В каждой шутке есть доля правды

      Любовь — штука довольно необычная и зачастую непредсказуемая. Она появляется из ниоткуда и уходит порой так же в никуда. Самый неоднозначный этап зарождения этого удивительного чувства — привязанность, которая всегда идёт под ручку с симпатией. И совсем не важно — дружеская она, или более возвышенная. Каждый раз, влюбляясь в привлекательную, милую девушку, Дима, как в любой компьютерной игре, пропускал «этап обучения» и приступал сразу к самой интригующей части. Страсть окутывала его с головой, а она, как все прекрасно знают, неуловима и быстротечна. Наверное, поэтому все эти романы не заходили так далеко, как хотелось бы.       Много воды утекло, много неудачных отношений прошло мимо него, и со временем Дима перестал бороться с неподвластной любовью и решил плыть по течению. Он больше не думал о том, что ему непременно нужно обзавестись девушкой, чтобы родственники не приседали на уши с извечными: «Что-то тебе совсем одиноко. Тебе бы девочку какую», «Не хватает в твоём доме женской руки», и так далее по списку клишированных причитаний, не чувствовал больше той сковывающей грусти от того, что у плеча нет человека, которого можно назвать своей парой, и больше не винил себя за такое легкомысленное отношение к своей личной жизни. Всё-таки для него сейчас это далеко не главное — всё его сердце целиком принадлежит ЛИГЕ и каналу. Делу, которое стало неотъемлемой частью его жизни. — А поближе места найти не могли блин, — шутливо пробормотал Сударь, вылезая из машины. — В этом мешке должно быть что-то такое, что окупит наши страдания, — Никита взбудоражено оглядел Масленникова и Столярова и активно закивал, припоминая прошедшие несколько часов не самой мягкой и комфортной поездки.       Это недовольное недоразумение по имени Никита Сударь, уставшее от долгой дороги и донельзя растрёпанное, имело для Димы приоритетное значение. По двум простым причинам — он давний дорогой друг, без которого и съёмка не ладится, и сценарий не пишется, а также незаменимая правая рука. Дима с уверенностью может сказать, что, несмотря на прошлые неудачи и провалы Сударя, он всё ещё занимает почётное место в его импровизированном рейтинге. Не будь Никиты в его жизни — он бы быстро загнулся. Масленников втайне считал его своим самым близким человеком, однако поступки и слова не раз представляли секретные мысли напоказ широкой публике. — Я почти уверен, что там что-то… ну, внушительное, — Дима усмехнулся, блокируя двери машины и настраивая камеру. — Мешок на фотографии, мягко сказать, не маленький. — Могли и труп чей-нибудь засунуть, — кажется, серьёзно предположил Алексей, но поймав на себе два скептических взгляда, пожал плечами. — Всякое бывает. — Тогда у нас появится подопытный для новых экспериментов, супер, — закатил глаза Дима.       Парни огляделись. Казалось бы, от города они отъехали не так далеко — крыши девятиэтажек ещё можно было разглядеть за спинами и невысокими берёзами, но стоило перевести взгляд в противоположную сторону — и перед тобой новый мир. Чистейший горизонт разрезали только высокие травы и кустарники, которые никто не вправе контролировать. Наверное, если природа того захочет, она превратит это место в непролазный лес из борщевика и крапивы. Этот невероятных масштабов пустырь нетронут людьми на большую часть, но Дима с группой прибыл сюда ради той малой части, которая всё же претерпела изменения под жестокой рукой человека. За несколько километров от них располагались кирпичные развалины, напоминавшие небольшой домик, а если быть честным, отдалённый общественный туалет. Об этом не упустил возможности упомянуть Дима. — Серьёзно, мы будто после долгой дороги вышли на трассе, чтобы поссать, — он рассмеялся, приближая объектив камеры на развалины, чтобы лучше их разглядеть. — И в итоге вместо этого нашли чёрный мешок с хер знает чем, — Сударь нервно приподнял уголок губ, сходя с промятой колёсами дороги в густую растительность. — Жесть, до него ещё переться столько…       Никита приложил ладонь ко лбу, прикидывая, сколько десятков минут они будут пробираться сквозь колючие заросли, заодно поправляя съехавшую в дороге бандану. Им повезло, что вечер, который они выбрали для съёмок, оказался не таким жарким, как предыдущие августовские дни. А учитывая масштабы того, куда им придётся спускаться, по возвращении домой они могут и замёрзнуть в сумраке Москвы. — Нравится, не нравится — терпи, моя красавица, — Дима подошёл к Сударю сбоку и закинул руку на шею, приобнимая. — Твои нежные ножки даже устать не успеют. — Это у кого ещё они нежные тут, — улыбнулся Никита, слегка толкая Масленникова локтём в бок. — Пойдёмте уже, чем раньше начнём, тем раньше вернёмся домой, — в их короткую дружескую идиллию встрял Лёша, обходя парочку и направляясь к руинам первым.       Как и ожидалось, за всей этой растительностью, за треснувшими кирпичами, кое-как стоящими друг на друге, их ожидал длинный спуск вниз, оформленный в виде простого лестничного пролёта, какие есть в подвалах каждого дома. Это некогда красивое и целое здание не было стратегическим объектом, частной собственностью или обычным заброшенным погребом. Внизу всего на пару километров в разные стороны простирались коридоры и комнаты, которые, видимо, должны были стать бункером или какой-нибудь скромной (читай, стрёмной) торговой точкой. На этапе строительства самого здания, застройщики, вероятно, обанкротились, и место стало пристанищем для бездомных, порой наркоманов, алкоголиков или подростков, желающих пополнить ряды вышеперечисленных.       Дима пошёл к лестнице первым, крепко схватился за поржавевшие перилла и осторожно начал спуск. — Парни, здесь везде битое стекло, пожалуйста, смотрите под ноги, — предупредил друзей Масленников, уже спустившись и стоя у незапертой главной двери. — Мне кажется, для тайника можно было найти место поприличнее, — продолжал негодовать Никита, беря пример с Димы и начиная аккуратно спускаться по довольно крутой лестнице. — В следующий раз выберу посылку в пятизвёздочном отеле с бассейном, Сударь, — ответил ему Дима с ноткой сарказма. — Всё для тебя.       Дверь с отколотыми пластинками стального покрытия и почерневшей плоской ручкой не привлекала совершенно. К такому сгнившему металлу нет желания не то, что прикасаться, а даже подходить. Но у парней выбора не было. Сразу две камеры были направлены на дверь и спину Дмитрия, а третья, в руках Сударя, записывала реакцию Никиты непосредственно анфас. Дима заметно стушевался и не один раз обернулся на товарищей, боясь открывать злополучную дверь. Он не боялся каких-то призраков или выдуманных чудовищ, скорее он остерегался встречи с невменяемыми людьми, способных под действием спиртного или крепких веществ на что угодно. Никита ободряюще положил руку на плечо Димы и несильно сжал. Он в своём друге не сомневался и считал невероятно храбрым, но даже самым отважным смельчакам нужна поддержка в трудную минуту. Плечо Димы под приятельской хваткой расслабилось, и Масленников, приосанившись, потянул ручку на себя. Ржавые петли противно скрипнули на мгновение. — И внутри нас ждёт… — интрига тянулась всего пару секунд, и когда Дима открыл дверь нараспашку, все трое протянули удивлённое «о-о-о». — Нас ждёт стрёмная развилка.       Прямо напротив входа на расстоянии метров пяти красовалась стена с непонятными граффити и простыми рисунками, изображающими один известный орган. Вправо и влево уходило две дороги. Этот короткий коридор освещала одна-единственная бледная лампочка. — Чува-а-ак, — Алексей выглянул из-за спины Сударя и осмотрелся, — офигеть… Похоже на какой-то хоррор. — Не хватало ещё, чтоб лампочка мигала, — добавил Сударь. — Я удивлён, что лампочка здесь в принципе есть, — Дима обернулся на Никиту и усмехнулся с поражённым видом. — И что, нам теперь блуждать здесь в поисках этого чёртового мешка? — протараторил Сударь, неосознанно делая шаги в сторону Димы, чуть ли не вжимаясь в его спину. Он не привык бояться, но вечером в таком жутком подвале на автомате ждёшь подвох. — Ну, не совсем блуждать, у нас есть фотографии, — Дима уставился в стену перед ними. — Но пока будем искать нужное место, наверное, придётся побродить… — Я вообще не хочу туда идти, Дим, — Никита дёрнул плечами из-за пробежавших мурашек. — Я тоже, но придётся, — Масленников, как звезда любого видео, пошёл внутрь этого пугающего места первым.       Он выбрал левый путь. Коридоры в обе стороны выглядели одинаково. Одинаково страшно. Главным отличием были разного рода надписи и граффити, а также протяжённость — левый уходил дальше, чем правый. Парни шли практически гуськом друг за другом и снимали всё, что видели перед собой. Классические кроваво-красные «угрозы» и «просьбы о помощи», неровно начерченные на серых стенах, которые из-за тусклого света отдавали зелёным, битые стёкла бутылок, рваные упаковки от чего угодно, начиная сигаретами и заканчивая стиральным порошком, редко встречались пустые шприцы, непонятные грязные пятна и толщи пыли: это только малая часть факторов, заставляющих поморщиться и развернуться в сторону выхода. Зрители, которые через несколько дней посмотрят снятое здесь видео, не смогут и представить себе масштаб того, через что им пришлось пройти, а холодная мрачная атмосфера тем более не передастся через экран.       Блогеры отважно шли всё глубже в серость старого грязного коридора. Через несколько метров от развилки начали появляться двери по обе стены. Это уже были не металлические двери, но не менее тяжёлые — бетонные. Некоторые из них были открыты, и в них можно было заглянуть: внутри небольшие квадратные комнатки, похожие больше на палаты для душевно больных, не хватало только обивки по всему периметру, и такая же, как и в начале коридора, раздражающего жёлтого цвета лампочка. То, что во всём помещении висели, а главное — горели, лампочки, говорило о том, что кто-то за местом всё-таки следит, и поселенцы всё же могут здесь присутствовать. Открыв одну из закрытых комнат, парни убедились, что кто-то здесь проживает. — Как же тут стрёмно, — поморщился Столяров, несмело открывая дверь. — О, а вот и наши покои, — нервно рассмеялся Дима, заглядывая внутрь и пристально осматривая каждый угол. — Никто прилечь не хочет?       У дальней стены лежал пожелтевший дырявый матрац, а на нём в кучку была сложена такая же грязная сальная простыня. Вокруг разбросаны пакеты из-под сухой лапши быстрого приготовления, отлетевшие кусочки монтажной пены и всё те же добрые бутылки водки. Владельца такого интересного бесплатного жилища на месте не оказалось, за что парни благодарили всех богов. — Это общежитие такое? — пошутил Сударь, открыв дверь напротив и обнаружив похожую картину с импровизированным спальным местом и обеденной зоной. — Может и так, главное, чтобы нас не застукала вахтёрша, — Дима аккуратно прикрыл дверь и отошёл от неё на пару шагов. На всякий случай.       Никита задумался на мгновение, последний раз взглянув на комнату, и, последовав примеру Димы, тихонько закрыл её. На душе скребли кошки — было совершенно не спокойно. Он загадочно подхватил Диму и Лёшу под руки и поставил их в небольшой кружок, так, чтобы их разговор услышали только они (на случай, если в этом месте действительно кто-то есть). — Шутки шутками, а мне это не нравится, — взгляд Сударя был донельзя серьёзный. — Это очень странно, что здесь работает свет. И кровати какие-то, тут точно кто-то живёт. — Бомжи, наверное, тут кантуются, — предположил Столяров, переводя камеру то на Сударя, то на Диму. — Ты видел шприцы? — настаивал Никита, стараясь не поднимать шум, из-за чего его голос немного сипел. — Даже если только бомжи — они тоже могут… сделать что-нибудь. Мы же по факту в их дом залезли. — Нас как минимум трое, — добавил Дима, правда, тоже не совсем уверенно. — У нас есть что-то для самообороны? — спросил Никита, оглядываясь в поисках увесистого предмета, который сошёл бы за оружие. — И как мы найдём твой этот мешок, если тут по всему подвалу таких мешков куча, — он качнул головой за спину Масленникова, как раз указывая на один такой старый чёрный пакет. — На фотографии мешок обмотан скотчем и там есть бумажка, подпись… — Дима быстро нашарил в кармане толстовки телефон и открыл нужную фотографию. — Вот, думаю, не спутаем ни с чем, — он показал снимок остальным.       Никита внимательно всмотрелся в мешок на экране, на пару секунд поднял взгляд на Диму и всё с таким же мрачным видом повернулся вглубь коридора. Столяров уже прошёл немного дальше, миновав третью, уже изначально открытую дверь. Большей тревоги нагонял, казалось бы тёплый жёлтый, но такой докучающий свет слегка мигающей лампочки. Никита совсем притих, наблюдая за ушедшим вперёд Лёшей. Дима быстро нагнал медленно перебирающего ноги Сударя и левой свободной рукой развернул к себе лицом. Правую с камерой положил ребром на второе плечо. — Сударь, соберись, — Масленников чуть наклонился, заглядывая прямо в глаза Никите. — Не переживай, ладно? Если подписчики спрятали здесь эту посылку, значит, здесь достаточно безопасно, чтобы спускаться обычным людям, — он слабо встряхнул его, издав при этом вопросительное «угу». — Мы с тобой и не в такой жопе бывали, — Сударь на эти слова мягко улыбнулся. — Так что не кипишуй, я рядом. Давай, — Дима быстро коснулся лбом лба Никиты, чтобы приободрить, и всё же сделал шаг назад. Рукой поманил вперёд за собой.       Сударь вспомнил, как они когда-то уже отправлялись за поисками посылки от подписчиков во Владивостоке. Тогда они чуть ли не полностью обошли туннели и пострашнее, хотя они были необитаемые. Вспомнил, как они втроём с Даником шли вперёд, несмотря на скорый рейс. А ещё вспомнил горящие глаза Димы, как он рвался дальше и дальше, первым проверяя сомнительные ходы, помогая друзьям и предупреждая их о возможных опасностях. Всё его существо буквально кричало о том, что с ним хоть на Эверест, хоть в тайгу — он будет твоей опорой. И в своей жизни Дима не раз это доказывал. Глубоко вздохнув и кивнув то ли Диме, то ли своим собственным мыслям, Никита уверенно последовал за друзьями.       В коридоре от развилки таких комнатушек было четыре, а дальше начинался поворот направо, который привёл их в новый коридор, ещё длиннее предыдущего. Заканчивался он большим просторным помещением, напоминавшим пустую комнату отдыха в колонии строгого режима. Здесь, хоть коридор и длиннее, «камер» было также четыре, все либо закрытые, либо слегка приоткрытые. Из одной щели свет мигал особенно сильно — лампочка должна была вот-вот перегореть, но антураж она создавала незабываемый. На полу встречалось всё больше и больше камней и обломков от стен, будто кто-то специально тяжёлым инструментом долбил всё вокруг — повсюду в бетоне были выколотые дыры. Дима прошёл чуть вперёд, ближе к открытой площадке. — Здесь кто-нибудь есть? — громко спросил он. По помещению разнеслось эхо и долетело, пожалуй, до самых дальних комнат.       Ответа не последовало, поэтому, переглянувшись и решив, что путь свободен, парни целенаправленно пошли дальше. Они плутали ещё минут тридцать, натыкаясь в основном на однообразные коридоры и комнаты, всё больше напоминавшие общежитие. Чем глубже в лабиринты их заводили ноги, тем больше мусора, машинных покрышек, камней и обломков встречалось на пути. В какой-то момент им даже пришлось замедлить ход, потому что идти становилось практически нереально: только изредка попадались прогалины среди куч грязи. И комнатки в этой части уже не открывались — заперты застройщиками или просто придавлены кирпичами. Судя по фотографии, отправленной подписчиком, они были близки к цели — пакет лежал в груде камня и кирпича. — Парни, — Никита, осматривавший одну подходящую горку, привлёк внимание Лёши и Димы, — кажется, я нашёл.       