Там ветра летят, касаясь звезд - I

— Папа Фе! Папа Фе! — Кыш отсюда, не будите Зоргена! Потом ему всё скажете! — услышал он сквозь сон и почмокал губами, к которым почти сразу на мгновение нежно прикоснулись губы Ю. Вторично Фе проснулся около семи часов утра. «Что-то я совсем расслабился, пора брать себя в руки». Примерно через полчаса Фе, совершив традиционный утренний ритуал, состоящий из пробежки и помывки, окончательно проснувшийся и посвежевший, вошёл в гостиную, где удобно устроившиеся на полу исинэ терпеливо собирали новую мозаику. — Что вам так не терпелось мне с утра пораньше рассказать? — Папа Мири улетел на Аэру, ну туда, где море! — Мне вчера об этом Юалли сказал. — А вдруг он не успеет вернуться? — Успеет. Если что, я сам его сегодня домой привезу. Нечего шляться незнамо где! А то не успеет подготовиться к выходу в свет, то есть к празднику, — пояснил Фе заинтригованным необычным словосочетанием детям. — А нас Ли на багги возил! — пискнули, подпрыгнув от восторга исинэ. — По дорожкам! — Понравилось? — Очень-очень-очень! И сийю катались с нами! А ещё сийю катаются на горках и в трубе на площадке, сворачиваются в шарик и катятся вниз, а в бассейн падать им не понравилось. — Интересно будет посмотреть. — Пойдём, посмотришь! — потянул его Скай. — Папа, а чем это таким странным от тебя пахнет? — принюхался к его одежде Лин. — Неприятным? — Нет, приятным! — Ну, не от одних же вас должно приятно пахнуть. — А мы ещё долго будем пахнуть? — Долго. — Ур-ра-а! Здорово! А мы на машинках научились ездить! — Это как?! — изумился скрад. — Лин крутит наверху, а я сажусь вниз — и нажимаю ногами! — И как? — едва сдерживая смех, спросил их Фе. — Получается? — Ага! — И когда вы только всё успеваете — и ездить на машинке, и играть, и хулиганить? — Неправда, мы не хулиганим! Правда, же, Лин? — Скай толкнул брата. — Давай скажи папе, что мы не хулиганим! Ну, разве что чуть-чуть! Так, ми-мо-хо-дом, вот! — он выдал новое, недавно услышанное слово. — А пахнет от тебя здорово! Нам нравится! И исинэ вопросительно уставились на Фе, ожидая получить объяснения, но тот улыбнулся и качнул головой, мол, всё равно не скажу. *** А в это самое время Мири мысленно плевался и злился на самого себя, его добротой и покладистостью в очередной раз воспользовались самым бессовестным образом. Он собирался лишь встретиться и поговорить со старшими рэрди, прилетевшими из Промсектора, но в результате оказался сопровождающим у почётных гостей не только на Ойлуре, но и на Визуу, и даже на Аэре! Если говорить честно и откровенно, Мири устал мило улыбаться и поддерживать ни к чему не обязывающие разговоры. Он проклинал свое добросердечие и вечное стремление помочь и угодить другим. Алисэ, старший рэрди, возглавляющий «делегацию», не отпускал его ни на шаг и постоянно о чём-то спрашивал, у Мири уже язык еле шевелился всё объяснять. А чужакам всё было интересно и до всего было дело. Но больше всего их поразило резкое отличие Ойлуры, в общем, и Исинэри, в частности, от остальных планет и посёлков Третьего Анклава. — Почему такое сильное различие? Словно Ойлура — другой мир! — Наверное, потому что там живёт Ферехт, — не выдержал Мири. Алисэ насмешливо посмотрел на него. — Причём тут Ферехт? Мири вздохнул. — Потому что он является инициатором большинства нововведений на Ойлуре и в Исинэри, вот почему! Там ему всегда идут навстречу. — И Мири раздражённо дёрнул облезающим и зудящим хвостом. — А все остальные не спешат, присматриваются, наблюдают, а потом либо делают то же самое, либо — нет. — Очень странно. То есть всё зависит от конкретного лица, желающего что-то сделать или изменить? — Ну, в принципе, да. Вроде этого. Вот, к примеру, на днях нам в Исинэри земы привезли и установили так понравившиеся всем вам аттракционы, которые Фе, никого не спрашивая, сам заказал и оплатил. Обычно администрация возвращает ему деньги, но муж их иногда берёт, иногда не берёт по никому не понятному принципу. На Визуу старших рэрди заинтересовали главный учебный центр и известная на все Анклавы большая зона отдыха, где любой мог найти себе интересное занятие. На Аэре их, как и всех приезжих, поразили многочисленные магазины, но особенно торговый центр, построенный земами в космическом стиле, с их огромным ассортиментом и невысокими ценами, а ещё — море и обустроенные пляжи с многочисленными кафешками вдоль набережной, по которой ближе к вечеру с удовольствием прогуливались все, кому не лень. Но больше всего их поразили работающие во всех сферах жизни и свободно перемещающиеся рэрди всех