Божество забытых времен

      Насколько Джим помнил, в детстве он буквально обожал сказки.       Да и как их было не обожать? На окраине цивилизации, коей была их малая провинциальная планетка, иначе и нельзя было. Интересных событий нет, новомодных игрушек нет, сверстники зануды, мама много работает – вот к чему прикладывать воображение малому ребенку, скажите на милость?!       Вот Джим и спасался в книжных мирах. Там жизнь била ключом. Отважные герои спасали галактику. Находчивые пираты собирали несметные сокровища, а бескрайний космос щедро приоткрывал свои многочисленные тайны…       Так, о чем это он? А, да. Сказки.       Помниться, именно оттуда он и узнал о существах, что не были планетарными жителями – они обитали в самой черной пустоте. Или в галактиках, где мироустройство было столь уникально, что походило на свои отдельные, закрытые от всего и ото всех миры.       Их называли по-разному. Наверное, каждая из рас, что знала о подобных существах, так или иначе давала им свое обозначение. В той системе, где Джим вырос, их было принято называть космическими русалками: словом столь древним, что оно не то что Докосмическую эпоху – чуть ли не сам Великий Взрыв застало.       В детстве эти существа вызывали восхищение, как одна из множества загадок, скрытая в ветрах Эфириума бесконечного космоса.       Став старше, Джим не то чтобы перестал в них верить — скорее, вообще думать, что есть такое или нет… Может, это и вовсе байка или следы Давно Ушедших, не имеющих к Новой Космической Системе никакого отношения…       В конце концов, сам Джим был уверен, что уж его сия тема точно никак не коснется.       Зря.       Это он понял, когда очередная “невероятная легенда” — проклятущая карта к Планете сокровищ — выплюнула его неизвестно куда.       Не то чтобы Хокинс сильно расстроился: находится на взрывающейся планете всяко хуже, чем в относительно безопасном черте где. Хотя почему его не вынесло на Монтрессор, куда и должен был перенести их вместе с кораблем гигантский портал, тоже весьма острый вопрос.       И где тогда “Наследие Стивенсона”? Где профессор Делберт, капитан Амелия, БЕН и Морф? Где?!       Космическая присказка “У гуджорка на хвосте” еще никогда не была столь актуальной.       Место, в которое он попал, и вправду меньше всего походило на Монтрессор. Да что там — это даже не походило толком на планету.       Только на чистый, бескрайний космос, прирученный чьей-то прихотью.       Без какого-либо наличия земли.       Первым был ужас от скорой смерти. Но едва инстинкт самосохранения затих, как Джим (недаром он уже и сам в некотором смысле космический волк!) быстро смекнул, что здесь что-то не так.       Тысячи звезд, мелькавшие перед глазами, были до странного одинакового размера, да и невесомость уступила место чувству падения.        А потом был песок.       Много песка.       От его вездесущей атаки не спасло даже секундное замедление — Хокинс все равно звучно "поцеловался" с этой внезапностью для открытого космоса, как с родной матерью. Та встретила аналогично вспывшему образу и укрыла крепкими ласковыми объятиями, с головой скрыв в волне песка.       Но особо удивиться Джим не успел: ветер обрушил барханы влево, освободив верхушки остроконечных крыш, что чуть не стали для юного космоволка последним пристанищем.       Реакция не подвела: хоть под ногами и были не привычные твердые доски палубы – Хокинс увернулся в последний миг и чуть ли не кувырком пронесся вниз по другой стороне песчаной горы.       Попутно чуть не угодив в “крокодилью” пасть разломанного днища древнего корабля – такими вроде пользовались, пока не настала Космическая Эра.       Казалось, весь мир превратился в какой-то калейдоскоп смертельных ловушек, с которым разве что Черная дыра и сравнится. Все происходящее сузилось в сознании Джима до одной простой мысли: не умереть. Потому-то, видимо, юноша в череде бешеных прыжков, поворотов и подскоков (еще и без крепких словечек – не то весь рот в песке будет!) даже не заметил, когда дюны закончились, на прощание выплюнув его на площадь какого-то погибшего много веков назад города. – Надо же, какой прыткий, – раздался внезапно откуда-то сверху игривый женский голос. – Как неожиданно и приятно.       “Неожиданно, но ни черта не приятно”, – на автомате додумал Джим, пытаясь одновременно подняться на подрагивающие ноги и вытряхнуть песок из волос. – Давненько ко мне не попадали смертные.       Последнее слово вонзилось в сознание парня острой иглой, и Хокинс наконец-то додумался перевести взгляд на источник комментариев. И так и замер с поднятой у челки ладонью.       Над его головой (да куда там – над всей гребанной площадью!) парила молодая женщина гигантских размеров. С такого ракурса Джим увидел только фиолетовое платье да густые черные волосы, чьи пряди колыхались, будто в невесомости открытого космоса. – И как же ты сюда попал, малыш? – уточнил все тот же голос с мурлыкающей интонацией.       