we are cowards

Эдвард резко, но бережно положил его руку в свою. В этом движении чувствовалось непривычное отчаяние. Никогда прежде, и никогда в вероятном будущем он так не волновался и не будет. Казалось, будто от ответа на вопрос зависело всё. На самом деле, так оно и было. Как много он в него вкладывал, какую искренность хочет донести? Человек напротив никак не отреагировал. Всё как обычно. Всё правильно. — Давай уйдём? Они стояли на платформе пожарной лестницы. Достаточно низко, что бы в случае, если кто-то из них вновь струсит перед неизбежным, можно было спрыгнуть. Спрыгнуть, и убежать подальше от всех этих сложностей. Опять. Да, так они всегда и делали. Дождь бил о жестяные козырьки, но людей на улицах почему-то не убавлялось. Наоборот, они были подобны муравьям, копошились, бегали, суетились. И конечно не делали ничего хоть немного стоящего. Брюс говорил" "Опять будет грязь, всё настроение ни к чёрту. Этот ливень. Так жаль этих бедных прохожих." Эд не соглашался. Дождь напротив, смывал всю грязь с улиц. Смывал все грехи и пороки. Люди под ним так открыты и беспомощны, пока не доберутся до укрытия. Дождь - всё равно что исповедь. Он тарабанил по твёрдым поверхностям, а сопутствующий ветер услужливо выламывал прохожим хлипкие зонты.Так оно и должно быть. — С лестницы? Уточнил Бэтмэн. Его взгляд, как впрочем обычно, насторожен, подозрителен. Он не ждал ответа словесного, он искал его на лицах. Ох, он убеждён, что чутьё его никогда не подведёт. Но с ним всё по-другому. С ним он снова чувствовал себя живым, целым. Он хотел разгадать эту загадку, но понимал, что их игра будет вечна. Он не знал, что ответит его собеседник, не знал, какую реакцию он выдаст. Это ему в Загадочнике нравилось. Он непредсказуем, неуловим, беспристрастен, и так абсолютно безумен и прекрасен в этом. Полицейские машины ослепительно отсвечивали мигалками, что отражались в тёмных лужах. Они выглядели ярко и нелепо при всей серости в небе и вокруг. И пищали они, уж очень отвратительно. Где-то послышался мужской крик. Возможно это был один из полицейских, в их ужасных машинах, а возможно просто прохожий. Эду было плевать. Он смотрел в лицо человека. Единственного, в ком видел человека. Личность. Живую. — С этого города. Прогнившего и проклятого. Продолжил он в голове фразу. Нет, он знал, что Бэтмэн не покинет это место. Он любит Готэм, он спасает Готэм, он живёт Готэмом. Он - Готэм. Эта грязь стала частью его светлой личности. Но где-то в глубине теплилась совершенно детская и наивная надежда, что единственный человек, которого он любит, хотя бы в этот раз ответит "Да". Нянечки в приюте говорили. Что надежды - приводят к разочарованиям. "Ты глупый мальчик, Эдди! Неужели ты так наивен, что продолжаешь верить в эту чушь? Надежды - приводят к страданиям, разочарованиям. Ты будешь наблюдать, как собственное сердце разбивается на осколки и понимать, что ты один в этом мире. Ох, ты ещё успеешь настрадаться." Нянечки были жёстки в выражениях. Но как понял Эдвард, говорили всё-таки правду. Бэтмэн отрицательно покачал головой — Ты не знаешь кто я, Нэштон - он выдержал паузу, опасливо оглянулся назад и продолжил.- И никогда не узнаешь. Загадочник осторожно отпустил его руку. Уверенность стремительно улетучивалась. И всё же уголки его губ робко приподнялись. Он поднял взгляд и устремил свои зрачки прямо в глаза собеседника, будто пытался прожечь там дыры. — Я тебя понял. Значит наши шалости не выйдут за пределы Готэма. Он ничего не ответил, как обычно. Он спрыгнул. На встречу к этим мерзким прохожим, к этим мерзким копам с их мерзким машинам, в этом мерзком городе. "Ты трус, Брюс." - вырвалось непроизвольно. Его любовь снова слилась с этим чудовищем. Казалось, и он тоже уже обречён быть тенью этого места. Но полиция уже на непозволительно близком расстоянии. И он тоже спрыгнул. Спрыгнул к чёрным лужам, к тёмным переулкам и мусорным бакам. — И я тоже трус.