Names Intertwined (That Which Binds)

Во многих мирах существует понятие «родственные души». Говорят, что эти узы простираются дальше, чем звёзды, а подтверждение этому выгравировано на запястьях связанных душ. На этой истории и выросли Люмин и Итэр. Со дня рождения близнецов их запястья были украшены именами, которые было невозможно прочитать. Эти слова не принадлежали ни одному из существующих в их мире языков, что пророчило брату и сестре стать путешественниками по бескрайнему океану звёзд. Итэр мог днями напролет изучать странные буквы на коже запястья левой руки, предполагая, каким же будет имя его родственной души. И вообще, каким будет этот человек? — Однажды вы оба найдете свою родственную душу. Помните, что мы всегда будем гордиться вами и любить. Таковы были последние слова родителей близнецов, покидающих свой родной мир и расправляющих крылья, мчась навстречу следующему. В течение следующих лет они путешествовали от одного измерения к другому. Всё тщетно: ни в одном из них близнецам не удалось найти свою вторую половинку. Но несмотря ни на что, они никогда не сдавались. До тех пор, пока не прибыли в мир, именуемый Тейватом, где им пришлось приостановить поиски. Виновницей стала неизвестная богиня, которая разделила близнецов и отправила их обратно мир, что был на грани разрушения. Очнувшись спустя немереное количество времени, Итэр понял, что остался один. Его сестра пропала, поэтому поиск родственной души отошёл на второй план. Немного позже в его жизни появилась Паймон, и, хоть их знакомство было не менее странным, чем она сама, малышка согласилась помочь найти сестру Итэра в знак благодарности за свое спасение. Но сначала, по всей видимости, ему нужно было изучить один из нескольких языков Тейвата, которым стал язык Мондштадта, земель ветра и свободы. — Может, тебе удастся прочитать это? — спрашивает Итэр, снимая перчатку и показывая имя на запястье своей новой подруге. — О! Выглядит как древний язык Ли Юэ. Однако Паймон знает только его современную версию… Но мы можем попросить кого-нибудь из адептов прочитать это имя для нас. По словам Паймон, родственные души были распространенным явлением в Тейвате. Она рассказала, что в день рождения человека на его запястье появляется имя. До тех пор, пока смерть не разлучит их, родственные души всегда будут чувствовать друг друга и делиться своими чувствами. — Но за время моего присутствия в Тейвате я ничего не почувствовал, — Итэр нахмурился, глядя на буквы на своем запястье. — Ты можешь ощущать только те чувства родственной души, которые связаны с тобой! Но Паймон думает, что в твоём случае всё может быть иначе, так как ты не из Тейвата. Внутренне Итэр не соглашался с ней, однако это бы означало, что его родственная душа ни разу не думала о нём. И блондин не знает, что с этим делать. — Хах, подумать только, что ты будешь тем, кого он давно забыл. Ты заставил этого человека страдать на протяжении столетий, не имея ничего, кроме надежды. Но ни ты, ни он в этом не виноваты: порой судьба бывает слишком жестока в своих капризах. — Венти, так тебе известно, кто моя родственная душа? — Ты должен найти ее самостоятельно. Итэр и Паймон покидают спасённый ими Мондштадт, не приблизившись ни на шаг к нахождению сестры. Следующий регион — Ли Юэ. Там путешественники присутствуют на Церемонии Нисхождения, где Итэр надеется встретить Архонта и спросить его о своей сестре, о неизвестной богине, что встретила их на границе между мирами и вновь вернула в Тейват. Ли Юэ так же был домом для множества адептов, что могли прочитать имя на запястье Итэра. Где-то в своем сознании он пытается заглушить свои мысли о том, что его родственная душа, скорее всего, проживает где-то в Ли Юэ. И Итэр не знает, что делать с этими мыслями. Однако, когда выяснилось, что Архонт мёртв, Итэр поник. Все его планы о том, чтобы расспросить Божество, в один миг обратились в пепел. Во всей этой суете с похоронами