Заново

Снова солнечное утро, совсем не соответствующее настроению; маршрутка, что направляется в ебеня города, либо просто «местность, в коей ему не приходилось прогуливаться», и недовольное лицо Эдгара, просматривающего картинки сквера, в котором сегодня нужно убирать. Впрочем, его выражение лица мало чем отличается от остальных — он явно не один, кому не прельщает тащиться куда-то в полдесятого утра будним днём. Назначенное время оказалось таковым из-за малолюдности утром и весьма жаркой погоды, что успеет набрать обороты где-то к обеду, а значит вариация сжариться до окончания работ несколько уменьшается. Не без своих плюсов, но Эдгару на это сейчас абсолютно наплевать, ведь чувствует он себя, мягко выражаясь, паршиво. Башка гудит, а глаза словно на жопу натянули. Даже с учетом сегодняшнего паручасового сна на смене, что не частое явление, самочувствие его не лучше, чем у курицы без перьев, которой в последствии суждено крутиться у некого на мангале. В помощники на работу вчера пришла какая-то новенькая девчушка и любезно заменила его на часик-другой. Спасибо, конечно, но ощущает он себя так словно и вовсе глаза не закрывал. Вообще, в месте, где беспрерывно играет музыка, сложно отдохнуть, но, очень хорошо абстрагируясь и желательно заткнув чем-нибудь уши, это даже возможно. Кофе, купленный в какой-то забегаловке, не сильно улучшил ситуацию, а потому остаётся лишь смириться и… Надеть перчатки кои ему всучают? Благо ничего покупать не пришлось или чего похуже: рыться в старых завалах, ища пачку использованной краски для волос и какие-никакие перчатки там. Роза раздала большинству мелочи по типу перчаток, салфеток и пакетов, за что ей отдельное человеческое спасибо, ведь было сказано приносить всё своё. Попутно девушка рассказывала кто с кем разделится и кому какое лицо сделать на камеру. После того, как со сбором мусора будет покончено, придётся кое-где вместо привычных застарелых облезлых туй посадить новенькие, свеженькие. То есть потратить полдня как минимум, отлично. А если говорить о съёмке, то Фэнг, принёсший видеокамеру, что висит на шее, о чём-то громко разговаривает с Колетт. Да так, что у невыспавшегося Эдгара чуть было не начал дёргаться глаз из-за этого надоедающего жужжания на фоне. Все постепенно начали отходить на свои «зоны». Следуя примеру остальных, Эдгар вяло поплёлся на свое место, но подзывающий голос за спиной заставил остановиться. — Стоямба. — Взгляд студента пробегается по короткостриженой девушке, жующей жвачку, лицо чьей до безобразия знакомо. — Ты тут что забыла… — только и вырывается из уст, когда Эдгар понимает, что это она устроилась помогать ему заправлять стойкой и именно она дала возможность поспать сегодня на час больше. Выражение лица девушки, вероятно, выражало полное непонимание и, возможно, даже некое возмущение. — Чувак, ты совсем невменько был на смене? Я вообще-то говорила. Если быть честным, Эдгар действительно последнее время не всегда понимает окружающую обстановку, поселившись в очень даже комфортабельных условиях своих мыслей. Наверно, оттого и состояние такое — всё плохое материализуется. По абсолютной случайности Биби устроилась работать там, где и Эдгар. Одной из причин оказалось то, что владелец сего заведения куда проще относился к представлению некоторых документов, какие по стечению обстоятельств она показать пока не могла. Кажется, слова о том, что мир тесен, оказались весьма правдивы, ибо за барной стойкой она встретила знакомое лицо, а если конкретнее — того самого негласно наименованного угрюмым из профкома. Эдгар едва глаза открывал, смешивая очередной напиток, и, сжалившись над бедным, Биби полностью оставила стойку на себя до конца смены. Правда, не совсем по доброте душевной и не без своей выгоды, но к таким реалиям в этом