Отражения

Уговорить Сайдири остаться на ночь стоило определенных усилий. Но она пришла сюда исключительно потому, что не может путешествовать на дальние расстояния одна — она слишком устала, чтобы спорить. Кроме того, Ланн быстро сообразил, что отправляться в путь без него нет никакого смысла, так что он сложил руки на груди и со всей возможной уверенностью заявил, что отправляется завтра с утра и не раньше. И когда он уже решил, что сейчас она хлопнет дверью и ему опять придется бежать за ней через всю Язву, Сайдири горестно вздохнула, пробормотала что-то неблагозвучное на родном языке и бросила свой спальник перед камином. Подумать только, он ей действительно нужен. Вот прямо настолько, чтобы ему уступать. Злоупотреблять этим, конечно, не стоит, но осознавать приятно. — Знаешь, если вдруг захочется сменить заплесневелое жилище на пыльное — мой дом всегда в твоем распоряжении, — усевшись около стены напротив разбирающей свои вещи Сайдири, проговорил он. — В Зимнем Солнце хорошие люди. Даже для полуящера всегда найдут пару добрых слов. — Это из-за стариков, — раскатав спальник, она разулась, отстегнула пояс с оружием и положила его рядом. — Каждый, кто пытается судить по внешности, получает палкой по спине и длинную поучительную историю о ярле Мархевоке, убивавшем крестоносцев и привечавшем демонов, — Сайдири закусила губу и принялась за жесткий кожаный доспех. — Вот только ярл тут почти не при чем, многие из них насаживали на кол ни в чем неповинных людей собственными руками и все еще помнят об этом. Ланн с шипением втянул воздух сквозь зубы. Ну да, чудес не бывает. Как он мог забыть? — Я бы предпочел не знать, что их доброта оплачена десятками жизней. Командор посмотрела на него устало, одним плавным движением стянула платок с головы и уселась на спальник, скрестив ноги. Ланн предложил бы ей свою кровать в соседней комнате, но побоялся, что она поймет это неправильно. Или, что еще хуже, правильно поймет... — Сайдири-анис*, — торжественно объявила она, развела руки в стороны и чуть склонилась вперед, — предводительница одного получеловека и защитница святого города Дрезена, позабытая в оном, мародер мародеров и бродяга бродяг*, — выпрямившись, она приложила правую руку к сердцу. — Всегда к твоим услугам в случае нехватки причин для разочарования в людях. Тихо рассмеявшись, Ланн прислонился спиной к стене и позволил себе расслабиться. Мягкий свет догорающего камина ложился на рубашку Сайдири и ее смуглую кожу, казалось, что и она сама излучает тепло. Если немного напрячься, можно представить, что завтра им никуда не нужно идти и этот вечер — один из многих в долгой и счастливой жизни. У Ланна очень большой опыт в том, чтобы не замечать очевидного, так почему бы не извлечь из этого пользу? — Я рад, что ты пришла. — Я тоже, — она мотнула головой в сторону двери, и свет отразился на поседевших прядях. — Ты идешь спать? — Нет, я посижу еще немного. Возражать она не стала, в конце концов именно для этого она за ним пришла. Для чего еще нужны полуящеры, как не для охраны, да? Камин давно догорел и дом погрузился во тьму, а Ланн все не двигался с места, вслушиваясь в ее беспокойное дыхание. Когда-нибудь он скажет ей, что этот дом не нужен ему без нее... Может быть, тогда она захочет остаться? И если еще минуту... или десять... или час просидеть на месте, наблюдая, как поднимаются и опускаются ее плечи, можно притвориться, что это уже случилось. Лестница на второй этаж тихо скрипнула и Ланн подумал, что придется, пожалуй, вложить немного сил в ремонт прежде, чем обосноваться здесь окончательно. Лестница скрипнула снова, медленнее и тише... Святые праведники! Лук он оставил у входа, но один прыжок сквозь пространство позволил схватить его и пару стрел в придачу быстро и бесшумно. Весь обратившись в