Рекс Ляписа ему постоянно приходилось напоминать себе, что он делает это только для того, чтобы найти сестру и родственную душу. Он лицезрел множество различных пейзажей Ли Юэ, посещая Адептов, чтобы сообщить им об уходе их Архонта. Однако стоило Итэру показать имя, спрятанное за тканью перчатки, каждый из Адептов вдруг начинал вести себя холодно с ним. Блондин не понимал, почему же никто не хочет говорить с ним более, поэтому, как только он доставлял сообщение, то сразу убегал из обители Адептов. И все из-за проклятого имени на запястье. Последний Адепт, которому нужно было сообщить об отставке Рекс Ляписа, жил на крыше постоялого двора, поэтому Итэр надеялся, что тот не станет прибегать к насилию в месте, полном людей. (Хотя кого он обманывает? Кто-то с титулом Охотника на Демонов вряд ли будет беспокоиться о месте, если решит убить его.) Итэр и Паймон поднялись на крышу постоялого двора, однако Адепта там не было. Напряжение путешественника как рукой сняло, он шагнул к перилам балкона и облокотился на них, наслаждаясь открывшимся видом. Он оттянул край перчатки, чтобы посмотреть на метку, гадая, где же его родственная душа может быть. В этот самый момент позади себя Итэр услышал тихий скрип половиц, который заставил его повернуться к приближающемуся. Тот выглядел как человек, но блондин отчётливо ощущал исходившую от него ауру. Итэр тяжело сглотнул, а взгляд вернулся к перилам. Если бы он сейчас спрыгнул с балкона, то Паймон бы непременно отправилась за ним, поэтому Итэр надеялся, что Охотник на Демонов проявит немного дружелюбия и позволит им сбежать. Однако не успевает юноша открыть рот, как Адепт хватает его руку, больно вцепившись, и смотрит на имя, выгравированное на запястье. — Ты-?! Как ты смеешь показываться сейчас? — рычит Охотник на Демонов. Хватка становится все крепче, но вместе с болью Итэр вдруг ощутил и необъяснимо нарастающее чувство гнева. — Не знаю, о чём ты говоришь, отпусти! — путешественник кричит, пытаясь вырвать руку из захвата Адепта. Паймон также пытается освободить друга, но Охотник на Демонов словно бы и не обращает на неё внимания. — Знаешь ли ты, что за имя написано на твоём запястье? Знаешь, кому оно принадлежит? — Адепт трясёт руку путешественника, ни на секунду не ослабляя хватку. — Не знаю, я не могу прочитать его! Отпусти! — сердце Итэра бьётся в страхе и отчаянии. Словно по щелчку, Итэр падает на пол, стоит Охотнику на Демонов отпустить его. Паймон беспокойно подлетает к другу, после загораживая его от Адепта на случай, если вдруг тот выкинет ещё что-нибудь. — Алатус, вот имя твоей родственной души. Он умер, страдая в одиночестве, убитый хозяином, который пытал его и издевался над ним. Его единственным желанием было встретить свою родственную душу, но он умер, так и не дождавшись этого человека. И ты осмелился появиться сейчас? Уходи и никогда не возвращайся! Итэр быстро перепрыгнул через балкон и раскрыл планер, взглядом позвав Паймон. Слезы, не переставая, стекали по его щекам, пока он летел, даже пока он бежал. Оказавшись рядом с точкой телепортации, он рухнул на землю и пытался прийти в себя после всего сказанного Адептом. Паймон устроилась рядом. Ей было больно видеть слезы друга. — Итэр… — Он солгал, он точно солгал. Если бы моя родственная душа погибла, то и имя бы исчезло вместе с ней. Но оно все ещё на моем запястье! — Но зачем ему лгать? — Хотя, знаешь, Паймон, — говорит Итэр, подавляя в себе истерический смех, рвущийся наружу. — Он всё-таки не солгал. — А? Паймон не совсем понимает… — Ничего страшного, я знаю, кто моя родственная душа, — Итэр поджимает ноги и крепко обнимает их правой рукой. Он заставляет себя игнорировать чувства, что угрожают захлестнуть его. Раненая левая рука падает на землю запястьем вниз, чтобы случайно не увидеть то проклятое имя. — О, так пойдем же к ней! — Мы не можем, — Итэр закрывает глаза и опускает голову на колени. — Не можем, Паймон. Я не