Третье апреля

      Есть ли у жизни трафарет? И о чем нужно мечтать по умолчанию, чтобы чувствовать себя настоящим, не вымышленным, не искажённым?       Зимой в метрополитене душно из-за любви. Влюбленные бегут по эскалаторам с приобретенными новогодними покупками, искрами в глазах, почти растворившимися в волосах снежинками и разгоряченные, будто внутри них геленджикский июль. Я задыхаюсь в подобных местах, теряю самообладание и непроизвольно тянусь поближе к безлюдным окраинам. Но в то же время присматриваюсь к этим счастливчикам, будто провожу свой внутренний эксперимент: наблюдаю, как они соприкасаются пальцами, носами, плечами; как один другого называет; как разговаривают по мелочам и на своем языке придуманных жестов, при этом ссорясь не всерьез; как делят наушники; переглядываются или же смотрят так, будто весь мир стоит на паузе и может завидовать их возможности настолько друг друга любить.       Я пытался вырастить в себе желание на такие же чувства, касания и дозу гормонов. Но каждый день декабря, января, февраля я находил в своем сердце лишь пустые коридоры, равнодушие и страх одиночества. С весной во мне что-то прорастало маленьким огоньком посередине груди, становилось приятнее дышать в метро, и паника отступала, как вылеченная простуда.       Одним апрельским утром солнце всходило особенно замечательно: в автобусе к девушке напротив меня тянулись ладони холодного светила, и она жмурилась, точно ей щекочут лицо жучки. Я смотрел на нее без зазрения совести, потому что мне это нравилось. Она читала книгу и убирала русые волосы за уши тонкими музыкальными пальцами. В своем воображении я назвал её Сашей. За её спиной обрывались городские пейзажи и кусочки серых облаков, а сама девушка бежала глазами по страницам книги и улыбалась по-весеннему. Я точно разглядывал музейный экспонат – внимательно и отстранившись. И когда взгляд Саши случайно упал на меня, я закашлял и заторопился отыскать «нужную мне вещь» в рюкзаке. Моё сердце ускорилось в два раза, когда она на меня посмотрела, движения стали неловкими, и я сам, наверное, стал немного смешон. Саша продолжала читать «Три товарища», но спустя пару минут на объявленной остановке девушка с придуманным мной именем вышла из автобуса. Мне стало очень горько, будто я потерял возможность обрести смысл существования многих, многих вещей. Я смотрел вслед незнакомке с хорошим литературным вкусом всего пару мгновений, пока автобус ждал своих новых пассажиров. Яркие краски апрельского утра погасли, когда мы тронулись и поехали вперед, мимо парка, где вышла Саша, в бетонный город, только начинающий просыпаться.       Заблудившись в своих мыслях, я вернулся к реалиям – осмотрел салон и увидел ранее мною незамеченный, оставленный предмет: книгу. Ту самую. Сорвавшись с места, словно меня кто-то толкнул, я вцепился руками в тоненький переплет и облегченно вздохнул.       Всё оказалось совсем не таким, каким всегда было. Силуэты людей приняли более мягкую форму, многоэтажки перестали казаться тюрьмой, неба можно было достать пальцами, если хорошенько подпрыгнуть, а звезды собрать руками и обнять. Безвредными оказались и поцелуи мужчин и женщин на трамвайных остановках и в рекламе фильмов о вечной любви. Город за пару минут посветлел и забрал часть моей скудной души.       Как странно влияет одна красивая и таинственная девушка на сердце парня, вроде меня. Мучительно принимать сердце чувствующим органом – во многих фильмах, я помню, это плохо заканчивалось. Но ветер – знак перемен, и я хочу поменять всю свою жизнь, перекрасить стены своей одинокой заброшенной души, показать себе новые пути к исцелению. И никогда не проживать всё по умолчанию.       Маслянистыми пятнами солнце падало на людей с сонными лицами. Я видел в них что-то прекрасное, в каждом. Светофоры сменяли красный на желтый, а затем – на зеленый. Я бежал уже на предупреждающий огонек, словно что-то во мне боялось потерять нить того прекрасного чувства, которое надо мной преобладало.       Я снова и снова читал оставленную запись простым карандашом в книге: «„А если вечно думать только о грустных вещах, то никто на свете не будет иметь права смеяться”».       Вспоминались счастливые лица в холодной подземке в зимние месяца, сложность переваривания подобных картин, закрытые окна летом в попытке избавиться от хихиканья влюбленных около дома по ночам – побочные эффекты отсутствия любви и её откровенное, но скрытое желание.       