1
Не сказать, что у Саске был тяжелый характер. По юности может он и грешил этим, но как говорится, пусть первый бросит камень. С возрастом спесь немного осыпалась, как песок со старого ворчуна-ветерана и Саске вполне себя считал человеком адекватным, в меру негрубым и уж точно он не берёг в причинном месте шило (в отличии от этого усуратонкачи Наруто), но место под солнцем всё же не находил. Везде ему было тесно и тошно, везде не хватало воздуха и света, хотя порой он со стороны себя видел этаким раком-отшельником, пещерным монстром, что прячется в своей приятной сырости и темноте, где с трепетной любовью ненавидит людей на расстоянии, при желании высовывая нос наружу или же наоборот глубже уходя в свою нору. Он настолько сроднился с этой мыслью, что кривотолки и шутки по поводу его великой цели возродить клан, которые уже стали притчей во языцех, не только не задевали его, но и порой заставляли усмехаться. Десять лет прошло, а народ Конохи всё никак не успокоился, всё строил планы по поводу гулянок на свадьбе Учиха или же Узумаки. Да только что один, что другой жениться не собирался. Это всё к чему? А к тому, что даже в таком Биджу забытом месте как лес в стране Медведя, он умудрился напороться на нежелательную компанию. Или же это он был нежелательной компанией? Шел второй месяц зимы и выдался он уж больно лютым в этом году. А еще очень снежным. Мело так, что дальше своего носа хрен что увидишь, хоть глаза все прогляди. Толку-то от шарингана, если на сотни гектаров леса ни души? Что выглядывать? Белок да бурундуков? Саске чертыхнулся, когда уровень снега достиг его бедра. Погорячился он, когда планировал пересечь лес за три дня. Вот теперь приходилось расхлебывать кашу, что сам и заварил. Из еды: овсяной батончик и две ниндзя-пилюли. Из одежды: демисезонный плащ, легкая одежда и мокрые сапоги, что аж пальцы сводит. Саске запрыгнул на ветку. Вытер мокрое от снега лицо и хмуро огляделся. Вот уж точно жопа мира. Саске передернул плечами; холодно хоть в дупло полезай. Учиха присел на ветку и развернул последний батончик. Укусил и поморщился ― дрянь редкостная, но сытная, о голоде можно забыть на двенадцать часов, впрочем, как и о желании посрать. Заглотив последний кусок не чувствуя вкуса, Саске замер с приоткрытым ртом; оглянулся через плечо и прислушался. То ли вой, то ли лай послышался в метрах ста от него. Определенно лай, волки так не визжат. И правда, вскоре показалось почти «слепое пятно» белой шерсти. Собака бежала прямиком к его дереву, прыгая по утопанным его широким шагом следам. Со своей высоты Саске увидел, как собака с белой шкурой и черным пятном на лбу остановилась под его сосной, принюхалась, заскулила, вывалив пунцовый язык и уставилась черными глазами на него. Учиха спрыгнул в мягкий, как пух снег и без опаски потрепал пса по холке. ― Ты тут откуда? Собака звонко подала голос, не переставая «улыбаться» пастью, которая оказалась с черными деснами. Вроде говорится, если черная пасть у собаки значит она злая? Саске точно не помнил, собак у него отродясь не было. ― Непростой ты пёс... Это было последнее, что произнес Саске перед тем как на его голени стальной хваткой сомкнулись челюсти второй собаки. Саске зарычал не хуже бурого пса и хотел было пнуть ногой (только в целях самозащиты, жестокостью к животным он не отличался). ― Фу, ты! А ну отцепись, поганец! ― Из поросли орешника также неожиданно, как и псы, вывалился человек. Саске сначала подумал, что это мальчишка-подросток, но, когда незнакомец поднял голову, узкое лицо с высокими скулами принадлежало