мире давно стоило привыкнуть. — Мне начать свой рассказ с того, что мы учимся в одном вузе, или же с моего имени? — Нет, я помню. — Близко к правде, ибо в голове действительно всплыли события её присутствия на общем «знакомстве» у Колетт. Только вот имя вспомнить несколько сложнее… — Вот и славно. — Хлопает в ладоши девушка и, словно читая мысли студента, продолжает: — Биби. Нам с тобой ещё работать, поэтому постарайся запомнить. Далее девушка рассказала о неких своих планах и том, что планирует побыть здесь чисто формально. — Уйду как только Фэнг снимет нас. Ну а ты, если возникнут вопросы, скажешь, что я так усердно работала, быстро закончила и всё такое. Понял? Не принимай близко к сердцу, у меня есть дела, а ты как раз поспал часок-другой. В расцвете сил со всем быстренько справишься и мы в расчете. Несмотря на своё неявное согласие, Эдгар кивает головой. У него нет желания в первый же день настраивать людей против себя. Пускай делает, что хочет, и они будут в «расчёте». Неизвестно сколько времени прошло, но Фэнг подходить не спешил, что-то там переснимая у других. Биби начинала скучать, изредка наклоняясь, чтобы подать очередную бумажку, а Эдгар, заливаясь потом, пытался достать пивную банку, застрявшую в ограде. В таком положении особенно неприятно натирает при соприкосновении изувеченных бедер, и это служит напоминанием прошлого вечера. Честно, в какой-то мере ему даже нравится убирать здесь, если не считать превышающий норму климат и неких назойливых особ. Повторяющиеся действия здорово отвлекают голову от всяких мыслей, а разум сосредотачивается только на этих одиноких бумажках. Хотя, не стоит отрицать возможность, что его мысли чисты от огромного желания спать, но, в принципе, и так неплохо. — Слушай, как ты можешь так ходить? — тон скорее саркастический, но не без некой доли удивления. — То есть, тебе не кажется, что нынешняя погода не располагает к подобной одежде? Эдгар наконец достает банку и со вздохом выпрямляется, вытирая длинным рукавом толстовки красное от слишком жаркой погоды лицо. У него есть свои причины, которые разъяснять посторонним он не намерен, а потому вопрос остаётся проигнорированным. — Можешь не отвечать. Считай вопрос риторическим, но, знаешь, с таким отношением к людям нелегко тебе по жизни будет, — легко говорит Биби, не желая больше продолжать эту тему. Она не выносит таких людей: тех, что погрязли в собственной трагедии, не пытаясь взглянуть дальше своего носа. Сложно всем. Но кто-то продолжает жить дальше, а кто-то строит из себя самого раненного и недолюбленного, держа всё в себе, а это, к слову, никогда ничем хорошим не заканчивается. Эдгар поднимает на неё глаза. Да неужели? — Ты хоть что-то обо мне знаешь, чтобы делать такие выводы? — в другой раз студент разозлился бы, но сейчас он просто спрашивает. Все вокруг почему-то знают его лучше, чем он сам. Так пусть откроет ему тайну занавеса: кто она вообще такая, чтобы учить его жить? — Поверь, я разбираюсь в подобных людях. Держат все в себе, до последнего и слова проронить не желают, а в конце взрываются от собственных невысказанных эмоций и творят то, что, возможно, уже не изменить к лучшему, — Биби говорит уверенно, но к концу фразы становится на тон тише, а лицо её чуть меняется, словно поражённое неприятными воспоминаниями. — Ты хоть представлял себя со стороны? Ходишь вечно с недовольной миной и глазами-пустышками. Весь такой отстранённый, холодный, словно и не здесь вовсе. Постоянно носишь этот шарф странный, не ходишь на тусовки, едва знаешь кто учится с тобой в группе, а во сне метаешься, чуть ли не плача. — Девушка обещала себе, что не станет лишний раз вспоминать то, что ненароком услышала, когда тот спал. Возможно, ей и вовсе показалось, а это было лишь неразборчивое мычание, но этот