Касания

Она боится касаний, хоть и знает, что это совершенно нормально. Знает, что это способ выразить то, что люди не могут передать словами. Но она боится. Боится касаться, и боится, когда касаются её. Но ведь исключения бывают тоже, да? Например Эмбер. О, милая-любимая Эмбер! Как же зелёновласая по ней скучала! Та, как человек энергичный, никогда не скупилась на то, чтобы, например, приобнять Коллеи в порыве восторженного рассказа. Ну, а та, в свою очередь, была не то что бы против. Скаут любила жестикулировать и зачастую не ограничивалась только своим личным пространством, а и вовлекала других. Но она была весёлой и эта раскрепощённость была для неё свойственной и правильной. Коллеи считала шатенку милой даже несмотря на нарушение своей зоны комфорта. Эмбер можно. И Тигнари. Тигнари тоже можно. Тигнари она тоже любит по-своему. Своему дорогому, заботливому наставнику она тоже отдаёт место в больном сердце. В сердце, которое он так усердно пытался вылечить. Его старательность, конечно, Коллеи очень ценила, но больше он ей нравился таким, каким бывает только вечерами, когда отложит все свои исписанные бумаги и они проведут время за разговорами и ужином. Тигнари замечательный. Замечательный. Да, это то слово, которым его можно описать наилучше. Ей нравилось, когда он касался её, так бережно и нежно, как обычно касаются чего-то столь хрупкого и прекрасного, как произведения искусства на подобии хрустальных ваз. Будто не так посмотри на неё, и она рассыпется. Ей нравилось, когда он лечил её болезнь, сняв перчатки и аккуратно касаясь поросшей маленькими чешуйками спины, и пусть юная лучница терпит ужасную боль от своего заболевания, но ничего страшного. Ради него и всего прекрасного в Тейвате она потерпит. Коллеи нравились их касания. Вот только сама она делать это боялась. Она разве достойна? Она заражена. Вдруг её болезнь-таки заразна, вопреки всему, что твердит мастер? А что, если та сила, запечатанная в ней, одолеет наложенную Сайно печать? Но страхам свойственно хоть когда-то уходить. А Коллеи — становиться бесстрашной, и, как ей казалось, наглеть в край.

***

Впервые это случается, когда от сильного ветра длинные ушки мастера едва не выворачиваются наизнанку, а тот никак не может вернуть им прежнее положение. — Можно? — робко спрашивает она, протягивая бледную ладонь к его волосам. На что получает удивлённый взгляд, а затем тихий вздох смирившегося человека. Тигнари не любит, когда к его ушам лезут. Но, как оказалось, это не так уж и неприятно. Или это зависит от того, кто именно касается их? Коллеи делает это осторожно и робко, будто одним неосторожным движением она оторвёт ему уши, а не вернёт их исходную форму. Тёмная шёрстка мягкая и шелковистая, такая, что девушка готова трогать её вечно. Но всему приходит конец, и она, поправив ушки, поспешно отходит, опустив голову. И это не остаётся незамеченным. — Что-то не так? — его двухцветные глаза выражают искреннее беспокойство, и тот берёт девичьи ручки в свои, несильно сжимая. — Разве вам...тебе, — поспешно исправляется она, вспоминая, что Тигнари неоднократно говорил, что не очень-то и старше неё, — не неприятно? Ты ведь не любишь, когда... Но он не даёт ей закончить, тихо хохотнув: — Это оказалось не настолько ужасно. Это потому, что это делала ты. — Последняя фраза звучит смущённо, и Коллеи не может не заметить лёгкий румянец на его бледном лице. Красиво. И это тоже заставляет её улыбнуться. — Спасибо.