слух, Ланн стоял, пытаясь в ночной тишине уловить хоть что-то, но где-то за околицей надрывно залаял пес, и Ланн упустил момент, когда скрип повторился уже где-то на втором этаже. Влетев сквозь приоткрытую дверь на чердак, он увидел только звезды сквозь дыру в крыше, вдохнул и медленно выдохнул. Дом очень старый. Нужно что-то с этим делать и поскорее. Лето не может длиться вечно. Спустившись вниз, он обнаружил Сайдири, сидящую на своем спальнике и потирающую лицо ладонью. — Извини, я не хотел тебя разбудить, — проговорил он, направляясь к ней, — я просто... Договорить он не успел, потому что одним длинным прыжком, невозможным для человека, она сбила его с ног. Только и блеснули холодные темные глаза. С грохотом, который, должно быть, перебудил полдеревни, Ланн упал на пол и почувствовал, что не может свободно дышать, потому что его с силой прижимают к полу. Первые несколько секунд он пытался понять, был ли оглушительный хруст, который он только что слышал, хрустом деревянного пола, проломившегося под рогом, или хрустом его собственных шейных позвонков. И только спустя некоторое время он обнаружил, что Сайдири, растерянно моргая, все еще сидит на нем сверху. — Я... — она отняла руки от его груди и уставилась на них, Ланн судорожно вдохнул, — опять?.. — Да ничего, я почти привык, — тут же забыв о боли, проговорил он. — Мне уже даже начинает нравиться, когда ты сверху. Я имею ввиду... Да, Ланн, лучше бы тебе побыстрее придумать, что ты имел в виду, потому что судя по ее широко распахнутым глазам — это уже слишком! Проклятье, нужно было начать с чего-то попроще, с комплиментов, например! Но когда женщина буквально сбивает тебя с ног, становится очень сложно думать о чем-то, кроме продолжения в том же духе! — Я имею ввиду, — не без сожаления наблюдая, как она отодвигается подальше, протянул он и поднялся, — готов поспорить, что если бы мы тренировались вместе, тебе не удалось бы уложить меня на лопатки так легко. Как насчет честного поединка? — Это... — все еще смотря на него огромными глазами, запнулась она и, наконец, отвела взгляд в сторону, — не входило в план. — Да брось, для короткого спарринга всегда найдется время, — он склонил голову, чтобы заглянуть ей в лицо, но тут же зашипел от боли. — Кажется, я ударился головой сильнее, чем подумал сначала. Пробормотав какие-то извинения, она протянула к нему руки и стала осторожно ощупывать затылок. В какой-то момент Ланну показалось что стук его сердца слышен даже на чердаке. — Да ничего страшного, голова дубовая, а пол в лучшем случае тисовый, — млея от прикосновений, пробормотал он. — Мне почти не больно, — веки опускались сами собой, дыхание становилось глубже. Еще минута, и он сделает какую-нибудь глупость — попытается ее поцеловать, например. — Ну, перестань, Саи, — Ланн взял ее за предплечья, заставив убрать руки, и в этот момент очень надеялся, что выражение боли на человеческой половине его лица будет легко списать на последствия удара. — Ты не виновата. Я знаю, как я выгляжу — у кого угодно сдадут нервы, если в темноте к нему подкрадывается что-то рогатое. — Дело не в тебе, — твердо произнесла она. — Но и не в тебе, так? И в первый раз это тоже была не ты. — Я не знаю, я это или нет, — она сложила руки на коленях. — Я просто засыпаю, а потом обнаруживаю себя вцепившейся кому-то в глотку. Капитан Одан, прелат Харлан — многие живут так. Не нужно никаких демонов снаружи, когда они внутри. Вот почему она сомневалась, говоря, что охотится на демонов. В этой ситуации легко принять желаемое за действительное — она это знает и не доверяет собственным суждениям. — Тебе лучше быть осторожнее, — продолжала она. — Я взяла тебя с собой, потому что мне нужна твоя помощь, но я не хочу, чтобы ты расплатился за это своей жизнью. Ты... иногда мне кажется, ты