Заново

Сегодня первой группе из семи человек предстояло отправится в детдом и провести для детей занимательную, он надеется по их мнению тоже, лекцию насчёт бережного отношения к природным ресурсам. Так как провести программу для всех детей одновременно просто невозможно, было решено разделить их на две группы, в которые, конечно, не входили младенцы и дети возраста до четырех лет. Далее по программе следовали несколько мини игр, для одной из которых нужно было спрятать на территории улицы небольшие шарики трех цветов — отходы пластмассы, макулатура и стекло. Дети должны будут искать эти шарики и раскладывать каждый по цвету в нужную корзину. Для более взрослой аудитории подготовлены загадки и игры на логику. У каждого была своя задача. Колетт по большей части занималась организационными вопросами, Фэнг принес вузовский проектор и камеру, Бея и Менди придумали конкурсы и купили необходимый материал, насчёт Честера и Биби он не знает, но у него стойко возникло ощущение, что он один, кто ничего не делал. Просто… Дело не только в том, доверяют ему что-то такое или нет. Он прекрасно понимает детей, которые остались здесь абсолютно одни, понимает, как тяжела и жестока настоящая жизнь в детдоме, а не та что на обложках газет. Понимает, что детям вовсе не интересна вся эта скучная информация про загрязнение земли и знает, что этот день предстоит долгим и тяжёлым. Им важно внимание, чужое общество и предполагаемое хорошее отношение. Детдом заставляет стать взрослым не по возрасту, пройти то, что не должно знать ни одно живое существо. Именно поэтому Эдгар от себя купил два мешка конфет — меньшее, что он может сделать. Кто-то с радостью примет небольшой подарок, кто-то закатит глаза, мол, лучше бы просто денег дал. Но, дай кто-нибудь ему сладости в то время, он был бы рад, просто потому что кому-то есть до него дело. Все приготовления закончены. Воспитательница проводит детей, смотря, чтобы не было толкотни, и после они садятся на стулья, расставленные в три ряда. Тридцать маленьких детей и все как один: худые, нездорово белые и с явным недоверием ко всему в глазах. Колетт выходит в центр, со всеми здоровается и представляется. Говорит небольшую вступительную речь, иногда задавая наводящие вопросы толпе или кому-то конкретному. К ней присоединяется Биби и девушки кратко рассказывают о сегодняшней программе. После этого выключается свет, зажигается проектор и перед глазами возникает десятиминутное видео с героями мультфильмов, рассказывающими о теме «Человека и природы». Каждый ребенок реагировал по-разному: кто-то удивлялся, что видео отражается от стены; кто-то воспринимал это как мультик и внимательно смотрел, но были и те, кому не совсем понравилось сие новшество. Как только выключился свет с последнего ряда в конце послышался чей-то плач. Приглядевшись, Эдгар увидел девочку, крепко сжимающую мягкую игрушку в руке. Другой рукой она вытирала слёзы и прикрывала рот, чтобы, по видимости, издавать меньше звука, но это не помешало прекрасно ее слышать. Вскоре к ней подошла воспитательница, присела и начала успокаивать, но девочка всё никак не могла перестать плакать и что-то тихо мямлить. Терпение женщины быстро иссякло, и она в приказном тоне вполголоса рявкнула: — А ну быстро успокоилась! Ты сорвать всё хочешь? Эти люди приехали сюда не для того, чтобы слушать твое нытье, — сказано не громко, но со всем чувством. Эдгар называет это «тихим криком». Девочка смотрела на нее с широко раскрытыми блестящими от слез глазами, в которых читалась невысказанная обида, и потом неуверенно замахала головой, крепко стиснув губы, чтобы вновь не всхлипнуть. Воспитательницу удовлетворила её покладистость. Ещё раз гневно зыркнув, она поднялась и пошла на место. Эдгар с печалью наблюдал за этим. Ему хотелось что-нибудь сказать. Что это неправильно, что это всего лишь ребенок, который заслуживает лучшего отношения, успокоить девочку по-человечески, не дать ей погрязнуть в этой пучине страха. Но, к сожалению, это жизнь, и его мнение ничего не изменит. Детей здесь по прежнему будут запугивать и бить, а они расти и ненавидеть всё вокруг. Порой его удивляло насколько жизнь может быть благосклонна к кому-то и как безразлична к другим. Повезёт тебе — ты родишься в благополучной семье с золотой ложкой в