once upon a time in Nashville

— Как думаете, не перебор? — вышедший из туалета в коротком чирлидерском платье Джерард стеснительно кашлянул, чем и прервал бурное обсуждение последних футбольных игр. Теперь каждый находившийся в гримерке сверлил его удивлённым взглядом, а воцарившееся на пару секунд молчание сменилось на тихие восклицания и хрюкающие смешки. — Что за…. Ахуеть, Джи! — Это тот самый костюм, который ты предпочёл держать в секрете? — Рэй, кажется, даже пивом поперхнулся от хохота, вскидывая вверх одобряющий жест в виде большого пальца. — Я думал, больше клоунского комбеза меня ничего не удивит. — Ну, феерично же, согласитесь? — со смущенной улыбкой Джи поправил подол короткой зелёной юбки и театрально покрутился вокруг себя, вызвав новую волну смеха. Среди всего этого гомона концертной команды, не было слышно голоса обычно самого звонкого ритм-гитариста. Айеро молчал, хотя всегда на его памяти смеялся громче всех остальных. — Знаешь, тебе неиронично идёт. Стоп, ты что, побрил ноги?! — Майки резко подскочил на месте и схватил брата за непривычно гладкую голень, на что сам Джерард лягнул ногой с едва пробивающимся через заливистый хохот коротким «брысь!». Пожав плечом, он кокетливо стрельнул глазами и совершенно непринужденно подхватил с миски начос, наконец, встречаясь взглядом с Фрэнком. Тот выглядел так, словно весь его мир только что перевернулся. Щеки горели красным, на губах застыла заинтересованная полуулыбка, а глаза, затянутые хищной темной пеленой, неотрывно следили за каждым мельчайшим действием солиста. Его чертового инкуба. Отрешённый от всего остального мира он больше не мог поддерживать диалоги, не мог даже слова вымолвить - те застряли поперёк горла горячим вздохом, а усилившийся в висках пульс заглушал любой звук этого помещения. — Воу… — наконец выдохнул Фрэнк, и Джи мог заметить по дёрнувшемуся кадыку как тяжело тот сглотнул. В груди что-то приятно колыхнуло: то ли самомнение, то ли то самое тёплое чувство влюблённости, что заставляет кончики ушей гореть, а сердце учащенно биться. — Так.. и что же этот образ символизирует? Что-то про гендерные стереотипы, так? — Не унимался Рэй, тоже дотягиваясь до тарелки со снэками. — А что, он обязательно должен что-то символизировать? Мы вроде как, просто отрываемся в этом туре. Вы даже не представляете, что у меня припасено дальше. Ну, по-мимо того, что я вам уже рассказывал… — Вновь столкнувшись с Фрэнком глазами, Джерард, как ни в чем не бывало, отошёл к зеркалу. Ему казалось, что он буквально спиной (ну и задницей, разумеется) чувствует на себе этот пристальный взгляд — и как никогда рад такому вниманию. — Я думаю, может мне ещё волосы заколоть? А то эта чёлка вечно спадает мне на лицо, я нихрена не вижу. Я даже заколки себе в Волмарте купил. — Джерарда, кажется, никто и не слышал оттого, как тихо он бубнил себе под нос, разглядывая собственное отражение — на удивление, спустя столько времени — без единой ужимки, с полной уверенностью, без капли отвращения к тому, что видит перед собой. Дело не в платье, совсем нет! И даже не в чертовом похудении, — а в чем-то действительно большем. Например, в удачной терапии, в долгом пути по борьбе с тревогой, депрессией, зависимостями, пересмотром жизненных приоритетов. В принятии себя и своих чувств. В музыке, которая в очередной раз спасла его. И в его взгляде. — Так что, Фрэнк? Не поможешь найти заколки? Я, кажется, оставил их в сумке в соседней комнате. — Чего? А… да.. в соседней комнате? — Фрэнк на секунду сжал диванную подушку татуированными пальцами и выскочил из гримерки так быстро, что Джерард даже сообразить не успел. Лишь быстро переглянулся с ребятами и поспешил следом, аргументировав все тем, что «Он не найдёт, где я их оставил». — Видимо, тебя это очень впечатлило… — со смешком прервал тишину Уэй, копошась в собственной же сумке, оставленной на длинной раковине туалетной комнаты. Голоса отскакивали эхом от красиво отделанных плиткой стен, что даже усмешку вызвало: раньше туалеты площадок, на которых они выступали, были похожи на подвал или что-то типа сарая. — Ты же специально? — Фрэнк не знал, куда себя деть. От переполняющих чувств хотелось разорвать себе грудную клетку, но ещё больше - зажать Джерарда в объятиях, схватить его за щеки и горячо поцеловать вопреки всем их старательно выстроенным границам. — Просто скажи, что я выгляжу великолепно! — Джерард через зеркало заметил, как секундно, но невероятно болезненно, словно наступая себе на горло, нахмурился Айеро. — Ты выглядишь потрясающе, Джи. — Фрэнк подошёл чуть ближе и, не заметив сопротивления, сделал ещё пару шагов вперёд, тоже запуская руку в чужую сумку. Их пальцы коснулись