Сударь вручил свою камеру подоспевшему к нему Масленникову и, засучив рукава своей худи, полез через обломки к мешку. Чтобы уверенно схватиться за посылку, которую они искали около часа, нужно было преодолеть одно препятствие из посыпавшейся бетонной крошки. Кое-как Никита смог добраться до злополучного пакета и на радостях круто повернулся к друзьям, высоко подняв трофей над головой. Правда, хрупкому крутому завалу такой выпад пришёлся не по душе, из-за чего у Сударя не получилось удержать равновесие — он оступился и грохнулся вниз. Очень повезло, что лететь было не далеко, при благоприятных условиях с такой кучки можно было в лёгкую спрыгнуть и даже не качнуться, но в суматохе, когда слабый адреналин охватывает изнутри, не понимаешь, куда ставить ноги. Никита приземлился на коленки, сев на икры, неудачно подвернув под себя стопу, но продолжая героически держать в руках обмотанный скотчем пакет. Перепугавшийся Дима молниеносно присел рядом на корточки и ощупал руки и ноги Никиты. — Твою мать, Сударь, — Дима сердито вытянул губы в тонкую полоску. — Аккуратности тебя не учили в детстве? — Братан, ты не делай так больше, — Столяров стоял позади Димы, обеспокоенно глядя на Сударя. — Даже пакет не выронил, ну ты даёшь. — Пацаны, я походу ногу подвернул, — Никита зажмурился, усаживаясь на пол и вытягивая ноги вперёд. — Щиколотка, вот здесь, — он потянулся к правой ноге и потёр больное место. По сморщенному носу стало понятно, что боль стреляет именно там. — Что-то мне это напоминает, — грустно усмехнулся Лёша, вспоминая, как когда-то на одной из съёмок в пещере так же совершенно глупо подвернул ногу. — Да, история повторяется, — Дима саркастично глянул на Сударя и прокашлялся. — Ты хоть идти сможешь, герой недоделанный? — Сам — вряд ли, — Никита еле встал в полный рост с помощью Масленникова и попытался сделать шаг. Он сгорбился, с тихим шиком встав на здоровую ногу и приподняв пострадавшую. — В принципе терпимо, но идти мы будем долго, — Сударь смущённо поднял взгляд на друзей, мысленно извиняясь.       Дима только понимающе кивнул и добавил: «Ничего, посылку нашли, сейчас доставим тебя в травму». Он не осуждал Никиту, наоборот, переживал, всё ли с ногой хорошо, нет ли перелома. На заброшках (или не совсем заброшках) постоянно происходят казусы, от них не убежать. Масленников закинул руку Никиты на свои плечи и сам приобнял за талию, создавая ему опору и помогая идти. Всё лишнее, мешающее оборудование смело вручили Столярову. Естественно теперь дорога назад займёт вдвое больше времени, если не втрое. Несмотря на то, что парни старались идти медленно, чтобы не причинять лишние боль и дискомфорт Сударю, Никита стойко держался и шёл практически на своих двоих, опираясь на плечи Димы в основном на очень захламленной дороге. — А ведь всё-таки досталось твоим нежным ножкам, — пошутил Дима, пока они огибали поворот. — Да нормальные у меня… — Никита не успел возмутиться: Дима тихо шикнул и приложил палец к его губам.       Все трое затихли и остановились. Они уже были почти у выхода, впереди даже виднелась та самая большая открытая площадка, но издалека, предположительно из правого крыла, донёсся громкий басистый крик: «Саня, ты там?!». Невнятные мычания и возгласы этого человека приближались и слышались более отчётливо. От грузной неровной походки разносилось барабанное эхо. Мужчина, вероятно выпивший и невменяемый, всё звал своего собутыльника и без конца матерился. — О чём я и говорил, блять, — Никита под плечом Димы весь стушевался, готовый к чему угодно. — Так, Сударь, — Масленников спешно отпустил его и, чуть присев, встал к нему спиной. — Запрыгивай, возможно, придётся бежать. — Да нормально Дим, я смогу, — Никита хлопнул его по спине, уверяя, что он готов бежать самостоятельно, хромая и спотыкаясь. — Сударь, не выёбывайся, быстро запрыгивай, — сердитым громким шёпотом приказал Дима, и Никите, нехотя, пришлось всё же взобраться к нему на спину.       С каждой секундой ему становилось всё более неловко и обидно за своё немощное состояние. Ситуация критическая и даже опасная, а он здесь как балласт, повезёт только если неизвестный не полезет к ним в драку. Руки Сударь крепко сцепил на груди Димы, а ноги — на талии, чтобы во время ходьбы и, не дай Бог, бега не мешать и не соскальзывать. — Ты, — Дима кивнул на Столярова, — основную камеру отрубай и суй в рюкзак, — Лёша резко кивнул и принялся за выполнение. — Маленькую оставь, только не пались сильно. Идём рядом, если ситуация выходит из-под контроля — поможешь нам с Сударем вырваться вперёд и сам беги, понятно?       Кивнули оба. Лёша, вспоминал все боевые приёмы, которые только знал, надеясь, что до них дело не дойдёт, а Никита просто пытался поддержать друзей, пока от него требовалось только держаться крепко и не падать. Они тихо пошли дальше вперёд, прислушиваясь к копошению мужчины в одном из коридоров. То, что это алкоголик, стало понятно, когда с его стороны раздался слабый стук бутылки — он шёл, опираясь руками о стену. Сударь всё-таки забрал маленькую экшн-камеру у Столярова, чтобы у Лёши освободились обе руки. Парни вышли к пустой площадке. Надежда на то, что они пройдут незамеченными испарилась в тот момент, когда незнакомец тоже вышел из противоположного коридора на эту же площадку. Масленников и Столяров порывисто переглянулись и затаили дыхание, а Никита неотрывно следил за незнакомцем. Дима сразу восстановил в памяти тот день несколько лет назад, когда он с ещё двумя ребятами наткнулся на неадекватного человека в одной заброшке. Та съёмка была не из приятных; он поморщился и помотал головой из стороны в сторону, отгоняя лишние мысли. Сам мужчина не сразу их увидел: мутным взглядом он очертил всё пространство, оторвался от стены и, качаясь, вышел чуть вперёд. Ему потребовалось ещё секунд пять, чтобы сфокусировать взгляд на них. — Э-э-э, вы ещё кто такие?! — прорычал мужчина, хмурясь. — Саня где?! — Мужчина, мы не знаем, где ваш друг, — Дима медленно пошёл к левой стене, не решаясь пойти прямо навстречу незнакомцу, а пытаясь обойти комнату полукругом и проскочить сбоку в нужный коридор.       Незнакомец, скорее всего, был не только алкоголиком, но и человеком, без определённого места жительства. Об этом кричала его несуразная одежда, вся в дырках и пятнах. Короткие волосы и густая борода засалены, вероятно, не расчёсывались уже не первый год. Он медлительно пытался в мыльной картинке разглядеть движущихся парней, не переставая покачиваться.       Сударь крепче вцепился в Диму, ожидая от невменяемого человека чего угодно. Дима тоже нервничал: Никита почувствовал, что хватка у него на бёдрах стала крепче, а спина под ним вся напряглась. Сейчас вся ответственность в основном лежала на нём и Столярове — только они могли что-то предпринять. Если бы Никита мог, он бы точно постарался быстрее разрешить проблему и дать им выбраться из подвала. Но вместо этого он только морально поддерживал дух в Диме, и готовый даже в рукопашную пуститься. — Вы чё, блять, охуели?! — мужчина, продолжал кричать и размахивать руками. — Чё вы тут забыли, нахуй?! — когда парни немного приблизились, незнакомец, к сожалению, разглядел экшн-камеру в руке Сударя. — Вы кого снимаете блять? Кто вас прислал, а?! Мусора? — Никто… нет, — Дима старался как можно более спокойно отвечать мужчине. — Мы никого не снимаем. Мы просто здесь гуляли, осматривались, — он решил не упоминать съёмку на Ютуб, чтобы не провоцировать ещё больше. Даже если незнакомец был не в курсе, что такое Ютуб. — Хватит мне пиздеть тут, нахуй! — к мужчине, видимо, пришла белочка, и он разошёлся не на шутку: резко отведя руку с бутылкой назад, он ударил ею о стену. Остатки алкоголя растеклись по стене, а осколки отлетели на пол. У него в руках осталась неровная розочка. — Вы за мной припёрлись, да?! — Воу, — Масленников от неожиданности отшатнулся назад. Кровь застучала по венам и начала пульсировать в висках. — Мужик, мы не знаем кто ты. Мы просто хотим уйти, мы никого не трогаем, — подождав ещё секунду, он снова сделал шаг вперёд, но незнакомец не успокоился. — Ты попутал чёто?! Ты знаешь, кто я, нахуй?! Ты знаешь, где мы вообще?! — мужчина качнулся вперёд, перед собой размахивая острым горлышком от бутылки. — Мужик, успокойся, дай нам уйти нормально, — Дима оттягивал время. Краем глаза он заметил, что Столяров нашёл небольшую балку и медленно потянулся за ней, пока всё внимание мужчины занимал Масленников. — Я спокоен, я-то спокоен, — пробубнил мужчина, качнув головой. — Ты меня не учи! Я щас перережу здесь всех! Саню верните! — Слушай ты, — Дима сам разозлился от того, что какой-то бомж с розочкой пытается им угрожать, — ещё раз тебе повторяю, не знаю я, где твой Саня. В себя приди, ало! — теперь он смело сделал несколько шагов вперёд: до нужного коридора и до мужчины оставалась всего пара метров. — А на спине кто у тебя, нахуй?! Решили в ментовку моего кента увезти, а?! — незнакомец увидел в Сударе своего друга из-за переизбытка алкоголя в крови.       Столяров тем временем уже вооружился найденной балкой и с аккуратностью хищника подбирался к мужчине с другой стороны. Дима не спускал глаз с алкоголика, чтобы не выдать их козыри, зато Никита мог себе позволить поглядывать на Лёшу, чтобы скоординировать действия. Незнакомец шатался из стороны в сторону — стоять без опоры сбоку ему удавалось с трудом. Это и сыграло на руку парням. Когда Столяров уже был от мужчины на расстоянии вытянутой руки, Сударь коротко ему кивнул, а Диму несколько раз хлопнул по груди. — Эй, блять! — Лёша ударил мужчину по вытянутой руке с осколком бутылки, из-за чего розочка выпала и укатилась в сторону, а сам незнакомец, не ожидавший такого подвоха, схватился за ушибленную руку и попятился назад, продолжая выкрикивать оскорбления. — Всё, Дима, Дима, бежим! — скомандовал Никита и поторопил не только Масленникова, но и Столярова.       Парни, не оглядываясь, побежали по коридору, быстрее к выходу. Выпивший мужчина, вероятно, даже не понял, что его недруги ретировались из подвала. Он скатился на пол по стене и стал зализывать свои раны. Удача сегодня не на его стороне.       Выбравшись, наконец, на свободу, Масленников и Столяров победно воскликнули. Они не остановились — продолжили идти уже спокойным шагом до машины, чтобы порадоваться в полной безопасности. На улице уже стемнело, почти наступила ночь, но, на удивление, стало даже теплее и как-то душнее. Вдали в крайних домах загорелись окна, а от дороги доносился шум колёс и двигателей — создавалась приятная и уютная обстановка. — Ух, как мы его, — Дима ликовал от победы над незнакомцем.       Он повернул голову как мог, но Никиту всё равно мог увидеть только краем глаза. Бодро подвинув его на спине, чтобы ему было комфортно там висеть оставшийся короткий путь, Дима неосознанно начал гладить большими пальцами его колени. Он просто не знал, куда деть все оставшиеся от приключения энергию и адреналин. А Сударь уложил подбородок Диме на макушку и поднял камеру на себя, рассказывая свои впечатления от пережитого.       До машины они добрались спокойно, и только здесь Масленников, наконец, отпустил Никиту, посадив на переднее пассажирское сиденье. — Всё ещё болит? — он склонился над ним, руками опершись на крышу и дверцу автомобиля. — Да, — Никита приподнял правую ногу и попробовал покрутить стопой. — Она, видимо, растряслась ещё, пока мы бежали, тянет сильно, — перестав себя мучить, Сударь опустил ногу и сокрушённо откинул голову на спинку сиденья. — Братик, извини, что так вышло, — он вяло повернул голову в сторону Димы. — Надо мне аккуратней быть, что-то я не подумал. — Сударь, нормально всё, не парься, — Масленников похлопал его по руке. — С кем не бывает. Главное что живыми выбрались — остальное поправимо, — Сударь благодарно ему кивнул.       Единогласно было решено оттянуть открытие загадочного пакета и пока заняться ногой Никиты. Интерес, конечно, не отпускал, а руки всё чесались открыть посылку, но здоровье всегда на первом месте. В травмпункте Никиту осмотрели (не так быстро, как хотелось бы, но им ещё повезло, что хотя бы не послали), поставили ему растяжение и посоветовали разные мази, которые уменьшат боль и предотвратят появление отёков. Все трое облегчённо выдохнули, убедившись, что с ногой ничего серьёзного не случилось.       Стычка в заброшенном подвале уже утекла куда-то на второй план, почти забылась — остались только кадры на экшн-камере. По дороге в офис, парни весело разговаривали ни о чём, строили планы на ближайшие выходные, выстраивали теории о том, что же всё-таки в том загадочном пакете. Из магнитолы чуть ли не на полную громкость играли любимые песни, и если мимо них в такое позднее время проезжали какие-нибудь зеваки — они точно косо на них глядели и ускорялись. Но какое парням было дело до них?       В офисе Сударь и Столяров расположились на диване в зале и навострили камеры на себя и Диму, а сам Масленников вытащил из рюкзака чёрный пакет. Он стоял напротив друзей, и вертел в руках находку. — Диме Масленникову, — прочитал Дима на бумажке, блестящей под слоем скотча. — Вообще не представляю, что внутри. — Знаешь, как было бы неожиданно, если там будет, ну, например, голова того Сани, которого искал тот бомж, — предположил Столяров, снова обратив на себя все взгляды. — Или другая часть тела. — Лёш, завязывай там с тем, чем ты там балуешься, — неиронично посоветовал Дима, оглядев Столярова с головы до ног. — Да, вот не надо таких предположений, — усмехнулся Сударь и снова вернул всё своё внимание Диме. — Давай, открывай уже.       Масленников долго тянуть не стал: быстро канцелярским ножом разрезал скотч и не слишком аккуратно разорвал пакет. Внутри был ещё один пакет, только уже прозрачный, но перемотанный столько раз, что содержимого не было видно совсем. — Это пакет с пакетами, я не понимаю? — посмеялся Дима, отбрасывая чёрную оболочку на пол. — В хозяйстве пригодится, — пожал плечами Сударь.       К счастью (или к сожалению), то был не пакет с пакетами, знаменитое в русском хозяйстве приспособление, а вполне себе интересное оборудование — новый диктофон и пустые, неиспользованные кассеты для полароида. Под ними сложенная в несколько раз лежала записка. Дима вручил подарки Сударю, чтобы нормально раскрыть письмо и прочитать. — Дима, если ты читаешь это письмо, значит, ты всё-таки нашёл нашу посылку, — начал Масленников с выражением. — Мы очень рады, что ты обратил внимание именно на наше сообщение, и что посылку никто не украл. Твои видео очень много значат для нас, поэтому, чтобы выразить тебе нашу благодарность, мы решили подарить тебе диктофон и бумагу для полароида. Этот диктофон должен записывать в разы качественней, что поможет тебе в экспериментах на заброшках… э, а мой, что, не качественный? — сделал он лирическое отступление, но исключительно ради шутки. — А на пустую фотобумагу ты сможешь запечатлеть новые места с гостбастеров и, возможно, каких-нибудь призраков. Спасибо тебе за твой контент, мы тебя очень ценим, — подытожил Дима со слабой улыбкой на лице. — О, как это мило, — Никита расплылся в улыбке, осматривая диктофон со всех сторон. — Реально крутой подарок, Дим. — Те, кто сделал эту посылку, просто лучшие, — Столяров в камеру показал большой палец вверх. — Очень полезные вещи. — Да. Ребят, мне словами не описать, как я вам благодарен за это приключение, которое вы нам устроили с этой посылкой, — Дима говорил в направленную на него камеру. — Хоть оно и было в какой-то степени опасным — это всё необычно, новый опыт и эмоции. Спасибо вам огромное. И вашим подарком я обязательно воспользуюсь.       