ее вообще не ценишь. Задумавшись, Ланн не ответил. Если бы скрип половиц в старом доме можно было однозначно посчитать свидетельством чьего-то присутствия, он бы об этом непременно сказал, но если это всего лишь ветер и старые доски, он только внесет сумятицу, и Сайдири запутается еще больше. Перед тем, как она напала на него в первый раз, Ланн был слишком увлечен ею, чтобы обращать внимание хоть на что-то вокруг. И следующие несколько дней тоже. Все-таки он самый бесполезный охранник на свете. — Иди спать, Ланн, — мягко произнесла Сайдири. Во-первых, он вряд ли уснет. По многим причинам, и ему остается только надеяться, что некоторые из этих причин не видны под свободной одеждой. Во-вторых, сейчас, когда он знает, что искать, спать просто глупо. — До рассвета всего пара часов, — покачав головой, сказал он. — У тебя еще осталась эта... трава? Сегодня она нам обоим пригодится. *** Сборы не отняли много времени: Ланн просто поднял свою сумку с того самого места, где бросил ее, когда вернулся в последний раз. Едва небо окрасилось бледно-голубым, скрыв луну и звезды, командор накинула на голову капюшон маскировочного плаща и растворилась в воздухе. Ланн покачал головой и молча открыл перед ней дверь — он решительно не понимал, почему она не желает показываться в деревне, в безопасность и благополучие которой вложила столько сил. Они договорились идти на север — чем ближе к Дрезену, тем больше оживленных поселений и больше потенциальных жертв. Но не успели они миновать центральную площадь, где стоял скромный, но чистый и ухоженный Храм Эрастила, Ланн почувствовал, как Сайдири схватила его за руку, и остановился. — Кто такая Далия? — тихо спросила она. Люди в деревне просыпались рано — тут и там проходили охотники, перебросив через плечо пустые сумки, выгоняли коров на выпас крестьяне, женщины суетились за оградами, старики, крехтя и зевая, выходили на улицы, чтобы обменяться сплетнями и кое-какими вещами... Но светловолосая крепко сбитая женщина сегодня нарушала этот порядок, переходя от одного дома к другому, заговаривала с соседями ненадолго и тут же шла дальше. — Это дочка Магды, девочка лет шести, — кивнув на женщину, сказал он. — По соседству от них строится дом, наверняка она опять залезла на стропила и смотрит, как мать ее ищет, — он улыбнулся, — детям это нравится, даже если им потом попадает. Ланн не видел лица своей спутницы, но ее тяжелое молчание буквально кожей ощущал. — Отведи меня к дому ее семьи, — наконец сказала она, отпустила его руку и добавила мрачно: — Если девочка в деревне, ее найдут и без нас. Солнце еще не успело высушить росу, но прямо за околицей дома Магды начиналась узкая, хорошо различимая полоска травы, где росы не было. Кто-то прошел здесь совсем недавно. — Хочешь сожрать ребенка — отведи его в лес, — послышалось неподалеку, и трава вновь расступилась, пропуская невидимую фигуру. — Последние десять лет научили меня в первую очередь думать о самом отвратительном исходе из возможных. Не сговариваясь, они побежали — лес сомкнулся над головам и радостное пение птиц утонуло в грохоте шагов и хрусте веток, двигаться скрытно времени не оставалось. Ланн едва успевал на ходу подмечать следы — девочка была маленькой и легкой, она оставляла их не так уж много. В какой-то момент он перестал слышать шаги Сайдири, но не остановился — что бы ни ждало впереди, она присоединится позже. Но, выскочив на широкую поляну, он остановился в нерешительности. Девочка в серой холщовой рубашке сидела под сломанным деревом, притянув к себе босые грязные ноги и, насколько мог судить Ланн, ей абсолютно ничего не угрожало. Он обернулся, услышав шаги. — Это... неожиданно, — проговорила Сайдири, подходя ближе, но плащ не сняла. Ланн улыбнулся краешком рта и кивнул в сторону девочки. — Может, тебе