🪐🪐🪐
Пить вечером воскресенья — затея не из лучших и скорее для отчаянных, но и Ким Тэхён не из трусливых. Веселье длилось практически до самого утра, поспать удалось около двух с половиной часов, что пролетели чёрным марлином, а понедельник встретил похмельем и желанием осушить всё озеро Сайма, находящееся в Финляндии — как раз эту тему проходили на последнем уроке географии. Тэхён в выпускном классе, ему почти восемнадцать, а вот его одноклассник и лучший друг вчера стал совершеннолетним — по этому поводу и была попойка. Теперь же, собрав себя по частям, Ким отправляется в метро, потому что клятвенно обещал не прогуливать учёбу, а вот Юнги — вчерашний именинник — остаётся дома, решив сегодня прикинуться больным. Тэхён же, наспех приняв душ и одевшись, уже бежит к ближайшей станции, как и многие другие люди, что торопятся на учёбу и работу. Толкучка в метро бесит. Хочется простого человеческого «поспать», но вместо этого Тэхён, задевая всех своим рюкзаком, постоянно поправляя бейсболку, что так и норовит съехать, проталкивается в вагон под песни рок-группы из Италии, что звучат в наушниках. Он оказывается зажатым между гражданином средних лет в классическом костюме и с бакенбардами, что недовольно хмурится, а ещё бабулькой, которой на вид не меньше двухсот лет — такая уж она сухонькая, но резвая. Ким невольно выругивается, когда его едва не вытесняют из вагона, сам нервно посмеивается над своей шуткой, но выдыхает, когда двери закрываются и поезд начинает свой путь. День обещает быть скучным: впереди шесть уроков, два из которых — сплошная туфта, но это даже неплохо, потому что можно будет попробовать поспать. Однако мысли о сне, уроках и школе вылетают из головы старшеклассника быстроходным глиссером, когда его запястье ни с того ни с сего начинает жечь гуляющим по коже пламенем. Ким Тэхён слышал, что именно такие ощущения бывают, когда наступает день встречи с соулмейтом, но не думал, что будет настолько больно. Кожу будто разрезают острым лезвием или заточенным средневековым ножом для пыток, выводят буквы каллиграфическим почерком и заставляют жмурить глаза от захвативших ощущений. И он шипит, с усилием тянет спёртый воздух носом, хочет посмотреть на руку, но не может, потому что всё ещё находится в несокрушимых оковах бакенбардиста и бабульки. Только и остаётся, что вертеть головой, выискивая человека, с которым их решила связать судьба… Кто это будет? Миловидная девушка с русыми волосами? Стервозная дамочка с помадой цвета жжёной умбры? Молодой парень или взрослый мужчина в клетчатом костюме-тройке, с запонками, кожаным несессером в кармане и безупречным парфюмом с нотами замши, пачули и тимьяна? Тэхён готов к любому из раскладов. Только… Только бы не этот бакенбардист! Уж очень он хмурый, а ещё воняет антисептиком. Или спиртом? Может, тоже пил всю ночь? К чёрту размышления! Необходимо найти наконец своего человека. И на следующей станции, когда бóльшая часть людей высыпается из вагона быстро и громко, будто кто-то разорвал жемчужную нить и рассыпал бусины, Ким видит его. Молодой парень, стоящий неподалёку и глядящий на своё запястье, поднимает глаза, а Тэхён… Тэхён тяжело сглатывает, потому что перед ним — сущий ангел. Невинный, безумно милый, невероятно симпатичный молодой человек из разряда тех, что снимаются для обложек подростковых журналов, за которыми потом охотятся фанаты из разных стран и заказывают себе, несмотря на конскую стоимость международной доставки. И Ким пищит внутрь себя, радуясь, что ему досталось такое чудо. Чудо тем временем шагает к нему и смотрит строго, но выглядит это забавно, потому как соулмейт смешно раздувает ноздри и кажется, что он сейчас закипит, как медный чайник на костре, что разожгли в походе в тёплом августе, оставшемся позади. Соулмейт подходит ближе, смотрит пристально и немного осуждающе, а потом заговаривает первым: — Ты… Ты серьёзно это сказал?! — Парень изумлённо смотрит на своё запястье, где теперь красуется свежая татуировка со словами: «Проще сунуть мяч в своё дупло, чем с утра залезть в метро». — Блять?! — Да ладно, не парься, по-моему, это лучше какой-нибудь философии, — добродушно усмехается парень напротив, — будем знакомы? Я — Ким Тэхён, и я твой соулмейт. Становится смешно и отчасти неловко, но веселиться Ким любит больше, потом он посмеивается про себя из-за сложившейся ситуации, а ещё, конечно, радуется встрече со своей родственной душой. Да, он действительно сказал эту