Позабыв, почему я вышел из дома, сел в тот самый автобус и долго хотел спросить у читающей незнакомки её настоящее имя, я остановился у прилавка с цветами. Интересно, какие ей нравятся: хризантемы или лилии, розы или пионы?       Я нырнул в подземный переход. Помог пожилой женщине с сумками, похвалил парня, играющего на гитаре, завязал разговор с плачущим подростком и предсказал одну само разумеющуюся вещь: всё будет хорошо.       С приходом весеннего ветра в мире зародилось, кажется, немало великих чувств. Добро душило зло, а солнце закрадывалось в самые холодные закоулки людских душ. Скромные улочки слышали самые искренние разговоры, бодрствующие с раннего утра кофейни отпускали людей в апрель с теплыми улыбками, таксисты вежливо здоровались и прощались, а холод не ощущался так тяжело, потому что внутри снова ожило что-то большее, чем облегчение.       Безумное, неизбежное, нечто секретное не умещалось внутри меня и всё время вырывалось наружу. Я пообещал себе непременно разыскать незнакомку с музыкальными пальцами.       Я решил искать её в своем рабочем офисе, на картинах в музеях, в песнях на радио, в книгах своей домашней библиотеки, в злополучном метро, на электронной почте, по дороге в кинотеатры, в апреле и мае, в Москве, области, мыслях, продуктовых, барах, во сне. И наконец каждое утро в том самом автобусе, где впервые её встретил. Но нигде в моей реальности она больше не останавливалась и не выходила, не читала и не убирала волосы за ухо. Я разорился на поводах для её поиска, обнаружил в своей душе разросшиеся пустоты, в квартире – холостяцкий бардак, на работе – бессмыслицу, а вокруг круговорот жалобного существования всех тех людей, кто, как и я, так и не научился жить.       Мне довелось столкнуться с истиной и её коллегами – депрессией, бессонницей, ненавистью. Но после встреч с ними я поменял работу, стал еще чаще ездить в метро, не беспокоясь о своих ранее присутствовавших ощущениях, ходить на художественные выставки и лекции, стал каким-то свободным. Но всё же головную боль приносили мысли о Саше, её силуэте и грации.       В мае я встретил копию девушки из автобуса – читающую, приятную и милую даму, посещавшую театр. Я был там на популярной пьесе, но чаще наблюдал за людьми, чем за движением происходящего на сцене. Та девушка, «копия», с длинными белокурыми волосами несколько раз смотрела на меня и после этого быстро отворачивалась от взгляда в ответ. Я широко улыбался, а она краснела. На антракте блондинка подошла ко мне и поделилась впечатлением от пьесы. После недолгого разговора мы вместе ушли из театра, громко смеясь.         Сейчас июнь, а мы уже встречаемся с той самой блондинкой Ниной, делим квартиру и иногда говорим о совместном будущем. Но моё сердце молчит, и я боюсь навредить своим бесчувствием девушке, которую я принял за шанс на новую главу своей жизни. Люди часто совершают ошибки, лелеют свою иллюзию и греют свою фантазию, а по-настоящему любят кого-то, кого нет.       Я пил кофе на веранде кафе в центре города, считал овалы на скатерти в перерыве от книги «Три товарища» девушки, которую иногда вспоминаю. Солнце ласково грело, но уже не так яро, как две недели назад.       Стоял август и наши отношения с Ниной. Я знал, что мы друг другу не нужны, но боялся об этом серьезно заговорить. А девушка верила, что стоит подождать и всё само решится, построится, полюбится, и мы к этому привыкнем, и тогда всё будет проще, лучше, надежнее.       Моя официантка сменилась. Я стал собираться домой, потому что по радио сказали, что после полудня на людей, оставивших зонт дома, нагрянет дождь, и мне не хотелось промокнуть. Я ждал, когда мимо пройдет пришедшая официантка. Надевая пиджак, я краем глаза заметил девушку в форме и попросил её ко мне подойти.       – Счет, пожалуйста.       – Да, конечно, – кивнула девушка, когда я на неё посмотрел.       У нее были зеленые глаза. Я нахмурился, но не стал обращать внимание на свои предчувствия. Она принесла жестяную чашку для наличных и приятно улыбнулась. Я не улыбнулся в ответ, кажется. Застыл в своих мыслях, считая сердечный пульс.       – Как вам наш кофе? – вместе со счетом официантка принесла обратно вопрос.       – Всё хорошо, мне понравился.       – Отлично… Вы любите читать? Книга хорошая, – девушка рассматривала столик, за которым я был.       Я кивнул и положил деньги внутрь чаши. Ветер стал перелистывать страницы. Девушка наблюдала за этим и, прищурившись, прочла:       – «„А если вечно думать… только о грустных вещах… то никто на свете не будет иметь права смеяться”»… Это моя любимая цитата. Я записала её в том же самом месте, что и вы… И книгу такую же потеряла… – в полном непонимании она естественно щурилась.       