нытик вынуждает её идти против принципов! — Набор типичного травмированного ребёнка, но, поверь, никому твои повадки бедного дединсайдика не сдались. Пока ты не начнёшь меняться, людям будет всё равно на тебя и твои проблемы. Закончив говорить, Биби выдохнула. Она уже жалеет, что начала это, пряча мокрые ладони в карманы шорт. Как бы ей не хотелось это забыть, неприятные воспоминания иглами впиваются в подсознание. Ей абсолютно неинтересен Эдгар и она вовсе не желала заводить это нравоучение. Не желала учить его жизни, а тем более лезть не в своё дело. Просто… Его взгляд так похож на тот, что до сих пор с особым трепетом отзывается в сердце. Первый раз увидев его в коридоре, стоящего поодаль всех, он напомнил Биби о ней. Выражение лица, которое она не забудет, было таким же. Вероятно, она просто себя накрутила, ведь этот нытик ни капли не похож на её солнце, но странное чувство в груди заставляло говорить эти ненужные слова. Двое людей какое-то время озадаченно смотрят друг на друга, и вскоре Эдгар решает ответить: — Во-первых, мой шарф не странный и я не всегда ношу его. Во-вторых, а чем ты отличаешься от таких как я? Не у меня сейчас дрожат руки. — Прямое попадание, и Биби лишь недовольно морщится, ничего не отвечая — он прав. Неловкое молчание постепенно становилось гнетущим. Неизвестно, сколько это ещё продолжалось, если бы не подошёл Фэнг, наконец закончивший снимать других. — Не задалось знакомство? — со смешком замечает азиат. Невооружённым взглядом можно уловить накаленную атмосферу между двумя людьми, и Фэнг не решается говорить что-то ещё. Биби на это едко улыбнулась и приблизилась к Эдгару, сначала сжимая его плечо, а после как бы товарищески похлопывая. — Что ты, мы уже лучшие друзья. Эдгар чувствует себя тряпичной куклой в чужих руках, ибо даже на малейшее сопротивление сил нет. Скорее, ему просто не хочется вмешиваться в её необоснованную агрессию, усугубляя всё ещё больше. Молчать — не такой уж плохой девиз по жизни. Бывало, такая простая штука, как «вовремя закрыть рот», спасала от многочисленной головной боли, да и не только головной. Есть люди, с которыми спорить просто бесполезно. Биби отцепляется от него, берёт почти полный пакет, опускаясь и делая вид, что ищет мусор. Фэнг подносит объектив к лицу, выбирая подходящий ракурс, а Эдгар с задержкой соображает, что и ему пора попозировать на камеру. Хотя, пусть сначала закончат с девушкой. Студент отходит, опираясь спиной о дерево, и смотрит на время, с печалью осознавая, что прошло только два часа. По ощущениям словно полдня здесь торчит. И солнце, точно насмехаясь над ним, сменило угол так, что теперь лучи падают прямиком на лицо, не давая нормально открыть глаза. — Ну же, улыбнись! Хватит делать лицо словно ты убила кого-то. — Доносятся сварливые замечания Фэнга, а Биби выдает очень непривлекательную улыбку в тридцать два зуба, на что следует нечто ещё, но Эдгару уже лень вникать. Студент смотрит вперёд туманным взглядом, подмечая, что вдруг стало жарче, чем обычно, а воздуха местами не хватает. Люди спорят о чём-то, но различить что-то конкретное почему-то не получается. Всё сливается в шум, как голоса на фоне во время важной сцены фильма. М, фильм, а что он последний раз смотрел? Странная мысль затмевает сознание, а фигуры перед глазами уже перестали напоминать человечьи. Размытые кляксы танцуют перед глазами, и мир, кажется, тоже уплывает… — А ты, Эдгар… — произносит Фэнг, отвлекаясь от девушки, и ищет глазами пропавшего из вида парня. — Ты… Эдгар? Это зловоние звуков уже начинает надоедать. Ему просто хочется в постель, заснуть там и ни о чём не думать. Вероятно, кто-то зовёт его, но пелена перед глазами оказалась сильнее, как и желание куда-нибудь прилечь, а потому Эдгар не сопротивляется и погружается во тьму.