Масленников сказал ещё пару слов для концовки видео, попрощался и остановил запись. Теперь официально съёмка видео завершена, и парни могли окончательно расслабиться. На часах уже перевалило за полночь. — Я поехал, — Столяров несколько минут назад вызвал себе такси до дома и теперь стоял на пороге и прощался с друзьями. — Доброй ночи. — Доброй, — Дима пожал ему руку на прощание и закрыл за ним дверь. Сударь подойти к двери не мог, поэтому просто помахал Лёше с дивана.       На журнальном столике стояло три кружки чая и вазочка с печеньем. Несмотря на позднее время, парни ещё полчаса разговаривали и провожали день. В какой-то момент даже хотели открыть бутылочку крепкого, но вовремя остановились, посчитав, что время для гуляния неудачное. Попили некрепкий чай без сахара — на том и разошлись. Точнее, кто был на двух здоровых ногах, а конкретно Столяров. Сударь за их небольшую беседу успел помазать щиколотку кремом, купленным по дороге домой, благодаря чему она приятно охладилась и перестала причинять дискомфорт, но возможность беспрепятственно ходить это не вернуло. Он уже думал о том, чтобы остаться на некоторое время в их офисе, подождать, когда нога позволит ходить. Кровати здесь, очевидно, не было, зато был раскладной диван, хоть и не слишком удобный. А Дима никуда не ушёл, потому что не мог оставить Никиту одного. Во-первых, он чувствовал вину за его травму — всё-таки он позвал их на съёмку, а во-вторых, как говорится в одной детской песне, друг в беде не бросит. — Давай отвезу тебя домой. — Ну, я, наверное, тут… — одновременно произнесли Дима и Никита после короткого молчания. — Чего? Нет, Дим, не надо. Я и так вас за день достал со своей ногой. — Сударь, отказы не принимаются, — Масленников не отступал и настаивал на своём, ловко собирая кружки со стола. — Сейчас уберу всё и поедем. Сиди на месте. — Да куда ж я уйду от тебя, — вздохнул Никита, сдаваясь и падая на спинку дивана.       Выходить из квартиры и идти до машины Никите так же пришлось помочь. Несколько раз он сопротивлялся и пытался идти самостоятельно, но все попытки приводили только к тому, что Дима его ловил и снова помогал двигаться дальше. За окнами автомобиля уже глубокая ночь, вдоль дороги горят яркие фонари, впереди их машины всего парочка фар — все нормальные люди давно видят десятый сон. Парни успели подустать и размориться, поэтому ехали они в спокойной тишине, даже почти не бросались фразами.       Сударь находился в смятении. Помощь от Димы была не в первой, он почти всегда оказывался рядом, когда нужна была поддержка, но менее неловко от этого не становилось. Абсолютно глупое падение повлекло за собой такое чуть ли не немощное состояние. Всё не настолько плохо, но в такой загруженный день без чьей-либо помощи с такой травмой не справишься, только если возьмёшь костыли. Никита сидел на пассажирском, сбоку от Димы, и по-дурацки уставился в окно. Он всем своим нутром был благодарен Диме.       А Дима размышлял о том, что не сможет оставить Никиту одного даже в его собственной квартире. Всё хотелось проконтролировать, что с ним ничего не случится, что ему будет удобно и не больно. За самых близких людей всегда переживаешь по-другому: можно сказать, как за самого себя. Пока дорогой человек не восстановится — ты сам будто больной или травмированный, и на душе так тревожно. Дима знает это не понаслышке. — Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, — пожаловался Сударь, когда машина припарковалась у подъезда. Он нелепо усмехнулся. — Ну, я могу кое-что предложить, — Масленников игриво потянулся к Никите, положив руку ему на колено и многозначительно поведя бровями. — Что бы нам обоим понравилось. — Ой, ты, — Сударь шутливо сморщил нос и покачал головой прямо перед лицом Димы. — Это больная нога кстати, — невзначай напомнил он, легко подхватив его руку и убирая со своего колена. Едва мазнув ладонью по щеке Димы, Сударь открыл дверь и осторожно вылез из машины. — Вот зря ты отказываешься, — закатил глаза Дима, последовав примеру Никиты.       Они вместе зашли домой. Масленников помог Никите разуться и добраться до комнаты. Их всё ещё сопровождала тишина и ночной сумрак, только включенный свет в гостиной, в которой они устроились, не позволил им раствориться в этой обстановке. Сударь сел на кресло и стянул с себя пыльную худи, а Дима стоял напротив и неотрывно наблюдал. Никита отбросил грязную кофту подальше к двери, чтобы потом отправить её в стирку, и запрокинул голову, расслабляясь и прикрывая глаза. Прочистив горло и сглотнув, он глухо выдохнул. Дима сделал шаг вперёд и наклонился к нему, опершись рукой о подлокотник. — А может… — Всё-таки согласен? — Блять, Дима, — Сударь вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой лицо Масленникова. — Я говорю, может, чтобы не ехать поздно так, останешься здесь тогда? — Обязательно останусь, — он снова поиграл бровями, но Никита враз его успокоил, отодвинув его лицо от себя рукой. — Только я кровать тебе не уступлю, спи на диване.

***

      Заживление ноги проходило гладко и без происшествий. Сударь безвылазно сидел дома, передвигаясь максимум от кухни до комнаты. Периодически его навещали друзья, и Дима в том числе, помогали, если было необходимо, и просто проводили с ним время, чтобы он не скис в заточении. Удача улыбнулась Никите ещё в тот день, когда он упал, потому что растяжение оказалось первой степени и восстановление заняло всего около недели с лишним. Через две недели Сударь уже спокойно гулял и встречался с друзьями за пределами своих четырёх стен.       Но если Никита думал, что на этом их приключения закончены — он глубоко ошибался. Только узнав о выздоровлении Сударя, Дима сразу же назначил новый день съёмок. Не планировалось ничего серьёзного и опасного — всего лишь очередное видео про лайфхаки, которые, даже если осточертели съёмочной команде, продолжали выстреливать на канале с миллионами просмотров. Сентябрь уже всё взял в свои руки, поэтому и на улице стало прохладнее, что без ветровки или куртки долго не протянуть, и люди стали мрачнее из-за погоды и конца отпусков. Если и снимать видео про лайфхаки, то посвящённые этой дождливой поре года, как согреться, или поднять себе настроение, но Дима снова всех удивил. — Парочку лайфаков я оставил напоследок, — они снимали на улице, Дима медленно шёл назад, продолжая говорить на камеру, а Сударь, в качестве оператора, шёл впереди, смотря на экранчик и выравнивая кадр. — Да, на улице уже осень, но я не мог обойти стороной то, что вы мне присылаете, — они вдвоём, а вместе с ними ещё пара человек съёмочной команды, вышли из-за угла дачного дома на задний двор и обнаружили там бассейн с идеально чистой водой. — Дим, ты дурак? — Никита перевёл взгляд с экрана на Диму и чуть опустил камеру в негодовании. — Ты с бассейном что-то собираешься делать? — Да, и не просто что-то, — он параллельно отвечал Сударю и продолжал съёмку, чуть наклонившись и подойдя ближе к камере. — Я сегодня буду плавать, — он хитро улыбнулся. — Ну ты реально придурок, — возмутился Сударь. — На улице десять градусов, хорошо что не минус. Нормально тебе? — Это ещё не холодно, — Дима приосанился и сделал вид, что его ничего не беспокоит. — У нас всё под контролем. — А вы что молчите? — Никита повернулся к остальным. — Вам не кажется, что это не лучшая идея? — У нас всё под контролем, — глупо повторил за Димой Чернец, пожав плечами. — Раз он так говорит.       Никита не нашёл подходящих слов, чтобы ответить Артёму и Диме, и просто снова оглядел их так, будто они самые глупые дети на свете (что отчасти было правдой), и, стушевавшись, вернулся к своей операторской задаче. Он понимал, что долго Дима в воде не пробудет, и команда быстро отведёт его в дом греться, но даже пары минут в холодной воде в холодную погоду хватит, чтобы заболеть. Идея ему не нравилась, но и перечить Масленникову просто бесполезно: он либо пошлёт тебя куда подальше, либо убедит в своей правоте, там уже по настроению. Сударь вытянул губы в тонкую полоску.       Рядом с бассейном лежало много разноцветных нудлов и верёвка шпагат. С ними и был связан один из несезонных лайфхаков. Перед тем, как лезть в воду, Диме необходимо сначала смастерить нужные для видео приспособления, первым из которых был лёгкий плот, пародия на надувной матрац. Идея с плотом из аквалапши изначально выглядела провальной, даже не из-за того, что конструкция сооружена ненадёжная, а потому что Дима человек не из лёгких, и вряд ли его на поверхности удержит пара десятков нудлов. Процесс создания плота оказался крайне смешным, неловким и, не удивительно, сложным. Пока Масленников вязал верёвку вокруг аквапалок, стараясь затянуть узел потуже, а нудлы сложить как можно близко друг к другу, он успел десять раз пожалеть о том, что взялся за эту идею, попытаться послать всё куда подальше и даже умудрился порвать пару нудлов. К конструированию и Сударь приложил руку, отдав камеру Чернецу и присоединяясь к перевязыванию палок с другого конца. Для второго лайфхака, к счастью, потребовались всего пластиковые стаканчик и тарелка.       Весь реквизит готов к использованию. Как и Дима полностью готов к погружению в бассейн: он выбежал из дома в одних плавках, немного дрожащий от слабых порывов нетёплого ветра. Он со стучащими зубами сказал пару слов о начале «испытания» и, закинув плот в воду, полез туда же следом за ним. — Твою мать, — Масленников ругался, медленно заходя в воду. — Чего не сделаешь ради контента, — он уже стоял ногами на дне бассейна, и из воды выглядывала только голова. — Ну ты дурак, — Сударь сидел прямо у края бассейна на складном стульчике с полотенцем в руках.       Он всё ещё был категорически против этой задумки, но процесс уже запущен, и сейчас что-то предпринимать уже поздно. Никита мог только наблюдать и вовремя подать руку помощи, а точнее махровое полотенце и тёплый термос с кофе. Лицо Сударя крайне недовольное: сдвинутые к переносице брови, вытянутые в полосу губы, и суровые глаза, которые он иногда закатывал на очередную глупую шутку Димы.       Но, несмотря на риск подхватить простуду или что-то похуже, Никита не мог оторвать глаз от Масленникова. Он без зазрения совести готов назвать Диму привлекательным, и не только лицом, но и идеальной фигурой. Разглядывая его всего, особенно заостряя своё внимание на выразительных изгибах массивных плеч, слабо выделяющихся линиях пресса и широкой сильной спине, когда Дима отворачивался от него, Сударь предпочитал думать, что завидует такому телосложению, и рассматривает его только лишь из спортивного интереса. Никита завис, в мыслях оправдывая себя, но продолжая любоваться другом, и очнулся только когда услышал своё имя. — Сударь, ало, — его слабо толкнул в плечо Даник, стоявший по правую сторону от него. — Подай стаканчик и тарелку, — Никита моментально исполнил просьбу, передав ему необходимую посуду, лежавшую рядом с его стулом. — Ты на что так уставился, завис конкретно? — поинтересовался Даник и, на удивление, сразу же посмотрел именно туда, куда было нужно, даже ответ не требовался. — Да задумался просто, — Никита прочистил горло и пару раз помял полотенце в руках, приводя себя в чувство. — Ты не отвлекайся, — Даник красноречиво оглядел Сударя, что-то предполагая, но не озвучивая, и ушёл дополнять второй реквизит. — Итак, момент истины, — Дима усмехнулся в камеру, которую теперь держал Чернец, переняв на себя роль оператора.       Он попытался взобраться на плот, что получилось довольно быстро, но и не на долго. В центре, куда приходился основной вес Димы, начала скапливаться вода и когда Масленников полностью взобрался на нудлы, конструкция погрузилась под воду. — И это всё? — Масленников разочарованно рассмеялся, пытаясь как-то приподнять под собой плот. — Я рассчитывал на большее, — он понуро глянул на Сударя, заставив того напрячься. — Я же говорил, что ничего из этого не выйдет, — добавил Никита, уже собираясь вытаскивать Диму из воды, но в последний момент вспомнив, что у них в запасе ещё один лайфхак. — В общем, этот лайфхак не рабочий, — чуть не запутавшись в аквапалках, Дима слез с плота и отогнал его подальше от себя. — Только если вы не ребёнок, или очень лёгкий человек. Тогда, вероятно, у вас получится поплавать на таком матрасе, но лайфхак затратный. Нормальный надувной матрас обойдётся вам дешевле, чем куча лапши и верёвок.       Плот ударился о дальнюю стенку бассейна, откуда его на землю вытащил Даник, и заодно принёс второй реквизит. То была тарелка с чипсами по периметру, а в центр до самого ободка воткнут стакан с лимонадом и жёлтой трубочкой. Он вручил это чудо инженерии Диме и поторопился покинуть кадр. — Следующий лайфхак гласит, что на такой вот конструкции, — перед камерой он покрутил тарелку со стаканом, — будет удобно перекусывать во время плавания и ничего никуда не упадёт.       В целом, в этот раз всё получилось, и совет сработал: тарелка свободно держалась на поверхности воды и не тонула. Разве что рядом с таким приспособлением лучше не нырять с разбегу, активно плавать или брызгаться. Лайфхак в основном работал только на спокойной воде. Когда Дима проговорил это в камеру и убрал стакан с тарелкой из воды на край бассейна, Сударь облегчёно выдохнул и мгновенно подбежал к лестнице из бассейна. Масленников ещё не успел полностью выйти, как Сударь уже укрыл его полотенцем, а после, приобнимая за плечи, повёл в дом. — Ты так трясёшься, Дим, — Никита под руками чувствовал, что Дима окончательно замёрз. За то время, пока они снимали, температура воздуха опустилась ещё на пару градусов, а ветер засвистел сильнее, плавно подгоняя дождевые тучи. — Ничего, сейчас быстро согреюсь, — он сделал аккуратный глоток из термоса перед тем, как зайти в дом. — Ты дурак? У тебя все ногти синие, — Сударь чуть спустил полотенце с одного плеча Димы и потрогал его шею и плечо. — Весь холодный, вот зачем тебе это видео, а?       Негодующий Никита усадил Диму на диван в прихожей и, подхватив с кресла плед, накинул его поверх полотенца. Сам сел рядом и накрыл краем пледа ноги Масленникова. — Ты прямо как мать бегаешь тут, — усмехнулся Дима, делая ещё глоток кофе. — Всё нормально уже, успокойся. — Говоришь ты, а руки и ноги дрожат, — Никита закатил глаза и начал активно растирать бедро Димы под мягкой тканью пледа. — Согревайся и ни слова больше не говори. — Да всё, всё, — Масленников толкнул плечом Никиту и, приподняв на пару секунд термос, показывая, что, вот, он пьёт и согревается, отпил кофе. Но от заботы Никиты улыбка всё-таки заиграла у него на губах.       На следующий день Дима заболел. Ещё утром он написал в общий чат, что его никуда можно не приглашать и нигде не ждать, потому что на градуснике тридцать восемь градусов, а в горле будто прошла песчаная буря. И тогда же он успел наслушаться причитаний Никиты в телефонном звонке: «Я же говорил, что так будет», «А вот не надо снимать всякую фигню», «Если бы ты…», и так далее. Масленников слушал его вполуха, сам прекрасно понимая, что виноват, и лезть в воду не стоило, но признавать этого не хотел. В конце только гордо добавил, что через пару дней будет уже как огурчик, и за него можно не беспокоиться. Последнее слово было словно как рычаг для Сударя, который по щелчку пальцев сразу же прилетел к нему домой, только услышал, что не нужно волнений. Примчал с пакетом продуктов и с какими-то жаропонижающими в придачу.       