Мой любимый полицейский

      Влюбиться с первого взгляда. Возможно ли это? Гоголь всегда задавался таким вопросом. Он никого не любил, никто не мог произвести на него такое впечатление, чтобы он влюбился до потери сознания, думая только об этом человеке. У него было множество друзей у которых были пары, и он постоянно задавал им вопросы, как они познакомились и почему именно он/она, а не, например, их однокурсница Маргарет, или однокурсник Сигма. Но эти ответы не помогали Гоголю, и он так и находился не в понимании, как понять, что это твой человек и ты влюблён в него. У него есть лучший друг Сигма. Может, он влюблён в него? Да, у него чувства к нему намного больше, чем к другим. Но его не тянет его поцеловать, как ему отвечали другие. Ему говорили, что ты почувствуешь «бабочек» рядом с ней, но вот именно девушки никаких чувств у него вообще не вызывали. Да и как понять, что ты чувствуешь бабочек, а это не просто живот болит?

***

      Гоголь с Сигмой договорились съездить в другой город за покупками. Они обошли все магазины одежды, но Николаю ничего не понравилось, поэтому он заставил Сигму поехать в другой город, ведь там есть офигенные магазины, где есть то, что он хочет. За рулем был Сигма, потому что он знал, как водит Николай, под 200 км/ч, они легче в какой-нибудь кювет улетят, с его то ездой. И повезло, что за рулём Сигма, ведь как только они повернули, стояла машина, около которой стояли двое полицейских и следили, чтобы никто не нарушал правила. Гоголь встретился взглядами с одним из них. Он был прекрасен. Мужчина с ровно подстриженным каре, цвета вороньего крыла; аметистовые глаза, которые так и приковывают к себе внимание, хочется в них утонуть. Сердце Николая сразу забилось в повышенном темпе, а разум будто был затуманен, он не видел никого, кроме него. Это называется любовь? Они быстро проехали мимо них, но перед глазами так и оставался вид этого парня. Сигма, видя, как Николай открыл рот и смотрит в окно, поспешил сказать, чтобы он закрыл его, а то муха залетит.       Уже, когда они вернулись домой, Гоголь придумывал встречу с этим полицейским. Он не знает ни его имени, ни фамилии, но запомнил эту прекрасную внешность. А забыть ее невозможно. Он искал в друзьях на разных страницах, но его поиски не увенчались никаким успехом. Но у него созрел план. Позвав Сигму в парк, он сказал ему, чтобы он позвонил в полицию через пять минут. Парень стоял, смотря на своего неадекватного друга выпученными глазами. Он не успел спросить, зачем, ведь Николай сразу подбежал к какому-то бомжу, начиная трясти его за воротник, а он размахивал кулаками. Сигма офигел, смотря на это. Он реально позвонил в полицию, потому что драка началась не детская. И уже через несколько минут к месту драки подъехала полицейская машина. Один из них подошёл к бомжу, а тот, кто уже несколько дней снился Гоголю каждую ночь, подошёл к нему.       — Пройдемте в машину, — бархатистый голос парня заставил Гоголя залиться румянцем. Он готов идти хоть куда, если с ним. Его радости не было предела, что они смогли снова встретиться. И цена вопроса всего 1000 йен.       Фёдор открыл дверцу задней двери и сказал, чтобы Николай садился туда. А он туда и прыгнул, как родной, будто только этого и ожидая. Сигма до сих пор стоял там, крутя пальцем у виска, а Николай помахал ему, улыбнувшись.       Уже в полиции на него составляли протокол. И, о счастье, это делал тот самый. Он смотрел, как парень выводит его имя, как красиво он пишет, как движется его рука. Гоголь так и представлял, как этот полицейский бы проводил руками по его телу, подушечками пальцев касался бы его пресса, заставляя его возбудиться, а эти губы бы касались его достоинства. Как он мечтает поцеловать эти красивые губы, мечтает заставить его стонать его имя и только его, просить большего…       — Достоевский, там снова позвонили, какая-то драка, ты ещё не закончил? Достоевский. Прекрасная фамилия для такого красивого полицейского. Теперь он знает одно. Осталось имя. Но то, что его собираются забрать, ему не понравилось. Не отпустит, пусть не мечтают. Он и так не верил в эту встречу, ведь приехать могли другие, сегодня мог быть рабочий день не Достоевского, и всё бы пошло не так.       — Ещё нет, езжай один.       Полицейский кивнул и отправился к машине, а Николай выдохнул. Теперь они остались вместе, никого в участке больше не было. Это судьба, точно. Так и хочется взять этого парня за руку, крепко сжать, не отпускать. А если он это сделает, что будет? Сейчас узнает.       Он протянул руку, положив на свободную руку Достоевского. Он сразу поднял голову от документов, смотря на Гоголя с вопросом. А Николай чуть не терял сознание от такой близости. Такая мягкая рука, нежная кожа, а как он смотрит на него своими глазами… Он готов кончить только от этого.       — Что вы делаете? — Фёдор выдернул свою руку, продолжая заполнять документы. Гоголь немного обиделся, но время терять не будет, пока никто не вернулся. Он встал со стула подходя к Достоевскому. Тот, уже до конца заполнив документ, сразу повернул голову к нему, смотря сквозь прикрытые глаза.       — Могу я узнать ваше имя? — спросил Николай, стоя рядом с полицейским.       — Фёдор Достоевский. А теперь, попрошу вас сесть обратно и расписаться, а потом свободны.       — Фёдор… — повторил Николай, будто пробуя на вкус это имя. — У вас очень красивое имя, как и вы.       Фёдор подвинул листок к Николаю, положив рядом ручку, намекая, чтобы он расписался. Гоголь сначала посмотрел на листок, а потом обратно на Фёдора, который ждал. Ох, лучше бы он так не смотрел на него. Это слишком сексуально, и Гоголь не может себя контролировать.       Гоголь оперся о стол, не давая Фёдору путей побега. А тот даже не отреагировал, собираясь повернуться, но Гоголь не дал этому случиться, схватив его за подбородок, чтобы он смотрел только на него и больше никуда и ни на кого.       — Что вы делаете?       — Хочу вас трахнуть.       — Что, простите?       Гоголь наклонился ближе, коснувшись своими губами губ Фёдора. Сначала мягко, но, почувствовав, что его отталкивают, он решил действовать жёстче и впился ещё сильнее, языком облизывая его губы и немного покусывая от переполняющих его эмоций. Он смог протолкнуть свой язык внутрь, проводя им по дёснам парня, по его зубам. Дальше Фёдор его не пропускал, но отталкивать уже не стал, что обрадовало Гоголя. Решил проверить, будет ли Гоголь правда действовать? Да, он будет, и ещё как. И лучше побыстрее, пока никто не вернулся. Николай осторожно задрал край рубашки, пропуская туда свои руки и касаясь кончиками пальцев его кожи, двигая ими вверх. Это легкое движение сразу возбуждает Фёдора, заставляя его с хрипом выдохнуть ему в губы. Гоголь продолжает, поднимая теплые пальцы к его соскам, но Фёдор не дал этому случиться, вытащив его руки из-под рубашки. Это огорчило Колю, но он не будет навязываться и действовать так, как он не хочет. Он же не животное какое-то, который будет уступать своим инстинктам. Но он очень хочет его, до невозможности хочет. Хочет, до безумия хочет. Он отстранился от него, сев на колени и протянув руки к ремню на брюках Фёдора, чтобы от них избавиться. Достоевский сразу же схватил его за руки, не давая этого сделать.       — Советую сейчас вам остановиться, если не хотите проблем.       