девушке. Неизвестная уже оттащила собаку и запихивала ему в пасть кусок сырой дичи. ― Ну, жри, тц, доволен? Чего на людей кидаешься, а? Бестолковый. Саске потер ногу и посмотрел на пальцы, окроплённые кровью. ― А ты чего здесь шастаешь? ― с ходу наехала на него девушка. ― У, зараза, прокусил всё-таки? Вот Шельмец. Ну и что с тобой делать? Саске молча всматривался в краснощёкое от мороза лицо девушки и её тонкие губы, которые едва размыкались от холода. ― Ты это, ― она замолчала, раздумывая над словами, ― пошли с нами, мы живем тут недалеко. Она не дождалась ответ и шагнула вправо, протаптывая колею своими маленькими ножками. ― Только смотри у меня, ― девушка посмотрела за спину на Саске и угрожающе сдвинула брови, ― удумаешь чего, мигом глаза на жопу натяну, понял? И чего он должен удумать? Саске уперся взглядом в фигуру девушку, обтянутую широким тулупом грязного бежевого цвета. На ногах у неё были меховые унты, но даже в них ступни девушки казались крохотными. Собаки прыжками следовали за ней. Бурый пес, прокусивший ему ногу теперь даже не обращал на него внимание. Мокрый комок шерсти! «Недалеко» оказалось в километре от места их встречи. Саске конечно виду не подавал, что продрог, но все же выдохнул с облегчением, когда увидел покатую крышу хижины с каменной трубой из которой валил синий дым. Домик был окольцован небольшой плетеной изгородью ― при желании её можно было не утруждаясь переступить. Территория вокруг была расчищена, но снег вновь стал заметать тропинку до входа. Дверь отворилась со скрипом, что не понравилось девушке. ― Будь она неладна!... ― отозвалась она. ― Что встал? Заходи, не выпускай тепло! Саске замешкался, но прошел внутрь, наблюдая за тем как собаки отряхиваются и устраиваются возле тлеющего очага. ― Ба, совсем тонкий, ― буркнула девушка, цепко схватив пальцами плащ Саске. ― Снимай, всё насквозь промокло. Учиха проследил как девушка замельтешила по маленькой комнатке, подкидывая поленья в камин. Огляделся, скидывая плащ. Дом был маленьким, как и снаружи. Здесь была всего одна комната с креслом возле камина, по левую сторону находилась кухонька с двумя шкафчиками и ржавой буржуйкой. Там же почти вертикально стояла лестница наверх. ― И одёжку тоже скидывай, не смотрю я на тебя, ― говорила девушка, успевшая снять с себя тулуп, под которым оказался черный свитер крупной вязки под горло, ― сдался ты мне...не настолько я одичала, чтоб на первого встречного бросаться, ― бормотала она, ставя подкопченный чайник на печь. ― Там халат в углу лежит, возьми его. А вы негодники, жрать будете? Саске понял, что девушка обращалась к собакам. Он неуверенно потоптался, сминая в руке большой, но явно женский халат ―застиранный бледно-морковного цвета, снял сначала мокрую водолазку потом штаны. Набросил на плечи халат, который оказался ему по колено, открыв обзор на его бледные волосатые ноги. Выглядел как лох. ― Мяу? На него с кресла уставились желтые глаза кошки: трёхцветной и похожей на большой шар. ― Уступи место, наглая. Саске с оторопью отошел в сторону, когда мимо проскочила девушка и за шкирку скинула кошку на пол. ―Садись, не стой, ― она толкнула его в кресло и всунула в руки (в единственную руку, чего душой кривить) металлическую кружку с чаем. ― Тут только так с ними надо, не успеешь оглянуться как на шею сядут. Саске откинулся спиной на кресло, чтобы девушка не задела его рукой. От неё пахнуло густым ароматом дыма, хвои и мокрой шерсти, у Саске аж ноздри защекотало. Кошка запрыгнула ему на колени, покрутилась, обернулась пушистым хвостом и