Не дожидаясь, когда помятый, вялый Дима впустит его в квартиру, ворвался сам, по-хозяйски убирая пакеты на кухню и оставляя верхнюю одежду в коридоре. По пути даже успел пощупать лоб Димы, проверяя температуру. Сразу устроился у него дома, как врач в больничной палате. — Зачем ты всё это притащил? — шурша тапочками, Масленников зашёл на кухню и заглянул в пакет. — Мне не нужно ничего. — Да, а есть ты что будешь? — Никита нараспашку открыл холодильник, свободной рукой указывая на полупустые полки. — Остатки древней колбасы, завалявшуюся капусту и хлеб? Нет уж, — он хлопнул дверцей холодильника и упёр руки в боки. — Заказал бы, делов-то, — Масленников закашлялся. — Ну вот, приехали, — Сударь подлетел к нему и, обняв за плечи, повёл в спальню. — Тебе надо отдыхать в постели, а не по квартире шарохаться, давай, — зайдя в комнату, он легонько толкнул Диму ближе к кровати, а сам вернулся на кухню. — Мог бы и со мной остаться, сдался ему этот пакет, — пробурчал Дима, забираясь под одеяло.       А Никита бы и рад остаться, но забота о друге превыше всего, особенно в ситуации, когда этот самый друг не дружит с головой. В его холостяцкой берлоге редко можно найти изысканные блюда, или лишнего человека, который во время простуды и спину спиртом разотрёт, и стакан терафлю два раза в день подаст. Сударь по себе знает, что, будучи больным, тяжело справляться с домашней рутиной, и параллельно залечивать свою болячку, а так как он ещё и обязан Масленникову за помощь несколько недель назад (Дима сам много раз говорил, что Никита ему ничего не должен, но он был непреклонен), решил, что побудет немного нянькой. Поэтому прикупил по пути продукты для полезного рациона, что тождественно лекарственному, таблетки на случай, если у Димы в аптечке их нет, и спрей в горло, которого у Димы и правда никогда не было. Сударь ни за что не назвал бы себя мастером кулинарии или в принципе другом сковородки, но по простому рецепту он готов что-то сообразить, и даже если будет не вкусно — полезный состав домашней еды от этого никак не изменится.       Никита, к счастью, не разгромил кухню и не испортил суп. Даже приготовил его вполне съедобным. Он понятия не имел, что он сделал, потому что в поисковике просто задал запрос «Самый простой в приготовлении суп» и открыл первую вкладку. В детстве мама кормила его супами, когда он болел, и к тому же во всех низкорейтинговых книгах и фильмах больного всегда кормят куриным бульоном, так что решение готовить именно это блюдо пришло неспроста. Конечно, не куриный бульон, и не мишленовская похлёбка, но, Никита был уверен, от них его суп мало чем отличался.       А Дима, спустя час, который провёл лежа в постели в одиночестве, так и не уснув, шаркающей походкой с одеялом на плечах вернулся на кухню. Заметив Сударя, старательно вытирающего полотенцем мытую посуду, он улыбнулся и шмыгнул носом, оповещая о своём приходе. — Что такое, Дим? — Никита мгновенно повернулся к Диме с полотенцем и тарелкой в руках. — Как себя чувствуешь? — Да нормально, Сударь, — он выставил ладонь вперёд, как бы прерывая речь Никиты. — Ты уж сильно беспокоишься, — Дима выдвинул из-под обеденного стола стул и устроился на нём. — Я помогаю, — Сударь снова отвернулся к раковине и убрал тарелку в шкафчик. — Первые дни простуды самые тяжёлые. А ещё я приготовил суп. — Каких мелодрам ты насмотрелся? — Дима приподнял бровь. — Прямо как тайно влюблённый друг, готовишь тут, убираешь, — пошутил Масленников, но за реакцией Никиты всё равно проследил. — Да, а потом после вечернего приёма таблеток ты затащишь меня к себе в постель со словами: «Я не хочу спать один, останься со мной», — Сударь закатил глаза, ставя тарелку с супом перед Димой. — И хэппи энд. — Такая гейская мелодрама мне нравится, я бы посмотрел, — Дима хитро покосился на Никиту исподлобья. — Ешь уже, не подавись, — Никита недовольно фыркнул, оставляя полотенце на крючке у раковины, и уселся напротив Димы.       Вечером почти всё так и случилось. Сударь чувствовал себя слегка неловко после их шуточного разговора на кухне, потому что со стороны всё именно так и выглядело. Не хватало ещё измерения температуры поцелуем и кормления в постели с ложечки. Никита не пытался ни на что намекнуть или что-то придумать, это и было неловко. А Дима, кажется, вообще не беспокоился на этот счёт, просто как всегда говорил с ним, показывал забавные посты в социальных сетях или тихо смотрел какое-нибудь видео на Ютубе. Сударь не мог разгадать его поведение. — Вот, уже лучше, — улыбаясь, сказал Никита, смотря на градусник.       Перед сном Масленников измерил температуру, и цифры на электронном градуснике показывали всего лишь тридцать семь и пять. На прикроватной тумбе стояла кружка с горячим напитком от простуды, от которой доносился приятный лимонный аромат. Сударь сидел на краю кровати и, убрав градусник на тумбу, собирался уходить в гостиную, где уже устроил себе спальное место. Но Дима, лежавший под толстым тёплым одеялом, повернувшись на бок, как мог протянул к Никите руку и в попытке обнять уложил её ему на живот. — А как насчёт «Я не хочу спать один, останься со мной»? — напомнил он, пытаясь притянуть Сударя к себе и уложить на спину. — Э, Дима блять, — взбудораженный Сударь сразу подскочил на ноги и отошёл от кровати. Он хотел огрызнуться на грубое нарушение личного пространства, но, заметив разочарованное выражение лица Димы, смягчился. — С больными не сплю, заразишь ещё, — Сударь качнул головой. — Спокойной ночи, если что зови. — Сладких снов, — Дима задумчиво проводил Никиту взглядом.       В каждой шутке есть доля правды. Эту фразу он не выпускал из головы уже давно, можно сказать, он жил с таким девизом. Оставшись в комнате наедине, Масленников мог позволить своим мыслям разгуляться. Он приподнялся и сел, подмяв под спину подушку, и взял с тумбы напиток. Сударь прекрасно подходил на роль сиделки, Дима это понял ещё когда он вломился к нему домой с пакетом. Такое рвение заботиться о нём было, несомненно, приятно и, на что Дима очень надеялся, исключительно. На его памяти Сударь так поступал только пару раз, и каждый касался либо его родственников, либо бывших партнёрш. Масленникову стало как никогда тепло, и виной тому не были одеяло, горячее лекарство или внезапно поднявшаяся температура.

***

      Через день Диме и правда стало лучше. Заметив это, Масленников сам подшучивал, что на нём всё заживает как на собаке. Но это значило, что помощь Сударя больше не требовалась, поэтому Никита тогда же и вернулся в свою квартиру. Дима подумывал уже о том, чтобы начать симулировать и притвориться смертельно больным, но это бы не сработало (но это не значит, что он всё-таки не попробовал). Вечер этого сентябрьского морозного дня он проводил в одиночестве, в компании одного лишь ноутбука. Дима бесцельно скролил ленту сначала Вконтакте, потом Ютуба, даже в одну запрещённую в России социальную сеть зашёл просто так. Его интеллектуальное времяпрепровождение прервало уведомление из Телеграмм канала Сударя. СУДАРЯ КАНАЛ: «ЧАЧ! Как дела, как настроение? 🤗♥️ Сегодня батя уже свободен, так что скоро запущу стрим, посмотрим хоррорец💀🔥. Всех обнял-приподнял, залетайте по ссылке через два часика!»       Масленникова всегда забавляло, как Никита писал в своём канале, особенно веселило его фирменное приветствие. И откуда оно только взялось? Дима пару раз присутствовал у него на стримах, когда был не занят, и всегда с удовольствием слушал, как Сударь поёт, рассказывает забавные истории из жизни (некоторые из которых он и так уже знал, а в других даже был одним из действующих лиц) или наблюдал за реакцией во время просмотра фильмов ужасов или прохождения сложной игры. Голос у Никиты действительно очаровывающий, и тот прекрасно это знал и использовал. Но иногда фансервис заходил слишком далеко, отчего смотреть становилось некомфортно, за что Сударя, конечно, винить нельзя было. Он занимался и продолжает заниматься любимым делом, которое приносит ему большое удовольствие.       Несмотря на то что Дима практически поправился, курс лечения никуда не делся, и принимать лекарства нужно ещё около недели. Через два с лишним часа Масленников растворил пакетик терафлю в горячей воде и устроился на диване с ноутбуком на коленях. Стрим уже идёт минут десять, и Дима решил, что может сегодня позволить себе лишний раз полюбоваться на Никиту. — Я ещё не определился с фильмом, посоветуйте что-нибудь в чатике, — говорил Сударь, переключая старую песню на английском на русский пост-панк.       Дима вместе с Никитой устремил взгляд в чат и начал вчитываться в комментарии. Кто-то действительно советовал фильмы, в основном известные на подобии Астрала или Крика, кто-то спамил непонятными фразами, которые модераторы быстро подчищали, а кто-то задавал вопросы. — Где ты пропадал два дня? — прочитал Никита один из вопросов. — Ох, помогал другу больному. Нет, вы не подумайте, — сразу же оправдался он, пока в чате не полились комментарии с соболезнованиями. — Он простудился. Я даже могу сказать кто. Дима, Масленников, вот дурак, честное слово, — возмутился Сударь, откидываясь на спинку кресла. — Не буду говорить, что мы снимали, без спойлеров, но он очень глупо заболел, — Никита посмотрел в камеру и будто заговорил напрямую с Димой, как в видеозвонке. — И вот мне пришлось стать нянькой для этого придурка.       Дима слушал его, глупо улыбаясь. Он видел, что Никита на самом деле не сердится на него, как показывал это голосом, Сударь даже сам заулыбался, когда договорил последнюю фразу. Масленников решил не прятаться, а играть по-крупному, поэтому решил сам начать строчить в чате от своего именного аккаунта. «И я, между прочим, всё ещё бедный больной». — О, Дима, ты тоже тут, — улыбнулся Сударь, прочитав его комментарий, который мгновенно улетел наверх из-за множества довольных возгласов фанатов. — Больной, почему не в постели так поздно? «А мы решили поиграть в ролевые игры? Я больной, а ты мой врач?». — Ну придурок, а, — Никита смущённо забегал глазами по камере и монитору. — Стрим вообще-то не восемнадцать плюс. «Тогда можно перенести, буду ждать». — Давайте просто сделаем вид, что не видим комментариев Димы, — Сударь перевёл тему, быстро пролистывая чат вниз. — Может модераторам сказать… — задумчиво протянул он, шутливо намекая на блокировку Масленникова в чате. «Я уже не такой больной, как тогда, со мной уже можно спать». — Что там по фильму у нас, — он старательно проигнорировал новый комментарий Димы, вызвав у Масленникова улыбку до ушей. — Увидел «Прочь», можем чекнуть его, как раз давно планировал.       Сударь полез что-то искать на компьютере, вероятнее всего фильм. Он всё кликал мышкой и печатал, чуть наклонившись к монитору. Но, на удивление, Дима услышал уведомление из Телеграмма и, открыв диалоги, наткнулся на сообщение от Сударя: «Хватить в эти игры играть у меня на стриме». В этот же момент на трансляции Никита закусил губу и, очевидно, ждал от Димы ответ. Хорошо, что экран был не в поле зрения подписчиков. — Размечтался, — прошептал Дима и отправил Сударю в ответ только улыбающийся смайлик.       Никита громко выдохнул, закатив глаза. Он понял, что от друга не отвяжется, поэтому терпеть его глупый юмор придётся ещё долго. Позже он всё-таки нашёл фильм и запустил скачивание. Возвращаться к чату было страшно, потому что Дима, тем более немного больной, мог написать что угодно. И это, конечно, будет смешно для зрителей и фанатов, но Сударя такое порой смущает, особенно когда это не заканчивается на паре шуток. — Ну, что, чатик, чем займёмся, пока загружается фильм? — Сударь очень медленно повернулся к экрану, на котором у него светился чат. — У нас в запасе где-то двадцать минут. «Приезжай ко мне на двадцать минут». — Нет, Дима, — твёрдо отрезал Никита, нервно улыбнувшись.       В этот момент ему пришёл очередной донат, и женщина-бот своим неестественным металлическим голосом начала зачитывать текст: «Батя, спасибо за стрим! Хорошо, что ты вернулся <3 Раз Дима тоже тут, может, ты почитаешь фанфики про вас?». Никита в конце сообщения закинул голову назад и неловко посмеялся. — Ну вы чего, и вы туда же, что ли? — он пригладил бороду на щеках. — Кстати, честно, я на досуге читал несколько фанфиков. Чисто из интереса! — Никита замахал руками перед собой, убеждая, что не замышлял ничего другого. — Один очень забавный был, про то ли крота, то ли непонятного червя, — Сударь призадумался на секунду, припоминая фигурирующее в фанфике животное. — Не суть. Он глупый, но рассмешил меня конечно очень сильно. Вот, а второй был похожий на Димины госты, тоже такой типа мистический. Концовка там была лютая, — он провёл перед собой перевёрнутой вниз ладонью, будто обводя комнату, и поёрзал на кресле, садясь удобнее. — Этот фанфик мне больше понравился, и гейства там было меньше, это хорошо. «Ты мне об этом не рассказывал. Мне тоже интересно, что за фанфики». — Дим, тебе-то в первую очередь интересно, — Сударь кивнул на свои слова. — Сам-то постоянно в видео Эмиля жаловался, почему мы такую херню снимаем, — припомнил ему Никита, самодовольно улыбаясь уголком губ. «Потому что реально херня, ни одного фанфика про нас». — Почитай тогда сам про нас, раз так хочешь, второй вон тебе точно зайдёт, искатель призраков ты наш, — сказал Никита с иронией. — Ссылку кинуть тебе? «Обязательно. И сейчас прочитай что-нибудь там, попросили же». — А сейчас, Дим, я читать не буду. И за донат спасибуще огромное, обнял-приподнял, — он показал сердечко из рук в камеру. «Почему не будешь? Я бы послушал». — Я не сомневаюсь, — Никита сцепил руки в замок на столе. — Одному читать скучно. Нет, если фанфик интересный, конечно, не скучно. Я имею в виду, под запись было бы куда интереснее читать его вдвоём или втроём. «Я могу приехать к тебе, и мы с тобой почитаем что-нибудь». — Приедет он. Сиди дома и лечись, больной. Не забыл? Я твой врач, — Сударь решил сыграть по правилам Димы и бросить его же козыри. «Да, но постельный режим ещё вчера отменён, напоминаю». — Это не значит, что выходить из дома — хорошая идея, — Никита не воспринял его всерьёз, потому что был уверен, что Масленников никуда не поедет, на ночь глядя, наверняка с температурой. «Ставь чайник». — Обязательно, прямо сейчас и поставлю, — съязвил Никита, пропуская комментарий мимо глаз и снова возвращая внимание подписчикам. — В этом личном диалоге бати и Димы я чувствую себя лишней, — прочитал он. — Так, всё, ребят, на Диму забили, не обращаем на него внимание. Как я могу вас-то оставить, вы у меня на первом месте, — Сударь снова показал сердечко.       Ещё некоторое время Сударь отвечал на вопросы, общался с завсегдатаями стримов и периодически проверял состояние загрузки фильма. Новых комментариев от Димы не было видно, что помогло Никите расслабиться и успокоиться — вероятно, он ушёл спать, учитывая, что время на часах плавно близилось к двенадцати. Снова находиться на этой платформе и вести прямую трансляцию приятно до мурашек, и Сударь как никогда чувствовал себя счастливым, но что-то всё-таки не давало ему покоя. Лёгкая тревога беспокоила его в глубине души, хотя Сударь списал это на предвкушение перед просмотром триллера. — Так, чатик, осталось минуток пять до конца загруз… ой, — Никита не договорил, так как его прервал звонок в дверь. — Звонит кто-то, не понял. Я никого не ждал, — он повернулся в сторону коридора и задумался. — Сейчас, чатик, я мигом.       