***

Нос наполняет запах дерева и чего-то сладкого. В глаза надоедливо светят солнечные лучи, проникающие через окна незнакомого помещения, а из другой комнаты доносится чей-то голос. Лоб обдает приятным холодком, но как бы Эдгару не хотелось побыть ещё немного в этом полузабытье — нужно что-то делать. Студент убирает мокрое полотенце со своего лба и приподнимается в локтях. Взгляд пытается сфокусироваться на окружающих вещах, но всё тщетно, и Эдгар, как от сильной боли, неприятно кривится. Голова ещё не до конца работает, но некое представление ситуации он смог для себя обрисовать. Вероятно то, что послужило отличным толчком к полному пробуждению ото сна, лежит сбоку от него. Его толстовка, а то есть сейчас он без верха. Не то чтобы его как-то смущал этот факт, просто… Это не то состояние, в каком он хотел бы находится в незнакомом доме. Эдгар собирался было вернуть предмет одежды на законное место, но застыл с тканью в руках, когда за стеной прозвучали отчётливо-различимые слова. — Нет, он ещё не проснулся… — После этого последовал шум и скрип половиц. Дверь начала приоткрываться, а голос становится ближе. — Я же говорю… — В комнату зашёл Фэнг, плечом поддерживающий телефон, а в руках держа какую-то бумажку, что, по-видимому, очень его привлекла, ибо первые несколько секунд на Эдгара вообще не смотрели. Когда Фэнг всё же соизволил поднять глаза, чтобы убедиться в своих словах, то застал причину всей суматохи скукоженно сидящим на диване. — Беру свои слова обратно, он сейчас сидит в здравии и глазеет на меня. Всё в порядке, я тебе потом напишу, — неопределенно заканчивает диалог азиат, откладывая телефон, а вместе с тем и бумажку на стол. Двое людей некоторое время смотрят друг на друга, и вскоре Эдгар делает попытку спросить, что вообще произошло, но кроме неразличимых хрипов ничего сказать не выходит. — На водички, — Фэнг берёт на том же столе минералку и передаёт парню, — у тебя наверняка обезвоживание. Эдгар, не задумываясь как сейчас выглядит, жадно поглощает предложенную воду. Та быстро кончается, а студент удовлетворённо вздыхает. — Как самочувствие? — Лучше всех, — в дополнение к своим словам показывает большой палец вверх и обессиленно опускается на спинку дивана. Фэнг заваливается на кресло напротив, внимательно наблюдая за его действиями, а Эдгар, более не выдерживая зрительного контакта, опускает взгляд на колени, замечая толстовку, которую он так и не надел. Он не против закончить начатое, но его останавливают. — Ну уж нет. Ты валишься без сознания от теплового удара, и, только проснувшись, опять хочешь надеть эту парилку? В принципе, в его словах есть смысл, но ему уже лучше, да и задерживаться он не собирается. Руки тянуться, чтобы продолжить, но Фэнг хватает край ткани, не давая завершить задуманное. Эдгар кидает враждебный взгляд. — Ох, ну ты и упертый… Слушай, я не требую невозможного. Отдохнёшь часик и пойдёшь куда тебе надо. Я не настаиваю, но ты, скажем так, «у меня в гостях» и, будь добр, придерживайся моих правил. Оставь толстовку, а если уж стесняешься и не будешь сидеть так, давай дам что-нибудь лёгкое из своего. — В голове Фэнга отчётливо встаёт картинка со сценой, где родитель отчитывает ребёнка. Ну правда, этот Эдгар такой странный. Они виделись всего пару раз, но каждый этот раз можно охарактеризовать как нечто «вышедшее из-под контроля». — Откажусь. — Эдгар продолжает стоять на своём, а Фэнгу уже начинает надоедать эта неконтролируемость. — Ты должен радоваться, что я ограничился только кофтой, а не нагим оставил отмокать в