Гоголь поднял взгляд на него, видя его безразличное, но немного покрасневшее лицо. Это заставило его ухмыльнуться и, сумев освободить одну руку, быстро расправился с ремнём. Маленькие ручки Фёдора против Гоголя были ни чем, одной рукой он мог держать сразу две его руки, и крепко. Сняв с него штаны, он потянулся к резинке боксеров. Ухватившись, он стащил их вниз, оголяя член Фёдора. Достоевский сразу отвернул голову, закрыв лицо одной рукой, которую смог выдернуть. Его лицо было до невозможности красным и смущающимся, что заставляло Гоголя еще больше возбудиться, смотря на него. Потянувшись к карману на штанах, он достал оттуда наручники, которые сразу же надел на руки Фёдору, который не успел среагировать, находясь будто не тут от нахлынувших чувств и эмоций. Взяв член в руку, он начал медленно двигать рукой вверх — вниз, заставляя его встать. После нескольких таких движений, половой орган Фёдора встал, а сам он начал тяжело дышать, запрокинув голову назад, и от наслаждения закатил глаза. Услышав тихий полустон, сорвавшийся с губ парня, он начал двигать смелее, заставляя Фёдора вздрогнуть. Чем сильнее становились движения, тем громче были стоны парня. Он стонал так громко, что Николаю сносило голову: это было так сексуально, что он теряется и не может себя контролировать, руки сами всё делают. Он хотел бы слушать эти божественные стоны всю вечность, чтобы никто им не мешал и не посмел нарушить это.       Гоголь облизнул головку члена, двигая языком вниз по всей длине органа, вырисовывая разные узоры своим языком и оставляя мокрые следы. Фёдору уже было невыносимо хорошо, и он готов был кончить прямо сейчас. Он пытался не стонать, но громкий стон все-таки смог вылететь из его рта, когда его член взяли в рот. Фёдор тяжело дышал и тихо постанывал, слегка толкаясь в рот парня. Через несколько толчков Николай выпустил влажный от слюны член изо рта, чувствуя, что Фёдор уже на грани. Рукой он продолжил доводить Достоевского до финала. Не выдержав такого удовольствия, Фёдор с громким стоном кончил в руку Гоголя, закатывая глаза и теряя связь с реальностью. Он наклонил голову вперёд, пытаясь отдышаться. Его лицо не было видно из-за свисающих волос, но он был уверен, что тот до сих пор краснеет. Его рваные вдохи и выдохи было слышно на весь полицейский участок, нарушая тишину, которая царила здесь раньше. Гоголь тоже успел кончить от этих прекрасных громких стонов, оставляя пятно на его белых штанах. Но его член встал снова, и он очень хотел трахнуть этого полицейского, который украл его сердце и заставляет вновь и вновь хотеть его. Он не знает, сколько времени осталось, и может, сейчас сюда приедут, но он попытается быть быстрее, и доставить удовольствие им обоим.       Подняв Фёдора за бёдра, он посадил его на стол, оставляя влажные поцелуи на его шее, обводя кадык языком, оставляя мокрую дорожку. Фёдор запрокинул голову назад, тихо постанывая от того, насколько приятно это делал Николай. Изо рта так и хотелось вырваться, где этот парень этому научился и как давно он практикует такое с полицейскими, но язык заплетался, и ничего из этого он спросить не мог. Достоевский лёг на стол, уже не в силах сидеть дальше. Гоголь будто все силы у него забрал, а руки и ноги уже дрожали от ожидания. Смазки ни у кого не было, поэтому ему пришлось использовать слюну. Он засунул три пальца в рот Фёдора, говоря, чтобы он скорее облизал их. Достоевский быстро сделал это, и Гоголь, приподняв его за бёдра, вставил первый палец, начиная двигать им внутри, пока доставляя только боль. Через несколько секунд он вставил и второй, уже готовясь вставить третий. Весь полицейский участок был наполнен стонами, громкими вдохами и выдохами, что очень нравилось Гоголю. Если кто-то сейчас зайдёт, сразу поймёт, что тут происходит. Но никто не сдерживается, выпуская все свои эмоции. Вытащив все пальцы, Гоголь дрожащими руками снимал с себя штаны с боксёрами. Уже не терпелось вставить свой набухший член, как и Фёдору не терпелось наконец закончить это всё, ему уже казалось, что он потеряет сознание от того, насколько он желает почувствовать этого парня в себе.       — Это твой первый раз? У нас нет презерватива…       — Блять, вставь ты уже, в конце концов.       