замерла. ― Эх, хорошо прокусил, ― покачала головой девушка, мельком бросив взгляд на его рану. ― Сейчас обработаю и будешь как новенький. Девушка зашуршала за его спиной. Саске отхлебнул чай и моментально скривился. Сладкий до одури! ― Чего кривишься? ― устраиваясь у его ноги, спросила девушка. ― Мед там, а не кусок говна. Тебе полезно будет. Саске почти не дернулся, когда ватка с йодом прошлась по его ране. Свет от очага озарил лицо девушки. Она выглядела его ровесницей. Волосы светлые, почти белые, грязные и не расчёсанные; кожа смуглая, но это скорее от солнца. Глаза оказались желтые, как горицвет. ― Зашивать придется. Доволен, Шельмец? Собака издала рык и припала на передние лапы. ― Угу, конечно защитник, кто же ещё? ― говорила девушка, возясь с иглой и ниткой. ― Как звать? ― голос от молчания получился хриплым, болезненным. ― А, говорить всё-таки умеешь. Шельмец зовут, та белая ― Волна. Кошка Луна. ― Тебя. ― Гм, ― замялась девушка, будто вопрос был очень сложным, ― Рена, хм, а ты? ― Саске, ― ответил он, всматриваясь в лицо девушки. ― Учиха. Руки на секунду замерли над раной, но этого было достаточно чтобы Саске заметил заминку и без шарингана. ― Ясно. ― Ты шиноби, ― утверждал Саске. Девушка равнодушно пожала плечами. ― Дезертир? ― А ты? ― Нет. ― И я нет. Когда девушка зашивала рану они молчали. ― Готово, до свадьбы заживет. Голодный? ― Съел час назад батончик. ― Из сухпайка который? ― Ну. ― Теперь два дня не просрешься. ― Будто я не в курсе. ― Смотри, гальюн на улице, а там особо не подумаешь. Она поднялась на ноги, отряхнула еловые иголки с колен и отпрянула. Завозилась на кухне, которую и кухней с натяжкой можно было назвать. Собаки у её ног засуетились и преданно следили за каждым движением рук. ― Уже подогрелось, ― сказала она псам, зачерпнула из кастрюли кашу с мясом и засунула приличный комок себе в рот. ― Угу, угу, пора снимать, а не то горячая будет. Рена шумно разложила кашу на две жестяные тарелки и поставила на пол. Отошла ближе к углу, присела на корточки и открыла крышку погреба, нырнув туда по пояс. Пока она возилась с ужином, Саске возился с кошкой. Мягкой и уступчивой, как глина. Когти кошки впились ему в бедро и Саске потянул ту за замшевое ухо. На ужин, прямо на грубой доске, девушка нарезала большими кольцами мясной рулет, тот который сначала обжаривают, а потом солят в бочке в погребе; по кругу положила соленья и темные лепешки из муки грубого помола. Кошка заинтересованно дернула носом от мясного запаха, но потом снова безвольно растеклась на его коленях. Тупое существо. Но милое. На вкус мясо оказалось как Саске и думал, очень соленое и острое. Они молча работали челюстями. Рена ссутулившись сидела около камина на ковре, в ногах у неё дрыхли собаки. ― Цвет твоих глаз, как пламя Аматерасу. Угу. А ещё как ночное небо, темная вода и бездна. ― Не могу понять это красиво или страшно, ― хмыкнула она. Рена расстелила ему постель на втором этаже. Там приходилось ходит полусогнутым из-за низкого потолка. И окошко было под самой крышей. ― Я тебя вспомнил, ― утром сказал Саске, когда спустился на первый этаж. Собаки носились во дворе наперегонки с вьюгой, кошка привычно спала на кресле, грела наливные бока у очага. Он правда вспомнил прежде чем провалиться в дремоту (с лихвой намучавшись на короткой кровати, где его ноги наполовину свисали над полом). Отряд быстрого реагирования Кумо. Она там как ошалелая рубила Белых Зецу, Воскрешённых и прочих кто попадался под руку, орошая землю кровью. А ещё вспомнил как она выла от боли, когда он задел её огнём