нужен ему, и думаю, ничто не изменит его мнения. Я ничего не могу исправить, Паймон. Не могу. Как исправить то, что было сломано с самого начала? (Никто из них не мог уснуть этой ночью) Итэр больше не смотрел на свою метку после этого дня. Путешественник купил небольшой кусочек ткани в городе и, когда он вернулся в «Ваншу», замотал запястье, перед этим долго изучая выгравированное имя в последний раз. Паймон наблюдала за его действиями в тишине, расстроенная этим решением, но понимающая его причину. Поскольку путешественники продолжили помогать с приготовлениями, Итэр теперь был вынужден терпеть осуждающие взгляды в свой адрес. Его перчатка потерялась в тот день, поэтому покрытое запястье было у всех на виду. Кто-то в открытую шептался, обсуждая причины, по которым он отвергает свою родственную душу. Кто-то просто молча смотрел, одаривая самым тяжёлым взглядом. И Итэр терпел всё: и взгляды, и мерзкие сплетни, и ложь, рожденную из слухов. Он все это вытерпел, но за закрытыми дверями своей комнаты позволял слезам пролиться. Он плакал из-за того, что родственная душа отказалась от него. Плакал из-за того, что он не оказался рядом, когда в нём нуждались больше всего. Плакал из-за того, что их связь была разорвана его невежеством. Он плакал, и Паймон была единственной, кто знал об этом. — Когда это всё закончится, давай отправимся куда-нибудь ещё? Куда-нибудь подальше от Ли Юэ, — предлагает Итэр, крепко сжимая покрытое тканью запястье. — Угу… — соглашается Паймон, грустно глядя на друга. Итэр уже давно подумывает об их дальнейшем путешествии. Отправиться в Инадзуму? Границы закрыты, а из Мондштадта туда добраться ещё сложнее, чем из Ли Юэ. Тогда в Сумеру? Но для этого нужно будет пересечь половину Ли Юэ. Фонтейн? А он ещё дальше, чем Сумеру. В любом случае, их планам помешал Чайльд, Предвестник Фатуи, пытавшийся украсть Сердце Бога мертвого Архонта. Но, к счастью, Итэр смог это предотвратить… Однако ему не удалось помешать Одиннадцатому Предвестнику пробудить Осиала, Архонта Вихрей. (Итэр больше не хочет иметь ничего общего с этой страной, но он не может просто стоять и смотреть, как она рушится) Однако, как только путешественник оказывается на платформе Нефритового Дворца, он тут же встречается лицом к лицу с Охотником на Демонов. Итэр убежал бы, если бы их глаза не встретились. Он должен был убежать до того, как Адепт начал приближаться к нему. И все же, по глупости, он стоит неподвижно, даже когда тот останавлявается прямо перед ним. Даже когда его разум кричит ему бежать, Итэр не может пошевелиться. — И снова ты, — рычит Охотник на Демонов. — Что ты тут забыл? Итэр открывает рот, чтобы ответить, но ледяной взгляд и холод, что он чувствует, заставляют его замолчать. Слова не срываются с его губ, а язык остаётся неподвижным, не желая повиноваться его командам. — Мы помогаем! — отвечает Паймон вместо компаньона. Охотник на Демонов опускает взгляд, изучая обоих. И вдруг он замечает покрытое запястье Итэра. Путешественник чувтсвует волну грусти, которая быстро сменилась раздражением. Охотник на Демонов фыркнул и удалился, оставляя Итэра в замешательстве. Паймон же проводила его высунутым языком. У них не было времени выяснять отношения: не тогда, когда Осиал наконец возвысился над поверхностью воды. Итэру пришлось сражаться бок о бок со своей родственной душой. Другие солдаты и Адепты были заняты защитой баллист, поэтому им двоим пришлось разбираться с порталами, из которых выходили Фатуи. Путешественник чувствовал любопытство и восхищение со стороны Адепта, пока отбивался от врагов. В свою очередь Итэр время от времени позволял себе бросать на него взгляды, полные благоговения. (Связь может быть повреждена, но она никогда не исчезнет. Всегда есть шанс всё исправить, если оба этого захотят.) Они успешно отбили всех Фатуи, но самого Осиала победить будет не так просто. Баллисты были разрушены, а значит, Нефритовый Дворец сейчас