возрастов. Даже замужние! Рэрди работали в магазинах, кафе и цветочных лавках, их лица мелькали на экранах визоров, они были и дикторами, и ведущими передач, именно улыбающиеся и красиво одетые рэрди вели программы новостей. Но главное — на это никто не обращал особого внимания, словно это было само собой разумеющимся. Старшие рэрди постоянно крутили головами, рассматривая необычную разноцветную одежду на большинстве рэрди и многочисленных детях, их причёски и украшения, заколки, шарфики и ремешки. Они то и дело останавливались рядом с детскими площадками, где играли нарядно одетые, с их точки зрения, малыши под присмотром как взрослых рэрди, так и детей постарше. «Надоело, как же я хочу домой!» — думал Мири, которому уже ничто было не в радость. Наконец их привели в небольшое кафе, чьим хозяином был один из старших рэрди. Мири с облегчением вытянул ноги и взял в руки прохладный сок, потягивая его из трубочки — очередной придумки земов. Вдруг все рэрди испуганно замерли, Мири обернулся и едва не взвизгнул от радости. Там в дверях стоял сердитый Зорген. — Здравствуйте, — поздоровался он со всеми. — Почему я тебя должен разыскивать, в то время как ты должен быть дома? Мири растерялся, опустил голову и виновато поплёлся на выход, на прощание всем кивнув головой. Рэрди посмотрели в окно, но мужья так и не вышли из кафе. Один из местных рэрди подкрался к двери и выглянул, зажал рот и поманил всех рукой, призывая к осторожности, — в коридоре Мири самозабвенно целовал своего совсем не сердитого скрада, повиснув на нём и обхватив руками и ногами, а тот нежно поддерживал его под попу, пальцем лаская основание хвоста. Рэрди вернулись на свои места, покачивая головами и пытаясь отойти от увиденного безобразия в общественном месте. Местные хихикали, похоже, им было не впервой видеть подобное. Буквально через пять минут зацелованный, светящийся Мири примчался обратно с бутылью вина и банкой с засахаренными ягодами в подарок. — Фе просил вам это передать. Извините, но мне действительно нужно домой, мужу завтра на работу, а я ещё ничего не приготовил. Рэрди аж изменились в лицах. Это был серьёзный проступок, за который можно было и хлыстом получить. — Мы просим передать наши извинения твоему старшему мужу из-за невольного вторжения в вашу жизнь. — Я всё передам, — мягко улыбнулся Мири, безумно счастливый, что Фе избавил его от всей этой канители. Рэрди провожали их взглядами, пока они не скрылись из вида. Мири шёл рядом с мужем, переплетя свои пальчики с мужниными и забавно покачивая хвостом, и что-то рассказывал ему, оживлённо жестикулируя, вот только выражение лица скрада рэрди так и не увидели. — Да вы не переживайте, Фе сроду не поднял на него руку, хотя иногда и надо бы! Мири — баловень ещё тот, ему всё с рук сходит. Он у нас личность известная, считает, один раз родил… — Сирил, не говори о том, чего не знаешь, — одёрнул того один из местных рэрди. — Никто из нас не будет выносить свои проблемы на всеобщее обозрение. Поверь мне, если бы Мири мог, он бы уже давно родил. Я же вижу, как он провожает взглядами беременных рэрди и смотрит на новорождённых малышей. — Простите меня, — извинился Сирил, — это я, не подумав, сказал. — Из зависти ты сказал, — фыркнул другой рэрди, — а не «не подумав». Как говорит Фе, каждому своё… *** — Ну, наконец-то, а то мы тебя заждались! — Ю укоризненно посмотрел на Мири. — Фе нам подарки привёз, а тебя всё нет и нет! — Подарки! — подпрыгнули исинэ. — Где подарки? Это та коробка, которую папа Фе ночью привёз, да? — Вот глазастые! — А её в темноте хорошо было видно, — захихикали шкоды, ёрзая от нетерпения. — Зовите Ари. Все рэрди собрались в гостиной, с интересом следя за распаковкой привезённой Фе коробки. — Так, я возвращаю тебе злополучные «Грёзы», — сказал старший муж Миризе, — к ним прилагаются ещё три штуки. — Ф-ф-фе-е-е, с-спасиб-бо-о-о! — расчувствовался рэрди, прижимая к себе заветные флакончики. — Так, а эти шесть флаконов — общие, для тебя и Юалли, это, Ю, тебе персонально! Мири, не смотри так, всё равно это не твой запах. Вот эти четыре коробочки — ваши, тоже общие, — сказал Фе исинэ, — чтобы не лезли к папиной воде. — Уи-и-и! Это всё нам?! А понюхать можно? — Чуть позже. Ари, сейчас я буду брызгать, и ты выберешь себе аромат в подарок, — Фе обратился к пасынку. Все рэрди с удовольствием принюхивались к нежным ароматам. — Вот чем от тебя утром пахло! — обрадовались исинэ. — А вам, пока не выветрятся «Грёзы», брызгаться ароматной водой запрещаю, а то нам всем плохо будет! — У-у-у, — застонали