Место

Предыстория. - Хотела посоветовать вам одного автора фанфиков… . - Правда?! Кого?! - Yepbody - Now I wanna be your dog и Шипы и Розы? - Вы его знаете? - Да, это - я Верность. Верность. Отвага. Честность. Было выгравировано на ее мече. В признании проявились все три добродетели. Она была честна с остальными и верна себе. И в этом была ее отвага. Меч и Мулан лежали рядом, оба мирно спали. Верность. Отвага. Честность. Верность. Отвага. Честность. Верность. Отвага. Честность. Вдруг Мулан проснулась, резко открыв глаза и приподнявшись, тяжело дыша. Выдыхая очередной кошмар, где все вокруг вдруг стало белым, белая масса заполняла пространство, заполняло горло. А затем птица – как бог из машины – выхватила ее и унесла в свое гнездо. Где я? – оборачивалась Мулан – а может, это был не сон? Гнездо. Вдруг дверь распахнулась – свет пробивался сквозь увеличивающуюся щель. В комнату вошла Сиань Ланг, без накидки, в тонком черном платье. Мулан сразу же приподнялась и схватила меч, направив его на колдунью, дыша тяжело. Сиань Ланг лишь вздернула бровью и уверенно направилась к девушке. Рука Мулан дрожала, она еще не оправилась от лавины, но девушка была настроена биться до последнего. А Сиань Ланг все подходила и подходила ближе, сокращая расстояния между девушками, становясь все более и более уязвимой. Вдруг она подошла вплотную к Мулан, так что меч едва касался сердца колдуньи, этот меч оставался на месте, но проникал, - как и взгляд Мулан, - глубже под кожу, к самому сердцу, к самому чувству. Тому самому чувству, которому так противилась колдунья. И все же Мулан здесь. - Убей, если хочешь, - и Сиань Ланг налягла грудью на мечь, так что тот вот-вот и прорезал бы кожу. Колдунья ухмылялась. Улыбка разбила серьезный и сосредоточенный взгляд Мулан, рука воина задрожала, задрожали слезы на веках. Еще секунда и она победит врага, но нет – девушка опускает руку, про себя проклиная себя, колдунью и всю эту ситуацию. Колдунья улыбается шире. - Красивый меч! Откуда у тебя он? - Это моего отца, - Мулан все еще не доверительно глядела на колдунью - Красивый. А мой отец подарил мне не меч, а шрамы… Мулан опустилась глазами на подушку. Как вдруг что-то насторожило ее – повязка, которой она бинтовала грудь исчезла! - Я сняла твою повязку…, чтобы ты могла нормально дышать. Мулан слегка смутилась, так как Сиань Ланг раздевала ее не только взглядом. - Спасибо - Пустяки - Нет, спасибо не за это… Почему ты спасла меня? Колдунья вновь улыбнулась и кинула взгляд на меч. - Верность. Отвага. Честность. Такие же добродетели можно отнести не только к любви к искусству, но и к любви к человеку. С одной лишь разницей. Скажи-ка мне, воин, в чем разница между любовью к искусству и любовью к человеку? Мулан молчала. Говорить или заштопать все молчанием? - … В искусстве можно найти смысл жизни, а в человеке – не следует. Человек предает, искусство – остается преданным, - проговорила Мулан, глядя колдунье прямо в глаза. – Но почему ты спасла меня? - Мы похожы, - и Сиань Ланг села рядом с Мулан на кровать, от чего Мулан, - этот бесстрашный воин, - вздрогнула. Колдунья кинула взгляд на воина, а затем медленно потянулась кончиком пальца к лицу девушки, чтобы убрать выбившийся черный волос с лица. Жар разлился под кожей у Мулан, сердце забилось с бешенной скоростью, дыхание потеряло равновесие. Но тут Мулан опомнилась. - Мы не похожи. Я сражаюсь за императора, ты – жаждешь его смерти. - Я жажду смерти каждого, кто отвергает меня, - колдунья убрала руку и расположила ее у себя на коленях - Но ты спасла меня… Колдунья улыбнулась, упавши глазами на свои ладони. - Как твое настоящее имя? - Мулан - Будь верна мне, Мулан, - колдунья вновь подняла взгляд на девушку, и Мулан ответила ей тем же, дрожь пробежала по телам обеих, взгляд высекал искру. – Мы можем создать новый мир, где все, кто был изгоями, будут наконец-то дома. - Ты в это веришь? - Я за это сражаюсь. - Но нам не нужно убивать императора, чтобы построить новый мир, - и тут Мулан взяла ладони колдуньи в свои, та явна такого не ожидала и вздрогнула еще раз. - Пока император жив, мне нет места в этом мире. Тебе нет места в этом мире. - Это не так! Сиань Ланг вырвала ладони из под ладоней девушки, в глазах заблестели слезы. - Где же тогда мое место? - продолжала колдунья Мулан хотела что-то ответить, но вовремя прикусила губу. Суровый взгляд колдуньи прикусил ей губу, обездвижил