взять привычку надеяться на лучшее? — И упустить возможность всегда быть либо правой, либо приятно удивленной? — с отчетливой иронией в голосе проговорила она. — Отведи ее домой и дело с концом, мы и так время потеряли. Далия подняла голову, заметила Ланна, надула губы и отвернулась. Ланн, в свою очередь, с самым скептическим настроем повернулся к тому месту, где должна стоять его спутница. — Разговаривать с ребенком? Вот с этим вот лицом? — он помахал рукой у себя перед носом. — Если она не встретила в лесу чудовище, думаешь, надо это исправить? — Брось, она тебя узнала, — Сайдири положила руку ему между лопатками и недвусмысленно надавила. — Я тоже пойду, и если она попытается сбежать, поймаю ее за ногу — далеко не уйдет. — Отличный план, — неохотно делая шаг, проворчал он. — А есть какой-нибудь, не предполагающий детской истерики? Ланн очень любил детей, ему нравилось с ними возиться — в такой компании легко забыть о своих заботах, но то были дети монгрелов. То есть те, кто не начинал плакать, едва завидев его. Дети людей, которых никогда не касалась скверна, могут быть не настолько... устойчивы. Арушалай редко показывается на людях в Дрезене — ее можно увидеть у храма, разговаривающей со жрицей Абадара, но чаще всего она предпочитает оставаться незаметной. Ланн редко разговаривает с ней, по правде говоря, он ее недолюбливает и, к собственному стыду, вовсе не потому, что она демон. Если кто-то и может сравниться с ним в мастерстве стрельбы из лука, то только Арушалай — она не просто хороша, она великолепна. И ему приходится тренироваться в три раза упорнее, чтобы только приблизиться к тому, что дал ей опыт тысячелетней жизни. В любой другой ситуации он порадовался бы, встретив кого-то настолько умелого, но время от времени командор предпочитает взять с собой суккубу, оставив Ланна разбираться с проблемами племени. Здорово, конечно, чувствовать себя главой большой семьи, но это не совсем то, что ему нужно... Взявшись учить детей стрельбе из лука, он быстро понял, что рук на всех у него не хватит. Два десятка чудесных любопытных учеников — это прекрасно, но за каждым не уследишь и каждому руку не поправишь. Было бы здорово, если бы вместе с ним этим занимался кто-то еще. — Я? — Арушалай распахнула свои необыкновенные алые глаза. Она простояла с открытым ртом несколько секунд, а затем нервно улыбнулась. — Ты имеешь ввиду в качестве мишени? Ланн с трудом удержался от того, чтобы ударить себя с размаха рукой по лбу. Она демон! Она не появляется на улицах потому, что ослепленные ненавистью и болью люди пытаются отомстить ей за погибших друзей и любимых. Пока он носился со своей ревностью, он день за днем проходил мимо существа, с проблемами которого знаком с детства. На поверхности бывает трудно прижиться не только монгрелам... — Я имею ввиду в качестве учителя, — терпеливо объяснил он. — Мы монгрелы, мы не закидываем других камнями из-за рогов и хвоста. — Да это ничего, я почти привыкла, — опустив глаза, медленно проговорила она, и Ланн прикусил язык, потому что больше всего ему хотелось рявкнуть, чтобы она прекратила врать — он точно знает, что к такому нельзя привыкнуть. — Я просто боюсь, что... — Арушалай вдохнула, будто перед погружением в воду, а затем заговорила быстрее. — Демоны не бывают маленькими. Мы выбираемся из лярв уже способными постоять за себя. Единственные, кто рождается в Бездне — камбионы, полулюди, потомки инкубов и специально для этого завезенных рабынь. И они не... — она кивнула в сторону домов, которые занимало племя, — не такие, как здесь. Человеческие дети очень хрупкие, я не хочу никому причинить вреда. — Значит я прослежу, чтобы этого не случилось. И то ли потому, что Арушалай была прирожденным учителем, то ли потому, что она была очень красива, но как только она