ванной! Ты «пострадавший», тебе нужна прохлада. Поступи я так, ты согласился бы на мои условия? Эти слова навели Эдгара на мысли, что ему действительно повезло. Фэнг не стал заморачиваться, что только на руку, ведь неким секретам нужно оставаться «секретами». Недавний вечер и то, что он сделал со своими ногами останется только между ним и кухонным ножом. Порезы постоянно напоминают о себе ноющей болью где-то на фоне, но афишировать это — последнее, чего он хотел бы. И правда, как хорошо, что Фэнг не видел этого. Вперив взгляд в пол и думая о своем, парень больше не возражал, и азиат принял это молчание за знак согласия. Фэнг ушел искать одежду, оставив Эдгара одного, и тот наконец может чётко рассмотреть где он находится. Интерьер издалека напоминает конец 90х. Простенький телевизор множество цветов и… Кресло качалка в самом углу комнаты, а рядом столик, на котором лежат нитки для вязания. Что-то ему подсказывает, что тут явно живёт не только Фэнг. Слева возле окна находится деревянный шкаф, где помимо множества книг стоит сервиз. Эдгара привлекли грамоты и дипломы в самом центре. Интерес побеждает и парень подходит, внимательно вглядываясь в потрёпанные временем буквы. Оказывается Фэнг участвовал во многих конкурсах и соревнованиях, к тому же здесь стоят исключительно первые места. Множество видов борьбы, награда за лучший короткометражный фильм и даже бисероплетение… А он довольно разносторонняя личность. На другой полке Эдгар подметил фотографию в рамке, где изображены двое людей. Как он понял, это маленький Фэнг, держащий торт со свечами и улыбающаяся ему далеко не молодая женщина. Они выглядят счастливыми. — Интересно? — Доносится голос из-за спины, и Эдгар пристыженно оборачивается, ощущая себя пойманным на месте преступления. — Я был милым, правда? Сначала он мнется, не зная, что сказать в оправдание, но на место неловкости быстро приходит его родное «всё равно». Ничего не значащая ситуация и ничего не значащая фотография. На этом всё. И говорит первое, что приходит в голову: — Женщина на фотке выглядит милее тебя. — Казалось, такой тон напрочь отбивает всякое желание общения с собеседником, но ему отвечают и даже позитивно. — Да, я тоже так считаю. — Фэнг саркастично улыбается и кидает Эдгару в руки свою старую футболку. — На, тебе должно быть как раз. В руках у него оказывается ткань ослепительно ярко-жёлтого цвета с рисунком мопса. Господи… Это одеждой вообще можно назвать? Словно пятиклассника ограбили. Эдгар неопределенно смотрит на этот цветовой кошмар, мысленно сокрушаясь. Возмутиться или сделать вид «приличного гостя»? Всё-таки его не оставили умирать на улице и как-то сюда дотащили. Что ж, хорошо, он пойдет на уступки. Фэнг довольно смотрит на переодетого Эдгара, абсолютно не планируя сознаваться, что в шкафу есть и более адекватные вещи. Что-то ему подсказывает, что такую картину он видит первый и последний раз в жизни. Сфоткать бы это втихаря, Колетт умерла бы со смеху… — Я вырубился… Как это было? — Уже забыл? Сполз по деревцу краснющий как рак. Твой диагноз был ясен сразу. — И что за диагноз? — Что ты придурок, вырядился в почти сорок как типичный идиот, которых из-за «новой моды» на каталках привозят. — Звучит осуждающе, но не как нравоучение. Просто факт, что он дебил. — Тебе повезло, что всё оказалось не так серьёзно, а у меня не так далеко живёт бабушка. Ну и, думаю, ни тебе, ни нам возня со скорой не нужна. Бабушка, значит. Вполне логичное заключение. — Ну хорошо, что хоть бабушка. А то это, — Эдгар крутит пальцем, показывая на