не маленький; по сути, владеет целым городом. Он как Аль Капоне на крэке, сумасшедший чувак, — объяснил Сапнап, и у Квакити закружилась голова, ледяной страх пробежал по его венам. Этого не может быть. Этого не может быть. Это какая-то ошибка, недоразумение… — Дай мне секунду, — через силу сказал Квакити, открыл дверь машины, наклоняясь, и его тут же вырвало на тротуар. Он был разбит смесью смертельного ужаса и мучительного похмелья. Его вырвало, костяшки пальцев побелели от того, как крепко он вцепился в дверь машины. — Иисусе! Насколько ты был не в себе прошлой ночью? — спросил Сап, наклоняясь, чтобы похлопать его по спине. Квакити издал маниакальный смешок, вытирая подбородок тыльной стороной ладони. — Я думаю, что я облажался, чувак, — ответил он, закрыв лицо руками, — Я думаю, что я сильно облажался.