Аматерасу. Саске тогда мало, что волновало. Одним шиноби больше, одним меньше. Повод что ль для переживаний? ― Лестно, наверное?... ― Плохо помню, что было дальше. ― Нанадайме заставил тебя отменить технику. У Саске внутри зашевелилось злобное раздражение. Это было настолько неожиданно, что он замер и сам не понял отчего. Давненько он это не чувствовал, будто опять ему семнадцать, и он ненавидит весь мир. А больше мира ― ненавидит себя. ― Знаешь Узумаки? ― Кто ж не знает. Рена вышла из дома, чтоб вернуться через час и сказать, что баня растопилась и скоро можно искупаться. ― Надо же, ― отозвался Саске, поглаживая мягкую бесхребетную кошку, у неё даже взгляд был совсем бесхитростный, не кошачий, ― не думал, что ты знаешь, что такое гигиена. Рена загоготала будто век до этого не смеялась, сдерживалась. У Саске мелькнула призрачная мысль, что Сакура не стала бы так смеяться перед ним, да и вообще хоть перед кем-либо, боясь выглядеть некрасивой. Эта же некрасивой выглядеть не боялась. ― Боже, каков придурок. Самому не смешно? ― Самую малость, ― без улыбки отозвался Саске, пропуская шерсть кошки сквозь пальцы. Рена уставилась на эти пальцы ― длинные, узловатые, ― непонятным пристальным взглядом. Таким взглядом смотрят на что-то диковинное, но в целом уродливое. Как отсутствие руки. Или мозгов. ― Чего уставилась? ― грубость сорвалась с губ легко. ― Каждый сходит с ума по-своему. ― Она отвернулась и пошла ставить чайник. ― Мороз крепчает, а значит метель скоро кончится. ― Хорошо, а то мне осточертело здесь находиться. С тобой. Двумя псинами. И тупой кошкой. Саске вышел на улицу, ударяясь лбом об наличник. Дверь за ним скрипнула протяжно, этот звук почти заглушил смешок за спиной. Саске посмотрел на горящие под снегом, как угольки красные ягоды рябины. Дерево было искусственно посажено человеком, здесь такие не росли. На верхней ветке был прибит скворечник, наполненный зерном и хлебом. Это выглядело очень по-домашнему. Саске ушёл в лес отлить, в сортир заходить не хотелось. На обратном пути его едва не сбили с ног собаки. Мимо прошла Рена с двумя ведрами воды и посмотрела на него прямым взглядом, сквозь пургу её большие желтые глаза напоминали два фонарика. ― Всё готово, можешь пойти ополоснуться. Саске зашел в баню с низким потолком. Опять. Разделся, умылся водой с хвойной отдушкой. Посидел во влажной духоте и опрокинув на себя ведро холодной воды, вернулся в дом в теплой, но сырой одежде. Чистый, распаренный. С розоватой и мягкой от жара и воды кожей. ― Что ты делаешь? Рена потянулась к одному из пучков трав (то была мята), что висели на растяжке над кухней и оглянулась через плечо. ― Чай завариваю. Без шарингана не видишь, что ли? ― Что ты делаешь тут? В этой глуши. ― Знаешь, Учиха, просто проснулась однажды утром и подумала, что лучше буду сумасшедшей, что живет в лесу, чем сумасшедшей что живет в Кумо. Ха!... Саске отклонил голову назад будто так он наконец увидел полную картину, а не фрагмент. И как раньше не понял? Правда, без шарингана нихрена не видел. ― Не пойму, ты правда такая дура или прикидываешься? Не увидел это поразительное сходство между ними. Снаружи иллюзия спокойствия и принятия, а внутри ― бесятся бесы. ― Что-то наше вынужденное соседство плохо влияет на общение. Дура, ха. И кто мне это говорит? Человек, который ходит в долгоиграющие миссии лишь бы не чувствовать вину перед людьми? Не думай, что, если я живу в глуши, я не в курсе новостей. ― А перед кем пытаешься искупить вину ты? Саске с мрачным удовлетворением увидел, как лицо девушки мучительно перекосилось. ― Вот