шкоды, разочарованные словами папы Фе. — Мне понравился розовенький флакончик, — прошептал Ари. — А другими мы тебе дадим брызгаться, когда захочешь, — предложили ему исинэ. — Папа, что это такое — завёрнутое? — Сам не знаю, мне сказали, что это подарок мне лично. — А давай развернём? Скрад стал разворачивать. — О-о-о… а-а-а… уи-и-и! Как красиво! На столе стояла сделанная из цветного стеклопластика статуэтка красивого рэрди, удерживающего один флакончик у себя на голове, а другой — прижимая к себе. — Фе, а можно нам понюхать? Тот по очереди доставал флаконы и давал их нюхать рэрди. — А теперь пойдёмте вручать подарки Молли и Фетти! Молли расплакался от неожиданного сюрприза, а Фетти поставил подаренный ему флакончик ароматной воды перед собой на туалетный столик и застыл в восхищении. А ещё через два часа исинэ поволокли Зоргена к Мири, где все рэрди устроили маленькое торжество, наготовив всяких вкусностей. — А Киано ты тоже подаришь ароматную воду? — вдруг спросил Мири, посмотрев невинным взглядом на старшего мужа. — Да, — глядя прямо на рэрди, ответил Фе, — и Сирилу! Но не такие дорогие, — честно признался скрад. — И то хорошо, — согласился Мири, а Молли и Ю возмущённо уставились на него, всё же Мири был слишком непосредственный и не умел сдерживать свои чувства и эмоции, что убивало их каждый раз наповал. «Фе, скажи ему, чтобы в следующий раз хоть немножко думал, прежде чем говорить. Я уже устал ему это повторять!» — донеслось от Молли. «Мири, твоя непосредственность меня иногда убивает». «А что я такого обидного сказал? Я не прав, что ли? С чего ты должен Ано дорогие подарки делать, словно своему мужу? У него свой есть! И мне, между прочим, было бы неприятно, если бы ты подарил ему такие же дорогие духи, как и мне!» «Мири, я понимаю тебя и твои чувства, но не надо столь откровенно их демонстрировать, поскольку слышать подобное действительно неприятно. Бесцеремонность и элементарное неуважение, выказанное в такой форме, никого не украшают. Одно дело — подумать, другое дело — сказать». «Фе, это лицемерие — думать одно, а говорить другое». «Не говорить, а лишний раз промолчать. Я тебе уже сто раз говорил об этом. Мы можем думать, что угодно, но говорить это вовсе необязательно. Не нравится тебе этот рэрди — отойди от него, отвернись и не общайся, тебя никто не заставляет его любить. У каждого из нас свой жизненный опыт — кому-то повезло больше, кому-то меньше, кому-то совсем не повезло. Кому-то повезло встретить нужного ему рэрда или рэрди, который протянул руку помощи, а кто-то выплывал из окружающего его дерьма сам, как мог. Понимаешь? И не нам его судить и выяснять, каким образом он это сделал. На самом деле этот рэрд или рэрди достоин уважения — он сохранил себя, свою душу, не опустился на самое дно и по праву заслужил лучшую жизнь. Разве не так?» «А причём тут я и Ано?» «При том! Ано, несмотря ни на что, выжил и не сломался, он тоже мечтал, не меньше, чем ты, а, может, и больше, о душевном тепле и ласке, об обычных подарках, вручённых просто так, без объяснения причины. И он радуется любому знаку внимания так же, как и Юалли, и Молли. Я люблю смотреть на ваши счастливые лица. Видеть ваши сияющие глаза — это для меня лучший подарок! Мне не жаль ничего, лишь бы вы были счастливы! Деньги — эфемерная вещь, сейчас они есть, завтра их нет, и наоборот, я много раз говорил тебе об этом. Я за мою долгую и странную жизнь много раз терял и нежданно-негаданно зарабатывал или возвращал деньги, и могу честно сказать: не в деньгах счастье. Да, они делают нашу жизнь комфортной и приносят условную свободу, но, увы, счастья не приносят. Счастье — это когда рядом со мной есть любимые мужья, счастье — когда у меня есть смеющиеся здоровые дети и внуки, а остальное к счастью никакого отношения не имеет, вернее, имеет, но весьма опосредованное. Скажем так — внешний антураж». Мири молча перебрался к мужу и обнял его. — Прости меня, своего бестолкового, взбалмошного, никак не взрослеющего рэрди. Для меня тоже счастье, когда рядом моя семья, когда я смотрю на тебя, спящего, на играющих исинэ, на ругающихся на меня Юалли и Молли, на поливающего цветы Линада. Не надо боли, не надо страданий, не надо обид… Не хочу! Я желаю Ано его кусочка счастья, любимого и любящего мужа, здоровых детей, пусть в его новой семье всё будет хорошо! А Молли неожиданно для всех заплакал. — Папа, папочка, не плачь! — стал утешать его испугавшийся Фетти. — Не обращай внимания, это я так, от счастья плачу, — прошептал сквозь слёзы Молли, которого с двух сторон обняли Мири и Юалли.