приучилась говорить достаточно громко, чтобы ее слышали, дети перестали отвлекаться на что-то еще и управляться с ними стало гораздо легче. И Ланн, конечно, их совсем не ревновал. Нисколько. Вообще нет. Ответа он так и не получил, что сказать девочке тоже не придумал, но ее блестящая на солнце светлая макушка приближалась, а если он попытается отступить, командор наверняка поймает за ногу уже его самого, так что придется как-то выкручиваться. Но прежде, чем он успел хоть что-то сделать, Далия снова подняла голову, посмотрела на него исподлобья и произнесла: — Ты не ангел. — Да уж, не повезло мне, — нервно хохотнул он, а затем переспросил уже серьезнее. — Погоди, что? Далия с усилием потерла нос и отвела взгляд в сторону. Сегодня ночью ей приснился ангел и сказал, что если она придет в лес до рассвета, он возьмет ее с собой погулять по облакам. Он был такой красивый! Крылья как лунный свет! Девочка очень торопилась, но домашний пес будто взбесился и лаял так, что ей пришлось обходить его, так что когда она пришла в лес, небо уже светлело. Она все ждала, ждала и ждала, но ангел так и не явился. — Я устала и замерзла. И есть хочу, — пожаловалась она, а затем подняла на Ланна глаза, полные слез. — Он обманул меня, да? Ланн задержал дыхание, он просто не мог сказать ей, что ее ангел может оказаться демоном, феей, каргой, высокоорганизованной нежитью вроде вампира, да кем угодно, включая группу владеющих магией людей, продающих хорошеньких девочек в места, которые лучше при детях не упоминать! — Ну, может, у него появились другие дела, — неуверенно протянул он, получил отрезвляющий тычок под ребра, вздрогнул и продолжил увереннее. — То есть, скорее всего это был не ангел, и тебе лучше не уходить из дома, не спросив маму... Он хотел сказать что-то еще, но вдруг почувствовал, как Сайдири подняла его руку и вложила в нее яблоко. Немного побитое долгой жизнью в рюкзаке, с парой коричневых пятнышек, но для Далии этого оказалось более чем достаточно. — Откуда ты его взял? — сглотнув, спросила она — для нее яблоко просто появилось из воздуха. — Это что, фокус? — Нет, просто у меня тоже есть ангел, — протянув ей яблоко, проговорил он и добавил: — Он сказал мне отвезти тебя домой. Схватив яблоко, девочка уже распахнула рот, чтобы откусить кусок, но вдруг задумалась и серьезно спросила: — А он тебя не обманет? Ланн почувствовал, как сдавило горло, но справился с собой, улыбнулся и покачал головой. Вообще-то, однажды он уже попался. И лучше бы ему не забывать о такой возможности, но, черт возьми, зачем вообще жить, если в каждом, кто тебе дорог, видеть угрозу? — Пойдем, — протянув руку, сказал он, — по дороге доешь. Возвращаясь в деревню с девочкой на плечах, он не слышал других шагов, кроме своих собственных. Сайдири не пошла следом, и Ланн предположил, что она осталась, чтобы поискать следы. Жители Зимнего Солнца улыбались и приветственно махали руками, едва завидев его — весть о пропаже ребенка распространилась очень быстро. Заплаканная Магда выбежала им навстречу, она уже успела обойти всех соседей и понять, что дочери в деревне нет. Но никогда еще благодарность не вызывала у Ланна столько раздражения. Одно дело, когда тебя хвалят за то, что сделал ты, и совсем другое, когда приписывают чужие заслуги. Обняв девочку и даже забыв ее обругать, счастливая мать призывала на его голову благословения всех богов, а он просто стоял и ждал, когда можно будет вставить хоть слово, чтобы сказать, что ему пора идти. — Быстро ты, — нагнав его в получасе ходьбы от деревни, проговорила Сайдири и скинула капюшон, — я уже приготовилась до вечера ждать, пока они закончат на тебя молиться, — Ланн бросил на нее мрачный взгляд, и она в замешательстве приподняла брови. — Что? Тебе же нравится быть героем. Летнее солнце, пробиваясь