Я закусил нижнюю губу, а всё вокруг меня словно перевернулось с ног на голову в сплошном беспорядке. С деревьев будто бы снова осыпались листья, температура воздуха упала, по коже пробежали мурашки… Волна солнечного тепла окутала мой столик, и я улыбался, как довольный ребенок.       – Я нашел эту книгу в автобусе.       Тепло разливалось под кожей, щеки, наверное, побагровели, а мне захотелось обнять само время, что подарило мне возможность оказаться именно здесь и сейчас.       – Правда? Какое-то странное стечение обстоятельств. Я вот точно помню день, когда не обнаружила свою…это было третьего апреля. Я подумала, что она выпала из сумки, когда я поскользнулась на улице… я тогда сильно опаздывала.       – Я не делал эту запись с цитатой, – взволнованно начал я. – Я считаю, что это не случайность. Я запомнил ваш овал лица, это вы потеряли её в то самое утро, в автобусе.       – Что? Не может быть! – девушка покрутила головой и вопросительно смотрела на меня. – Это слишком просто.       – Просто ˗ в вашем понимании «невозможно»?       Я протянул вещь её хозяйке. Она задумчиво взяла её в ладони, обвив руками и притянув к груди. «Саша» улыбалась только краями губ, видимо, смущаясь.       – Вы… а вы не сможете как-нибудь и со мной выпить кофе, а не только с моей книгой? – шутливо и мило проговорила девушка.       – Только после того, как мы обменяемся именами.       – Меня зовут Вероника.       – Очень приятно познакомиться. Меня ˗ Платон, – мы соприкоснулись в рукопожатии и улыбнулись друг другу.       Этим же вечером я освободил Нину от своей нелюбви: заверил остаться друзьями, ведь это у нас с ней хорошо выходило. В слезах она долго меня обнимала, поглаживала по спине и что-то нежно бурчала про свои большие чувства. Но мы вместе с ней ощущали, что день, когда нам непременно нужно разбежаться, обязательно бы настал.       В последние дни августа мы договорились встретиться с Вероникой. Много времени у меня ушло за обедом в размышлениях как я буду себя вести. Подарю ей лилии. Скажу, что у нее очень красивое лицо, или глаза, или она вся. Мы будем спорить с ней о том, кто сейчас сильнее во всем романтическом – женщины или мужчины.       Когда я увидел её еще вдалеке, то забыл, как дышать. После недолгого приветствия и нескольких совместно преодоленных домов, я заторопился объяснить, что она понравилась мне еще при первом «столкновении»: по тому, какой полноценной она показалась, по тому, какой свет излучают её глаза, по тому, что она выделялась среди этого серого утреннего многообразия безликих деталей. Её улыбка освещала мое лицо, словно солнце поутру ромашковые поля. Я продолжал смотреть на нее, как на чудо света. Мы выпили кофе: через пару мгновений и тысячу слов тот маленький наш первый неловкий диалог позабылся, и на него наслоились наши продолжительные улыбки, эмоции, чувства. Она по-особенному смотрела на меня, а я – по-особенному на нее. Я не мог поверить, что всё может вот так измениться.       На следующий день мы гуляли по набережной, через неделю сходили в кино, через двенадцать дней – в луна-парк, через месяц мы целовались под дождем.       – Людям не нужны сказки о любви, им нужно вовремя остановиться, чтобы дать ей проникнуть. Где угодно. Это случается где угодно, хочешь ты этого или нет, – в перерыве между поцелуями под мостом прошептала та самая девушка из автобуса.       Мы ездили с ней в метро, дышали в унисон, вместе читали, завели собаку, бегали по окраинам в поиске любимого места, воровали чужие взгляды, обошли всю Москву, станцевали слова о любви во всевозможных точках на карте города да и в общем-то много всего успели наворотить.       Я забыл, как это – наблюдать за чьими-то романами в поездах и избегать такие встречи. Держа ладонь Вероники в своей, я знал, что мир точно «за» наш союз: смущенный реалист по уши влюбился в девушку из какой-то серьезной истории о совершенной случайности.       С приходом настоящих чувств дышать легче. Ты осознаешь, что начинается новая глава книги, которую каждый должен написать честно. Я не владел своим сердцем, я не знал, с чего начать. И только благодаря вспышке, которой ты разрешаешь осуществиться, всё озаряется. Находятся слова и момент для любви. В вечном коридоре душ нужно выбрать, с кем ты готов делить зимой холодные эскалаторы.