поэтому я не люблю людей, предпочитая собак. Лезете со своими разговорами в душу, а потом туда плюёте. Нет уж. Не-а. Биджу! ― Она отшвырнула банку с заваркой в сторону. ― Попили чай называется. ― Получается? ― усмехнулся Саске. ― Издеваешься, а? На что это похоже. ― Рена развела руками. Это похоже на трусость. ― Ты был причиной смерти дорогих тебе людей? «Итачи!», ― в голове раздался его детский голос. ― «Ты обещал потренировать меня! Обещал, нии-сан!». ― А я вот ― да. Какое гадство, мы же выжили на этой сраной войне, пережили....пережили кровавую мясорубку. А на выходе, весь отряд полег в мирное время на миссии ранга В. ― Девушка подняла упавшую банку и поставила в шкафчик. ― Это ты мне скажи, справляюсь я или нет. Ну и кто из нас лгун? Саске хмыкнул, прошел мимо девушки, задевая ее плечом. Саске положил руку на деревянную ступеньку лестницы. Кошка крутилась у его ног, задевая хвостом. ― Ненавижу чай с медом. ― ....да пошел ты. Утром Саске честно пытался проснуться раньше неё и даже уйти не попрощавшись, но видимо баня разморила его напрочь, поэтому, когда он вышел во двор Рена уже была там и под рябиной колола дрова. Погода стояла морозная и раздражающе ярко светило солнце. Саске прошел мимо не останавливаясь. ― Совет на будущее. Девушка опустила топор вниз, поставила ногу на пень и иронично сказала: ― Я тебя очень и очень внимательно слушаю. ― Хватит прятаться. Смотреть мерзко.2
Наруто сжал его в объятиях, что пространства между ними никого не осталось, взял его лицо в свои ладони (за этим Саске наблюдал как со стороны) и крепко по-мужски поцеловал в губы. ― Ух, Саске, ― на выдохе сказал Наруто, поймав кулак солнечным сплетением, ― удар, как и прежде хорош. ― Учиха, ― привлек внимание Шикамару, которого эта клоунада порядком достала. ― Нара. ― Саске! У меня столько планов на тебя! Полигон, Ичираку, хм, может горячие источники?... ― Мендоксе, давайте уже начнем. А? Они сели втроем на диван; Саске оказался зажат между двумя мужиками. От одного несло табаком и чернилами, а от другого острым раменом и стиральным порошком. Захотелось свались отсюда хоть на край света, вдохнуть полной грудью морозный воздух с примесями хвои, дыма и ...мокрой шерсти? Саске скривился. Зашибись. Саске рассказал, что в четырёх странах спокойно, есть конечно разногласия, но это так, мышиная возня. В общем и целом, можно жить и не тужить, рожать спиногрызов и тонуть, как в трясине в бытовухе. На том и порешали. Саске вышел на улицу и поднял лицо к небу. Мороз крепчал.3
Весна пришла, когда её не ждали. Хотя Саске уже ничего не ждал. Весь квартал Учиха был усыпан лепестками сакуры. И запах стоял цветочный на всю округу, но Саске знал, что здесь может пахнуть и по-другому ― кровью, железом, предательством. Ветер развивал мон Учиха на металлических флагштоках. На выходе из деревни его встретила Харуно, улыбаясь непосредственно и нежно, будто смотрела не на него, а на сотню щенков Инузука. ― Здравствуй, Саске-кун. Волосы отрастила до поясницы. Рядом, как неприкаянный стоял Сай. «Тебе же нравятся девушки с длинными волосами, Саске?», - спрашивала двенадцатилетняя Сакура. А ему ― ничтожному, жалкому, слабому, но живучему, как таракану не нравилось ничего. Убитьубитьубить! Чтоб ты сдох, Итачи! ...