***

А вот второй раз... ну, в общем, Коллеи сама не понимала, что на неё нашло. Тогда она сидела за столиком на террасе и бормотала под нос, заливаясь краской: "Вот уж эта Эмбер со своими рассказами о книгах." Один добрый торговец любезно спросил её, не хочет ли она приобрести у него пару книжек. Как оказалось, там были книги, которые советовала раньше подруга, и девушка просто не могла пройти мимо, хотя бы не ознакомившись с содержимым. Тот человек любезно проинформировал её, что, мол, так-то и так-то, это лёгкие романы из знаменитого инадзумского издательского дома Яэ. И: "Говорят, сама госпожа Гудзи лично их отбирает! Так что бери, дорогая, жрица плохого не посоветует!". Книгой, рекомендуемой скаутом, был (о, как неожиданно — из дома Яэ, специализирующегося на романах) довольно-таки интересный роман. Коллеи не знает, куда себя деть. Коллеи стыдно, что она такое читает. И ещё более неловко становиться, когда она ловит себя на мысли о Тигнари. Почему, стоит ей подумать о наставнике, она чувствует себя так... так... ей не хватает слов. Она закрывает лицо злосчатной книжкой, а глупый мозг зачем-то проводит аналогию межу взаимодействиями главных героев и их с Тигнари. И, о Архонты, Коллеи, о чём ты, Бездна тебя побери, фантазируешь? Правильно, фантазирует она о себе и Тигнари. Тигнари, Тигнари, Тигнари. Она устало откидывается на спинку стула. Хотя, с другой стороны, в этом же ничего плохого нет. Это же естественно, наверное. Она закусывает губу. Молодец, Коллеи, ты прочитала это, а теперь не можешь разобраться с тем, кто для тебя Тигнари. Она соврёт себе, если попытается убедить себя в том, что не завидует героям. Ещё как завидует! Там у них всё просто: бабочки в животе, постоянные мысли о ком-то... подошёл, поцеловал, поговорил — и на тебе, проблема невзаимности решена: отказ так отказ, ты знаешь это сразу; взаимность так взаимность, ты тоже об этом знаешь сразу. Но это просто роман. Книга. А кто ей, собственно, мешает сделать также? Жаль, не с кем проконсультироваться, но что поделать. Или, может, беда в том, что она не сможет больше даже смотреть в глаза Тигнари? Но он разве из тех, кто посмеётся? Нет. Он добрый и понимающий, и... "Нет, Коллеи, мы что-то придумаем только тогда, когда узнаем реакцию. Не накручивай себя". Она выдыхает. Встаёт из-за стола, оставив литературу на столе, и заходит в дом. Наставник там заваривает чай, и, услышав шаги сзади, его ушки непроизвольно дёргаются, а затем он разворачивается и сам. — Тигнари, я хотела бы... э... обсудить кое-что... — Ты такая бледная, не замёрзла? — он отставляет кружку и прикладывает одну руку ко лбу девушки, а второй обхватывает её за талию. Сердце стучит бешено. — Ох, да, говори. — Я... нет, не замёрзла, — она качает головой, и отчаянно пытается оттянуть момент, пытаясь подавить своё желание. "Но ведь он так близко! Это твой шанс! Такого может и не быть больше." Она резко подаётся вперёд, касаясь губами чужих уст. Она совсем ничего не знает о поцелуях – ни как правильно целовать, ни как отвечать на поцелуй. Но Тигнари не медлит с ответом, к её огромнейшему облегчению. Он сам целует её так уверенно, что Коллеи даже завидует. Она тянется к его ушам и бессовестно гладит и легонько мнёт их, вызывая у парня непонятный, но довольный звук. Это касание губ мягкое и приятно-сладкое, нежное, впрочем, как и все его касания к ней. Но воздух не вечен, и вскоре им приходиться оторваться друг от друга. Тигнари улыбается и невинно спрашивает, сверкая глазами: — Это ты хотела обсудить? — она кивает, чувствуя, как щёки краснеют. Он лишь смеётся и притягивает её ближе — мне очень любопытно, что тебя натолкнуло на эту идею. — Я, хм, прочитала кое-что, что мне советовала Эмбер...и это помогло мне понять, что для меня ты не просто очень дорогой человек, а ты мне... ну, нравишься. Нравишься в смысле... — Ты мне тоже. Что ж, Коллеи собой довольна. Коллеи больше не боится.