Он отложил наушники на стол и пропал из кадра. В такое позднее время это мог быть только сосед, которому внезапно понадобилась соль или мука, какой-нибудь пьянчуга, перепутавший квартиры, или…. На это «или» Сударь не рассчитывал совсем. Должна же быть в Диме хотя бы капля здравого смысла? — Вскипел чайник? — сказал Дима вместо приветствия. Всё-таки здравого (и здорового) смысла в нём не было ни на грамм. — Брат, какого хуя? — Сударь был очень рассержен, но брови в удивлении всё равно поднялись. — Ты дома лечиться должен, ты с ума сошёл? — Никита приложил ладонь к его лбу. — Хорошо хоть температуры нет. Нет ведь? — решил он убедиться, скрестив руки на груди и не пуская Диму внутрь квартиры. — Я здоров целиком и полностью, Сударь, — несмотря на негостеприимство друга, Масленников протолкнулся в прихожую и разулся. — Пришёл развлекать твоих зрителей на стриме, — повесив куртку в шкаф, он повернулся к Никите и, увидев его скептический взгляд, закатил глаза. — Сударь, мне чертовски скучно дома. Так хоть развеюсь.       Сударь открыл было рот, чтобы в очередной раз возмутиться, но Дима его не стал слушать и сразу побежал в комнату, где продолжалась трансляция. Он придвинул стул, который специально стоял в комнате на случай гостей в прямом эфире, и, устроившись на нём, помахал зрителям в камеру. Для Масленникова это всё была одна большая забавная игра, к тому же так он всё же помогает Никите с активом в профиле (на который и так жаловаться не приходилось). Смирившийся, но от этого не менее недовольный, Никита присоединился к Диме, передвинув камеру так, чтобы оба спокойно помещались в кадр. Чат взорвался комментариями, начинающимися с простых приветствий и заканчивающимися очень эмоциональными непонятными возгласами. — Всем привет, я всё-таки тут, — посмеялся Дима. — Если я слягу с простудой после этого стрима, вы знаете, кого в этом винить, — Никита кивнул на Диму, сидящего справа от него. — Ты таблетки выпил хоть? — потише поинтересовался он, повернувшись к Масленникову, но микрофон всё равно улавливал каждое слово. — Да, мамочка, всё выпил, — Дима закатил глаза и толкнул Никиту в плечо. — Мы тут собрались, чтобы твои нравоучения слушать? Нет, мы сегодня развлекаемся.       Никите прилетел новый донат, сообщение которого не сильно отличалось от одного из прошлых: фанаты снова просили почитать фанфики. Масленников ради этого и приехал к Сударю в ночи, поэтому уговаривать его долго не пришлось. Уговорам подвергся разве что Никита, который пытался отнекиваться всеми силами, но слова Димы о том, что если он ещё раз услышит отказ, то они фанфик не читать будут, а экранизировать, подействовали куда лучше любого доната. Подсветку за спинами сменили на красную «чтобы создавало атмосферу», а на фоне поставили расслабленную инструментальную музыку. — У меня первое свидание не было таким романтичным, как наше с тобой чтение фанфиков, — усмехнулся Никита, пытаясь врасти в спинку кресла. — Считай этот день обновлением твоего первого свидания, — Дима поиграл бровями, чуть наклонившись к Сударю, но сразу же вернулся к активному поиску интересной истории.       Некоторые зрители, пришедшие ради фильма и не принимающие мужскую любовь, с плевками покинули стрим, зато их место заняли ценители, которых, к тому же, было почти в два раза больше. Актив приподнялся, а чат взбодрился. Многие присылали разные фанфики, слёзно умоляли прочитать, но Масленников даже забыл о том, что у них есть зрители — он погрузился в свою атмосферу. — О, смотри, какая-то новенькая работа, — Дима показал Никите один из привлекших его фанфиков. — Описание ну прямо про меня, скажи, а, — он ехидно усмехнулся, скосив голову. — Интересный вариант, — в данный момент для Сударя ни один вариант не был интересен — он чувствовал себя крайне неловко. — Вполне... мило. — Слушай, мне кажется там такая романтика, — Масленников увлёкся изучением фанфиков, так что не заметил неуверенность Сударя. — Наверное, такую романтику мы оставим только для нас, без посторонних глаз, м? — он кокетливо приблизился к его лицу, поиграв бровями. — Обязательно, Дим, — Никита наигранно улыбнулся, но его улыбка пропала, когда Дима отвернулся. В камеру он бесшумно комично показал, как переволновался.       Взгляд Масленникова упал на одну короткую работу низкого рейтинга — для разогрева, — и Дима бодро потёр ладони. Сударь обречённо вздохнул, уже готовый к чему угодно.       Сюжет был до боли простой и банальный — ребята из ЛИГИ собрались снова снимать видео про чтение фанфиков. Именно это и привлекло внимание Димы — отлично подходило к сложившейся у них с Никитой ситуации. Масленников включил все свои актёрские способности и дал им волю в отыгрыше самого себя. Он так увлёкся, что забыл и о камере, и о стриме, и о своей не до конца вылеченной простуде. Его накрыло такое будоражащее, одуряющее чувство счастья, от которого и вокруг всё становилось краше (хотя куда ещё краше в, во всех смыслах, светящейся комнате Сударя), и на сердце легче. Для него всё шло именно так, как и должно было быть, Дима и не задумывался о том, что в чём-то он ошибается и что-то здесь неправильно.       А Сударь наоборот — потерялся в своих ощущениях и эмоциях. С одной стороны ему было неприятно и дискомфортно, его смущала каждая строчка (особенно учитывая, что главным героем фанфика был именно он), а с другой — само собой весело. Масленников мог его рассмешить, даже когда места для смеха и нет вовсе. Но каждое нарочное касание Димы, его двусмысленные фразы, которые взяты даже не из фанфика, косые загадочные взгляды буквально активировали в голове Никиты громкую мигающую сигнализацию со словами «Стоп, хватит» на бегущей строке. Всё это он мог принять лишь на камеру, в качестве фансервиса, или обычных компанейских шуток, но не наедине, но не всерьёз. Он недовольно вскрикивал и смущённо улыбался на каждый пугающий его во всех смыслах момент. — Почти до боли сжал ладонями его колючие щёки и уже сам, резко и намерено, настойчиво и требовательно, поцеловал его, — с выражением прочитал Дима. — Ты посмотри, а! Какие чувства, — он сделал «итальянский» жест, потряся рукой в воздухе. — А может повторим? — томным голосом сказал Масленников и потянулся руками к лицу Никиты. — Без повторений, нет! — Сударь в защитном жесте выставил руки перед собой и попытался отодвинуться от Димы как можно дальше. — Согласен только на чтение. — А в тот раз… — протянул Дима, потягиваясь в сторону Сударя, — ладно, шучу, расслабься, — он похлопал Никиту по коленке и сел ровно, кашлянув и утыкаясь глазами в текст на мониторе. Лицо сразу посерьёзнело. — Кажется, Дима расстроился, что у него не получилось засосать Сударя, — выцепил Никита в комментариях, заглянув в них мимоходом. — Вот, даже зрители это понимают, — Масленников упёр руки в бока и покачался из стороны в сторону, отчитывая друга, — а ты — нет, — он ткнул ему пальцем в грудь. — Да ну тебя, — фыркнул Никита, тоже возвращаясь к чтению.       Фанфик дочитали, хотелось, конечно, «спокойно», но Дима как всегда устроил из чтения целое шоу, так что спокойствием тут и не пахло. Кое-как его успокоив и отговорив от чтения второго фанфика, с высоким рейтингом, Сударь всё-таки заварил им двоим чай и, на радость поседевшим зрителям, включил обещанный фильм. Выгонять Масленникова после неожиданного чтения в прямом эфире было некрасиво, да и бессмысленно — фанаты с распростёртыми объятиями (а если быть точнее — комментариями и донатами) приняли Диму на стриме и дали добро на двойную реакцию блогеров.       Вечер, а скорее начало ночи, пролетел для парней в один миг. Казалось, что они только-только сели читать фанфик, а уже им нужно было прощаться. Стрим завершили на хорошей ноте — фильм оценили на твёрдую восьмёрку, каждый зритель остался доволен, и оба блогера развлеклись как следует. На часах стрелка почти подошла к цифре два: за окном давно сгустились сумерки. — Ты уверен, что не хочешь остаться? — Никита стоял напротив Димы, скрестив руки на груди и наблюдая, как Масленников обувается. — Да. Я и так помешал сегодня тебе, не буду ещё больше нагружать, — Дима после окончания стрима успокоился и стал более тихим. Он будто о чём-то задумался или витал в облаках. — Как знаешь… Я не против вообще, — Сударь пожал плечами.       Он устало вздохнул, неотрывно следя за каждым движением Димы. Долгая и поздняя прямая трансляция вымотала его полностью, поэтому сил на споры с Масленниковым у него не было. Их странные неловкие разговоры пару часов назад тоже беспокоили и не выходили из головы, так что измотанный Никита безуспешно пытался их анализировать. Сударь сам не заметил, как задумался и не обратил внимания на Диму, который уже подошёл близко к нему. — Я хочу остаться, — сказал Масленников почти шёпотом. Их лица были всего лишь в паре сантиметров друг от друга; Дима протянул руку к щеке Никиты и плавно провёл ладонью по скуле, укладывая её почти на затылке. Под его пальцами кожа была почти горячей. — Но я боюсь сделать то, о чём мы оба будем жалеть, — он осторожно подался вперёд, сокращая расстояние между их губ, но Сударь в последний момент отпрянул, однако не сделал ни шага назад. — Мне нужно кое-что обдумать.       То ли из-за усталости, то ли из-за собственного интереса, Сударь не пытался и не собирался с криками убегать от Димы, позволившего себе такую вольность так нагло войти в его личное пространство. Масленников сам остановился, сделав себе пометку в голове и совершив какие-то умозаключения. Сам отошёл и сам же закрыл дверь, выйдя в подъезд. Они даже не сказали ничего друг другу на прощание — просто остались в своих мирах, делать каждый свой вывод. Только Никита, оклемавшись, выпучил глаза и огляделся по сторонам, будто пытаясь выцепить взглядом случайных свидетелей. Того, что Дима попытается его поцеловать, он точно не ожидал.

***

      Прошёл почти целый месяц с последнего инцидента в квартире Сударя. Обычно меланхоличный октябрь стал и для Никиты, и для Димы началом чего-то нового. Правда, начало Никиты не было связано с Масленниковым даже косвенно. Он не придавал большого значения тому, что случилось после стрима в начале сентября. Даже почти забыл. Обычно Дима вытворял подобные шалости и глупости, так что Сударь успел к ним привыкнуть. К тому же в тот вечер они оба были безумно уставшими и могли, возможно, что-то не то сказать или услышать. Первую неделю, конечно, Никита не мог успокоиться и много размышлял, анализировал и… ни к чему не пришёл. Списал всё на шутку. В попытке себя отвлечь, Сударь проводил стримы, практиковался в музыке или бродил по клубам. Одна из таких вылазок оказалась судьбоносной.       А Дима давно обозначил для себя и то, что он делает, и то, что он думает. Будучи человеком, привыкшим плыть по течению, Масленников не собирался долго ломаться в думах и решениях. Если что-то чувствуешь — бери сейчас, и не жалей. К Сударю он чувствовал многое — начиная с дружеского уважения и заканчивая безграничной любовью. «Будь что будет», — решил для себя Дима и перешёл от плана к действию. Количество его сообщений в диалоге с Никитой росло в геометрической прогрессии чуть ли не каждый день. Он считал своим долгом обязательно написать ему что-то в течение дня, и не важно, насколько глупо со стороны это выглядело. Порой за завтраком он пересматривал видео с участием Сударя и снова отмечал его достоинства, как в моральном плане, так и в физическом. Постоянно пытался встретиться с ним, просто посидеть и поговорить, провести вместе время, потому что именно этого требовало его внутреннее «Я». Но, получая снова и снова ответ: «Сегодня занят», падал духом и уходил с головой в работу, чтобы не опускаться до крайностей.       Но прекрасный октябрь, хоть и подбил Москву морозом, на удивление, оказался романтиком и встал на сторону Димы. Субботним вечером Масленников предложил команде собраться в офисе, чтобы обсудить детали нового видео и составить план работы. Среди согласившихся оказался и Никита. — В такую погоду только пить, — пожаловался Сударь, заходя в офис.       Масленников сразу же обернулся на дверь, только услышав его голос. На мгновение он даже забыл, что нужно что-то сказать, потому что Никита снова был в одном из своих лучших сочетаний в гардеробе: чёрные, чуть потёртые джинсы, такая же чёрная водолазка, которая идеально очерчивала его фигуру, и золотая аккуратная цепочка поверх неё. Дима готов отдать что угодно, лишь бы Сударь всегда одевался так эффектно. Масленников сглотнул, последний раз оглядев Никиту, и отвернулся (от греха подальше). — Да ты и так почти не просыхаешь, — подколол Столяров, развалившийся в кресле. — Да кого, я всего-то пару раз бухал за месяц, — Никита рассмеялся, убирая верхнюю одежду в шкаф и проходя в гостиную. — Пару тройку то есть, — Лёша махнул указательным пальцем, подловив Сударя на недосказанности. — Вы это о чём? — невзначай поинтересовался Дима.       Ему действительно было интересно, потому что Диме Сударь ничего не рассказывал о своём весёлом времяпрепровождении. В глубине души было немного обидно, что со Столяровым Никита делится большим, чем с ним. — Да он же по клубам только и шляется в перерывах между стримами своими, — кивнул Чернец в сторону подошедшего Сударя. — Не правда, — Сударь насупился, оскорблённый этой клеветой, но сразу же повеселел, увидев новое сообщение. — Вот как, — от глаз Масленникова не ускользнула резкая смена в лице Никиты.       Даник, как всевидящее око, а по совместительству и лучший друг Димы, понял, что дело пахнет жареным, и, чтобы его друг совсем не упал в себя, решил разрядить обстановку. Громко прокашлявшись, он обратился к Диме: — Так что там насчёт дома-то, — намекнул он на локацию для видео и, к счастью, вернул всё внимание Масленникова к работе.       Никита почти не участвовал в разговоре, только изредка вникая и высказывая своё мнение насчёт той или иной идеи. Всё остальное время он тратил на диалог с каким-то неизвестным никому из ЛИГИ персонажем. Мгновенно открывал вкладку, только услышав звон уведомления, несколько раз улыбался на сообщения и быстро печатал ответ. Такое поведение Сударя начало ужасно раздражать Диму, так что его уже было не остановить. — С кем ты там всё переписываешься? — спросил Масленников, падая на спинку дивана. Взглядом он чуть ли не проделал дыру в Сударе. — Познакомился тут с девчонкой в клубе недавно, — замявшись, всё-таки ответил Никита. — Что-то намечается уже. — О-о-о, поздравляю, — посмеялся Чернец, протянув ему руку для рукопожатия. — Погода и правда отвратная. Может в бар? — предложил Дима.       Он старался не показывать свою ревность, бурлящую уже не то чтобы в груди, а в висках. Раздражало и то, что Никита и словом с ним не обмолвился насчёт его бурного сентября, и то, что на его Сударя кто-то посмел положить глаз. Да так положить, что Сударь сам слепо бросается в этот омут. Такой расклад Диме явно не по душе. — Наконец-то дельные вещи, — согласился Столяров. — Сударь, и даму свою зови, — добавил Масленников, хитро ухмыльнувшись. — Познакомишь нас всех заодно. — Почему бы и нет, — согласился Никита, сразу же сообщая о предложении загадочной девушке.       Даник следил за развернувшейся сценой со второго кресла, молча. Он предполагал, к чему всё ведёт. Явно не к добру.