Итачи, брат. И почему-то в голове другой голос. Спокойный, вкрадчивый, но неравнодушный. «Каждый сходит с ума по-своему». ― Идемте, ― сказал Саске, без приветствия. ― По дороге объясню суть. ― Да, капитан, ― беззлобно отозвался Сай. Ничего его не могло пронять сукиного сына. Не нравился он Саске. Ему вообще, откровенно говоря, мало кто нравился. Он гнал их всю дорогу почти без остановок. Несколько раз ловил взгляд утомленных зелёных глаз, но их хозяйка молча проглатывала ругательства и упрямо перепрыгивала с ветку на ветку, как птичка. ― Устала, Сакура? Сделаем привал? Отдохнешь. ― Нет, Саске-кун. Продолжим. ― Хай, капитан. Мы совсем не устали. ― Ваше право. ― Саске в насмешку ускорился. Кумогакурэ но Сато своеобразная деревня, где всё выглядело ирреально: от высоких гор и тесных ущелий, до низких облаков и желто-синих ворот с пропускным пунктом, где сидело трое ублюдков, желающие показать, что клан Учиха не такой уж могущественный да и вертели они его на одном месте. ― Долго выпендриваться будете, салаги? ― Здравия желаю, капитан Асари! ― Вольно, шиноби. Саске не сдержал смешка и сложил руки на груди, чувствуя, как острый ком злобы бесследно растворяется в подреберье. ― Рена. ― Саске, ― легко сказала девушка, будто сотню раз на дню произносит его имя. ― Прошу за мною, Даруи-сама хоть и не такой вспыльчивый как Эй-сама, но ждать не любит. Но добрались вы очень скоро! Мы ждали вас завтра. Они шли рядом, касаясь, нет, не плечами. Рена едва доросла макушкой до его плеч. ― Решила покинуть свою берлогу? ― Да. Подумала, что здесь я лучше смогу блюсти гигиену. ― Похвально. Она выглядела хорошо. Светлые волосы были чистыми; пряди падали на узкое загорелое лицо, большая часть волос была убрана и закреплена гребнем на затылке. Пахло от неё приятно, никакого больше стойкого духана мокрой шерсти, подкопченного дыма, заношенной одежды. ― Рада угодить. Они усмехнулись какими-то одинаковыми усмешками как два закадычных друга. Саске физически почувствовал недоумевающий взгляд Сакуры. ― За сим я вас оставлю. Заходите, не робейте, ребята, капитан Учиха. ― Капитан Асари. Райкаге долго их не задержал, пробежался взглядом по тексту письма, чиркнул ответ, поставил круглую печать и передал Саске свиток со словами: ― Хорошая работа. Отдохните, а когда караван с оружием будет собран, можете отправляться в дорогу. Выделили им разные комнаты в общежитии, но на одном этаже и общим санузлом. Сакура закрылась там и не выходила минут сорок. Саске лежал в пыльной одежде на кровати, размышлял о горячем душе и немножко о том, что было бы неплохо увидеть девушку со светлыми волосами и желтыми глазами. Имя у нее, резкое, но ёмкое. Почти красивое. О чем только думает. Вот идиот. Светлая форма ей тоже очень к лицу. Так, хватит! ― Выпьем? ― спросила Рена, когда он открыл дверь, пусть и с четвёртого стука. ― Пошли. В таверне было, скажем так, чисто. И практически пусто, в углу затесалось трое шиноби, а у окна сидела парочка влюбленных. И их двое, но не влюбленных. ― Всё не было времени сюда зайти. Говорят, темное пиво тут отменное, ― Рена присела на высокий стул у барной стойки и уставилась на деревянные бочки напротив. ― Отменное, капитан, отменное! ― моментально отозвался мужчина по ту сторону бара, будто бы это с ним девушка разговаривала. ― Кхм, тогда будь так любезен два стакана темного. ― Сию минуту, тайчо. Саске не нравилось пиво, он его пил то последний раз в шестнадцать лет. Биджу его знает, почему он сидел сейчас во второсортном баре в Кумо, пил со случайной знакомой из леса и подозрительно ощущал себя на своем месте. Не душно. Не тесно. Саске выглянул из своей внутренней пещеры и увидел резкий профиль Рены с четкой линией челюсти, длинным носом, желтыми глазами и коричневыми ресницами. Её горло дергалось от глотков. Девушка шумно поставила стакан на стойку. ― Неплохо, да? ― с придыханием