кресло-каталку, возле которой лежат нитки, — слегка необычно. Хотя, учитывая твой спектр возможностей, всё может быть. Густые брови ползут наверх: его несколько удивили. Оказывается Эдгар умеет не только бурчать что-то про себя с вечно недовольным видом, но и шутить, что свойственно каждому человеку, но отчего-то так разниться с его образом. И даже забавно, нужно заметить! — Ох, ты слишком большого мнения о моих «умениях»! Всего-то парочка-другая детских наград. А вот вязать я действительно не умею. Пытался, честно, но это тайная техника непостижима для меня… Эдгар представил, как бабушка Фэнга пытается научить того вязать, и как безнадежно у того выходит. Интересно, будь его родственники нормальными, он смог бы научиться вязать? Он не знает, зачем ему это умение, но звучит неплохо: делать что-то вместе с семьёй, помимо чего-то аморального. — С кем ты говорил? — Вскоре Эдгар вспоминает о звонке Фэнга и чей-то явной заинтересованности в его жизненном состоянии. Даже секундная мысль об этом заставляет усомниться в бескорыстности этого поступка. — Биби. А до этого она в роли группы поддержки единственная, кто поехал вместе с нами в такси и проводила к дому. — Она?.. — Да, мне тоже казалось, что Биби не тот человек, который стал бы беспокоиться о тебе: ваша игра в гляделки напоминала медленное расчленение друг друга. Но, как видишь, первое впечатление обманчиво. До конца не уверен, но, возможно, она посчитала, что из-за вашей перепалки тебе поплохело. Эдгар несколько секунд переваривает сказанное, прежде чем неуверенно сказать: — Передай ей, что всё хорошо и её вины не было. Честно, Эдгар не знает, как относиться к Биби. Она странная, надоедающая, сующая нос не в своё дело, но… Она волновалась за него? Парень старается запомнить это чувство, как если бы это была последняя в его жизни проявленная человечность. — Хорошо, я ей передам, — отвечают ему. Далее следует неловкое молчание (какой ужас, он растерял весь свой пыл из-за обычного человеческого сопереживания!), и Эдгар говорит хоть что-то, чтобы не чувствовать себя так глупо: — После такси, как ты меня доносил? Фэнгу этот вопрос показался странным, но он отвечает: — На спине, где ещё? Можешь считать мои потуги извинением за разбитый телефон. Снова напоминание об этой наитупейшей ситуации. Эдгар цокает языком и отвечает: — Я же говорил: про телефон можешь забыть. — Да? А мне казалось ты был обижен. — С чего бы? — Да брось, когда все только подходили, ты пялился на меня, не отрывая злобного взгляда. Эдгар вспоминает сегодняшнее утро и мысленно закатывает глаза. Словно у него не было других причин злиться. — Не люблю, когда мне действует на нервы: кто-то на всю улицу обсуждал выпадение персонажа, не замолкая ни на минуту. — Не просто персонажа! — с деланным возмущением ответил Фэнг. Далее он начал расписывать, какой именно это персонаж, его внешность, ценность в игре, а конкретно на аккаунте Колетт, которая лелеяла о его выпадении уже несколько месяцев. Эдгар для приличия послушал некоторое время перед тем, как уверенно заявить: — Да-да, я в курсе. — И эту игру он знает, и этого персонажа он знает. В его жизни был период, когда в свободное время он пытался найти быстрый заработок в интернете, тем самым натыкаясь на различные игры, где можно было проворачивать некие шалости, приносящие лишнюю копейку. Скупать аккаунты, перепродавая на нужных сайтах в два раза дороже, обдуривать глупых пятиклассников или даже взламывать аккаунты — он не чурался того, за что заядлый игроман мог бы вызвать его на дуэль. Эдгар сделал