фразу, когда с трудом забрался в вагон и оказался зажатым не самыми приятными на свете людьми. Сказал и сказал… Кто же знал, что именно эти слова превратятся в татуировки на их запястьях?! Так уж устроен этот мир: на руках соулмейтов появляется тату с фразой, которую старший из них произнёс последней перед первой встречей. И да, это может быть всё что угодно. Юнги, например, перед встречей с Чимином ляпнул следующее: — Семь раз отпей — один раз отлей! И уже через пару мгновений встретился со своим соулом, который тут же принялся кричать о том, что выведет такую татуировку к чертям свинячьим, но в итоге так очаровался самобытностью Юнги, что сдался в объятия истинной любви. Намджун — ещё один друг, а по совместительству сосед Тэхёна, с которым они знакомы с самого детства, перед встречей со своей второй половинкой выдал вовсе что-то на заумном, потому что декламировал в этот момент хокку: — Чистый родник! Вверх побежал по моей ноге… Маленький краб. — Дело было в библиотеке, там он и встретил свою судьбу, что была поражена столь необычными словами, но сразу же заинтересовалась соулмейтом. Или, например, родители Тэхёна. Мама старше отца на два года, и в день, когда они встретились, она, задумчиво рассматривая стекающие по стеклу кофейни дождевые капли и думая о бывшем парне, который её бросил, произнесла слова, что тоже остались на их телах напоминанием о знакомстве и предначертанности: — За окном идёт дождь, а ты… Ты идёшь нахер. В этот момент отец Тэхёна и оказался на пороге заведения, решив переждать непогоду и согреться чашкой эспрессо, а в итоге встретил её — свою любимую женщину. Нахер он, конечно, не пошёл, зато пошёл в ЗАГС и по доброй воле. А тётя Тэхёна?! Ким Сохён — родная сестра его отца, и она встретила свою любовь в день, когда закончила помогать своему коллеге с проектом; он её за это сердечно поблагодарил, но Сохён возьми и ляпни: — Спасибо в кровать не уложишь! Да, у неё была симпатия к этому молодому мужчине, но всё быстро забылось, потому что уже через пару дней она уложила в кровать Несс — американку, приехавшую в их компанию на стажировку и вошедшую в тот день не только в офис, но и в жизнь Сохён. Они женаты уже лет семь, у них есть пёс по кличке Индус, большой дом и море любви. Тэхён однозначно пошёл в свою маму и тётю, потому и у него на запястье теперь красуется, мягко говоря, неординарная фраза, на которую соулмейт всё ещё пялится и фырчит уже не закипающим чайником, а милым, но вредным ёжиком. — Чон Чонгук, блин! — представляется новый знакомый. — Всю жизнь теперь вот с этим жить! — говоря о татуировке. — Под «этим» ты, надеюсь, имеешь в виду меня, — подмигнув, Тэхён посмеивается и разглядывает своего предназначенного судьбой человека. — Слушай, мне выходить на следующей станции, потому давай свой номер телефона. Предлагаю встретиться вечером! Ты же ещё тоже учишься? — сделав вывод по внешнему виду. Чон не похож на уже работающего человека; он, скорее всего, тоже старшеклассник или же студент. — Последний класс школы. — Как и я! Ладно, давай скорее номер. И, заполучив желаемое, покидает вагон, оставшись довольным. Его соулмейт — не бакенбардист! Не подумайте, Тэхён никогда не судит о людях по внешности, но вкус-то у него есть, а этот Чон Чонгук, похожий на вредного ёжика, ему уже однозначно нравится.🪐🪐🪐
Обменявшись контактами, Тэхён и Чонгук связались тем же вечером, узнали, что живут в соседних кварталах, а потому, не думая долго, встретились, чтобы пообщаться лично и не пять минут, как удалось в метро. Чон оказался отходчивым и быстро простил Тэхёну его фразу, что теперь красуется на запястьях обоих, а ещё выяснилось, что у них много общего. Например, оба любят кататься на скейте, а потому теперь частенько встречаются в скейт-парке неподалёку; оба любят жёлтый цвет, и в один из дней Тэхён даже купил несколько пачек конфет M&M's, выбрал оттуда лишь жёлтые, сложил в прозрачный пакет и довольный собой преподнёс Чонгуку — тот ухаживание оценил, а драже разделил поровну. Постепенно они стали сближаться, и Тэхён понял, что всерьёз влюбляется; очень хотелось верить во взаимность, и он каждый день старался выискивать тому подтверждение, но Чонгук открыто о своих чувствах не заявлял, лишь улыбался загадочно, когда Ким задавал наводящие вопросы, а ещё говорил, что Тэхён — словно солнце. Он сияет всегда, буквально светится и, конечно, согревает в осенние дни, когда Чон забывает прихватить из дома ветровку, а по итогу