Где-то там, за окном
Ходит зима,
Сеет снег, белый снег
Ночью и днем,
И меня тишиной сводит с ума.
И опять не уснуть в доме пустом.
Номера Джеральда и Хельги въелись в подкорку. По привычке мужчина тыкал пальцем по экрану старенького уже смартфона. Его чувства слегка зашевелились где-то в груди, заерзали, нетерпеливо вырываясь наружу, превращаясь в незнакомый ему голос, хрипящий и тихий: — Привет, Джер! — А…Арнольд? Здравствуй. Не ожидал тебя услышать. Столько лет прошло! — Да, это точно… — Арнольд вздохнул, но собрался с силами, — с Рождеством, приятель! — Приятель? Ха! И тебя. Минуту они молчали, словно подбирали слова или вспоминали былое. Пока Джоханссен не поинтересовался: — Как Хельга? — Что? — Шотмен на секунду опешил. — Забыл про нее? У нее день рождения был… она приглашала Фиби, кажется. — Я… не звонил ей, Джеральд, — глухо ответил мужчина на другом конце, — я еще раз поздравляю тебя с праздниками. Передавай привет семье! — Спасибо, — голос бывшего друга звучал холодно, как метель, — до свидания. Это было тяжело. Прощаться. Набравшись в очередной раз смелости, Шотмен позвонил бывшей жене. Он понятия не имел, о чем будет говорить с ней, но каждый раз этот момент растягивался в удовольствие вперемешку с болью. Было больно за прошлое.Тихо, саваном белым, Вьюга, дом мой укрой.
Где-то ты засыпаешь,
Где-то, но не со мной.
Гудки, гудки. Мужчина выглянул в окно, и ему показалось, что метель усилилась. Неужели после разговора с Джеральдом? У него настолько холодный голос? Ожидание утомляло, убивало последние нервные клетки. Арнольд чувствовал себя, как на иголках, впившихся ему в сердце, высасывающих его и без того грешную душу, обнажая ее. — Алло! — Алл…кхе… Добрый вечер, Хельга! — А… Арнольд?! — Да это я. Решил узнать, как ты и заодно поздравить с Рождеством. — С чего это вдруг? — голос прозвучал недоверчиво. — Я … вспомнил, что мы давно не общались… лет пять, наверное… — Четыре года! После развода забываешь такие важные моменты, знаешь ли. — Не надо иронии, Хельга, — Арнольд не заметил, как улыбнулся, — как ты все-таки? — Жива, не подохла! Пришлось оттаскивать Ольгу от плиты, сам знаешь, как у нее бывает. Я разленилась, готовить не хочется, а столько детей! — И все твои? — Не смешно, Шотмен! Сам как? — Как и ты, не подох, — прыснул мужчина, — с Рождеством, Хельга! — И тебя, репоголовый! — Не забыла? — Такое забудешь. Ему показалось, что голос бывшей жены снова стал родным, и вьюга за окном утихла, но только на мгновение. После завершения вызова тепло улетучилось. Ветер завыл в печной трубе. Закутавшись в клетчатый плед, Арнольд отхлебнул какао и отбросил телефон в сторону.Кружит белая вьюга,
Тихо ходит зима,
Слышишь, как замерзаю
Снова я без тебя.
Ничего нового. Голоса холодные и стеклянные, как снег за окном. Даже Хельга звучала, как лопнувшая струна арфы. Или это ее терпение? На самом деле, года пролетели незаметно для всех них. За всей этой суматохой, подготовками в сад, школу, на работу, бытовой рутиной и прочими шалостями минуты превращались в секунды. Разболевшаяся голова давала о себе знать. Шотмен наскоро принял таблетку и лег отдохнуть. Он страстно желал, чтобы в эту ночь ему не снилось прошлое. Соль на рану. За окном бушевала вьюга. Боль в сердце растворилась в ней, одиночество стало единственным спутником. Разве такое всегда происходит, когда ты стареешь? Засыпая, Арнольд не заметил, как крохотная слеза впиталась в мягкий клетчатый флис.