краткий пересказ характеристик этого персонажа, как бы подтверждая свои слова. Лицо Фэнга, наверно, выражает полное недоумение. Он перестал понимать, когда тот проявляет эмоции всерьез, а когда просто смеётся над ним. — Тебе знакомы обычные людские увлечения? Я удивлён. — Почему они должны быть мне не знакомы? — Ну не знаю, ты похож на того, кто кроме «музыки для суицидников» ничего больше не знает, а по выходным ходит на заброшки и ест пауков. — Ясно… Так вот, что о нём думают люди. Он всегда старался быть менее заметным и не вызывающим, просто потому что так легче. По-видимому, получилось в точности наоборот. — Можешь удивляться вдвойне: я слушаю не только депрессивные песни про подростков, что заканчивают жизнь броском с крыши, а на завтрак ем кашу с изюмом. — Тон Эдгара становится несколько загадочным, он поднимает руки и двигает пальцами. — Бу. Несколько мгновений рассматривая чёрный маникюр парня, Фэнг хватается за сердце, как бы показывая степень своей «удивлённости». — Правда, у меня есть одно хобби, обычно смущающее людей: коллекционировать прах и использовать как пудру. Ты думаешь, почему я такой белый? Довольно удобно, ведь обычная косметика нынче дорогая. А это вызывает у Фэнга смешок: он представил это. Забавно, очень даже. Фраза заставляет всмотреться в чужой цвет кожи: действительно — мертвяцки белый. Синяки под глазами и чёрные волосы сильно контрастируют с бледным лицом, и оттого у Фэнга возникает ассоциация с вампиром. — А ещё пьёшь кровь девственниц? — Да, запивая слезами студентов, не сдавших сессию. Видишь, меня бояться надо. А ты взял и притащил меня к себе. Всё: теперь ты проклят. Их крайне глупый и не имеющий смысла диалог отчего-то смешит Фэнга. Он со всей страстью в голосе подыгрывает: — О нет, как же быть?! Есть способ снять это проклятие? Я ещё жить хочу. — Ну… — бубнит Эдгар, — если дашь мне ещё попить, я подумаю оставлять ли тебя в живых. Он старался не обращать внимание на плохое самочувствие и довольно хорошо держал лицо, но ещё сильнее разболевшаяся голова от непривычных ему светских разговоров даёт о себе знать. К тому же, ему действительно хочется пить, просто ужасно. Избавиться от жажды — первостепенная задача, иначе произойдет что-то подобное сегодняшнему утру. Фэнг видит как тому нехорошо: кажется, ели держится на ногах. Он без вопросов идёт на кухню, чтобы принести тому ещё минералки. Эдгар же обессиленно падает на диван, не в силах даже открыть глаза. О подошедшем азиате он понимает по звуку и, не глядя, протягивает руку, чтобы взять заветное питье. — Слушай, бабушка утром уехала на юбилей к сестре. Её ещё пару дней не будет, а потому ты можешь остаться, если тебе нехорошо. Или я могу вызвать скорую, всё-таки тепловой удар несёт плохие последствия организму… Эдгар прерывает этот поток слов поднятой рукой. — Не надо, я в порядке. Как ты и сказал, просто отдохну у тебя немного и пойду к себе. Ясно? Фэнг, будучи не совсем убеждённым, неуверенно кивает. — Но если станет хуже — говори, не терпи. Я постараюсь помочь. Эдгар чувствует неопределённое волнение, когда слышит эти слова. Сердце вдруг забилось быстрее, а ладошки вспотели. Да уж, реакция на простое беспокойство о его жизни… Даже не беспокойство конкретно нём, а просто о человеке, что пару часов назад свалился без сознания. Тем более Фэнг ответственен за его жизнь. Скорую они не вызвали и если он решит умереть здесь, то это явно не сулит ничего хорошего для будущего азиата. То есть, формально он обязан беспокоиться. Что ж, это всё равно приятно слышать. — Хорошо.