мёрзнет на скейт-площадке, где они проводят бóльшую часть времени. Изучают новые трюки, занимаясь «сёрфингом по тротуару», помогают друг другу в этом экстремальном по своей природе виде спорта, и, конечно, вздрагивают, когда случайно соприкасаются плечами или кистями рук. Так устроен этот мир — с соулмейтом всегда появляется химия, и достаточно быстро. — Знаешь, он ужасно красив, — рассказывает Тэхён своей тёте Сохён, когда сидит у неё в гостях. Ким часто проводит свободное от учёбы, друзей и своего соулмейта время в доме лучшей в мире женщины. Несс сейчас в командировке, которая будет длиться ещё два месяца, а потому Сохён скучает и всегда с радостью принимает у себя племянника. Тэхёну вообще иногда кажется, что он с тётей гораздо ближе, чем с родителями — те вечно чем-то заняты. Сохён тоже много трудится, но всегда находит время на единственного племянника, в котором души не чает. — Фото-то покажи, Ромео! — просит женщина, устраиваясь на диване в гостиной и подбирая под себя ноги. — Что там за принца ты отхватил? И Тэхён показывает несколько фотографий Чона из его соцсетей, а потом и несколько совместных, что они уже успели сделать за время общения. — Слушай, хорош… Определённо хорош, — одобряет Сохён и подмигивает. — Теперь в нашем роду будет ещё одна однополая семья! Всегда знала, что если такое и произойдёт с кем-то — это непременно будешь ты. — Почему? — Похож на меня. Чего только стоят ваши татуировки на запястьях! По-моему, тут ты даже меня переплюнул, — улыбается Сохён и тоже светится солнцем — это у них семейное. — Вино будешь? — Кхм… — Да ладно, не ссы, тебе через месяц восемнадцать. Матери не расскажу, можешь быть уверен. И они распивают бутылку хорошего чилийского вина с ароматом чёрных ягод, ревеня, мускатного ореха и кедра, а также оттенками дыма и минералов. Закусывают тонкими ломтиками вялёного окорока и кусочками зрелого сыра. Тэхён ещё немного рассказывает о Чонгуке, а потом они обсуждают покупку нового скейтборда — тётя Сохён обещает, что подарит его племяннику на день рождения. — Тэхён… — зовёт женщина, когда Ким уже стоит на пороге и обувается. — А что вы там? Хоть целовались уже? — Нет, конечно, — грустно вздохнув, — нас даже от прикосновений случайных трясёт. Какие уж там поцелуи… — Так ты давай, бери всё в свои руки! Ты же Ким Тэхён, а не кто-нибудь, — подначивает Сохён, хитро улыбаясь. — В общем, если надо — мой дом в вашем распоряжении. Тэхён аж попёрхивается от удивления. Нет, он всегда знал, что тётя у него мировая, но… — Нечего стесняться. Несс не будет ещё достаточно долго, а я ночь и в отеле перекантуюсь. Зато сразишь своего соулмейта наповал! Да и наш дом — отличное место для романтического свидания. Вино в баре — сам знаешь; только не напивайтесь сильно, а то до самого интересного не дойдёте, — хихикнув, заканчивает свой монолог Сохён, пока Ким стоит и молча на неё таращится. — Ладно… Спасибо… Я это… Буду иметь в виду. — Давай-давай, Ромео. И о защите не забудь! — Сохён закрывает за племянником дверь и, легко пошатываясь после выпитого вина, отправляется в свою спальню, чувствуя, что свой долг она выполнила и звание лучшей тёти в мире определённо принадлежит ей.🪐🪐🪐
— Эй, аккуратнее там! — выкрикивает Тэхён, когда они в один из дней вновь встречаются с Чоном в скейт-парке, и тот учится новому трюку: начинает прыжок, «щелкает» хвостом доски, ударяя его об землю, а потом придерживает носок повидавшей многое доски ведущей ногой. Выглядит зрелищно, но приём этот является весьма травмоопасным, потому Ким переживает. — Чон! Да осторожнее ты! Разогнался… Тэхён тоже встаёт на доску и спешит нагнать своего соулмейта, что, радуясь освоению трюка, хохочет и едет всё дальше, но… Внезапно падает на практически ровном месте! Ким ругается, доезжает до него и помогает подняться. — В порядке, я в порядке, — успокаивает его Чон, отряхивая джинсы, — я показать тебе хотел кое-что. — В порядке он… А если б навернулся, когда прыгал? Ишь какой, — бубнит себе под нос Тэхён, потом подхватывает одной рукой обе доски, прижимает к себе, а второй — берёт под руку Чонгука. — Прихрамываешь теперь… Может, в травмпункт? Чон же замирает и косится на Тэхёна, потому что каждое его прикосновение отзывается в душе и искрит зигзагообразной молнией. Он шагает рядом и практически не дышит. Тэхён красивый… Даже прекрасный. Он любит болтать без умолку, любит бейсболки, любит сладости, а ещё цветы — сам рассказывал об этом. Надо будет подарить