***

      Выбор парней пал на караоке-бар, расположившийся всего в паре километров от их офиса. Так как это был не обычный бар или клуб, они могли развлечься и повеселиться, а Сударь лишний раз продемонстрировать свои вокальные данные. Так думал Дима, предлагая именно это место. Забронировали комнату на несколько часов и, быстро прибыв в бар, устроились на мягком кожаном диванчике. Сударь предупредил, что присоединится чуть позже, и ушёл к входу — дожидаться новую знакомую. — Дим, всё нормально? — спросил Даник, немного наклонившись к Диме, чтобы их разговор никто не услышал. — Да, всё замечательно, — абсолютно будничным голосом ответил Масленников. Со стороны и не скажешь, что его мысли занимает лишь одна вещь. Один человек. — Прошу любить и жаловать, — Сударь неожиданно распахнул дверь их комнаты и завёл к ним девушку, — это Алина. Это Лёха, Артём, Даник и Дима соответственно, — представил он своих друзей, поочерёдно указывая рукой на каждого. — Очень приятно, — Алина кивнула головой в приветствии.       Она была не дурна собой, Дима мог понять, почему эта девушка так привлекла внимание Сударя: длинные ноги, стройная талия, вьющиеся каштановые волосы и симпатичные черты лица, отлично подчёркнутые макияжем. Алина умела себя преподнести не только внешне. Поздоровавшись со всеми, девушка приветливо улыбнулась и даже сделала комплимент Данику, отметив, как ему идёт сиреневая худи. Она заметно стеснялась новой компании, но не пыталась спрятаться за спину Никиты, а наоборот, хотела поскорее влиться в коллектив. Её простое обаяние производило эффект на всех, но только не на Масленникова, который хоть и поприветствовал её мягко, но искоса убивал взглядом.       Их вечер проходил безупречно. Дима без стеснения заказывал всё больше выпивки, Столяров с Чернецом много шутили, в основном друг с другом, из-за чего они вдвоём оказались на одной волне и после пары бутылок общались на каком-то своём языке, а Даник — единственный из компании, кто уделял внимание новой знакомой и расспрашивал её о жизни. Никита, особенно выпив, чувствовал себя на седьмом небе — он не обращал внимания ни на отстранённость Артёма с Лёшей от компании, ни на многозначительные взгляды справа от себя. Он много слушал рассказы Алины и принимал активное участие в разговоре с ней и Даником. Дима, на удивление, говорил меньше обычного, разве что вставлял уместные шутки несколько раз. Он был занят только Сударем. Осознанно или нет, Масленников пытался лишний раз коснуться его: когда ему было смешно, он хлопал ладонью именно по бедру Никиты, когда хотел ему что-то сказать, клал руку ему на плечо и держал дольше положенного, когда не хотел, чтобы услышал кто-то другой, склонялся над ухом Сударя непозволительно близко. Его глаза говорили всё за него — он постоянно смотрел на Никиту, то любуясь его лицом, то обводя его силуэт по несколько раз, а особенно грозным его взгляд становился, когда Алина обнимала его руку или тоже невзначай к нему прикасалась.       Каждого в компании уже развезло и разморило от количества спиртного в крови, так что парни постоянно рвались петь. Особенно Столяров и Чернец, которые на пару выбирали самые странные хиты из нулевых и криво пытались перепеть друг друга. Правда, на одном энтузиазме высокие баллы не наберёшь, так что друзьям приходилось поднимать тост только за двадцать баллов. — Даник, а ты чего не идёшь, — толкнул его в плечо Дима, кивком головы указывая на телевизор. — Ссышь, что и десяти не наберёшь? — Кто бы говорил, а, — Даник язвительно скорчил рожицу. — Спорим, что у меня будет восемьдесят? — Базар, — Дима пожал ему руку, полностью уверенный, что Даник в споре проиграет.       Пошатываясь, он вышел из-за стола и выбрал современную попсовую песню, которая постоянно играла из каждой щели. Их комната оказалась не маленькой: угловой диван располагался у стены, прямо над ним висел телевизор, поэтому нужно выходить вперёд и вставать напротив компании, а перед столом было достаточно места, чтобы выйти и потанцевать. Даник смело исполнил выбранную песню, и довольно не плохо: на экране высветился восемьдесят один балл. — Так-то, — Даник показал Диме средний палец, возвращаясь на своё место. — Ты теперь должен мне желание. — Чё захочешь, — пьяному и весёлому Масленникову даже всё равно на проигрыш.       А Даник пораскинуть мозгами ещё мог, так что, сложив в голове всё увиденное и услышанное за последнее время, почти сразу же придумал желание. Он взял пульт и начал пролистывать песни. — Ты споёшь то, что я сейчас включу, — с улыбкой объявил Даник. — Легче лёгкого, — Дима фыркнул и подхватил со стола микрофон. — Дуэтом с Сударем, — добавил Даник, ехидно переводя взгляд с одного на другого. — А я тут причём? — возмутился Сударь, оглядев всю компанию. — Я в споре не участвую. — Кто здесь у нас певец, а? Ты ж лучше всех поёшь, чё, боишься что ли? — подначивал его Дима, вылезая из-за стола. — Хватит ломаться как девственница в первый раз, вставай. — Как всегда, — шепнул он Алине, вылезая следом за Димой. Девушка усмехнулась, прикрыв рот ладонью.       Масленников мысленно благодарил Даника, восхвалял его всеми известными ему словами. Он готов на любую песню, какой бы отвратительной она ни была. Главное, что Сударь исполняет её вместе с ним, а большего и не надо. Под действием алкоголя Дима и забыл, что стоит напротив своей команды (и не важно, что двоим из них уже совершенно всё равно на происходящее вокруг: они либо уснут на месте, либо убегут в туалет очищать свои организмы, как повезёт). Полчаса назад парни включили светомузыку, поэтому вся их арендованная комнатка переливалась чуть ли не всеми цветами радуги, создавая эффект вечеринки, правда Масленникова она расслабляла и почти что убаюкивала. Стандартная музыка, игравшая на фоне, затихла, а на экране высветилась песня, которую Диме и Сударю придётся исполнить. Хит две тысячи пятнадцатого года в исполнении Натана и Кристины Си звучал многообещающе для Димы, но совершенно сбил с толку Никиту. — Я, что, пою женские слова? — обречённо спросил Сударь, когда первые ноты уже заиграли. Его вопрос так и остался без ответа. — Я поймаю твой кошачий взгляд, твоё тело интересно мне, — Масленников пел не идеально, многие ноты он не вытягивал, но и плохим певцом его нельзя назвать. — Сдайся и подойди ко мне, ближе, прилипая к рукам.       Все криво исполненные окончания компенсировала его харизма: поймав настроение песни, Дима игриво устремил взгляд на Никиту и плавными танцевальными движениями начал приближаться к нему. Сударь тоже истуканом не стоял, а ритмично, медленно двигался из стороны в сторону, крутя плечами в женской манере. — Ты готов услышать нет? — исполнил Никита коронную фразу этой песни и, нескромно прикусив губу, смерил Диму загадочным взглядом.       Во время припева, когда в уши била только лишь музыка, Сударь отошёл от Масленникова на несколько шагов назад. Они не заметили, как цвет подсветки сменился на приглушённый сине-розовый, напоминающий известный сериал про подростков. До настоящей эйфории им было не далеко: ядовитый алкоголь управлял парнями как марионетками, а в разогретом помещении становилось всё жарче. В свою партию Сударь вступил очень уверено, словно готовился к ней всю жизнь. Он очень в тему поманил Диму пальцем и сам пошёл к нему навстречу. — Ты как будто следишь за мной, думаешь, я не замечаю, — звонкие женские слова Кристины Си звучали непривычно в мелодичном басистом исполнении Никиты, но Диме нравилось так куда больше.       Оказавшись в опасной близости от Масленникова, Никита не позволял взять наблюдающему Диме инициативу в свои руки, так что продолжал держать дистанцию. Лишь подушечками пальцев он коснулся его груди, отстукивая ими такт песни, а глаз от его лица не отводил. Сударь почти осознал, что перешёл черту, когда почувствовал чужую ладонь, скользящую по его предплечью, и, воспользовавшись спасительным маяком в лице строчки «Ты готов услышать нет?», снова отдалился от Димы и на всякий случай отвернулся от него. Никита запнулся взглядом о Даника, показывающего два больших пальца вверх, а потом заметил танцующую около них Алину. Девушка живо двигала бёдрами, обтянутыми недлинным чёрным платьем, и поднимала над собой руки, задевая длинные струящиеся локоны. Она заметила из-под приподнятых ресниц, что обратила на себя внимание, так что дразняще провела языком по уголку губ и подмигнула ему. Себе на зло, Алина привлекла внимание не только Сударя: Дима чуть не испепелил её взглядом в ту же секунду. В момент, когда Масленников продолжил петь, Никита всё ещё рассматривал спутницу, поэтому он прибегнул к крайним мерам. Под стать своему дерзкому куплету Дима за руку притянул к себе Сударя, и как только он оказался лицом к нему, собственнически уложил руку ему на талию, прижав к себе. — У меня с тобою много проблем, но либо со мной ты, либо ни с кем, — двойной смысл расслышал здесь не только Масленников, но и Никита, нелепо уставившийся на Диму снизу вверх. Он даже забыл, что тоже поёт, из-за чего опоздал и вернулся встрой только на припеве.       Алина впала в ступор, став свидетелем такой интимной сцены между парнем, который её зацепил, и его другом. Она даже замерла посреди танца, а потом неловко сцепила указательные пальцы в замок и села на краешек дивана. Музыка продолжала отскакивать от стен и заряжать поющих парней, а Алина повернулась к Данику, который только пожал плечами и сочувствующе вздохнул.       Песня закончилась, программа даже подсчитала их баллы, причём самые высокие за весь вечер, а парни не расходились. Сударь оторопело смотрел на Диму, тяжело дыша и облизывая губы, а Масленников продолжал крепко держать его, слабо давя пальцами на его бок. Душный воздух, разбавляемый почти выветрившимся одеколоном и оставшимся на языке спиртным, распалил их лица. Дима чувствовал, что этот миг для них особенный, когда Сударь полностью его, и все мысли занимает только он. Масленников скосил голову вбок и приподнял бровь в немом вопросе. А Сударь громко выдохнул, бегая глазами вверх-вниз, тормозя на губах напротив. Личный момент прервал Даник, громко зааплодировавший. — Это было горячо, парни! — крикнул он.       Только теперь Сударь отпрянул и под шумок вернулся на диван. Надолго со взглядом Димы он не распрощался, наткнувшись на него, когда поправлял воротник водолазки. В ней на самом деле жара чувствовалась в разы сильнее; он уже пожалел, что выбрал сегодня именно её. Оттянув ворот насколько это было возможно, Никита откинулся на спинку дивана. Масленников устроился рядом с ним и уже без стеснения положил руку ему на колено. Пока Даник расхваливал их выступление, парни искоса переглядывались, и Дима плавно перемещал ладонь всё выше, лениво перебирая пальцами. Когда он дошёл до внутренней стороны бедра, Никита глухо прокашлялся и выпрямился. Наблюдавшая за всем этим Алина совсем поникла. — Да, ты здорово поёшь, Никит, — сказала она, теребя тонкими пальцами свою сумочку. — Но, знаешь, я не думала, что ты… — она не могла подобрать подходящее слово, так что просто многозначительно обвела глазами Диму и Сударя. — Я пойду лучше. — Алин, куда ты, — с ноткой грусти спросил Никита, собиравшийся уже побежать за ней. — Счастья вам двоим, — двумя пальцами с длинным розовым маникюром она указала на парней и спешно покинула бар.       Сударь возмущённо цокнул, на эмоциях хлопнув ладонью по дивану, где только что сидела Алина. Под градусом он воспринимал всё ярче, чем в трезвом состоянии, и то, что его кинула симпатичная девушка, его оскорбило. Но, либо из-за алкоголя, либо по другой причине, Сударь не хотел писать ей мольбы вернуться, или кричать ей вслед что-то в духе извинений. Просто в груди кололо неприятное чувство обиды. — Сударь, ты не парься так, — Дима слабо толкнул его плечом. — Помнишь ту песню? Как она там… А! Да пошла ты нахуй, я не буду плакать, — запел Масленников, раскачиваясь из стороны в сторону.       Никита бодро подхватил его настроение и, кое-как вспомнив слова легендарного припева, присоединился к веселью. Их пение, наверное, слышали за пределами комнаты, но пьяных Столярова и Чернеца это не разбудило: они видели десятый сон, устроившись лицами на столе. Только Даник теперь не знал, куда себя деть, когда с одной стороны сон-час, а с другой — увлечённые друг другом Дима и Сударь. Ему не хотелось прерывать идиллию, образовавшуюся у них за этот вечер. Они оба казались такими счастливыми и беспечными, между ними летали такие острые искры, что этой энергии хватило бы целому городу на недели вперёд. А страстные огоньки в глазах Масленникова мог не заметить только слепой. За все годы дружбы с Димой, Даник буквально научился читать его мысли, как в открытой книге, так что явное его влечение к Сударю он не пропустил мимо глаз. Он их не понимал, само собой, но отрекаться от друзей просто из-за того, кого они любят, и в голову ему не приходило. Даник желал им самим скорее принять чувства друг друга и перестать играть в «Кто кого быстрее склеит».       Хотя Диму склеивать не требовалось, он и так готов к любому шагу, даже самому резкому и широкому. Соблазнять приходилось Сударя, который продолжал думать, что он убеждённый гетеросексуал, а Дима для него самый близкий друг и товарищ. Несмотря на то, что этот близкий друг так неоднозначно рассматривал его, когда Сударь не видел. Что этот близкий друг касался его так, как не станет человек без более высоких намерений. Что этот близкий друг каждый раз был рядом, когда это так необходимо.       Они продолжали пить, пока весь заказанный алкоголь в комнате не закончился. Даже Столяров подскочил и прокричал в караоке ещё какую-то застольную песню, набрав десять баллов. Сдуру увидев на экране ещё один нолик, Лёша обрадовался и снова отметил это дело новым шотом. Парни ещё не планировали расходиться, так что Сударь вызвался пойти в бар за последней бутылкой. — Я тоже схожу, пожалуй, — добавил Дима, когда Никита уже вышел из комнаты.       