друг друга, но Джи даже не вздрогнул: только руки мурашками пошли, стали пушистыми под закатанными рукавами платья. — Позволишь? — коснувшись другой ладонью напряжённого плеча, Фрэнк мягко подвинул татуированными пальцами кончики отросших волос и оттянул белый ворот в сторону. Джерард, до этого забывший как дышать, наконец, судорожно выдохнул. Своей спиной он чувствовал жар чужой грудной клетки и дыхание, близкое к своему затылку, что вызывало самую настоящую бурю, сконцентрировавшуюся сладостной щекоткой внизу живота. Фрэнк идеален в своём умении сводить с ума. Идеален от этой хитрой ухмылки, которая отражается в зеркале прямо сейчас, до мягкого рокотания голоса – он порождает безумный ураган азарта и безоружного умиления. Хотелось продержаться чуть дольше, хотелось играться, кокетничать, вить свои флиртующие нити, но ноги подкашиваются, и все, что Джерард сейчас может — это податливо склонить голову к плечу, подставляя открытую шею на растерзание влажным губам. В принципе, это тот эффект, которого он и добивался - остаётся только отпустить бушующую внутри тревогу и уверить себя: он делает все правильно. — Блять… — скулит Джерард, задыхаясь в собственных же бабочках в животе. Чувствовать его большие ладони на своих бёдрах так правильно, так замечательно - даже в голову не приходит, как же они продержались друг без друга такое долго время. Врали друг другу, врали себе. — Я понимал, что шорты были намеком… но платье?? Ты в нем выглядишь так превосходно, боже. Ты же знаешь, как это на меня действует. Ты делаешь это специально, — кончиком носа Фрэнк проводит линию от плеча до плеча, зарывается им в спутанные волосы и не может надышаться его естественным запахом, отдалённо напоминающим цитрус и можжевельник. Джерард улыбается. Улыбается своему же отражению в зеркале - с ярко розовыми щеками, чёлкой, спадающей на лицо, с блаженной улыбкой, пока его любимый гитарист вновь касается его так, как всегда этого хотелось. Он абсолютно точно прав. Джерард надел это платье специально. Для себя. И для его восхищения. — Мне нравится твое внимание. Тот концерт, когда я был в шортах, ты от меня глаз не отводил, ведь так? — Заткнись, — оставив лёгкий укус где-то у затылка, Фрэнк рывком разворачивает Джерарда к себе лицом и укладывает руки поверх его мягких щёк. Те слегка колятся после утренней бритвы, и Фрэнк, заворожённый до ужаса, оглаживает их, двигаясь большим пальцем прямиком к розовым губам. Но поцеловать так и не успевает — Джерард делает это первым, послав к черту всю ту осторожность, которую они прокладывали в отношениях друг с другом последние несколько лет. Забыв как дышать, они двигаются губами навстречу: сначала медленно, можно сказать робко, словно пробуя на вкус то расстояние, к которому они старательно не приближались. Фрэнк тихо смеётся, дрожит всем телом — и это определённо точно истерика от ударивших в голову эндорфинов, дофаминов и прочих гормонов радости. — Скучал? — шепчет Джерард, прикусывая нижнюю губу Фрэнка, и сладостно выдыхает через открытый рот, когда гитарист отвечает — без слов, своими руками сдавливает его бедра, желая прижать к себе как можно ближе, ещё не рискуя забраться под юбку, но уже чувствует — ноги ведь действительно гладкие. Господи Боже… — Эй, ребята! Зал уже собрался, Вам выходить минут через десять, — внезапный стук в дверь заставляет обоих дёрнуться и отлететь друг от друга как два положительно заряженных магнита. Словно пойманные за проказы школьники, они смеются, переглядываясь между собой. — Да, Ворм, мы почти готовы. Представляешь, Джерард никак не может найти свои резинки… точнее заколки! Заколки, Ворм! Засмеявшись во весь свой голос, Айеро даже голову откидывает, едва ли не ударяясь затылком о плитку. — Нет, ну почему же, резинки я уже нашёл, — тихо бурчит Джи, с удовольствием наблюдая за тем, как Фрэнк вдруг теряет воздух и краснеет до ужаса обворожительно. На сцену он выходит, так и не заколов волосы. ххх На сегодняшнем выступлении Джерард чувствовал себя особенно окрылённым. Весь мандраж, разыгравшийся в теле за пять минут до выхода вытеснился тем, как разразилась ликующая толпа, стоило его силуэту появиться в их поле зрения. Они смотрели безумно и восхищённо, визжали в несколько раз громче обычного. И если первые пару минут Джерард все ещё чувствовал себя неловко в откровенно дерзком образе, то спустя несколько первых песен, когда адреналин бьет в голову, а любимое дело захватывает с головой — засиял уверенностью. Чистой и долгожданной. Знал ли кто-нибудь, что этот мужчина в балахоне болотного цвета, до ужаса стесняющийся камер, вдруг начнёт вытворять такое? Платье - чистая синтетика, хоть и качественная. В нем достаточно