ему как-нибудь букет, но пока они идут на место, что Чон хотел показать своему соулмейту. В самой глубине их огромного скейт-парка кто-то нарисовал на асфальте солнце. Ярко-оранжевое пылающее солнце с глазами и ртом, что появилось здесь посреди осени. — Это ты. Заметил, когда приехал в парк, сразу решил тебе показать. — Слушай, Чон, почему ты такой невыносимо милый? — Ким переводит взгляд с асфальта на своего соула. — Я, конечно, надеялся, что судьба мне преподнесёт подарок в виде классного человека, но это незаконно, я же так долго не выдержу. — Долго не выдержишь что? — изогнув бровь, задаёт вопрос Чонгук. — Твоего очарования, — тяжело выдохнув, отвечает Тэхён, — ужас какой милый, мне аж неловко, что у тебя теперь такая грубая фраза на руке в виде татуировки! — Да ладно, не проблема, можно и вывести её… — шутит Чон, желая посмотреть на реакцию соула. Они оба знают, что те, кто выводил татуировку — теряли своего соулмейта. Чувства пропадают, люди расходятся, а встретить нового практически невозможно. Этот мир не любит, когда идут против его правил. — Чего-чего? — щурясь и уперев руки в бока, тянет Ким. — Смыться решил? Вот, значит, как? — Да шучу я, шучу! — смеётся Чонгук, наблюдая за реакцией, которая не заставила себя долго ждать. — Не хочу я никуда от тебя… Смываться. — Если попробуешь — знаешь, что будет? — Что? — Скручу тебя вот так! — И, сделав шаг, обхватывает Чона за талию, после чего притягивает к себе. У обоих сердце не на месте — за эти пару месяцев, проведённых рядом, они хорошо осознали свои чувства, но Тэхён прижимает его ещё сильнее, чтобы доказать, что точно никуда не отпустит. — И всё. Никуда от меня не убежишь! — Да я и не… Ой! — резко выкрикивает Чонгук, пугая Тэхёна. — Чёрт, нога… Нога, блин. — Тааак… Отпустив своего соулмейта, Тэхён присаживается на корточки, закатывает штанину Чона выше жёлтых конверсов и замечает ссадину, полученную с падением. Он без лишних слов снова поднимает два скейтборда и тащит Чонгука за собой за руку. — Что ты? Куда?! — Ко мне домой! Это очевидно ближе, чем к тебе, а нам надо обработать рану. — Нам? — Нам. — Тэхён останавливается, оборачивается и смотрит в глаза. — Забыл, что мы соулмейты? Я должен хорошо о тебе заботиться, Чон Чонгук, и это не обсуждается. Родителей дома нет, но есть кот, который встречает хозяина и гостя у порога. Рыжик с полосатыми лапами крутится у ног и довольно мурчит, но потом, когда гость теряет бдительность, кусает его за пятку и уносится со скоростью света. — Ай, блин! За больную ногу ведь! — цокает Чонгук, потирая место укуса, пока Тэхён достаёт из аптечки всё необходимое. — Что это за зверь такой? Чего кусается? — Ревнует! И да, это Скотик. Скотина, Скотяндра, Скотелло… Выбирай, что больше по душе. Изначально мы не могли придумать имя коту, что прибился к нашему подъезду, а мы его пожалели и забрали к себе… Несколько дней он был просто Котом, а потом осмелел и покусал меня, хоть и от большой любви, но я в тот же миг заорал, что он — настоящий скот. Так и прицепилось. — Ему подходит, — усмехается Чонгук, — хотя он и похож на солнце, как его хозяин. — Ладно, хватит меня смущать. Давай сюда свою ногу. Тэхён обрабатывает ссадину, заклеивает её лейкопластырем и заявляет, что лично отведёт Чонгука к врачу уже завтра, если вдруг на ноге появится отёк. Но пока они пьют чай с толстобокими сахаристыми плюшками и решают посмотреть какую-нибудь комедию из недавно вышедших. Вечером Ким провожает Чонгука домой, тот немного прихрамывает, но ухудшений нет, а это уже хорошо. — Спасибо за помощь, — благодарит Чон, стоя у подъезда своего дома. — И за вечер. Он был уютным. — Какая компания — такой и вечер, — самодовольно, но по-доброму отвечает Тэхён. — До завтра, Чон Чонгук. — До завтра, самый солнечный в мире соулмейт.🪐🪐🪐
