Ночь в лаборатории

      У Клары выдался тяжёлый день. Портал, который они могли бы сегодня запустить, не выдержал напряжения Неон. Один из механизмов коротнул, испуская тёмный дым, и чуть не угробил всю работу, на которую Киллджой потратила очень много времени. Она злилась. На себя, на дурацкую деталь, на свои расчёты. Быстро выведя портал из опасного состояния, она выхватила из рук Чембера один из блоков памяти и поспешила скрыться у себя в лаборатории.       Киллджой устала. Очень.       Но времени на отдых нет. Работа не окончена, портал необходимо починить в ближайшие сроки, от этого зависит успех их миссии. Она сняла свою куртку, небрежно кинув ее на стул. Глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Работы предстоит много и нельзя терять столь драгоценное время. Киллджой обошла стол, схватив поцарапанный блок, подключила его к своему ноутбуку. Экран засветился и по нему бодренько поползли строчки с информацией, за которыми Киллджой не успевала следить. Усталость всё-таки давала о себе знать.       Литры кофе и минутные перерывы на зарядку не давали положительных эффектов. В скором времени, пытаясь разобраться в той куче информации которую предоставил блок памяти, Киллджой задремала, мирно облокотившись на стол. Она так бы и проспала до утра, если бы её не разбудила открывающаяся дверь лаборатории. Едва успев проснуться и сфокусировать взгляд на ночном госте, Киллджой уже по тени догадалась, кто из коллег решил ее навестить.       Чембер идеален. Как и всегда. Девушка иногда думает, что он тоже радиант, но его способностью является всегда выглаженная с иголочки одежда. — Не думаю, что сидеть до поздней ночи после такого трудного дня хорошая идея, - он проходит внутрь лаборатории, мимо столов, на которых разбросаны различные механические детали.       Киллджой задумывается, вспоминая, как еле смогла остановить возгорание телепорта, но говорить старается бодро: — Портал сам себя не починит, а сделать это надо как можно скорее. — Ни одна работа и ни одна миссия не стоит ничьего здоровья. Отдых необходим всем, - он на секунду задумывается, после чего ухмыляется. - Разве что нашему другу роботу выходные особо не нужны.       Киллджой улыбается, встаёт, чтобы поднять упавшую куртку. Хочется поспорить, что эта миссия важна, что от этого портала многое зависит, но сил на это попросту нет. Чембер и так все прекрасно понимает. Сам же помогал приводить портал в порядок.       Киллджой вешает куртку обратно на стул и задумчиво отряхивает невидимую пыль. Не замечает, как среди полумрака лаборатории рядом возникает знакомая фигура. — Отдохну, когда закончу работу с порталом, - Киллджой искренне верит в свои слова и отчаянно пытается убедить в этом Чембера. Смотрит на него, полностью уверенная в своих словах. — Думаю, конец света не случится, если портал подождёт до утра, - Чембер вздыхает. Переубедить невозможно, спорить бесполезно.       В голове Винсента пролетает мысль. Давно зревшая, возможно, чуть-чуть отчаянная. Возможно, уничтожит те хрупкие отношения, что между ними сложились. Возможно, приведёт к чему-то новому и счастливому. В последнее Чембер едва ли верит. Он, если честно, устал скрывать и делать вид, что относится к Кларе только как к другу и коллеге по работе. У всего есть предел и Чембер решил, что сегодня закончился и его. — Не случится, конечно. У меня всё под контролем, - Киллджой поднимает на него свой взгляд, уже готовясь сказать в свое оправдание что-то ещё, но замирает.       Чембер смотрит на неё странно. Еще страннее, чем обычно. Она ловит его хитрый взгляд, замечает лёгкую улыбку на его губах. Она уверена - он что-то задумал. То, что опять заставит её вогнаться в краску и вспоминать о его словах последующие недели две. А Чемберу, откровенно говоря, нравилось её смущать. Когда из-под копны длинных чёрных волос он замечал красные щеки или кончики ушей, Винсент был счастлив. Хотя не признается в этом даже самому себе. Ему нравится наблюдать за тем, как на его фразы, а иногда и действия, Киллджой реагирует.       