зубах, а в это время тот, кому счастливая жизнь помахала ручкой ещё в начале, будет бороться за последний кусок хлеба на улице, родившись, обречённым на мучения. После того, как закончилось видео, Колетт и Биби, задавали вопросы на тему увиденного и за каждый правильный ответ давали «сладкий приз». Все с охотой отвечали и цеплялись за приз, как единственное сладкое в их жизни. Вопросы и конфеты закончились, пришло время для мини игр. Все поделились на команды: по пять детей на человека. Фэнг не участвовал, а только хвостиком ходил за всеми и снимал. Эдгару достались два мальчика и три девочки. Мальчики, было видно, не особо ладили, но, благо, не дрались или ещё чего бывает. Две девочки, как он понял, были лучшими подругами и очень рады, что их поставили вместе. А самая маленькая девочка всё твердила, что хочет в команду к какой-то Вике и возмущённо топала ногами. Он пытался найти с ней общий язык, но та только отворачивалась и говорила, что хочет в другую команду, а он стрёмный уродец. Эдгар не воспринимал это всерьез и пытался понять, как её можно заинтересовать, поэтому попросил других детей из команды с ней поговорить. Мальчики без особого желания подошли к ней, а две девочки закатили глаза и назвали её «тупой дурой». Он правда не знал, что ему делать. Разводить руками или идти искать ту самую Вику? У других, кажется, тоже не было всё идеально. Если же Колетт и Менди сразу нашли общий язык со своей группой, а Честер уже катал кого-то на шее, то Биби вовсю отчитывала мелкого за попытку драки и оскорбления ей в лицо, а Бея взволнованно бегала глазами по присутствующим в попытке понять, что делать, ибо её ребенок не желал вообще двигаться с места. По идее, сейчас они должны вовсю играть на улице, но из-за этой неразберихи пришлось задержаться. Эдгар взглянул на Бею и её попытки уговорить ребенка двигаться, не задерживая всех остальных. Этим ребенком оказалась та самая девочка, которая плакала во время просмотра видео. К ней подошла Колетт и тоже попыталась уговорить малышку пойти с ними на свежий воздух, но та отчаянно не желала чужого общества. Эдгару очень не хотелось, чтобы к ней вновь подошла воспитательница и насильно заставила пойти со всеми, не разобравшись в причине такого поведения, а потому он подходит к столпившимся возле нее людям и говорит: — Можно я попробую с ней поговорить? Наедине. Бея и Колетт необычно на него смотрят, будто бы не ожидали, что он проявит инициативу, но быстро действуют и уходят в сторонку вместе с другими детьми. Эдгар садится на корточки, чтобы быть одного роста с девочкой. Ей на вид семь-восемь лет, у нее длинные русые волосы, собранные в низкий хвост, светло голубые глаза и милое розовое платьице. Внешне походит на ангелочка, но во взгляде читается настороженность и даже враждебность. Девочка ссутулилась, крепко держа в руках плюшевого зайчонка, и дёргая пальцами его ухо. Эдгару стало её неимоверно жаль. Он не знает, какая у неё история, не знает, через что ей пришлось пройти, прежде чем она попала сюда, но явно понимает, что ей нужна помощь, как и большинству детей здесь. В голове невольно всплывают картинки, как он точно также боялся всего вокруг в первые дни и не выходил ни с кем на контакт. Маленький бедный ребёнок по имени Эдгар, что закрылся ото всех вокруг и успешно справляется с этим по сей день. С ним тогда никто так и не поговорил, не узнал о страхах и желаниях оставшегося одного во всем мире ребенка. Он не хочет, чтобы это маленькое солнышко тоже осталось непонятым, тоже запрятало обиду глубоко внутри. У него не было опыта в общении с детьми, но он старается подобрать максимально правильные слова: — Привет. Прости, тебе, наверно, не нравится, когда так много взрослых уговаривают делать то, что не хочется. Давай для начала познакомимся, меня зовут Эдгар. А тебя? Девочка внимательно смотрела на него, но ничего не сказала. — Ладно, извини…опять. — Эдгар скомкано смеётся и чешет затылок. — Знаешь, я не буду говорить, что всё будет хорошо. Тебе сейчас наверняка страшно, и, вероятно, потом тоже будет страшно. Я, как и ты, тоже в детстве попал сюда. Меня обижали другие дети, потому что я якобы был не похож на остальных. Воспитательницы порой были очень жестокими, хотелось кушать и обратно домой. Я думал: «Ну почему всё так? Почему