История умалчивает о том, как долго Чонгук искал подсолнухи по всем цветочным их района. История умалчивает и о том, как сильно он нервничал, когда нашёл заветный букет с солнышками и шёл дарить его своему соулмейту. Однако и поиски, и нервы были не зря, потому что Тэхён, получив подарок, радовался так, словно выиграл на Олимпийских играх в своём любимом виде спорта, а ещё снова крепко обнимал Чонгука, на что тот и рассчитывал, если говорить откровенно. — Это благодарность за помощь с ногой, — полушёпотом и на ушко говорит Чон, пока его тискают. — Спасибо ещё раз. — Мелочи, брось, — отвечает Ким, посильнее прижимая к себе соулмейта, с которым они познакомились-то два с небольшим месяца назад, а чувство, будто знают друг друга много лет. — Зайдёшь ещё на чай с плюшками? — Прости, сегодня не смогу. Уезжаем всей семьёй в деревню, пока выходные. — Оу… А можно… Можно с вами? Если нет — не проблема, я пойму, но мне очень бы хотелось провести с тобой уикенд. — Родители точно не будут против. Главное, чтобы ты сам этого хотел! Там не город, там всё иначе, да и на скейте там не покатаешься… — Я мигом. Дай мне десять минут, чтобы собрать вещи и предупредить родителей. — Тэхён! — окликает Кима Чонгук, когда тот уже заходит в подъезд. — М? — высунув голову. — А твои родители уже знают обо мне? — нервно закусив губу, потому что переживает. — Вся семья, Чон Чонгук. Я рассказал им ещё в день нашей встречи. И потом… Не мог бы я столько времени скрывать татуировку! Мама очень хочет с тобой познакомиться, но постоянно работает. Как-нибудь мы непременно выберем день. Чонгук удовлетворённо кивает и расплывается в улыбке. Он тоже рассказал родителям о Тэхёне, показывал им фото и видео из скейт-парка, рассказывал о том, какой его соулмейт замечательный, хоть и своеобразный — чего только стоят их татуировки. Но миссис Чон тоже изъявила желание познакомиться с соулмейтом сына, приглашала в гости, потому она точно не будет против их совместной поездки в деревню. И пусть сейчас осень, пусть почти каждый день идут дожди — они обязательно найдут для себя занятия. Тэхён бывал в деревне лишь в детстве, когда ещё жив был его дедушка. После — не доводилось. Потому теперь он удивляется всему, что видит! Чуть покосившемуся домику, в который семья Чон периодически приезжает отдохнуть, сделать мясо на гриле и хорошенько выспаться; бане, которую топит глава семейства (к слову, родители Чонгука приняли Тэхёна хорошо, хоть и оказались не очень-то разговорчивыми и весьма скромными); пруду, в котором плескаются мелкие, но пузатые рыбёшки; и наконец — цыплятам. Соседским цыплятам, которых Чон притаскивает, чтобы показать своему соулмейту. Они крошечные, пушистые, эдакие жёлтые комочки пуха, пахнущие пшеном и… Теплом? Да, солнечным теплом, от которого так уютно на душе, ведь эти маленькие создания хлопают глазками-бусинками и пищат, а больше пока ничего и не умеют. У них впереди целая жизнь, они станут когда-то здоровыми курицами и петухами; будут вальяжно ходить по двору, но пока у них всё только начинается, как и у Тэхёна с Чонгуком, и, если честно, всё это — за краем, просто за краем воображения, потому что лишь от одних мыслей о том, что ждёт их дальше, захватывает дух. А вечером, когда все, наевшись мяса, расходятся по своим комнаткам, Чонгук с Тэхёном сидят в саду, укутавшись в один колючий, но огромный плед цвета переспелой малины. Спать пока не хочется, зато хочется разговаривать и дышать этим свежим воздухом, вспоминая все дневные забавы и тех маленьких жёлтых комочков. — Как думаешь, Тэхён? Как вселенная распределяет людей? Почему одни получают таких замечательных соулмейтов и в ещё относительно юном возрасте, а другие ждут своего человека половину жизни? Почему кому-то достаются абьюзеры и тираны? Другим же — знаменитости, учёные, космонавты? Так это всё интересно… Я боялся даже думать о том, кто мне достанется. Старался не вспоминать, хотя все вокруг только и говорят об этом, и я просил вселенную послать мне самого обычного, но доброго душой человека. И как я был поражён, когда встретил тебя! — Должно быть, увидев татуировку, ты подумал, что тебе достался какой-то разгильдяй или хулиган? — предполагает Тэхён, поближе придвигаясь к Чону. Их колени соприкасаются, из-за этого обоих накрывает волной мурашек, а внизу живота всё приятно ноет… Это новые для них ощущения, ни с кем ранее не было ничего подобного, и им хочется чувствовать это снова и снова, потому, не сговариваясь, они якобы случайно касаются пальцами под пледом, а потом сплетают их — и это будоражит так сильно, что хочется кусать губы, хочется кричать на весь мир, хочется сидеть вот так вечно, но хотя бы до рассвета. — Я не успел толком подумать, увидел тебя и… — И?.. — Пропал. Сразу же пропал, Тэхён, потому что с тобой по-другому и быть не могло. А потом эти наши общие интересы, скейт, прогулки, конфеты, которые ты мне таскал. — Влюбился? — улыбаясь, косится на него Ким, прекрасно зная, что смущает соулмейта, но этого он и добивается. — Как и ты, вообще-то! — выдаёт Чонгук, действительно застеснявшись. Щёки его становятся цвета красной смородины, а