жарко, оно совсем немного прилипает к телу, но Джи ощущает только всепоглощающий комфорт даже от сдавливающего в районе талии подобия корсета. Крутит бёдрами, заигрывает с публикой, как самая настоящая кокетка, прыгает без всякого стеснения и стыда. Оказывается, носить то, что ты хочешь - чертовски приятная штука. Фрэнк и не помнил, как во всей этой суматохе успевал верно бить по струнам в нужном ритме — эти часы выступления были похожи на забвение или сладостный сон, в котором демон-искуситель пожирает мозг эротическими фантазиями. Взглянешь в его сторону, увидишь изгибы, которые он так уверенно демонстрирует — того гляди захлебнешься в желании утонуть между его бёдер. Это сводило с ума в самом прямом значении этого слова. Дразнило до ужаса бесстыдно и нагло. Находясь на глазах у тысячи фанатов, он понимал, что не имеет даже права пялиться на него так откровенно, прямо под юбку или на горячо открытый рот и потные, розовые щёки. Во-первых, потому что это сулило ещё больший ажиотаж в интернете, или, что ещё хуже - слишком очевидный стояк, который невозможно прикрыть даже гитарой. Однако желание коснуться его, засмеяться над очередной глупой шуткой, дружески (или уже не совсем?) приобнять за плечи и прошептать что-то абсолютно грязное прямо на ухо - зудело в голове уже вот несколько песен, и сдерживаться практически невозможно. К черту. Все происходит, как в тумане, когда он ловит его в перерыве между треками - горячего даже на расстоянии, сжимает плечо и жарко проходится губами по ушной раковине, быстро нашептывая все то пошлое, о чем думал все это время. Ни одна живая душа на этой сцене не слышит их, но каждый может заметить, как Джерард хихикает, краснеет практически мгновенно, склоняя ухо к плечу от поднявшихся щекоткой мурашек. ххх Когда заключительные аккорды сыграны, а прощальные речи сказаны, Фрэнк сбегает со сцены в числе самых первых. В ушах пульсирует кровь, он чувствует себя опьяненным или глубоко очарованным, но хватается за новую бутылку пива, присасываясь к ней как к чему-то спасительному или иронично отрезвляющему. Развалившись на кресле, он встречает друзей немного потеряно, тут же дёргает край кардигана вниз и задерживается взглядом на Джерарде. Тот тяжело дышит, но улыбается до умилительных морщинок вокруг глаз, что заставляет все органы внутри сжаться сладостным спазмом. Невозможный. — Грузим аппаратуру и в отель? — Говорят, в нашем отеле отличный бар на цокольном этаже, — как бы невзначай добавляет Рэй, и все приближенные к группе крю активно это поддерживают. — Да, я тоже не против… — ошарашенные взгляды, вдруг обращённые в сторону Джерарда, не дают даже договорить, — Безалкогольные коктейли, друзья. Я бы взял какой-нибудь «секс на пляже» на содовой. Фрэнк шумно фыркает: неизвестно, чего ждать далее, и напряжение внутри растёт в геометрической прогрессии, а все догадки о том, что после концерта они сразу же уединятся в том же туалете теперь беспощадно разрушены. И Джи, как ни в чем не бывало, так и ходит тут, по гримерке, в этом чертовом платье, нагибается, садится с широко расставленными ногами и просто откровенно смущает всей этой неоднозначностью их положения. Неужели только у него одного от всего этого зрелища так сильно пылают щеки? — Так и пойдёшь в платье? — Фрэнк хохочет, стараясь вывести Джерарда на игривый конфликт, чтобы хоть как-то разобраться в его дальнейших намерениях, но Уэй лишь кокетливо жмёт плечом, скрывая улыбку за стаканом апельсинового сока. ххх — Не знаю, иглоукалывание, мне кажется, достаточно действенная штука. Думаю, запишусь снова, когда тур закончится, — смеется Айеро, особенно когда Джерард так показательно хмурит свой вздернутый нос на поднявшуюся тему. — И что, сегодня кисть и плечо почти совсем не болели? — спрашивает Ворм, зевая. — Я поставил сейчас новые компрессы, боль, вроде как меньше, но чувак... Чувствую мои многострадальные руки будут еще очень долго приходить в себя. Они в баре вот уже минут сорок. Достаточно уставшие, но активно поддерживающие разговоры друг друга с забавными попытками перекричать громкость музыки этого заведения: в молодости любые афтерпати переносить дейсвительно в несколько раз легче. А сейчас голова гудит и будто бы у каждого в глазах читается желание поскорее свалить в теплую постель и заснуть до самого утра. — Я пойду принесу еще пиво. — Кара вдруг поднимается с места. — И еще одну безалкогольную "Тропикану" — кричит ей Джерард в догонку, но, переглянувшись с Майки, добавляет: — Нет, две! В бар он, кстати, пошел переодетым. Во-первых, в такую ночь на улице уже достаточно прохладно. Во-вторых, даже с хорошей охраной и ребятами из местного концертного агенства он все еще не