другим повезло больше, чем мне?». Эдгар на секунду прервал свой монолог, чтобы посмотреть на чужую реакцию, и, убедившись, что девочка, заинтересовавшись, слушает его, продолжает: — Думал, что лучше уже не будет. И действительно, дальше было тяжело, местами просто ужасно. Но мне почему-то не хотелось сдаваться. Не хотелось знать, что я не смогу ничего исправить в лучшую сторону. Хватался за эту призрачную надежду, примерно, как ты сейчас хватаешься за своего зайчика. Девочка округлила глаза и крепче ухватила игрушку в руках. — У меня, кстати, тоже была такая вещь, которую я из рук не выпускал. Это шарф, я его и сейчас ношу. Эдгар прервался, когда увидел, что девочка хочет что-то сказать. Он терпеливо дождался, пока она решится на вопрос. — А тогда почему он сейчас не на тебе? О. Эдгар действительно жалеет, что заветная вещица сейчас не на нем. — Просто на улице очень жарко, а он теплый. Я ходил с ним всё время, но не так давно мне стало плохо и я потерял сознание. В голову напекло и душно было, всё такое. — Парень пододвигается к девочке чуть ближе и показывает пальцем на стоящего неподалёку Фэнга. — А вон тот парень тащил меня на себе до дома. — Эдгар вместе с девочкой смотрит на Фэнга и только сейчас замечает, что азиат тоже смотрит на них, да ещё и снимает. Почувствовав себя неловко, он скорее отворачивается. — После этого я решил надевать шарф чуть реже. Девочка, поняв, что в Эдгар не представляет никакой угрозы, стала вести себя более открыто. Она протянула ему зайца, сказав, что он может потрогать его. — Это мистер Сластик. Эдгар подыгрывает ей, пожимает игрушке лапу, как бы здороваясь, и шутливо говорит: — Сластик, потому что он любит сладкое? Девочка выглядела удивлённой, потому что Эдгар так быстро отгадал весь тайный смысл, заложенный в его имени. Она кивает, подтверждая его догадку, и поясняет: — Мама говорила, что он ворует конфеты у плохих детей, которые не слушаются родителей. Но хорошим детям он, наоборот, отдает всё награбленное, — девочка запнулась на последнем слове, видимо вспоминая, как правильно его произносила мама. — Я думаю, что у него явно проблемы с зубами, раз он так много ест сладкого. Девочка ещё некоторое время рассказывала о своей игрушке, но потом внезапно замолкла и уткнула взгляд в пол. Эдгар прокручивает в голове всё, что мог сделать или сказать не так, но та быстро говорит: — Мама больше не расскажет о этом глупом зайце, потому что её больше нет. — Девочка не может сдержать подступающие слёзы. — Папа ударил её головой о батарею, и она больше не встала. Больше не говорила. Эдгар с ужасом представляет эту картину и то, что в этот момент мог чувствовать ребенок. Он правда не знает, что ему сейчас нужно сказать. Успокоить, обнять, сказать, что мама всегда будет рядом?.. Но, кажется, девочке это и не надо. Она быстро-быстро вытирает мокрое от слез лицо рукавом платья и очень стойко заявляет: — Пошли играть, раз вы все так хотите видеть меня. Эдгар, изумлённый такой резкой сменой настроения, неуверенно говорит: — Но я тебя не заставляю! Если тебе плохо, давай я скажу, чтобы ты пошла обратно. Девочка смотрит на него с примесью непонимания и благодарности. — Я сама хочу играть. Но только у тебя в команде. Эдгар не может противиться такому безапелляционному тону, тем более он изначально шел сюда, чтобы уговорить малышку пойти со всеми. Он поднимается с успевших начать болеть от такого положения ног и идёт вместе с девочкой к Бее, чтобы сообщить о «переезде» одной из её команды. Колетт и Бея, наблюдающие со стороны за всем разговором, но не слышащие буквально ничего из него, удивлённо смотрят на них. Когда он подходит достаточно близко, одна из девушек тихо говорит: — Как ты это сделал? Она же просто сияет. Эдгар улыбается такой формулировке, ибо девочка похожа на лучик солнца, и невозмутимо отвечает: — Я просто не давил на неё. Девушки посмотрели на него не так, как обычно. С неким уважением, раньше явно не веря, что он способен так ужиться с проблемными детьми и вообще с кем-либо. Эдгар понравилось это, но выдержать их взгляды слишком долго у него не получилось. Он отворачивает голову в сторону и видит поодаль них Фэнга, который тоже почему-то смотрит на него немного странно. Забавно, они наконец увидели, что он тоже бывает хорошим человеком.