нос делается холодным — всегда так, когда волнуется. — Не могу не согласиться. — Тэхён смотрит на его профиль, а потом аккуратно подцепляет пальцами подбородок Чона и разворачивает к себе. У обоих печёт глаза, они даже не обращают внимания на начавшийся мелкий дождь, потому что внутри — бушующий пожар. Ким смелеет, чуть склоняет голову набок, приближается к лицу своего соулмейта, тяжело сглатывает, но всё же совершает задуманное — целует его мягкие губы вкуса сосновых шишек — такой лимонад они пили после ужина. Аккуратно их сминает, не веря, что это действительно происходит, и чувствует, как Чонгук сильнее сжимает его руку под пледом, как впивается ногтями в кожу, как отвечает на поцелуй и даже первым, да, первым толкается языком, что становится настоящим открытием. Конечно же, приятным. С Чонгуком в принципе очень приятно целоваться, именно потому они этим и занимаются едва ли не до рассвета. Идут спать, когда у обоих слипаются глаза, а утром, после завтрака, прячутся на заднем дворе дома, где заброшенный сарай утонул в полусгнившей листве, что пахнет землёй, прелостью и любовью, ведь невольно становится свидетельницей настоящих чувств. А ещё через пару с хвостиком недель, когда Тэхёну исполняется восемнадцать, они отмечают это событие вместе с Юнги и Чимином. У друга Тэхёна снова никого нет дома, потому они закупаются выпивкой, заказывают несколько пицц и громко гуляют, впервые празднуя такой компанией. — Вам не кажется, что Юнги в последнее время слишком много матерится? — задаётся вопросом Чимин, когда пьянка у всех в самом разгаре. — Я матерюсь лишь в исключительных случаях! — подняв указательный палец вверх, вещает Мин. — Что поделать, если каждый из них индивидуален по-своему? — Предлагаю игру. Возьмём коробку и будем весь вечер за каждый мат класть туда по десять вон. В конце вечера отдадим всё имениннику — это будет честно, а ещё у меня уши не будут так вянуть. — Давайте, — соглашается Юнги, — пожалуй, я сразу закину туда пару тысяч. Все сотрясаются смехом, а Мин действительно приносит коробку от телефона и кладёт туда две тысячи вон, чтобы не сдерживать себя в своих словах. — Чонгук, вот скажи, есть что-то в Тэхёне, что тебя бесит? — интересуется Чимин, подсев к нему и имениннику. — И как ты с этим борешься? — Бороться бесполезно. Можно и нужно поговорить спокойно, объяснить свою позицию, но мы, в любом случае, не в праве менять людей. Нужно уметь принимать их такими, какие они есть, если это, конечно, не вредит ни одной из сторон. — И откуда ты такой мудрый? — задумчиво тянет Пак. — Из метро! — отвечает за него Тэхён и обнимает своего соула. — Бери пример, Чимин, и не заставляй своего парня молчать. — Ладно, зато ты заберёшь домой все бабки, — справедливо подмечает тот. — Блять! У нас же ещё один курьер должен приехать, а домофон не работает. Где мой телефон? Всё! Я на улицу! — Не забудь десять вон в коробку забросить! — Мат Чимина не ускользает от слуха Юнги. — Больше имениннику достанется! Чимин убегает вниз, чтобы забрать заказ у курьера; Юнги добавляет всем алкоголь, а Тэхён, почувствовав вдруг непреодолимое желание поцеловать своего парня, утягивает его на кухню. И они почти весь остаток вечера зажимаются по углам, покуда Юнги не вручает им коробку с накопленными за маты деньгами и не заявляет, что им стоит снять номер в отеле, потому что секса на его территории точно быть не должно. Кроме его и Чимина, разумеется. Чон покрывается слоем алой краски; Тэхён, хмыкнув, забирает коробку, а потом вызывает такси, чтобы отвезти своего парня домой — ему ещё нет восемнадцати, и родители следят за тем, чтобы он приходил домой вовремя. Так продолжается практически до самой зимы. Они изучают грайнды и грэбы на скейт-площадках до самых холодов, но в конечном итоге всё равно приходится перейти в крытый скейт-парк, потому что на улице заниматься становится невозможно. Однако целоваться можно всегда и везде, и пусть у обоих обветриваются губы… Можно обниматься, согревать друг друга, но не торопиться сделать следующий шаг, потому что он, шаг этот, слишком ответственный, а Тэхёну с Чонгуком хочется, чтобы всё произошло по взаимному согласию и ровно тогда, когда оба будут готовы. И Ким удивляется, сильно удивляется, когда одним зимним утром получает от своего соулмейта откровенное фото с голым торсом. Он даже зависает, шагая в этот момент по коридору школы и сталкивается со старостой, который его за это отчитывает, но Тэхён… Тэхён