чувствовал себя в безопаности для подобных подвигов. И Фрэнк был не совсем то что бы расстроен, но свободные брюки, растянутая футболка и куртка армейской расцветки будто бы автоматически стирали все произошедшее между ними сегодняшним днем в том чертовом туалете. Произошедшее, из-за которого в грудной клетке до сих пор свербит гнетущее чувство неясности. Как бы Фрэнк не хотел, но пиво вместо ожидаемого расслабления и покалывания в самых кончиках пальцев в этот раз приносит ему только еще больший ворох мыслей: этот сегодняшний поцелуй вообще значит хоть что-нибудь? Сулит ли он продолжение или так и останется разовой акцией и впечатляющим поводом для новой песни о разбитом сердце? — Эй, Джаррод, передай мне еще луковое колечко, — собсвенный голос звучит как-то сипло, так что Фрэнк откашливется, разглядывая пузырьки в своем стакане. Джи вздрагивает, услышав, кажется, свое имя, и на всякий случай переглядывается с барабанщиком, тоже не понимающим, к кому именно тот обращался. — Держи! — не долго думая, Джерард решает действовать первым и протягивает ему тарелку целиком, на что Фрэнк, неожидав, выгибает бровь. — О, спасибо! — их пальцы вновь касаются друг друга, и Айеро всеми силами старается не придавать этому малейшему жесту большего значения, чтобы не обнадеживаться. Во рту гочит досадой. — Надо было брать "Негрони", пожалуй... Пойду отолью. Поднявшись с места, Фрэнк не ощущает даже малейшего головокружения, разве что от усталости. Он достаточно быстро преодолевает расстояние до писсуаров, радуясь, что ни один поклонник не перехватил его по пути. Здесь и музыка играет тише - хоть как-то разгружает голову, однако от спокойного справления нужды его прерывают шаги и до боли знакомый голос. Уэй. Какого черта? Стоит в проходе, топчется. — Ты в порядке? Выглядишь немного нервно. — наконец подает голос он. — Да не, все супер. Спать хочу, — Айеро даже зевает для убедительности, стряхивая последние капли, прежде чем застегнуть джинсы и отправиться к раковинам. — Ты в туалет пришел или просто поглазеть? — О, ну ты же знаешь какие у меня отношения с мочой. Тебе нужно пить больше воды, Фрэнки, — шутка немного сбавляет градус напряжения, но через пару секунд смех стихает и атмосфера вновь ощущается нетерпимо накаленной. Видимо, этот поцелуй действительно был ошибкой. — Точно все хорошо? — Точно. — Я имею в виду... Это же из-за меня, да? Ты так пялился на меня на протяжении всего шоу... Правда так понравилось платье? — Джи старательно сдерживает самодовольную улыбку, когда замечает, насколько возмущенно выглядит Фрэнк от поднявшегося разговора. Краснеет мгновенно, и в глазах блестит что-то вполне однозначное — может быть, надежда. — Да я сказал же! Все в порядке! — тот отворачивается, желая пройти к выходу, но оказывется пойманым за руку. Даже без алкоголя в крови, Джерард вдруг ощущает очередной прилив решительности , и, встряхнув головой, чтобы скрыть пылающие щеки, сам приближается к его уху. — Мне понравилось то, что ты говорил мне на концерте. Так что.. если хочешь заглянуть под юбку, можешь либо дождаться фотографий в качестве, либо.. не знаю, пригласить меня сегодня к себе в номер? Забыв, как дышать Фрэнк пару мгновений ошарашенно пялится в зеркало напротив, не в силах даже найти слов для ответа: они просто напросто путались в голове, и именно сейчас он ощутил себя действительно опьяненным. Не от алкоголя. От Джерарда, горячего шёпота и его удивительных игр. — Блять. Ты меня в могилу сведешь. — Пошли, нас уже заждались. ххх К моменту, когда в дверь постучали, Фрэнк нервно скроллил ленту твиттера на диване своего номера и все еще не знал, чего ему ждать дальше. С момента бара тема их взаимоотношений больше не поднималась, да и по своим комнатам они разбежались достаточно быстро, аргументировав все тем, что нужно хорошенько отоспаться перед следующим шоу, так что открывать дверь Айеро не спешил: вдруг снова навязчивое обслуживание номеров? Но в дверь постучали снова. — Иду! — поднявшись с места со смешным дедовских кряхтением, он устало доковылял до выхода и нажал на кнопку разблокировки. — Какой сюрприз, дружище! В дверном проеме стоял Джерард, завернутый в огромный махровый халат с логотипом отеля, который ему так чертовски подходит. Невинно хлопая ресницами, едва заметными под завесой мокрой челки, он без спроса шагнул внутрь и нахально щелкнул замком. — Ты после душа что ли? — Фрэнк сглотнул, стараясь вести себя непринужденно и потому гостепреимно кивнул в сторону своего минибара, где ничего кроме пива и апельсинового сока уже не осталось. — Ага! У них здесь классный гель для душа, заценил уже? — пока Джи заинтересованно оглядывался по сторонам, сравнивая интерьеры их