безоружен перед Архонтом Вихрей. Платформа, на которой сражался Итэр, рухнула. Он ожидал, что утонет, упав в беспощадную пучину моря. Ожидал, что умрет, ибо Паймон в страхе выкрикивала его имя. Ожидал, что последним, что он вспомнит перед смертью, станет испуганное лицо подруги. Но он никак не ожидал, что родственная душа подхватит его в воздухе и возвратит в Нефритовый Дворец. Охотник на Демонов отпустил путешественника и ушёл. Никто из них не проронил ни слова. Паймон приблизилась к Итэру, беспокоясь о его самочувствии, пока тот продолжал смотреть вслед своей родственной душе. Блондин старается игнорировать то, как его сердце забилось, когда он вспомнил, как Адепт нёс его на руках, когда вспомнил фантомное прикосновение к своим плечам и созданный Адептом нежный ветерок, что ласкал волосы. Итэр приблизился к Цисин и Адептам, которые обсуждали следующую часть плана. Его сердце билось так, словно сейчас выпрыгнет из груди. В конце концов, Нин Гуан решила пожертвовать Нефритовым Дворцом. Итэр вызвался стать катализатором, чтобы направлять силу Адептов. Никто из них не выразил возражения, но и не согласился. Они лишь холодно смотрели на него, отказываясь говорить. И только с соглашения Охотника на Демонов план пришел в действие. Итэр знал, что направление потока сил Адептов станет большой нагрузкой для него, но он не ожидал той жгучей боли, что в один момент пронзила его тело. Он стиснул зубы, пытаясь отвлечься от боли, как вдруг ощутил вспышку волнения со стороны своей родственной души. Путешественник попытался отправить ему сообщение, уверяя, что все в порядке, однако тревога Адепта лишь нарастала. С криком воткнув меч в платформу, Итэр направил энергию в Нефритовый Дворец, наполняя его силой Адептов. Нефритовый Дворец протяжно застонал, когда его каменное основание треснуло. Итэр почувствовал руку, обвившую его талию перед тем, как родственная душа подняла его в воздух. Паймон следовала за ними, а Путешественник наблюдал, как Нефритовый Дворец нанёс сокрушительный удар по Осиалу. Раздался оглушительный крик, полный боли, когда бушующее море утащило Архонта Вихрей в свои воды. Но Итэр уже словно и не слышал ничего, вместо этого сосредоточив все внимание на сильных руках, что не дают ему упасть. Они приземлились на один из неразрушенных мостков. Итэр обернулся, чтобы посмотреть на Осиала, но его взгляд встретили лишь спокойное море и чистое небо. Не осталось ни малейшего намёка на присутствие мстительного божества. Он ощутил вспышку любопытства, что заставила его повернуться к родственной душе. Адепт оглянул его пустым взглядом, но стоило ему вновь заметить покрытое запястье, Итэр начал ощущать сменяющие друг друга печаль и гнев. Путешественник устал от незнания, от холодного отношения и неприятия. Но вместе с тем он знал, что его родственная душа страдала, была одинока слишком долго; что звала его снова и снова. Итэр знал, что он должен был быть рядом в эти непростые времена, но он не мог. Он был виноват, но в то же время невиновен. Юноша устал от чувства вины, от невозможности двигаться дальше. — Нам нужно поговорить, — тихо произносит Итэр, получая короткий кивок от Охотника на Демонов. Они перемещаются в более тихое место Гавани Ли Юэ. Итэр просит Паймон оставить их, несмотря на все её протесты. Он хочет, чтобы этот разговор был только между ними двумя, чтобы никто не осудил их за совершенные и несовершенные поступки, чтобы никто не прервал. — Ты моя родственная душа, — заявляет Итэр, и Охотник на Демонов кивает, подтверждая это. — Пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Прошу. Тот смотрит на него, обдумывая, стоит ли выполнить просьбу. И он наконец говорит. Рассказывает историю о рождении Адепта, невинного и ничего не знающего о войне, что разожглась в мире. Об Адепте, чьё имя было Алатус, и о странном имени, написанном на неизвестном Тейвату языке, на его правом запястье. Всю свою юность Алатус звал свою