летает в облаках, рассматривая фотографию на экране гаджета, а после уроков звонит тёте Сохён, чтобы уточнить о её предложении. В силе ли оно? Ведь Несс уже вернулась домой, и тревожить их совсем не хочется. — Подумала, что было бы неплохо помочь вам с арендой номера, но потом решила, что нам самим необходимо сменить локацию, — отвечает женщина, сразу поняв о чём речь. — На этих выходных приезжайте в наш дом. Мы с Несс отправимся за город, отдохнём… Ключи передам через твоего отца, скажу ему, что попросила тебя побыть с Индусом. Кстати, пса не возьмём, чтобы отдохнуть от всего, потому выгуливайте его на самом деле! Вино, как и говорила, в баре. Защиту оставлю в тумбочке. — Тётя! — Да-да, Тэхён. Я открыто говорю о таких вещах, ты ведь уже совсем взрослый. В общем, отдыхайте, чувствуйте себя, как дома… Главное этот самый дом не спалите! Остальное решаемо. — Ты лучшая. Знаешь об этом? — Разумеется. Всё, дорогой, мне нужно работать! Хорошего уикенда!🪐🪐🪐
— Ты уверен, что это удобно? — в десятый раз уточняет Чонгук, когда они, взяв такси, едут на выходных в дом Сохён. — Моя тётя — мировая женщина! Она сама предложила отдохнуть в её доме. Я ведь ездил к тебе на дачу — теперь твой черед! В нашей с родителями квартире нет ничего примечательного, а там… — Да-да, — усмехается Чон, поглядывая на своего парня, что заливает о доме, в котором, видите ли, много интересного, — будто я не понимаю, зачем ты меня туда тащишь. — А кто мне свои фотографии отправлял? — щурясь, спрашивает Тэхён и чуть наклоняется к Чонгуку. — Какие ещё фото, хён? — невинно хлопает глазами тот. — Ладно, это была лишь одна фотка, но… — Но зато какая! — Именно, — тяжело выдохнув, соглашается Ким, потому что одно лишь воспоминание о том кадре с новой силой разжигает в нём огонь. — И потом, тебя даже родители отпустили с ночёвкой. Так что, всё нормально! И это действительно так. Скоро Чонгуку вовсе не нужно будет спрашивать у родителей разрешение, потому что уже через месяц ему исполнится восемнадцать, но пока… Пока они приезжают в роскошный дом Ким Сохён, где их встречает лохматый Индус, который уже хочет отправиться на прогулку. Тэхёна пёс любит, потому без проблем позволяет надеть на себя ошейник и зацепить поводок. Весь их день проходит в заботах. Прогулка с собакой по запорошенным улицам, мытьё лап, приготовление еды, совместный ужин, и лишь после этого, по очереди приняв душ, они открывают бутылку вина — такого же, как Тэхён с Сохён пили в прошлый раз, и усаживаются на диване в гостиной перед огромной плазмой, чтобы посмотреть какое-нибудь хорошее кино, но… Ким планировал заняться сегодня чем-то интереснее, а потому уже после второго бокала он лезет целоваться, кусается, обнимает крепко и так сильно кружит Чону голову, что тот едва ли не задыхается и уже совсем не смотрит в экран телевизора. Они, случайно нажав на пульт, переключают на другой канал — там идёт какая-то программа о животных, но их это мало волнует, потому что Тэхён уже ведёт своего парня в спальню, чтобы оказаться в ещё более располагающей атмосфере. Здесь всё выполнено в бежевых тонах и стиле минимализм, а самой яркой деталью является ночник в форме Сатурна, что стоит на тумбочке. И Тэхён, стягивая с Чонгука одежду, чувствует, что улетает стремительно и далеко — наверное, на одно из пыльно-ледяных колец настоящего Сатурна, откуда открывается лучший вид на Землю и на ключицы его соулмейта, к которым он с жадностью припадает. — Хён, я не уверен, что готов. — Слова отрезвляют. Тэхён отрывается и смотрит в глаза. — То есть… Готов, но не хочу сразу же заходить слишком далеко. — Хорошо. Я не сделаю ничего, что ты не позволишь. Но… Мы же можем целоваться всю ночь напролёт, так? — Нет, хён, ты не понял. — Глаза у Чонгука становятся хитрющими, он встряхивает головой и сам двигается ближе, а потом делает то, чего Ким точно не ожидал… Накрывает рукой его пах и смотрит нахально, будто его подменили. Хотя… Именно такой взгляд был на той самой фотографии, потому Тэхён понимает, что где-то далеко внутри Чонгука пляшут черти, которые так и норовят выскочить наружу. — Мы можем обойтись сегодня без анального секса, но это не говорит о том, что нам нельзя заниматься другими вещами. Боже… Эти слова из его уст звучат так горячо и пошло, что Ким рискует упасть с кольца Сатурна и улететь далеко-далеко — за края вселенной. Хотя он и так обитает где-то за чертой с того самого дня их первой встречи. А сейчас этот Чонгук, его взгляд, его