***

Далее всё шло более менее хорошо. Девочка, которая так и не назвала своего имени, переместилась к нему в команду, а та что назвала его «стрёмным уродцем» с радостью пошла к Бее, потому что, оказывается, именно у нее была та самая Вика. Всё проходило по плану: дети играли, собирали по всей улице небольшие шарики и выглядели очень даже довольными подобным интерактивом. Эдгар какое-то время прокручивал в голове разговор с этой девочкой и не находил в себе желание покинуть это место. Девочка, кажется, видела во всей этой игре только его. Приносила шарики и радовалась, когда тот одобрительно кивал и улыбался. Разгадывала загадки и хлопала в ладоши, когда отвечала правильно. Жаждала внимания, и Эдгар давал его ей, пытался хвалить по любому поводу и без. Он понимает, как здешним детям не хватает одобрения со стороны. Самым тяжёлым было время расставания. Он, как и планировалось, раздал всем детям по конфетам, но девочку это не очень обрадовало. Она выглядела подавлено, когда все дети шли по своим комнатам, предоставляя место второй группе. Тогда Эдгар наклонился к ней и сказал, что они ещё увидятся, когда те будут уходить. Что она сможет его и всех остальных проводить. По-видимости, её развесили эти слова и она довольная пошла к себе. Казалось бы, со второй группой должно было быть проще, ведь та состояла из более взрослых, осознанных детей. Но гемора оказалось дальше больше, чем с первой. Они уставшие пытались облагоразумить подростков, которые были не намного младше их и в которых энергии было отнюдь не немного. Те только искали повод нахамить или перебить, ввязаться в драку и сделать всё, что угодно, только не слышать этой, по их словам, нудятины. Эдгар спокойно переносил набеги на его нервную систему, а вот Биби едва ли сдерживалась. — Я больше не могу. Они же просто невыносимы! Я уже скучаю по мелким карапузам, а ещё больше по дому и мягкой кроватке, — безысходно мычит девушка, всем видом показывая степень своего разочарования. — Не принимай это близко к сердцу. Ты же понимаешь, что большая часть их жизни прошла здесь без нормально воспитания, — отвечает Эдгар, прекрасно понимая чувства Биби. — Ты прав, но… Если я, вдруг, захочу кого-нибудь ударить, пожалуйста, останови меня, — девушка запнулась, что-то взвешивая в голове, — или позови кого-нибудь посильнее. Ты вряд-ли со мной справишься. Эдгар на это ничего не ответил, только коротко усмехнулся. Наконец-то настало время прощаться. Какие бы благие дела они не делали, после такого бурного дня потребность в нормальном отдыхе приобрела характер необходимости. Большинство детей вышли попрощаться с ними, и, смотря на эти наполненные грустью лица от их скорого ухода, Эдгар чувствовал, что этот день прошел не зря. Некоторые подбегали, пожимали руку, были те, кто даже обнимался. В толпе Эдгар не мог найти то самое розовое платьице, но вдруг услышал копошение возле ног, и вскоре его позвали: — Эдгар, посмотри вниз. Парень слушается и встречается глазами с другими, широко открытыми и голубыми. Такая миниатюрная, что он не заметил, как она подошла. — Привет, — он пытается источать дружелюбие, но девочка не удосуживает его ответом, будучи сосредоточенной на другом. Он терпеливо ждёт, мысленно отмечая, как же всё-таки утомительно общаться с детьми. Девочка держит руки за спиной и покачивается из стороны в сторону. Вскоре, собравшись в мыслями, протягивает ему бумажку с рисунком. — Это Сластик, укутанный в твой шарф. Ты не говорил, какого он цвета, поэтому я просто покрасила в серый. Эдгар смотрит на корявый детский рисунок, где зайца можно опознать только по ушам, но в груди разливается приятное теплое чувство. Ему вдруг стало совестно, что девочка так скоро и близко подпустила его к себе. Он рад, что она открылась кому-то, частично поделилась прошлым, и ему не хотелось разрушать ее доверие. — Ты придёшь ещё? Мы видимся не в последний раз? — в чужом лице читается надежда, а Эдгар неуверенно отводит глаза. Именно этого вопроса он боялся больше всего. Но решает ответить максимально честно: — Не хочу говорить наперед, но я был бы рад приходить к тебе ещё. Взрослая жизнь она… Утомительная. Пропадает много времени и чувствуешь себя постоянно уставшим. Тем более мне нечего вам давать, а приходить с пустыми руками как-то невежливо. Но я постараюсь. Покажу тебе как-нибудь свой шарф. Девочка поняла этот ответ по-своему и не выглядела сильно расстроенной. Они ещё некоторое время говорили, прежде чем он почувствовал на себе чужие взгляды. Эдгар понял, что пора бы идти и все ждут только его. Напоследок взъерошивает её волосы, прощаясь. Он уже отвернулся и собрался уходить, как его позвали. — Стой! — Парень оборачивается и девочка продолжает: — Я забыла сказать, меня зовут Соня. Соня, значит. Милое имя. Он думал о ней по дороге домой.