Винсент задумался, насколько тактичным будет воплотить задуманное им сейчас. И решил действовать по течению. Всё его ребячество окончательно сходит на нет, остаётся только взгляд, полный слабой надежды. И грустная улыбка. — Я всегда помогу тебе. В любой ситуации, - опускает взгляд вниз, поправляет на руке и без того ровные часы, но смотрит как будто сквозь них. - Но прошу, пожалуйста, иди отдохни.       И тут у Киллджой складывается пазл. Идеальная картина. Его постоянные шуточки, намёки, замечания по поводу и без и огромная помощь в работе. Слишком сильное внимание к её персоне и необоснованная забота. Слишком много времени, проведённого вместе. Озарение настигнет внезапно, и Киллджой надеется, что вся гамма эмоций, пролетевшая за секунды на ее лице, останется незамеченной. Хочется спросить Чембера напрямую, но вдруг она ошибается? Точно так же как ошиблась с расчётами к порталу. Эта тема - больной укол, который будет преследовать Киллджой ещё долго.       Как она любит говорить - отсчёт пошёл. До полного разрушения их передружбы или до того, на что Клара могла рассчитывать только перед сном. Она глубоко выдыхает. Сейчас или никогда. — Винсент, - Чембер дёргается. От неожиданности или от того, что она почти никогда не называла его по имени, только по псевдониму. - Спасибо тебе. За всё.       Она хотела бы ещё сказать. Много чего, на самом деле. Как он для неё важен. И его дурацкие шуточки. Безумная поддержка. Но слова в предложения упорно не складываются и всё, что она может выдать - это спасибо. Чембер улыбается, уже не ехидно и не притворно. Своей настоящей улыбкой.       Он аккуратно касается её чёлки, отводит ее в сторону. И смотрит в глаза. Внимательно. Усиленно пытается увидеть там хоть маленькое одобрение его действий. Киллджой, кажется, перестала дышать. И она бы спихнула все это на очередные шутки Чембера, но он выглядит максимально серьёзно.       Она медленно поднимает свою руку к его, перебирающей пряди ее волос. Винсент остановился, предвкушая лекцию о том, что так делать не стоит, что его дурацкие шуточки её в могилу сведут и шестое в этом месяце последние предупреждение, после чего он будет изгнан из лаборатории. На удивление Чембера, пальцы Киллджой легко касаются его руки, золотых татуировок, пролегающих на большей части его тела.       По телу Винсента как волна тока прошла. Он любил прикосновения, особенно её, и считал это одной из главных своих слабостей.       Но касаться его или татуировок, просто так, потому что кому то это захотелось, он не позволял. Максимум - если шальная пуля всё-таки зацепит его, то обработать раны. Клара медленно, как будто нарочно, проводит пальцами по бесконечным узорам татуировок. Не смотрит на него, сфокусировавшись на своих действиях. Чембер прикрывает глаза, наслаждаясь происходящим. Движения девушки аккуратные, почти невесомые, запускающие очередную волну мурашек. Долго продолжать это Винсент не хочет, берет инициативу на себя, ловит ее руку, сжимает аккуратно и оставляет на ней лёгкий поцелуй. И смотрит на Киллджой, не отрывая взгляда.       Если бы можно было покраснеть ещё больше, Киллджой непременно бы это сделала. Она мысленно радуется, что в комнате полумрак и ее смущение не будет так сильно заметно. В голове миллион мыслей, но сосредоточиться хотя бы на одной не получается. Есть только этот момент, она и Чембер, не отводящий своего влюблённого взгляда. — Je suis amoureux de toi ma chérie, - говорит на родном французском и Киллджой понимает лишь окончание фраза. Моя дорогая. Он часто употреблял это обращение к ней, а Клара до какого то момента даже не задумывалась о переводе. А потом, как-то в невзначай, между их беседами на инженерском, поинтересовалась значением фразы, чем застала Чембера в расплох. Он сказал ей что-то про уважительное и милое обращение к своим друзьям, а потом быстро ретирировался из лаборатории. Правду она, конечно, потом узнала от переводчика. — Und ich bin in dich verliebt.       Киллджой в долгу не осталась. Правда, фразы на немецком звучат скорее как проклятия, а не признания в любви, но Киллджой уверена - он догадался о значении фразы. Также как и она.       