рука, что уже скользит под резинку белья… Тэхён тяжело дышит, но решает не отставать, потому стягивает со своего парня остатки одежды и окольцовывает его член, что уже стоит и сочится естественной смазкой. И как только может этот милый, порой вредный ёжик так перевоплощаться? Безумие… — Мне нравится, хён, — шепчет Чонгук в губы, когда они целуются и взаимно надрачивают друг другу. — Сделай так снова… Тэхён потирает большим пальцем головку, скользит остальными по венам и наслаждается тихим стоном Чона. Их бёдра буквально дрожат, а голос пропадает… Сознание же и вовсе покидает все мыслимые орбиты, потому что происходящее — лучше самых откровенных фантазий. Целуя вновь, Чонгук мёртвой хваткой вцепляется в волосы Тэхёна и ещё более развратно стонет, что окончательно выбивает из колеи, но проворные пальцы знают своё дело и желают довести начатое до конца, а потому продолжают то сжимать член у основания, то оглаживать медленно и самыми кончиками… Чон проделывает всё то же самое, но в какой-то момент отрывается, из-за чего член Кима шлёпается об живот; подносит свою ладонь ко рту, пошло сплёвывает и возвращает руку на эрегированный орган соулмейта. Остатки здравого смысла Тэхёна растворяются где-то далеко — и в этот раз точно за краями разума. Кажется, что пульсируют уже не только члены, а их организмы в целом, и это с новой силой кружит голову… Где-то на переферии работает телевизор, а ещё лает Индус, который увидел в передаче про животных себе подобных, но ничто в этом мире сейчас не имеет значения, кроме желанных губ и не менее желанного оргазма. Их накрывает практически одновременно, и чувство это совершенно новое, такое, будто оба, взявшись за руки, прыгнули со скалы и оказались в лучшем из миров, где сердце стучит быстрее, где все блаженно улыбаются, где щёки пылают румянцем, а взгляд становится немного стыдливым, но после непременно приходит облегчение. И они валятся на постель, обнимаются так крепко, что чуть ли не душат друг друга, после чего находят губы друг друга, чтобы в очередной раз поцеловать. Чтобы снова вернуться на одно из пыльно-ледяных колец Сатурна, поднявшись из пучины наслаждения и немного охладив рассудок. Чтобы, взявшись за руки, прыгнуть за края, но чуть позже, когда оба точно будут к этому готовы. — Ты так хорошо пахнешь, — признаётся Тэхён, лёжа рядом с Чоном и закинув на него обе ноги. — Даже лучше, чем те пушистые комочки жёлтого цвета. Лучше, чем подсолнухи, которые ты мне принёс. Лучше, чем мой кот Скот. Лучше, чем ароматы самых известных в мире парфюмеров. — И какой он? Мой запах? — Ты пахнешь нежностью и похотью одновременно. Пахнешь сексом, но любовью. Скромностью, но развратом. Это невозможно объяснить, но это лучшее, что со мной случалось, серьёзно. И Чонгук, улыбаясь, молча утыкается в шею своего соулмейта. На их запястьях горят татуировки — так всегда бывает в моменты близости. В тумбочке лежит защита, что сегодня не пригодилась, но обязательно понадобится чуть позже. В гостиной спит уставший Индус и видит сны, в которых он резво бегает по заснеженным улицам пригорода. В сумке Тэхёна, что висит у входа, лежат деньги — те самые, которые Юнги с Чимином собрали в матерную коробку. Ким долго думал о том, на что их лучше потратить, а сегодня решил, что хочет сделать сюрприз своему любимому человеку, именно поэтому уже завтра вечером, когда они вернутся в город, он обязательно купит для Чонгука новый скейт, потому что нынешний совсем прохудился. Тэхёну доску подарила тётя Сохён, как и обещала, а у Чонгука совсем скоро день рождения — вот и будет ему подарок. Однако лучший свой подарок Чонгук уже получил, зайдя несколько месяцев назад в вагон метро и встретив там своего соулмейта, что крепко выругался, из-за чего на их руках появились татуировки. И пусть они такие, пусть в них нет ничего романтичного или философского — всё это не так и важно. Куда важнее то, что они чувствуют по отношению друг другу. Как их тела реагируют, как их души поют в унисон, как их сознание, отправившись однажды на одно из колец Сатурна, будет и дальше путешествовать, чтобы изведать всю Солнечную систему, а потом, когда они станут семьёй и будут самыми счастливыми, вернуться на место, но иногда всё же улетать далеко-далеко — за края всего осязаемого. И пусть пройдёт много лет, пусть что-то изменится, но в их памяти навсегда, слышите, навсегда останется вкус сосновых шишек на губах и эта ночь, освещённая ярко-золотым Сатурном.