сквозь листву, золотило ее смуглую кожу, глаза лучились весельем, хотя под ними еще не сошли тени — Сайдири была если не счастлива, то в отличном расположении духа. Она крутила в перепачканных смолой пальцах сосновую веточку и шла так быстро, что казалось вот-вот полетит. Ланн ни за что бы не испортил ей настроение, но он молчал так долго и столь о многом, что натянуть на лицо улыбку снова просто не смог. — Быть — нравится, казаться — нет, — проворчал он и отвернулся ненадолго, но все же решил продолжить. — Ты должна была стоять там рядом со мной и выслушивать благодарности. Ты нашла ее. Почему ты так упорно не желаешь показываться в деревне? — Не люблю толпу, — пожала плечами Сайдири. Единственной шестилетней девочки тоже слишком много, чтобы показываться при ней? За кого она его принимает, черт возьми? — Я не дурак, — произнес он с горечью и остановился. — Может, я и кажусь таким время от времени. Или большую часть времени. Или, например, сейчас. Но это не так... — заметив, как она сжала губы, Ланн махнул рукой и снова пошел вперед. — Знаешь, забудь. Просто скажи, куда идти и я пойду с тобой. Я, наверное, слишком много на себя беру для парня, которого просто посторожить попросили. — О, звезды и пески! — услышал он шипение за спиной и обернулся, Сайдири подняла глаза к небу, развела руки в стороны и бессильно уронила их. — Люди как правило не в восторге от того, что я время от времени пытаюсь их убить. Исключение я встретила лишь однажды за десять лет. Ланн кивнул, он мог бы и сам догадаться. Привычка без причины нападать на ближнего сильно осложняет попытки найти свое место среди людей. Поэтому она одна все это время — предпочитает держаться подальше от людей для их же блага. И все равно делает все, чтобы им помочь, даже таскает за собой полуящера, который только и может, что портить ей настроение. Все еще лучшая женщина на свете. — Исключение? — склонив голову набок, переспросил он. — О, это глупая история, — улыбнулась она и направилась к нему. — Сначала я подумала, что он призрак, затем, что враг и, наконец, что парень, таскаясь за мной, ищет смерти, которой не нашел на войне, — чем ближе она подходила, тем больше ему хотелось провалиться сквозь землю. — Я не собиралась ему в этом помогать и попыталась от него избавиться, и в какой-то момент у меня даже получилось... — Сайдири подошла почти вплотную и остановилась, чуть приподняв подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. — Но через несколько дней пришлось возвращаться с извинениями, потому что я поняла, что не могу без него обойтись. И вот я здесь, пытаюсь убедить его, что он больше, чем сторожевой пес. Неловко рассмеявшись, он поспешил отвернуться — не хватало только, чтобы она заметила, как быстро краснеет правая половина его лица. Сделав несколько шагов вперед, он обернулся через левое плечо, чтобы убедиться, что она пойдет именно с этой стороны и убегать ему больше не придется. — Может, тебе и правда лучше завести собаку? — отчаянно пытаясь справиться с дрожащим голосом, спросил он насмешливо. — По крайней мере они не задают глупых вопросов. И делают, что им говорят. И, что уж там, выглядят получше и на ощупь поприятнее... — он уже понимал, что наговорил лишнего, но все равно продолжил. — Некоторые из них даже умеют танцевать. Он всего лишь хотел, чтобы она улыбнулась снова, но Сайдири посмотрела на него со смесью непонимания и — о, Богиня, только не это! — жалости, а затем отрицательно покачала головой. Ну почему это больше не срабатывает? Ей ведь нравились его шутки раньше... — Так... — кашлянув, он глянул на нее вопросительно, — куда мы идем? — В Дрезен, — нагнав его и встав плечом к плечу, коротко ответила она. — Я нашла кое-что там, в лесу. Не слишком много, но достаточно, чтобы запустить руку в старые запасы.