Винсент смеётся, но её руку не отпускает, сжимает сильнее, будто боясь потерять. А Киллджой не хватает терпения, она продвигается к нему еще ближе, хотя, казалось, куда еще ближе, смотрит прям в глаза, а затем переводит взгляд ниже. Проводит свободной рукой по шее вверх, по татуировкам. Недолго думая, оставляет лёгкий поцелуй на его щеке. Чембер сдаётся, окончательно и бесповоротно. Обнимает Клару свободной рукой, за талию притягивая к себе. Вырисовывает на её спине узоры, похожие на свои, чем вызывает невольный вздох где-то у своей шеи.       И тут, как гром среди ясного неба, деталь, подключенная к ноутбуку, начинает отбрасывать от себя весьма подозрительные искорки. Киллджой краем глаза замечает неестественное поведение бездушной железки и вырывается, не по своей воли, из объятий Чембера. Где-то сзади неё раздаётся недовольный вздох и пара слов на французском. Киллджой готова поспорить, что нецензурных. — Вот же... - Киллджой успевает всё отсоеденить и убрать до того, как в лаборатории воцарится полный беспорядок. Чембер бродит рядом, на всякий случай отключая от питания весь рабочий стол.       Они в полной тишине приводят все в относительной порядок. Киллджой крутит в руках окончательно поломанную деталь и думать по идее должна о ней. Но хочется что-то сказать совершенно не в тему, нарушить это идиотское молчание. Быстро ловит себя на мысли, что сказано и так было многое. Даже не смотря на то, что произнесли они всего две фразы. Первым не выдерживает и прерывает молчание Чембер. — Надеюсь, теперь все отключено и лаборатория останется в целости и сохранности. Хотя бы до утра, - произносит тихо, отстранённо, заполняя возникшую пустоту. — Проблем не будет, гарантировать могу, - Киллджой прикусывает губу. Вот надо было этой штуковине заискриться именно в этот момент! - и да, - Винсент смотрит на неё. - ты прав, всё-таки стоит немного отдохнуть. — Тогда я, пожалуй, пойду, не буду тебя задерживать, - Чембер кивает в знак прощания и двигается к выходу из лаборатории. Всё, что сейчас было, он с утра спишет на эмоциональный порыв. Оба устали, обоим нужен был отдых. Идеальная отмазка, только сам Винсент в неё не верит.       Киллджой хочется сотворить глупость. Такую, после которой она будет избегать Чембера до конца своей жизни, даже после всего произошедшего. Она смотрит на уходящего агента. И решается. Быстро огибает стол и в несколько шагов сокращает расстояние между ними. Винсент оборачивается на звук шагов и не успевает что-то сказать, как Киллджой накрывает его губы своими. И тут же раздается звук столкновения двух пар очков. Да, кое-что Киллджой забыла учесть. Она тут же делает шаг назад от мужчины, собираясь извиниться. Но Чембер лишь смеется, поднимает свои очки, уводя их куда-то на макушку. В момент сокращает один единственный шаг, разделяющий их, и уже тянется к её очкам, но останавливается в миллиметре от них. — Позволишь? - спрашивает тихо, и непонятно, говорит он про очки или же про поцелуй. Киллджой чувствует себя максимально неловко. Хотела сотворить глупость? Получай! Она кивает, Винсент, не долго думая, подцепляет её очки и также закидывает на макушку.       Чембер невесомо касается её подбородка и уводит руку дальше, к щеке. Прикосновения тёплые, расслабляют и пьянят больше, чем вино. Клара прикрывает глаза и Винсент не упускает момента. Целует её, медленно, осторожно, всё ещё боясь, что происходящее окажется сном. Но действия Киллджой говорят об обратном. Она обнимает его, снова проводя пальцами по золотым татуировка на шее. Чембер обнимает в ответ, углубляя поцелуй.       Поцелуй оказывается долгим и нежным. Чембер разрывает его первым, шумно выдыхает, еле приводя дыхание в порядок. Импровизация Киллджой всё же застала его врасплох, но он мысленно пообещал себе ответить на досуге тем же приёмом. Клара смущённо смотрит на него, как будто сама не ожидала от себя таких действий. Чембер, с присущей ему улыбкой, возвращает её очки на их законное место, чем вгоняет Киллджой в еще большую краску. — Спокойной ночи, получается. - Девушка произносит это максимально серьёзно, но в её глазах пляшут чёртики. — Да уж, спокойной ночи, - делает акцент на слове "спокойной" и ехидно улыбается. Если бы в комнате был прибор, измеряющий неловкость, его бы уже разорвало на части.