номеров, Фрэнк шумно плюхнулся обратно на диванчик и отрицательно покачал головой с поджатыми губами. — Не знаю, как по мне, пахнет слишком сладко. У меня и лосьон для тела остался, может тебе нужен? — Спрашиваешь еще? Конечно! — Передам тебе завтра утром, если не забуду... — зажмурившись от зевка, Айеро накрыл лицо ладонями, растирая кожу так, словно это поможет ему оживиться, но к моменту, когда снова взглянул в сторону Уэя, тот как раз развязывал пояс халата, за которым игриво мелькнула зеленая юбка. Сердце пропустило удар, и к ушам вновь прилила кровь, заглушив пульсацией даже собственный голос, который вмгновенье охрип от такого зрелища. — Пиздец... Фрэнк застонал, нет, точнее заскулил, теряя связь с реальностью: та снова начала напоминать что-то невозможное, поэтому он поспешил вновь закрыть лицо татуированными ладонями и со смешком помотал головой из стороны в сторону. — Я как раз помазал ноги лосьоном. Такие гладкие, даже непривычно. Просто потрогай. — Джерард бесстыдно ставит одну ногу на диван, и только сейчас Фрэнк замечает его белые носки и кеды, которые являлись частью образа ещё на сцене. Просто уму непостижимо! Рука неосознанно тянется к голени, и кончики татуированных пальцев щекоткой бегут вдоль молочной кожи, пока в груди что-то безбожно грохает. Он чувствует ранки от бритвы и улыбается этому факту, двигаясь рукой все выше и выше. Туда, где кожа становится совсем мягкой и до безумия горячей. Туда, где, по идее, он должен уже остановиться — прямиком под подол. — Действительно гладкая, — Фрэнк сам удивляется тому, насколько тихо и сипло звучит его голос. Но ответом служит только шаткий полувздох и незаметные взору, но тактильно ощутимые мурашки под подушечками пальцев. Джерард коротко смотрит на него сверху, облизывает губы и задирает юбочку выше, будто красуясь, пока его голова откинута, а на открытых губах поблескивает кривая улыбка, и вот тут Фрэнк теряет голову окончательно. — Господи, блять… Я весь концерт мечтал оказаться под твоей юбкой, — нырнув носом между его бёдер, к резинке белоснежных трусов на сгибе ноги, он шумно затянулся его чистым запахом, как дорожкой кокаина - да и эффект, в принципе, такой же - одурманивающий. — Думал, что ты просто дразнишься и никогда мне не позволишь… — Я думал об этом же. Почти каждую песню, Фрэнки. Пожалуйста, — он млеет и кривится так, будто бы испытывает боль, а не наслаждение, — Давай пошлём к черту наше правило и просто… Ах… Просто… Неужели не ясно как сильно мне тебя не хватает? Эти слова напрочь стирают остатки каких-либо сомнений. Фрэнк вдруг сжимает его бедра так резко и так крепко, что тот аж взвизгивает, хватаясь за его плечи, чтобы удержаться на месте. Горячие и давно забытые поцелуи, сыпятся по голой коже там, где это только возможно в таком неудобном для них положении. Щеки Фрэнка колючие от отросшей щетины царапают самые чувствительные места, но Уэй лишь шире расставляет ноги, накидывая юбку на чужую голову так, чтобы тот мог нырнуть дальше, прямо к животу, на котором россыпью маленьких бледных молний красовались растяжки. Айеро жадно целует, облизывает каждую из них, руками оглаживая сначала бока поверх платья, а затем пробираясь под него, чтобы нащупать насколько сильно Джерард возбуждён. Сильно. Мокро. — Господи… — от переполняющих эмоций сводит челюсти, так что он несдержанно кусает внутреннюю сторону бедра, но Джерарду это только нравится: его стон звучит ужасающе сладко, а пальцы сжимают волосы прямо у корней, и на этот раз стонет уже именно Фрэнк. Он чувствует, как рука Джерарда направляет его в сторону паха, но не торопится переходить к чему-то более активному, решая отомстить - подразнить также неприлично. Сначала тычется носом и только потом, доведя его до измученного скулёжа, обхватывает эрекцию губами прямо через белье, оставляя влажное пятно от своего горячего дыхания. То, насколько сильно Джерард дергается в его руках заставляет коварно хихикнуть. — Тшш… — Фрэнку самому огромного труда стоит не сорваться. Не схватить его за талию, повалив на диван, и грубо отыметь до сорвавшегося голоса - это было бы просто замечательно, да. Но такой момент, как сейчас, хочется растянуть, чтобы каждую деталь от мягкости кожи до его запаха запомнить до конца жизни. Когда он касался его так последний раз? Году, может, в 2010 и изредка мимолётными минутами где-то недалеко после 2013, когда и было введено то злополучное «правило» о границах, которые ни в коем случае нельзя переступать. — Чего смеёшься? — вдруг спрашивает Джерард, запыхавшись. Фрэнк качает головой из стороны в сторону, но все же решает ответить: — Странно просто… так долго сопротивлялись друг перед другом, и что в итоге? Уэй громко