***

Он пробыл у Фэнга около двух часов. Большую часть времени он молчал, приходя в себя, а Фэнг тыркался в телефоне. Но были моменты, когда разговор вновь завязывался. Говорили они, конечно, о тех ещё глупостях, но заторможенному мозгу Эдгара это нравилось даже больше, чем что-то более существенное. Вот так просто поболтать о разной ерунде типа любимого вкуса хлопьев и не чувствовать себя при этом максимально тупо. Фэнг ещё порылся в холодильнике и отыскал мороженое, от которого Эдгар всё же не смог устоять. Что может быть лучше в летний знойный день, чем баночка блаженного пломбира? Вскоре сладость была съедена, банки в мусорке, а ложки облизаны. Пришло время прощаться. — Я тебя провожу. Эдгар стоит у порога входной двери и максимально быстро реагирует на чужие слова: — Даже не думай. — Почему? Мне всё равно нужно идти забрать камеру, а тебе вроде по пути. Не хочешь составить компанию? Что ему надо на это ответить? Что его асоциальной душе и так на месяц вперёд хватило общения и больше он просто не выдержит? В общении с людьми Эдгар ограничивался формальными фразами на работе и односложными ответами на парах. Он попросту не может так долго находиться вне зоны комфорта! Тем более он не может сказать понравилось ли ему вообще. Это было скорее… Непривычно, нежели капец как круто. Но не неприятно, надо заметить. — Как хочешь, — неопределенно отвечает он. В голове уже вырисовывается план, как он повернет в противоположную азиату сторону просто, чтобы избежать лишней возможности завести беседу. Фэнга, кажется, удовлетворяет такой ответ, а потому люди довольно быстро выходят наружу. Эдгар незаметно осматривается по сторонам и находит этот двор очень даже симпатичным. Знаете: эдакая мечта ребенка. Приехать летом к бабушке на дачу, бегать по недавно прополотым грядкам, ловить бабочек и залезть на соседскую грушу, упав, разодрав себе все ноги, но быть при этом самым счастливым ребенком из всех. По крайней мере, Эдгар именно так себе представляет беззаботное детство. — Тут уютно, правда? Эдгар кивает, не пытаясь как-то обосновать свой ответ, и ещё раз кидает взгляд на здешнюю местность, где, кажется, воздух даже визуально чище. Больше Фэнг ничего не спрашивал и не спешил завязать беседу. Эдгар даже ненадолго забыл о своем намерении пойти вразрез пути парня, но вспомнил, когда дорога пошла развилкой. — Ну, мне в другую сторону. Спасибо, что не бросил умирать. — Вообще, он хотел его по-нормальному поблагодарить, но как-то… Может в другой раз. — В той стороне же до ближайшей остановки не меньше полутора часа пешком. Тебе точно туда? Эдгар заволновался, что его хитроумный план сейчас раскроют, а потому уж слишком поспешил ответить: — Да! То есть я хочу в магаз зайти, там, по дороге. — А, вот оно что. Ну, удачи тогда, мне же в другую сторону. — Фэнг не может сдержать улыбки, но Эдгар не воспринимает это как что-то, что могло раскрыть его ложь: тот лыбился чуть ли не после каждой его фразы. Он уже подумывал сменить работу на клоуна. Может тогда бы он приносил больше пользы обществу, хотя бы обосновано вызывая смех у зрителей? — До скорого, — отвечает Эдгар и ретируется. А Фэнг смотрит какое-то время ему вслед, зная, что в той стороне нет никаких магазинов.