родственную душу, предлагал ей свои чувства, надеясь получить ответ на них. Шли дни, но ему так и не удалось ничего услышать. Вскоре Алатус был схвачен и порабощён, став оружием жестокого бога. Но он все так же продолжал жить надеждой, что однажды встретит свою родственную душу. Даже когда божество рассмеялось над его страданиями, даже когда его телу причиняли боль… Даже когда божество в порыве ярости выжгло имя родственной души Алатуса. Он все ещё верил и надеялся. Но вскоре Война Архонтов подошла к концу, и Алатус был освобождён от оков, его надежда умерла вместе с именем. Из пепла, подобно фениксу, родился Сяо. Итэр слушал рассказ, чувствуя печаль из-за случившегося, злость к тому, кто посмел ранить Сяо, и вину за то, что не был рядом. — Прости — блондин опускает взгляд, уставившись на камень под ногами. — За что? — спрашивает Сяо, в замешательстве наклонив голову. — Прости, что меня не было рядом. Прости, что тебе пришлось страдать в одиночестве. Прости, что не было никого, кто мог тебе помочь. — Мне не нужны твои извинения, — грубо бросает Сяо, желая поскорее уйти. Но Итэр хватает его за руку, останавливая. — Подожди! — выкрикивает Путешественник, обнимая руку Адепта. — Я могу объяснить… Я хочу объяснить. Сяо уставился на Итэра, и блондин почувствовал кольнувшее чувство любопытства в своей груди прежде, чем Якша кивнул. Блондин ослабил хватку. — Я не из Тейвата. Я был рождён в мире, что находится за пределами звёзд, и нашему народу была дарована возможность перемещаться между мирами. Я путешествовал так долго, пытаясь найти тебя. К тому же, время везде идёт по-разному: день может быть годом в одном мире, а год — минутами в другом. Когда я впервые попал в Тейват, этот мир был охвачен разрушениями, поэтому я должен был сосредоточиться на защите сестры. Но в итоге неизвестное Божество не позволило нам покинуть этот мир. Богиня запечатала нас, и не знаю, как долго я проспал, но очнувшись, я не обнаружил сестры рядом. Прости, что мне пришлось сосредоточиться на поисках сестры. Прости, что я плохо старался тебя искать. Прости, что не смог услышать твои чувства. Ты заслуживаешь кого-то получше, чем я. Последнее предложение Итэр шепчет, но острый слух Сяо улавливает всё. — Не тебе решать, чего я заслуживаю, — рявкает Сяо, скрестив руки на груди. Он делает глубокий вдох и громкий выдох, позволяя злости раствориться. — Ты не виноват в случившемся со мной, ты ничего не мог с этим поделать. Если никто из нас не чувствовал этой связи, значит, миры блокировали её. Что сделано, то сделано. Сяо прощает его? — Прощаю? — непонимающе уставившись на Итэра, переспрашивает Сяо. — Кого мне прощать, если никто не виноват? Он точно лжет. Итэр причинил ему столько боли, так почему же Адепт больше не винит его? — С моей стороны… Было неправильно обвинять тебя. Есть ли у них шанс? Итэр не знает, заслужил ли он этого. — Я бы… Хотел попробовать, — произносит Сяо, медленно выговаривая каждое слово. — Правда? Мы можем попробовать несмотря на то, что случилось? — Я же сказал, — Сяо делает шаг навстречу. Его рука аккуратно касается покрытого запястья. — Я хочу попробовать. Ткань исчезает с руки блондина, и Итэр смотрит на выгравированное имя. Сяо снимает перчатку со своей правой руки, обнажая шрам на запястье, где когда-то было имя Путешественника. Якша осторожно касается метки Итэра, а тот, в свою очередь, проводит пальцами по месту, где была метка Сяо. — Ранее я был известен как Алатус. Сейчас же я Сяо, Охотник на Демонов. Твоя родственная душа. — Я Итэр, путешествующий среди звёзд. Твоя родственная душа. — Я связан с тобой и в жизни, и в смерти. — И я связан тобой, даже за пределами моря и звёзд. — Если ты проснёшься с ножом у горла, если монстры окружат тебя, если смерть будет стоять у порога, позови меня. Я приду на зов. — Если боль заполняет разум, если тьма поглощает твой свет, если тело кричит, страдая, позови меня. Я приду, где бы ты ни был.