Он нагнал его в коридоре. Их комнату от основного зала отделял небольшой коридорчик, по которому ходили разве что официанты, если их вызовут, или если понадобится что-то в комнате персонала. Эта дверь ловко замаскирована в стене. Масленников потянул его за руку на себя, как делал это несколько минут назад во время их дуэта, и, на этот раз смело, без лишних разговоров впечатался в его губы своими, жадно и нетерпеливо. Он хотел его, как никогда сильно, алкоголь только помог ему решиться на этот шаг. Его запах, каждое неловкое движение были жизненно необходимы Диме, всё сознательное и бессознательное требовало присвоить себе каждый сантиметр такого спортивного, но вместе с этим хрупкого и нежного тела. Никита для него как запретный плод: сладок и так желаем, что вкусив его, назад дороги не найти.       Сударь не сразу вникнул в ситуацию, на миг у него даже закружилась голова. Он вдруг всем существом ощутил, что именно этого ждал весь вечер. Этих обжигающих губ, бессовестно сминающих его губы, безмолвно просящих большего. Этих умелых рук, лихорадочно шарящих на его талии, спине, больно давящих на кожу пальцев. Этого сильного, статного тела, направляющего его в сторону и прижимающего к стене. Сударь податливо выгибался вперёд, ластясь ближе к широкой груди, цеплялся за рукава кислотно-оранжевого цвета лонгслива. На фоне друг друга они выглядели как абсолютные противоположности, что не помешало им сблизиться и увязнуть с головой в неопределённых чувствах друг к другу.       Никита первый взял перерыв и, чуть отстранившись, запрокинул голову назад, коснувшись затылком стены. — Дим… — Какой же ты ахуенный, — на выдохе прошептал Масленников. Пальцами он небрежно подцепил край его водолазки и решительно нырнул ладонями под неё, властно обводя рельефы на спине, точно оставляя красные отпечатки на талии. — А если… кто увидит? — Сударь сильнее стиснул плечи Димы и привстал на носки. — Пусть увидят, что ты мой, — он потянулся к его шее, почти за ухо.       Его распалённое дыхание щекотало кожу Никиты, заставляя повести плечами, а мягкие губы беспорядочно кружили под скулой, изредка невесомо касаясь поцелуями. Но после Дима резко поднял руку к его лицу и, жёстко отвернув его в сторону, припал к его шее более остервенело, кусая зубами и оглаживая языком красные ранки с горьким привкусом одеколона. Такая страсть, граничащая с нежностью, приносила Сударю необычные ощущения, которые ему определённо нравились. От слабо накатившей боли, он крепко стиснул короткие волоски на макушке Масленникова и, потянув за них, подался вперёд за новым поцелуем. Острым, будоражащим кровь и однозначно желанным.       Дима ладонью рыскал по его силуэту и, опустившись вниз, надавил на бедро, заставляя Сударя поднять ногу. Кажется, они не могли стать ещё ближе, но с каждой секундой находили всё больше точек соприкосновения. Сейчас, раскрепощённые алкоголем, они позволяли себе то, о чём, возможно не думали ранее (один из них — точно), шли на бездумный поступок, который, скорее всего, является точкой невозврата. Достигнув этого рубежа, нельзя держать секреты. — Я люблю тебя, — признался Масленников, когда они оторвались друг от друга на короткий миг. — Что? — Никита прекрасно слышал, что ему сказал Дима, просто хотел услышать это ещё раз. — Я люблю тебя. Это тебе говорю я, не пьяный, — в такой ситуации фраза звучала абсурдно, Масленников сам это понимал, но не знал, как доказать, что эти мысли настигнули его не в пьяном угаре, а уже давно.       Сударь небрежно перебрал волосы Димы на макушке и выразительно уставился на него своими широкими тёмными зрачками. Даже под градусом, в момент, когда ты не даёшь отчёт своим действиям, он не знал, что ответить. Удивление вообще не посетило его мысли, вместо него прибыли заинтересованность и сомнение. Чтобы не создавать неловкую паузу между ними, Никита ответил ему поцелуем и блаженно прикрыл глаза, почувствовав руки на пояснице, плавно сползающие ниже. Каждый расшифровал этот поцелуй по-своему: Сударь вложил в него всю свою неуверенность и неопределённость, а Дима посчитал, что так получил положительный ответ на невысказанный вопрос «Ты меня тоже?». Для него всё решилось в эту же секунду. Сейчас Масленников жалел о том, что, первое — не сделал этого раньше, второе — они не у него дома в более комфортной и располагающей обстановке.       Страсть уступила место лёгкой весёлости, так что Дима, улыбнувшись в их уже медленный и развязный поцелуй, технично подхватил Сударя под оба бедра и поднял. — Хочешь, вернёмся так в комнату? — усмехнулся Масленников, на самом деле отходя с Сударем на руках от стены и поворачивая в сторону комнаты. — Нет уж, отпусти меня, — Никита требовательно похлопал его по плечам. — Сломаешься же. — Ни за что не отпущу, — он хитро улыбнулся. Правда, Сударь своими силами встал на свои две и, взяв поникшего Диму за руку, повёл в сторону бара. — Мы должны бутылку, не забывай.       Столяров и Чернец на возвращение друзей никак не отреагировали: выспавшиеся, они готовы к развлечениям с новой силой, поэтому активно искали, какую песню исполнят своим пьяным дуэтом. А Даник только вопросительно их оглядел, точно обратив внимание на неряшливый вид Никиты и раскрасневшееся лицо (и губы) Димы. Ответы ему не нужны были — и так всё было налицо. Двинув бровями вверх-вниз, Даник забрал у них алкоголь и оставил в своём мире.       Через полчаса парни приняли решение разойтись, и каково было удивление Даника, когда Сударь заказал такси к себе домой, а не поехал вместе с Димой.

***

      Воскресение буквально оказалось для всей выпивавшей ночью команды восстанием из мёртвых. Масленников слишком расщедрился на алкоголь, из-за чего вылили они в себя так много, сколько, наверное, не видели в свой выпускной из школы. Спутниками их последнего выходного стали госпожа головная боль, мистер вялость и товарищ таблетка от мигрени. Весёлая и бодрая компания, которую никто никогда не зовёт, а она всё равно приходит.       Как бы то ни было, к работе возвращаться нужно: в понедельник как штык. Дима приехал в офис раньше всех, в надежде застать Сударя одного. Тот вечер не давал ему покоя, а в воскресенье Никита вообще не подавал признаков жизни, видимо отсыпаясь целый день. Он даже не допускал мысли о том, что всё ему показалось по мановению пушистого хвоста белочки, или о том, что понял его неправильно. Масленников чувствовал себя героем любовником, прибежавшим к возлюбленному ни свет, ни заря со словами: «Чуть свет — уж на ногах, и я у ваших ног». Но из комплекта он имел только свет и свои ноги. Вторую пару не успели завезти. Спустя два часа Дима уже пожалел, что приехал так рано (а по их часам четыре часа дня — это рано) — ни Сударя, ни Чернеца на радарах не числилось. Он пролистал все обновления в социальных сетях, стёр пыль на столах и тумбочках, постоял у окна пару минут, как классический русский отец. Когда в замочной скважине послышался звон ключа, Дима мгновенно оторвался от поедания ломтиков докторской колбасы и выбежал в гостиную. Вторая пара ног прибыла в место назначения. — Ты уже здесь? — удивился Никита, пройдя в комнату. — Хотел тебя увидеть как можно скорей, — дешёвый флирт мог звучать из уст Димы и как серьёзный подкат, и как очередная шутка за триста. Масленников приблизился к Сударю и слабо провёл рукой по его предплечью. — Тот вечер был многообещающим, может, повторим как-нибудь? — Кстати об этом, — Никита остался абсолютно невозмутим, будто с ним только что не флиртовал Дима Масленников. Он, как ни в чём небывало, отошёл к дивану и плюхнулся на него. — Я, честно, нихера не помню, что было в субботу. Вот вообще, — Сударь преувеличенно долго протягивал гласные, показывая, что говорит правду. — Разве что, как мы приехали туда, и как я уже завалился дома спать. Расскажешь, что было интересного?       Дима тупо захлопал глазами, смотря на будничного и ничего не подозревающего Никиту. Он как рыба-капля открывал и закрывал рот, то собираясь что-то сказать, то не находя подходящих слов. На этой рыбной вечеринке также присутствовала рыбка Дори собственной персоной, вопросительно выставившая плавники перед собой: — Дим, ты в порядке? Всё было настолько плохо позавчера? — Да нет, тогда-то всё как раз было лучше некуда, — пробубнил Масленников, почесав затылок. — Ну, понятно. Мы просто пили да пели, ничего особенного, — он отмахнулся, всем своим видом показывая, что ему так до звезды, кто что помнит или нет.       А в голове взорвался вулкан негодования, и соответствующие лавовые «Ты серьёзно?», «Как так можно?», «А как же моё признание?», «Сударь, я когда-нибудь тебя убью» затопили всё близлежащее. Воду на всё это безобразие пролил Чернец, вовремя подоспевший в офис, так что Дима охладился, взял себя в руки и сел писать сценарий для нового видео. Точнее, делать вид, что пишет. Со стороны косплей на уставшего офисного планктона выглядел бесподобно: Артём монтировал старый ролик, поэтому на происходящее за спиной ему было совершенно до лампочки, а Сударь разгребал письма на электронной почте. Масленников всё наблюдал за Никитой, прищурив глаза. Пытался разглядеть в его поведении что-то, что сдало бы его с потрохами, доказало бы, что всё-то он помнит. Но ничего сверхъестественного Сударь не делал и свои слова подтверждал. Вопрос вроде как исчерпан.       Тихую полурабочую обстановку разрядил телефонный звонок Чернецу. Он взял трубку, и по его интонации стало ясно — дело неотложное. — Блять, — шепнул он, завершив звонок. — Мне ехать надо, очень срочно, там… — Артём даже не договорил: махнул рукой да рванул на выход. — Извини, правда, без меня никак. — Иди, конечно, я, что монстр что ли какой, — Дима легко отпустил Чернеца и, закрыв за ним дверь, сам сел за монтаж, чтобы отвлечь себя от бессмысленного наблюдения.       Каждый спокойно занимался своим делом. Правда, к вечеру сидеть в тишине стало нудно, и к тому же рабочий процесс жутко утомлял, Поэтому Никита предложил разбавить их скучную атмосферу необычным способом. Беспечно обведя языком губы и вальяжно распластавшись на диване, он протяжно запел. Первое, что пришло в голову: сначала любимые песни, граничащие с роком, русский постпанк, современная попсовая музыка, а шлифанул это дело кальянным репом. Он не включал ни минус, ни плюс — просто запел от души, чтобы разрядить обстановку, расслабиться и отдохнуть.       Дима почти мгновенно присоединился к развлечению, не отрываясь от монтажа. Ему нравилось петь вместе с Сударем, и в караоке (особенно, если они пели что-то горячее и вызывающее), и просто так, хоть в машине в пробке, хоть в клубе, хоть дома во время работы. Не каждый человек готов открыться настолько, чтобы петь при посторонних, из-за чего пение вместе можно назвать, своего рода, интимным делом. Это сближает, это помогает лучше понять того, с кем ты поёшь, узнать его лучше. Диме, конечно, узнавать было особо нечего, он и так знал о Сударе всё, и даже немного больше. Скорее, Масленников смог успокоиться и решиться на повторное признание в трезвом виде. Прямо здесь и сейчас, не дожидаясь того самого «подходящего момента», не сомневаясь и не боясь. Один раз получилось — получится и второй.       Полный решимости, Дима сохранил проект и закрыл программу для монтажа, как раз в тот момент, когда Сударь закончил петь одну из самых известных кальянных песен. Никита в этот момент записывал кружок в свой телеграмм канал, сначала себя во время пения, а после, заметив, что Дима закончил работать, переключил фронтальную камеру на обычную, снимая крупным планом его спину. Масленников круто повернулся на компьютерном кресле и даже толком не успел разглядеть, что его снимают, как электричество во всей квартире выключилось. Единственным источником света остался яркий экран телефона Сударя, зажмурившегося от неприятного бледно-зелёного свечения. — Ты как так свет вырубил? — рассмеялся Никита. — Не знал, что у нас в кресле есть выключатель. — Хорошо, что я успел сохранить проект, — тихо сказал Дима, обернувшись на компьютер и обнаружив, что он тоже отключился. — Это только у нас? — Сударь выложил кружок и, включив на телефоне фонарь, подошёл к окну, чтобы проверить дом напротив. — У других, вон, горит всё. — Я, кажется, знаю, из-за чего это, — заговорщически проговорил Масленников сквозь зубы, подскакивая с кресла и направляясь к двери. — Пробки? — предположил Никита, следуя за Димой и светя вперёд фонариком. — По-любому это тот сосед сбоку. Старый… — он вовремя остановил себя, не высказав оскорбление в сторону соседа.       Месяцев пять назад в соседнюю квартиру заселился новый жилец — пожилой мужчина, лет семидесяти, в компании одной лишь собаки породы хаски. Неизвестно, зачем одинокому человеку понадобилась такая большая квартира, какие продавались в домах этого застройщика, но с новым соседом ЛИГЕ пришлось смириться. Порой старик за стеной включал громкость телевизора настолько высокую, что общая стена двух квартир могла дрожать от неё. Или забивал гвозди в эту же несчастную стену в самый неподходящий момент — обычно, когда шла съёмка какого-нибудь материала. На любые просьбы быть потише мужчина не реагировал, только зло фырчал и хлопал дверью прямо перед лицом. Зато сам был тем ещё любителем пожаловаться. Если встретишь его в подъезде или, ещё хуже, прямо у подъездной двери — подписывай завещание. Бесконечные разглагольствования о том, какая молодёжь невоспитанная, как плоха жизнь в наше время, и как вообще его раздражаешь ты сам, высосут из тебя все соки, а прекратятся они лишь тогда, когда решит дед. А для ЛИГИ он стал персональным ЧОПом: на любой громкий звук или неверное движение старик прибегал жаловаться и кричать своим севшим подрагивающим голосом на всю лестничную клетку. Самый нежеланный сосед любого хозяина квартиры, и если бы игра «Поймай соседа» существовала в реальной жизни, все члены ЛИГИ с удовольствием выловили надоедливого деда и выдворили из дома.       Видимо, услышав вечернее шоу «Угадай мелодию» от Димы и Никиты, старик перешёл на крайние меры и отключил электроэнергию в соседней квартире. Этого следовало ожидать, так как в прошлый раз, когда в их офисе было особенно шумно, он сверлил стену в течение пяти часов (работающие в тот день Дима и Артём поразились его целеустремлённости и мстительности). Как бы всё не дошло до того, что дед подложит им под дверь экскременты своей дражайшей собаки. Масленников гневно вздохнул сквозь зубы, взявшись левой рукой за дверную ручку, а правой попытавшись прокрутить замок. Попытавшись, потому что замок на провокацию не поддался, а остался на своём законном месте, как порядочный гражданин. Дима недоумённо на него посмотрел, будто мог силой взгляда заставить его прокрутиться самостоятельно, и ещё раз повернул в обе стороны. Замок заклинило. — Вот блять, — чересчур громко выругался Масленников, ладонями стукнув дверь. — Заело. — Ты уверен, что на этот замок закрывал? — предложил Сударь, указывая на ещё один — нижний — замок, открывающийся с обеих сторон ключом. — Да, уверен, — слишком язвительно ответил Дима. — Так, спокойствие, — Никита без капли обиды положил руку ему на спину и слабо похлопал. — Ничего криминального не случилось.       