И вновь могучее влияние оказало именно последнее слово: Джим, что до этого добросовестно изображал удивленного Эрроу, аж зашипел от такого обращения. Даже мама его так не называла уже лет пять, а уж сейчас…”Малышом”, а еще “салагой” он мог быть до того, как ступил на борт “Наследия Стивенсона”, но никак не после всего, что произошло на Планете Сокровищ. А значит, пора уже прекращать изображать соляной столб!       Ну-ка, Хокинс, соберись! – Как оказался, уже неважно, – буркнул парень, прожигая гостью фирменным взглядом исподлобья: ох, как он в свое время драконил полицейские патрули! – Куда важнее, что мне уже пора. – Оу, смотрите-ка, а он дерзкий, – захихикала местная жительница, словно бы обращаясь в пустоту. – Давненько ко мне подобных не заносило. Аж со времен Синдбада что ли?..       А потом бац – и гигантский силуэт в небе распался клубами дыма, заполонившими площадь с неминуемостью урагана. Джим моментально сгруппировался, откатившись вбок, под защиту колонны, что была от верхушки до основания испещрена трещинами. Не абы какое укрытие, но инстинкт космоволка варианты не спрашивал. Да и они не понадобились: не успел юноша прикинуть, куда именно стоит отступать, как чернильная мгла вновь собралась воедино, приняв вид той женщины, но теперь куда меньшего – человеческого – размера.       Но это было единственным, что роднило ее с такими, как Джим. Незнакомка была болезненно прекрасна – настолько, что взгляд сам отказывался оставлять ее, что бы там мозг не приказывал. Безупречно правильные черты лица, среди которых выделялись губы с жесткой усмешкой и сияющие желтым глаза – ну точь-в-точь Сильвер при виде Карты-Сферы.       Тонкий гибкий стан обнимал оживший туман, что принял вид фиолетового платья, обволакивающего стройные ноги при каждом шаге. Так могли бы выглядеть роковые красотки, ради которых строились империи, а космопираты грабили величайшие сокровища. Женщины, ради которых предают огню целые планеты.       Но Джим ничего такого не испытывал — в его теле поселился лишь ужас. Пусть он недолго бороздил глубины космоса, но сразу понял, что существо перед ним само при желании расплющит любую планету — и не нужны для этого какие-то бестолковые ухажеры. — Ну же, расскажи, как ты собрался это сделать? — проворковала незнакомка, подойдя вплотную и коснувшись его лица. Пальцы с неожиданно острыми когтями обожгли льдом. — Я приказываю.       И вновь фраза точно пощечина.       Инстинктивный ужас при виде более сильного существа схлынул под напором родненького подросткового упрямства.       В конце концов, они не таких видывал! Да одна злющая Амелия чего стоит!.. — Не имею привычки отчитываться перед кем попало, — буркнул он и попытался отстраниться.       Удачно — казалось, “женщина” потеряла дар речи от его наглости.       Но следующая реакция стала по-настоящему удивительной: она засмеялась.       Громко, безумно, сильно — так, что и форму человеческую стала терять, превратив волосы в толстые щупальца дыма. — Ох, смертные, ну и короткая же у вас память, — произнесла она в черноту звезд. — Я Эрида. Когда-то подобные тебе называли меня богиней хаоса и разрушения. Пока, разумеется, не переселились со своей мелкой планетки в глубины космоса, — дымный силуэт на миг растаял, собравшись вновь в фигуру уже у Джима за плечом. — Ну, а я осталась здесь, скучать. Жизнь довольно безлика, когда тебе некого уничтожать.       С тонких губ сорвался показушный вздох, который самопровозглашенная богиня устремила прямо парню в ухо. Хокинс было шарахнулся, но не успел — толстое, пробирающе ледяное щупальце из дыма мгновенно обхватило его шею, словно жаждя не только задушить, но и заморозить кровь внутри сонной артерии. — И как хорошо, что сюда попал ты, который поможет мне выбраться, — теперь мурлыкающие интонации и не скрывали безумие в томном голосе. — Уверена, погружать в хаос галактики будет веселее, чем планетки.       Но Джим не слушал: то ли от недостатка кислорода, то ли из-за очевидного конца такой "просьбы" сознание его почти помутилось, запустив калейдоскоп воспоминаний.       Он вспомнил свою мать. Ее теплую улыбку и объятья грубоватых от постоянной работы рук. Родную планету, дом и гавань, где еще совсем недавно ежедневно ждал возвращения отца. Несгибаемую Амелию, умного доктора Делберта, весельчака БЕНа и верного компаньона Морфа. Да и Сильвера, с неизменным хитрым прищуром и грубоватой мудростью.       И бескрайний космос с мириадами бриллиантов-звезд и бесконечными приключениями.       А еще — старые сказки. О богоподобных существах в собственных камерах-галактиках, которые при желании могут погубить всё.       Всё, что ему дорого.       А уж эта "вечная", созданная из дыма, хаоса и безумия, точно не принесет в его любимый мир ничего хорошего. Ну так и черта с два!..       Слова выталкивались из глотки хрипло, болезненно, но с улыбкой. Которая, казалось, даже пробила фасад игривой маски Эриды.       На мгновение, но пробила. — Уж извини, великая богиня древности, — едва слышно бормотал он, смело уставившись в ярко-желтые глаза. — Да только падать ниц не буду. Так уж вышло, что сегодня я определенно атеист...