цыкает и, желая сбежать от разговора, грубо надавливает на затылок, чтобы вновь ощутить жар его губ там, где это сейчас так необходимо. — Лучше расскажи, о чем ты мечтал. — Хмм… Ну, например… спустить тебе в горло? — будто бы дразнясь, Фрэнк вылизывает его сквозь ткань нижнего белья, пока Джерард очевидно весь изнывает. — О, ну сперва это сделаю я. — Фууу, как пошло и не романтично!! — их смех сливается в унисон, пока Айеро вдруг, наконец, не стаскивает его боксеры до самых щиколоток, так и оставив их там висеть. — Пиздец, я и забыл, какой ты хорошенький тут, — хрюкнув от смеха, Фрэнк самым кончиком языка касается розовой головки, тут же обхватывая ее губами и втягивая в рот, посасывая, но пока не пуская дальше. На языке ярко проступает вкус смазки: что-то водянистое и слегка соленое, почти безвкусное. Сплюнув вязкую слюну и предэякулят в ладонь, он обхватывает его член, завороженно наблюдая, как вся длина почти исчезает в его татуированных пальцах, и пару раз дрочит в свою сторону. Джерарда пробивает мелкая дрожь, и одной руки, чтобы удерживать его, не хватает, так что Фрэнк берет в рот снова и пару раз двигает головой навстречу, распаляясь и подготавливая своё горло. Член у Джерарда не такой уж и большой, но подготовиться все же следует. — Ужас, как же я по этому скучал, — скулит Уэй, сгибаясь над Фрэнком, насколько это возможно. — Ты так хорош в этом… мх… Айеро довольно причмокивает, на пробу опускаясь до конца и утыкаясь носом в грубые лобковые волосы. И пусть он умел расслаблять глотку, но первое время то, как член задевал гланды, все равно вызывало желание оторваться и откашляться. Фрэнк сосал быстро, шумно и горячо, помогая себе языком, выводя большими пальцами круги на молочный бедрах любовника. Он бы попросил его двигаться самому так, как тому будет приятно, но Джи и так уже на седьмом небе, и нет смысла отрывать его от чистого наслаждения. Он и сам млел: от его вкуса, от запаха, от стонов и того, как приятно тот оглаживает его кожу головы, порой впиваясь ногтями прямо в скальп на особо приятных моментах. Отпустив член себе на лицо, Фрэнк смотрит на мужчину, проводя языком по открытой ему коже, посасывая маленькую взбухшую вену, и не замечая, как подмахивает бедрами, забыв о себе совершенно. Здорово находиться здесь, под его юбкой, и чувствовать его дрожь. Здорово слушать его искренние крякающие стоны и осознавать, что подобная близость - теперь реальность, а не влажный сон. Джи что-то там бормочет пошлое, комкая края своей юбки, но от шума крови в ушах и собственного громкого дыхания сложно разобрать отдельные слова. — Давай, детка, на лицо или в рот, как получится. Джерарду явно нравились подобные обращение, потому что то, как задрожал его голос - иначе не объяснить. Не важно сколько ему лет: двадцать или сорок пять - он все та же голодная до внимания детка, крошка, малышка, которую хочется целовать и лелеять. Он создан для любви. — Давай не сейчас… блять. Если я… — Мгм… я понял, — невинно чмокнув напоследок паховую складку, Фрэнк аккуратно выбирается из-под подола, чем и вызывает у Джерарда умилительное хихиканье: растрёпанный и влажный он похож на дворового пса после ливня. — На кровать, — выходит так хрипло, что даже Фрэнк свой голос не узнает. Для убедительности шлёпнув его по оголенным ягодицам, мужчина вытирает рот тыльной стороной ладони, но тут же оказывается утянутым в поцелуй. Глубокий, страстный, сладкий, с привкусом апельсинового сока на губах. И только когда поцелуй больше становится похожим на трение языками, Уэй отрывается первым и покорно следует к кровати. — Как далеко хочешь зайти? — Айеро откашливается и смотрит на возлюбленного с улыбкой. Джерард судорожно сглатывает, пропуская нервно волосы сквозь пальцы, будто пытаясь причесать мокрые пряди и криво улыбается. — Настолько, насколько получится, — Он жмётся спиной в подушки, пожевывая губу, пока Фрэнк медлительно справляется с кардиганом и футболкой - ему нужно время, плечо все ещё простреливает от каждого неверного движения, и это заметно по секундно исказившемуся гримасой боли лицу. — Все в порядке? — Да, Джи, я в норме. — Господи… какой-же ты забитый… . Иди ко мне. Пнув куда-то и боксеры вместе с джинсами, Фрэнк не даёт лишней секунды на раздумья, оказываясь над Джерардом сверху, прижимаясь поцелуем под подбородком, к уголку рта, и наконец-то вновь языком к языку чужому. Мокро, горячо, правильно — отстраниться себе он дает только спустя ещё минуту, потому что воздуха в легких уже не хватает до головокружения. Джи дышит шумно и загнанно, всей грудной клеткой; Фрэнк старался ловить все это губами, снова наклоняясь и продолжая целовать его шею и плечи в веснушках под оттянутым