спросила Рена; у неё над губой желтая пена от пива и хмельные губы. ― Да, ― не сразу ответил Саске, отводя взгляд и подпирая щеку рукой. ― Думаю, если я выпью ещё стакан, то у меня появиться храбрость пригласить тебя в гости. ― Девушка рассмеялась очень натянуто, не поднимая взгляда. ― Если я выпью еще стакан, то возможно приму твое приглашение. ― Хах!... ― нервно выдала Рена и улыбнулась, не глядя на хозяина таверны попросила повторить напитки. Они шли по вечерней деревни, бок о бок, как могли идти десять лет назад на войну, если бы он не был «Тем самым Учиха», а она «Капитаном Отряда быстрого реагирования из Кумо», которые о существовании друг друга и не знали до определенного момента. Многие гражданские и шиноби, встречающиеся им по пути, приветствовали Рену. ― Тебя тут каждая собака знает? ― Мир довольно маленький. Саске молча согласился. Ему-то не знать. Дурная слава о нём всегда шествовала на несколько шагов впереди. ― Ты что тут, национальный герой? Рена вздернула каштановую бровь. ― Я-то? Не смеши, ― девушка отмахнулась и неожиданно добавила без издевки: ― Куда мне до тебя. С ней поздоровалось ещё двое мужчин и одна женщина, с которой она перебросилась парой фраз. ― Это была мать одного из моих товарищей, который ну...которого больше нет. Вообще нигде. Место для слова «умер» в ее словаре для товарищей не существовало. Саске вдруг понимающе кивнул. Дом Рены был ожидаемо с бледно-желтыми стенами и синей черепицей, двухэтажный и на каждом окне ― коих было не мало, стояли горшки с красной и розовой геранью. Белый заборчик огораживал зеленый газон и небольшой палисадник с гортензиями. Выглядело очень идеалистично. ― Моя соседка любит цветы, ― застенчиво сказала Рена, поймав его насмешливый взгляд. ― И порядок. Жуткая женщина, поэтому оставь обувь здесь. Чтобы не натоптать, хорошо? ―девушка сама разулась сразу после крыльца и босиком прошла по длинному коридору. ― А вот эта дверь моя. ― Девушка прокрутила ключ и зашла в квартиру. ― Заходи, не убейся об тумбочку, аккуратно. Здесь темно, а выключатель у меня за шкафом. ― Не включай свет. ― Это почему?... Саске буквально наощупь отыскал уцелевшей ладонью лицо Рены и стремительно, как атакуя поцеловал её горячие влажные губы. Девушка выдохнула рвано и отступила назад, ударяясь об тумбочку пяткой. Сама в темноте потянулась к нему рукой, сжала его черную водолазку, а он её бежевый жилет джоунина, ― поцеловала судорожно и отчаянно. Сердце замерло и пропустило ход. Чтобы вмиг оглушительно зазвенеть в ушах ударами медного гонга. Что же это такое? Так больно жжёт в груди. И сладко.4
― Стало быть сначала два года жизни в лесу, а теперь в Лист за Учиха, да, Рена? ― Кажется, у меня душа кочевника, Райкаге. ― Выпороть бы тебя за такие слова, честное слово. ― Слова Даруи совсем не вязались с его флегматичной мимикой и уставшими глазами. ― Дура ты, а не кочевник. Биджу с тобой, забирай свой зверинец и езжай в Коноху. ― Ваше слово для меня закон, Райкаге. ― Поговори мне тут. Даруи подписал приказ о переводе. Наладил называется отношения между Облаком и Листом. Когда он огласил на совещании о переводе Рены Асари в Коноху, от смеха сотрясался весь джоунинский состав. «Из огня да в полымя!», - изрек Омуи. ― Твоя надежда клана хоть встретит тебя? ― апатично спросил Даруи, передавая Рене личное дело. ― Разумеется, он же милаш. ― Даже слышать не хочу об этом. ― Кстати, Годайме? ― Чего ещё? ― Так и не поблагодарила вас, что посоветовали мне ту таверну. И правда, пиво отличное! Даруи покачал головой. Что за дурында? И при чем здесь пиво?