Масленникову мгновенно стало стыдно, что Сударь попал под горячую руку. Выходки сумасшедшего соседа ему осточертели за эти невыносимые пять месяцев проживания на одном этаже. К тому же эта случилась очень не вовремя, прямо перед важным и, в некоторой степени, волнительным моментом. Но настроение сбито, и сейчас Дима был готов с энтузиазмом не в любви признаваться, а раскрашивать лицо прекрасному соседушке. — Сорри, — Масленников потёр лицо ладонями. — Как меня заебал этот дед. — Может, позвоним Данику? Откроет нас с той стороны, — получив утвердительный кивок от Димы, Сударь выключил фонарик и набрал Даника. — Че звонишь так поздно? — Даник начал не с приветствия. — Брат, извини, что вырываю тебя, но нам срочно нужно, чтобы ты приехал, — протараторил Сударь, во время разговора смотря на Масленникова. Они всё ещё стояли у входной двери: Дима облокотился спиной о левую стену, Сударь — о правую. — Куда приехал? — голос у Даника был крайне недовольный. — В офис. Нам дед свет вырубил, а замок изнутри заклинило, — только сейчас Никита осознал, насколько глупо ситуация выглядит со стороны. — Бля, тебе повезло, что я не далеко, — в трубке послышался ветер. — Скоро приду. — Боже, храни Даника, — пошутил Дима и, сложив ладони в молящемся жесте, поднял глаза к потолку. Сударь тихо усмехнулся.       Стоять друг напротив друга практически в абсолютной темноте было скорее не страшно, а волнительно. Немного интимная обстановка вызывала много вопросов: «О чём он сейчас думает?», «Он смотрит на меня, или на стену?», «Интересно, он сделает что-нибудь?», причём в головах обоих. В какой-то момент даже захотелось оставить всё как есть, не чинить свет, не открывать дверь, а продолжать так стоять во мраке квартиры. Может, и обнажить друг другу души, рассказав свои главные секреты. Сударь от этой идеи быстро отказался — внутри никак не успокаивались сомнение и тревога, а только от одной мысли, чтобы высказать Диме всё, что у него накопилось за последнее время, пробивал лёгкий мандраж. А Масленникова такой исход вполне устраивал, так что он чуть подался вперёд, собираясь подойти поближе к Никите. Но стук в дверь напугал их обоих. — Я тут, Сударь, — приглушённо оповестил Даник за дверью. — Твою мать, Даник, не пугай так больше, — Дима схватился за сердце. — И тебе привет, Дим, — Даник достал ключ и сунул его в скважину. Внутри замка что-то задребезжало от удара коронки. — Вы тоже это слышите? — Сударь приложил ухо к двери рядом с замком, прислушиваясь к звукам. — Там походу какая-то металлическая херня застряла. — Что там может такое быть? — Может, маленькая гайка или типа того, — предположил Дима, потерев переносицу. — Если это дед туда что-то запихал — я его придушу собственноручно.       Даник попробовал прокрутить ключ, но из-за того, что он не проходил до конца, ничего не вышло. Он пытался поддеть инородное тело коронкой и вытащить, постучать по двери — ничего не дало результатов. Дима и Сударь переглянулись и оба пожали плечами. — Вызывать мастера надо, — сказал Даник, убрав ключ в карман. — Звонить? — Да не, утром разберёмся с этим, — на возмущённый толчок сбоку Дима лишь повёл плечом. — Вруби нам свет и иди домой. — Ты уверен? — Абсолютно, — Масленников даже кивнул для достоверности, но это заметил только Никита.       Свет вернулся в квартиру, а Даник, наоборот, ушёл, коротко попрощавшись с друзьями через дверь. Парни снова остались наедине. Дима, как ни в чём не бывало, развязной походкой поплёлся в гостиную, а вот Сударь, переводя взгляд с двери на Масленникова, через пару секунд засеменил следом. — В смысле утром разберёмся? — Никита остановил его, взяв за плечо и слабо надавив, чтобы он повернулся к нему. — Что ты предлагаешь нам сейчас делать? — Ну, можем развлечься, как тебе угодно. А можем лечь спать, диван у нас раскладной, — стоя рядом с упомянутым диваном, Дима легко потянул его за петлю и расправил в полноценную кровать. — На двоих хватит. Разделим, так сказать, кровать на двоих. Романти́к, — он повёл бровями в шутливой манере. — Даже не зна-а-аю, — подхватив шутку Димы, протянул Сударь, переминаясь с ноги на ногу. — Такой рискованный шаг, даже не знаю, готов ли я, — он шутя заламывал пальцы и неестественно повышал голос на пару тонов. — Мне надо… — Я люблю тебя, — мягко выпалил Масленников, перебив его. Дима посчитал, что именно сейчас, когда он так нежно и благодарно смотрит на Сударя, понимающего его с полуслова, самое время, чтобы признаться. — А? Я тоже люблю тебя, братик, — буднично ответил Никита. — Нет, ты не понял, — Дима упёр руки в бока и скосил голову набок. — Серьёзно люблю. Как бы сказать…не как друга или брата, — чтобы быть максимально откровенным, он также добавил: — И в тот вечер в субботу мы сосались. В коридоре.       Сударь моментально затих. На мгновение он затупил, нелепо смотря на Диму своим самым непонимающим взглядом. В его зрачках буквально можно было рассмотреть крутящиеся и дымящиеся шестерёнки, которые пытаются переплавить информацию в объяснение для туго соображающего мозга. Молчание неприятно затянулось; прерывало его только тихое тиканье часов около них. Отмерев, Никита указал пальцем на Масленникова и вопросительно вытянул голову вперёд. Потом перевёл указательный палец на себя и сощурил глаза. Он повторил эту операцию несколько раз, безмолвно вопрошая: «Ты. Любишь. Меня? Мы. Делали. Что?». Дима понял, на что намекает Сударь, так что медленно и широко кивнул, сначала задрав нос чуть не до потолка, а потом почти упершись подбородком в ключицы. Увидев этот одобрительный кивок, Никита глубоко тяжело вздохнул и опустился на самый краешек дивана, не сводя глаз с Димы. — Сударь, ты можешь хоть что-нибудь сказать, я начинаю нервничать, — с неловкой усмешкой в конце сказал Масленников, скрестив руки на груди. — А что мне сказать? — мрачно ответил Сударь. — Ты же… это же неправильно, — он задумчиво вытянул губы в полоску и опустил взгляд. — Что неправильно, Сударь? — Дима остался невозмутим внешне, но в груди у него слабо кольнуло. — Ну… мы оба парни, как это вообще… — Ты что несёшь вообще? — Масленников перебил его, нахмурив брови. — Ты никогда так не думал о них, вообще никак не высказывался против, — он снова устало потёр лицо руками. — Ты сам себе противоречишь. Если ты не можешь ответить мне взаимностью, то так и скажи, зачем ты начинаешь… — Да потому что я сам ещё не определился! — оборвал начинающийся спор Никита и, опершись локтями о колени, упал лицом в ладони. — В смысле не можешь определиться? — неуверенно переспросил Дима, сомневаясь в собственном слухе. — В прямом, Дим, — не отрывая лица от ладоней ответил Сударь. — Эти мысли меня преследуют. Когда я задумываюсь об этом, мне становится страшно. Я привык списывать это на шутку или на дружбу, — Никита всё-таки поднял голову и жалобно уставился на Диму снизу вверх. — Я так запутался.       Умоляющий, понурый взгляд Сударя добил Масленникова: все возникшие до этого сомнение, злость, негодование и обида по щелчку пальцев растворились. Утопая в сочувствии и надежде, он сел рядом на диван и крепко обнял Никиту, как бы уверяя его в том, что он всё понимает и готов помочь. Дима просто не мог допустить того, чтобы Сударь просто-напросто сломался из-за своих же принципов. — Ты не запутался. Ты знаешь ответ, просто боишься себе в этом признаться, — сказал он ему на ухо, мягко, успокаивающе потирая его предплечье. — Я ж знаю тебя, ты тот ещё упрямый столб. — Не упрямый я, — возмутился Никита, но не шевельнулся, всё ещё блуждая в размышлениях. — Хорошо. Ладно. Возможно, ты мне нравишься. Но я ещё не уверен, — на мгновение раздражённо закатив глаза, Сударь вылез из объятий и посмотрел на Диму.       Масленников лучезарно улыбнулся ему в ответ. Так любовно и ярко, что, не будь у них до сих пор света, — такой счастливый Дима сам бы осветил всю комнату, как слащавый розовый светильник в виде сердечка. Наконец-то он мог быть откровенным и с собой, и с человеком, в которого бесповоротно втрескался по уши. И кто бы мог подумать, что их дружба может перекочевать во что-то большее? Возможно, только Даник с третьим глазом и шестым чувством, всевидящий и всезнающий.       Сударь внимательно всмотрелся в глаза напротив, пытаясь высмотреть в них иронию или насмешку. Хоть читать по глазам он не умел, Дима, с широченной радостной улыбкой, не вызывал сомнений. Ему можно было довериться. Так что, поддавшись внутреннему «А что, если…?» и мысленно махнув рукой на все неуверенности, Никита припал к его губам. Дима, естественно, с превеликим удовольствием, ему ответил, целуя так ласково и доверчиво, показывая всю свою всеобъемлющую любовь. Этот, уже второй их поцелуй кардинально отличался от той минутной страсти и слабости, которой Дима поддался в баре. Теперь, когда он был уверен во взаимности (пока не стопроцентной, но он определённо добьётся того, чтобы шкала дошла до предела), не собирался торопиться, брать от момента всё, пока это не отнимут. Теперь они могли поближе познакомиться с новыми чувствами, осознанно и со всей ответственностью. Теперь у Сударя была возможность разобраться в себе и определить уже статус Масленникова в его жизни.       Дима положил ладони на плечи Никиты и, легко толкнув, уронил его на спину. Сам навис сверху, опершись руками о диван по обе стороны от лица Сударя. Между ними не ощущалось никакого напряжения, огонёк Эроса не разогревал каждую часть их тел, скорее, их подталкивало внимательное любовное чувство (как минимум одного из них). Сударь не испугался такого шага, а послушно лёг, протянув руки к его шее, лицу, немного колючим и пушистым волосам. Эта близость точно поставит все точки над «ё», а то, что она не вызывала у Никиты отвращение или страх, уже было хорошим знаком. Он клюнул Диму в губы и слабо улыбнулся. — Знаешь, я, кажется, припоминаю тот коридор в субботу, — неуверенно сказал он, правда пытаясь что-то припомнить. — Помню, что мне нравилось то, чем я… мы тогда занимались. — А иначе быть не могло, — Дима самодовольно усмехнулся. — Это, вообще-то, был лучший поцелуй в твоей жизни.       Сударь хитро сверкнул глазами и резким неожиданным движением перевернул Диму на спину и сам оседлал его бёдра, уместив коленки по обе стороны от них. Не скрывая удовольствия от временной власти в своих руках, он чуть приподнял голову, гордо смотря на Масленникова сверху вниз, и прикусил губу. Дима такую инициативу оценил, даже очень высоко. Чуть туманным от желания взглядом он оглядел Сударя, кончиками пальцев поддевая край бледно-синего свитера Никиты и тяня его вверх. — Хм, а, может, он и не был лучшим, раз я его не помню, — подтрунил Сударь, покорно поднимая над головой руки, позволяя снять с себя свитер. — Сейчас довыпендриваешься, — сказал он максимально серьёзно, насколько это было возможно в данной ситуации, кое-как выкинув свитер за подлокотник дивана. — Ой, как страшно, — Никита улыбнулся и, тянясь руками к шее и плечам Димы, наклонился к нему, увлекая в поцелуй.       Они отдавались друг другу без остатка, Сударь больше из любопытства поддавался ласкам и позволял любые манипуляции с собой, а Масленников, как и представлял уже продолжительное время, брал его всего: каждый гладкий изгиб, каждую узорчатую татуировку, каждый судорожный вздох от заветного касания в какой-нибудь чувствительной точке. Ещё немного, и над ними расцветёт радуга, можно и с голубым в придачу, от того, насколько нежными и трепетными были движения Димы, насколько податливым и доверчивым было тело Сударя. К размеренному стуку часов прибавились скромные, тихие полустоны, полувсхлипы, шуршание одежды, слабое трение о вельветовую обивку дивана. Парни больше не обмолвились ни словом, кроме новых признаний в любви от Димы и дрожащих выдохов имени Масленникова от Сударя.       Уже глубокой ночью они решили не заморачиваться и уснуть просто так, без простыней и одеял. Никита быстро уснул, или, по крайней мере, притворился, что спит, повернувшись к Диме спиной. Его голову ворошил ураган из новых эмоций и новых ощущений, которые просто так вычёркивать из своей жизни он не собирался. А Дима кротко обводил самым кончиком мизинца линии огромной тутуировки на его спине, тоже не в силах уснуть, только от вселенского счастья.

***

      Днём Масленников во всю ворковал с Никитой, каждый раз то приобнимая его, то клюя носом в его щёку. Сударь, хоть и смущался и часто возмущался, не был против этой новой черты их отношений. Они не обсуждали вопрос «Что же теперь между нами?». Ответ на него и не требовался — им хорошо при нынешнем раскладе, а этого вполне достаточно. — Парни, это я! — через несколько часов после их пробуждения, пришёл Даник и постучал в дверь с другой стороны. — С мастером, сейчас всё починим!       В скважине и правда застрял посторонний предмет — половина гвоздя была откушена, чтобы шляпка и вторая половина смогли упасть в замок. Сомнений в том, что виновником вакханалии являлся дед, не было абсолютно. Но навалять ему больше не хотелось, поэтому до следующей стычки раздражающий старик мог жить спокойно. — Как ночка? — издевательски поинтересовался Даник, увидев, что парни расхаживают по офису в одних джинсах, а их свитер и футболка мнутся около дивана. — Знаешь, лучше некуда. Может вообще переехать сюда, — Дима многозначительно покосился на Сударя, отпивая свой кофе. — Ну нет. Ты свой дом-то видел, я бы оттуда вообще не выходил, — невозмутимо ответил Никита, но, осознав, что его фраза звучала двусмысленно, съёжился и неловко ретировался на кухню за новым бутербродом. — Какие же вы пидоры, — без злобы отметил Даник, тяжко вздыхая.       А Дима не обратил на него никакого внимания, лишь с улыбкой наблюдая за спрятавшимся на кухне Сударем. В этот раз он точно не позволит убежать такому непредсказуемому чувству, как любовь.