Гоголю повторять два раза не надо: приподняв его за бёдра, он начал потихоньку вставлять свой член в Фёдора. Он сразу вскрикнул, руками закрывая рот, но это не особо помогало от боли, поэтому он прикусывал губу до крови. Ему было очень больно, слишком, но заканчивать никто не будет, через боль продолжая. Николай вставил его на половину, ненадолго остановившись и наклонившись к парню, поцеловав его и слизывая капельки крови. Фёдор не хотел его отпускать, но из-за рук с наручниками он не мог остановить его и схватить за плечи — было жутко неудобно. Громкие стоны Достоевского так и намекали, чтобы он наконец вставил до конца. И он так и сделал, подождав, когда Фёдор вернёт своё дыхание в норму. Как только Фёдор сказал, чтобы он продолжал, он начал двигаться, наращивая темп. С каждым хлопком их тел, Фёдор вскрикивал, сильнее постанывая. Через несколько таких сильных толчков, Гоголь вытащил член и излился на Фёдора, испачкав его голубую рубашку. За ним кончил и Фёдор, лежа без сил, а Гоголь сел на пол: сил вообще не было, но нужно вставать, в любой момент могут прийти полицейские, не очень хочется перед ними в таком образе находиться.       — Прекрасно, Николай. Вы испачкали мою рубашку, а у меня ещё целый день работа, — Фёдор встал со стола, быстро надевая боксёры со штанами. Повезло, что у него есть жилетка и он может закрыть пятно, но теперь ему ещё идти и оттирать его, хоть немного.       Быстро одевшись, он упал на пол рядом с Николаем. После такого бурного секса сил нет вообще, ноги ватные, как он будет работать — не знает. Гоголь положил ему голову на плечо, закрыв глаза, чтобы самому отдышаться. Открыв глаза, он посмотрел вверх и остолбенел, широко распахнув глаза. Камера. Направленная прям на стол, где только что происходило нечто.       — Ф-федя, а камера… Работает?       — У нас все камеры работают 24/7. Теперь мне придётся удалять все записи, из-за некоторых. Узнают — уволят.       — Обязательно именно тут было камеры ставить, ужас!       Оба повернулись на звук открытия двери. Достоевский сразу сказал Гоголю прятаться под стол, кинув ему туда его одежду, а сам он быстро надел жилетку, прикрывая пятно, и сел за стол, расписавшись за Гоголя, ведь он так и не соизволил сам расписаться.       — Разобрался? — спросил Фёдор у подошедшего полицейского.       — Ага, даже протокол писать не пришлось, на словах разобрались. Того парня отпустил? — он сел напротив Фёдора, откинувшись на спинку стула.       — Д-да… — он почувствовал, как по его ноге медленными движениями двигается рука Николая. Черт. Он положил свою ногу на пах парня, намекая, что ему конец будет, если не прекратит свои игры. — Можешь сходить до ближайшего кафетерия и купить мне кофе без молока? Мне сказали разобрать тут бумаги какие-то, нельзя отвлекаться.       — Ох-х, ладно, схожу, как раз хотел тоже. Больше ничего не надо?       — Нет, спасибо.       Полицейский кивнул ему и вышел из участка, Гоголь сразу же вылез из-под стола, сложив руки на груди и отвернувшись.       — Уходите, пока он не вернулся. Минуты через три уже придет.       — Почему мы на «Вы»? И вообще, тот парень мне не нравится! Может и вы тут с ним вместе… Пока никого нет!       — Не неси чушь. Тебе пора, я не буду тебя снова прятать под столом.       Гоголь фыркнул, направившись к выходу. Уже у двери его крепко взяли за руку, переплетя пальцы и повернув назад. Фёдор поцеловал его, переплетая их языки вместе. Долго это не продолжалось, ведь Достоевский сразу отстранился, оставляя между их губами ниточку слюны.       — Ещё увидимся, Коля.       Достоевский ушёл назад, оставив Николая в приятном шоке. Он так и провожал его взглядом, а потом, видя, что тот парень возвращается, поспешил домой. Он нашёл ответ на свой вопрос, можно ли влюбиться с первого взгляда. Николай точно его так просто не отпустит, и у них будет еще много встреч.