ее тело, обезоружил ее голос. Отвага. Нужна отвага, чтобы признаться в чувствах и отвага, чтобы отпускать. Быть может, Сиань Ланг хотела, чтобы Мулан была права на счет императора. Эта девчонка заставила колдунью испытать то, чего она не испытывала уже давно, и вершиной этого чувства было сомнение. Потому она рассказала, рассказала о планах Бори Хана. Потому что на самом деле Сиань Ланг хотела, чтобы Мулан оказалась права, права на счет императора, на ее место в этом мире. Но верила ли она в это, хотела ли сражаться на стороне добра? Пока она раздумывала, Мулан сбежала. Подумать только: она спасла ей жизнь, а девчонка просто села на коня и сбежала. Зачем тогда нужно было брать ее за руки, говорить о месте в этом мире, если все это - ложь. Гнев гнездился в сердце колдуньи, она вновь обернулась птицей и полетела на поле битвы. Бори Хан со своим отрядом уже повязали императора. Воин уже замахнулся мечем, чтобы умертвить пленника, как вдруг одним ударом колдунья выбила меч у него из рук. - Что ты творишь! – завопил Бори Хан - Отряд Мулан уже здесь, тебе не победить. Бори Хан кинул взгляд вниз – Мулан бежала к императору. Вдруг Бори Хан схватил Сиань Ланг и притянул ее к себе для поцелуя, но колдунья увернулась звонкой пощечиной. - Ты думаешь, она тебя любит?! – Бори Хан вытирал кровь с нижней губы. В глазах колдуньи заблестели слезы. - Я люблю ее! - Девчонку?! - Женщину. Бори Хан поглядел на колдунью, она была безоружна, она сама себя обезоружила, своими же словами сняла с себя все доспехи и выбросила меч. Бори Хан засмеялся. - Не надолго, - и он выстрелил, и стрела полетела прямо в Мулан. Честность. - Нет! – воскрикнула Сиань Ланг и кинулась на стрелу. Сердце ее пронзило. До того оно уже было пронзено невидимой стрелою Амура, тогда сердце пекло, болело, но не кровоточило, как теперь. Мулан держала ее у себя в руках, как мама-птица – своего птенца. Твои объятия и есть мой саван, мой гроб и моя земля. Мулан молча рыдала, роняя одну слезу за другой на щеки и губы, на щеки и губы Сиань Ланг. Колдунья дрожала, словно от холода, глядя вверх на солнце и на лицо любимой, что затмевало все. Вдруг голос колдуньи заскрипел, как дверь - на ветру, в ее дыхательных путях был сквозняк. - IIIшш, - успокаивала ее Мулан, не переставая ронять слезы. – Все будет хорошо, я – с тобой. - Спасибо, - улыбнулась Сиань Ланг, покрывая улыбкой боль. - За что?! – вопрошала Мулан - Мулан, я нашла свое место. Мое место рядом с тобой, мое место – это ты. Мулан улыбнулась, и улыбка сбросила капельки слез. Мулан нежно потянулась к дрожащим губам Сиань Ланг и поцеловала ее, продолжая ронять слезы на щеки колдуньи. Когда Мулан разомкнула, как то рукопожатие, поцелуй, Сиань Ланг уже была мертва. - Неееет! – закричала во все горло Мулан. Затем она снова кинула взгляд на любимую – та лежала мирно, будто спала, веки слегка притрушены сладким облаком сна. Она ведь просто спала, просто спала! Мулан убрала черную прядь волос с лица Сиань Ланг. Как вдруг она увидела Бори Хана, живого, рядом с императором. Мулан спохватилась на ноги, взяла меч своего отца и кинулась в бой. В свой, быть может, последний бой. Но нет, она не умрет с чистым мечем. Мулан кинулась на крышу, где ее уже поджидал Бори Хан. Они сражались долго, император пытался высвободить руки, но это ему никак не удавалось. Вдруг Бори Хан подставил Мулан подножку – как низко! – и она упала. Злодей уже замахнулся мечем, как вдруг Мулан увернулась. Еще секунда – и она уже была на ногах. Она отражала каждый удар. За нее, за Сиань Ланг. Как вдруг Бори Хан выбил из рук девушки меч. Он ушел, он потерян навсегда. Но у Мулан остались лук и стрелы. Ногами она добивает Бори Хана. Стрела – такая же, какой он сразил Сиань Ланг, и эта стрела не промахнется. Она разит прямо в сердце, и тело Бори Хана падает вниз… . Любовь. В награду за спасение императора Мулан просит позволить похоронить Сиань Ланг со всеми почестями как героя, нет – как героиню, что спасла императора. Ведь так, в сущности, оно и было. Сама же Мулан отправляется домой. Примет ли ее семья? Она уже потеряла любимую. Но семья обнимает ее, и теперь Мулан чувствует себя на месте. Сердца людей, кого любишь, - это и есть наше место. Мулан вручают новый меч. Император видел подвиг Сиань Ланг. Верность. Отвага. Честность. Мулан переворачивает меч – Любовь. Четвертая добродетель. Мулан расцветает в улыбке , принимая подарок… .