воротом платья. Айеро не задумывается, но по прошествии стольких лет он замечает разницу: кожа уже не такая упругая, но все ещё любимая. Морщинок в несколько раз больше, и тело, даже несмотря на похудение, все ещё безумно мягкое - самое лучшее. Хочется осыпать его комплиментами, зацеловать всего до исступления. Ткнувшись в местечко под ухом, он глубоко вдохнул — чистая кожа, тот самый приторно-сладкий гель для душа и какой-то собственный запах, любимый до треска в сердце. Джерард поглаживал аккуратно его по голове, проводил легко пальцами по задней стороне шеи и удивительно крепким плечам, посылая незамысловатыми прикосновениями колючие всполохи тока куда-то вниз, по позвоночнику. Поведя плечами, Фрэнк прижимается с каким-то до ужаса глупым звуком к нежной коже, оставляя засос — первый, на пробу, совсем легкий. — Только не сильно, — запыхано шепчет Джерард, извиваясь навстречу прикосновениям. — Хорошо, малыш, — дует на мокрый след, прикусывая и спускаясь ниже, стараясь оставлять цепочку из едва заметных синячков, пока Джерард не хватился его действий. Но тот только открывает шею сильнее, поглядывая из-под полуопущенных ресниц доверчиво, закусывает губу. Делает все, чтобы в голове у Фрэнка билась лишь одна мысль — «хочу. люблю.». — Сможешь задрать платье так, чтобы я мог видеть тебя полностью? Не хочу его снимать. — Оно тянется, — Джи демонстрирует это, и Айеро неуклюже ныряет под его ткань, заставляя обоих рассмеяться. Тогда, не отрываясь от ключиц и плеч, он тянет руку к мягкой груди, зажимает между пальцев аккуратный, круглый сосок. Усмехнувшись задушенному всхлипу, некоторое время Фрэнк только мажет языком по теплой, вкусной коже, и массирует еще слегка округлую, чувствительную грудь. Спускается ниже он только тогда, когда тот, спустя время, начинает ерзать, пытаясь уйти от рук и губ, звонко постанывая и шепча его имя. А Фрэнк, тем временем, выцеловывая ему одному известные признания, ласково жмётся лицом к немного выступающему животу, приподнимает за бока, почти не обращая внимание на пристыженное поскуливание и тяжелые вздохи сверху. — Тебе следует быть тише, если не хочешь проблем с Майки. Он в соседнем от меня номере. — бархатно напоминает Фрэнк и тут же слюной давится от того, как уверенно Джерард тянет его руку к своим губам, обхватывая ими сначала один палец, а затем, внимательно изучив новые татуировки и послеоперационные шрамы, второй. Господи Боже. Это же в буквальном смысле сносит крышу. На пробу он толкает пальцы немного глубже, слегка давит на зубы и корень языка и с ума сходит от того, насколько тот податлив - буквально позволяет трахать пальцами его рот, да ещё и щеки втягивает, причмокивая. — Сможешь дать мне как можно больше слюны? Хочу кое-что попробовать. Понимая, к чему именно движется дело, Джерард смущенно вспыхивает и тут же дёргает головой, чтобы волосы сильнее закрыли пылающие щеки. — Если ты про… Фрэнк двигает указательным и средним пальцем, имитируя растяжку и фингеринг. — Ох, я как раз подготовился. — Блять…. Я безумно тебя люблю, ты знаешь? — от осознания, что он он только что сейчас выпалил, Фрэнк даже язык прикусывает и косится в сторону Уэя с опаской. Но тот, в свою очередь, лишь хихикает и смотрит сверху будто измученно. — Ты знаешь. Я тоже. Тоже люблю тебя, — слова даются с трудом, потому что пальцы он так и не выплёвывает, только прячет за щеку. — Ты тоже? — Я тоже. — Так смешно шепелявишь с набитым ртом, — Фрэнк хохочет, на что Джерард, закатив глаза, в отместку кусает его за фаланги и неровно крашенные ногти. — Столько слюны достаточно? Рассматривая испачканные в прозрачной жидкости пальцы, Айеро довольно хмыкает. — К следующему разу нужно обязательно купить смазку. Приподнявшись на локтях, чтобы раздвинуть его колени, Фрэнк вновь улегся, ткнулся лбом в мягкую складку живота, все еще слегка сотрясаясь от смеха и передразнивая шепелявого Джи, на что тот обижено лягался ногой. Не дав Джерарду начать возмущаться, Фрэнк скользит ниже, прижимается поцелуем к возбужденному члену и принимается массировать его ладонью, не смыкая пальцев. Ведя носом вдоль линии коротких кудрявых волос, к мошонке, по внутренней стороне бедра, он прикусывал и посасывал, ощущая, как дрожит под ним его драгоценный возлюбленный в сумасшедшем чирлидерском платье. То, настолько тот удивительно чувствительный - срывает крышу. — Готов? — Устроившись поудобнее, Фрэнк дополнительно сплюнул себе на руку, чтобы заполнить пальцы скользящей субстанцией полностью, обвел сжавшийся анус, хихикнув тому, как предвкушающие зашипел Джерард, разводя свои ноги все шире. Создавалось впечатление, что тело под ним на сотни тысяч градусов горячее — Уэй начинал ерзать, его бёдра дрожали, а член, который Фрэнк так и не начал стимулировать полноценно, пульсировал на языке. Уложив голову так, чтобы вес тела перенесся на плечи, он освободил вторую руку. Поза кажется не особо удобной, собственный локоть под ним начал неметь, а травмированное плечо изнывать, но бОльшая мобильность ему и не нужна. — Помнится, на концерте ты говорил, что хотел бы оказаться между моих зажатых бёдер, верно?— не успел Фрэнк даже опомниться, как Джи тут же свёл ноги вместе, зажимая между ними чужое лицо. Бородатое, колючее, вызывающее раздражение на интимно-чувствительной коже. — Черт возьми, — простонал Айеро, прикрывая глаза и позволяя себе насладиться тем, как ощущается давление бёдер на черепе. Просто превосходное, блять, чувство. Вновь влажно мазнув пальцами между ягодиц, он аккуратно надавил на пульсирующий сфинктер средним пальцем, проникая сначала на одну фалангу. И уже от этого Джерард вдруг шумно заскулил, словно ему не хватает воздуха. — Ты как? — горячее дыхание проходится по коже у самого паха, и в ответ Джи лишь стонет что-то нечленораздельное и вроде как даже матное, выбивая из Фрэнка самодовольное хихиканье. Он двигает пальцем дальше, немного сгибает его в направлении простаты и чувствует, как ноги вокруг его головы сжимаются лишь сильнее. Джерард почти на грани, изнеможен до ужаса и готов кончить от любого касания - Фрэнк замечает это по его дыханию и по тому, как бесстыдно тот сучит ногой, безмолвно прося большего. — Тш… — Второй палец входит уже с усилием, но Айеро старается действовать медленно и плавно, с каждым движением наслаждаясь ответным жалобным поскуливанием. Растягивать долго не приходилось: мышцы принимали его пальцы легко и податливо, и Фрэнк вдруг засиял от мысли: видимо, тот ещё днём готовился к этому вечеру. Может быть, даже носил пробку несколько часов или подготавливался в душе после концерта? Позволив себе быстрый взгляд выше, из-под юбки и зажатых ног, Фрэнк глухо зарычал и вытянул шею навстречу, чтобы чмокнуть его куда придётся. — Ты так сжимаешься тут, — хрипло через стон хихикает гитарист, возвращаясь губами к чувствительной головке. В ответ Джи издает какой-то невероятный звук, резонирующий в грудной клетке — что-то похожее на полустон-полукряк, вызывавший еще один громкий смешок, но окончательно срывающий крышу. Тяжело задышав, Фрэнк ускоряет пенетративные движения кистью, сгибает пальцы, добавляя давления на простату, разводит их в стороны, потому что знает, потому что помнит, как сильно его Джи любит не только стимуляцию простаты, но и ощущение растяжения мышц, чувство наполненности. Хватает не более трёх минут, чтобы довести Джерарда до крупной дрожи во всем теле, расходившейся будто волнами. Кончая, он стонал нежно и громко, кусал свои пальцы и выгибался в спине, пока не начал слепо пинаться ногами от безжалостной гиперстимуляции. Какой же он всё-таки чувствительный, черт возьми. Аккуратно вытащив пальцы и вытерев их от излишней влажности о свою же постель, Фрэнк, мокрый и взъерошенный, осторожно подтянулся на затёкших руках, и толкнулся твердым, тяжелым членом куда придется; терся о мягкий, выступающий живот, ища контакта кожей о кожу. — Давай помогу, — лениво шепнул Джерард и в любезном жесте опустил свою руку между их телами, в которую Айеро продолжил толкаться, пока, спустя пару минут бесстыдного петтинга, не кончил тоже с хриплым стоном. Горячо. Липко. Чувственно. Правильно. ххх Они еще долго лежат на кровати, прижимаясь потными телами друг к другу. Наполненные счастьем, обнимаются, сплетают пальцы рук и приторно-сладко нежутся до тех пор, пока ветер из приоткрытого окна не становится слишком очевидно прохладным. — Что, тяжелый? — хохочет Фрэнк, замечая, как Джерард ерзает под ним, будто бы стараясь выбраться. — Немного... Ужас, и когда ты успел так раскачаться? — Уэй хоть и пытается казаться хмурым, наигранно кряхтя, но выглядит вполне довольным, и тянется, как самый ленивый кот, отчего у Фрэнка в груди все пылает этой крышесносной, абсолютно щенячьей влюбленнстью. Устало простонав, он все же падает на место рядом, любуясь открывшейся картиной: юбка Джерарда безбожно помята и высоко задрана, а бритые ноги горят красным в районе внутренней стороны бедра, раздраженные его же щетиной. Упс. — Я уже говорил, что платье просто замечательное? Кажется, мы немного запачкали его спермой, но... это же не единсвенный твой образ, верно? — Фрэнк мурчит, мягко целуя их нежно сцепленные вместе ладони, — Просто интересно, к чему ещё морально готовиться... Может быть поделишься, что ещё у тебя там припасено? Джерард хитро хихикает и игриво пожимает плечом. — Нууу... Как-тебе сказать.. Очень много безумств и колготки в сетку.