Тонуть во льдах и боль глотать

Кэйа крупно дрожит, падая на колени прямо в снег. Обжигающе ледяной ветер Драконьего хребта дует ему в спину, но рыцарь этого не замечает. Руки трясутся, пока он зачерпывает снег, и через силу глотает, согнувшись пополам от жгучей боли в горле, к которой он почти привык. Каждый приступ он проводит здесь. Каждую миссию на Драконьем хребте он выполняет под предлогом того, что этим больше никто не занимается. Даже если это крио маги бездны. Даже если так. Уж лучше погибнуть от льдины, чем кто-то узнает. Узнает страшную тайну капитана кавалерии, узнает почему он перестал появляться в таверне, почему почти не появляется в Мондштате, а если появляется - то за очередной миссией, желательно на хребте. Кровавые цветы вновь подкатывают к горлу, и приходится глотнуть ещё горсть обледенелого снега, царапающего глотку. Пара цветков всё-таки падают на снег - изувеченные, помятые, все в крови, и Кэйа тут же закапывает их. Так, чтобы не осталось следов. Такая жизнь уже привычна. Встретил Дилюка - не смотри на него, быстро уйди, желательно подальше. Если приступ не начался - значит, повезло. Если начался - иди на хребет, или создай горстку снега и съешь. Когда цветы ненадолго отступят, тогда можно идти к Джинн и просить дать миссию. Лучше всего - на Драконьем хребте. Там так холодно, что конечности сводит, пальцы немеют, и ты их не чувствуешь. И конечно, там полно снега. Это очень полезное качество, можно быстренько, в случае чего, черпнуть его и идти дальше. Сначала это пугало. То, что Кэйа приспособился к такой жизни. А потом Альберих это просто принял. Вариант признаться Дилюку в чувствах был смехотворным, рассматривать его было просто глупо и слишком самонадеянно. Поэтому Кэйа глотает снег. Горстями. И снова, и снова, и снова, и так каждый день. *** План был хорош, пока рыцарь не начал кашлять кровью. И это были не приступы - уж их-то он распознать мог запросто. Нет, это точно было что-то другое, но что - он понять не мог. Стало больно просто глотать, про то, чтобы есть и говорить не стоило. Он страшно похудел и побледнел. Наверное, стоило обратиться к Барбаре. *** –Сэр Кэйа! Барбара испуганно пищит, осмотрев Альбериха. –Какого.. Как вы умудрились себя так запустить?! Вы ужасно простужены, это даже не ангина! Девушка в гневе сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. –Неужели вы вообще не переживаете о своём здоровье?! Невозможно, чтобы такие симптомы появились сразу! Гневно выдохнув, и всхлипнув, Барбара убито спросила– –У вас отекало горло? Кивок. –Вам сложно глотать? Кивок. –Как давно это у вас? –Около трёх месяцев. –Трёх месяцев?!.. Девушка задрожала, обхватив голову руками и вцепившись в свои волосы, словно вымещая на них гнев и отчаяние. –И вы вообще не переживали по этому поводу..? Кивок. –Вы знаете, почему это могло произойти? Кивок. Кажется, он сейчас доведёт бедную Барбару до истерики. –Так почему же вы не сказали?! Почему не обратились за помощью раньше?! Что вообще должно произойти, что вы знаете, что причиняете себе вред, и не хотите, чтобы вам помогали?! Кэйа молча выслушивал её, бездумно смотря в пол. Горло обжигало лёгким холодком. –У меня ханахаки. Девушка замолчала на полуслове, в ужасе глядя на Альбериха. –Как.. Но в кого..? Как же это возможно.. Вы понимаете последствия?.. Вы же теперь.. Как же... Как же так? Вы не могли..–Всхлип–..Признаться?.. Почему же вы так..–Всхлип–..Загубили себя, свою жизнь?.. Кэйа поджимает губы. –Вы же теперь.. Вы понимаете, что сейчас может быть уже поздно? Сэр Кэйа, вы же больше никогда не сможете влюбиться, если это так.. Конечно есть шансы, что все поправимо.. Но..–Череда всхлипов, переходящих в рыдание–..Неужели было так сложно п-признаться, и не доводить до.. Этого?! –Поверь мне, милая, на моём месте ты бы, вероятно, поступила так же.–Кэйа печально улыбается. Он искренне хочет, чтобы то, о чём сказала Барбара, было правдой. Что он погубил в себе все возможные ростки любви, что теперь он больше никогда не полюбит, и не будет более страдать. –Во-первых, это он.–Барбара испуганно выдыхает, прикрывая ладонями лицо.–Во-вторых он меня ненавидит.–По лицу бедной девушки катятся слёзы, она не сталкивалась с такой жестокостью судьбы, и не хочет, чтобы это было правдой. Не хочет, чтобы кто-то страдал. Не хочет, но не может практически ничего сделать.– И в-третьих есть множество причин, почему мы с ним вместе быть точно не можем.–Спокойно заканчивает Кэйа. –Но этого не может быть.. Вы же не говорите о.. Мастере– –О нём. Барбара шумно выдыхает, опуская голову вниз. –Кэйа, я.. Прошу, давай проведём операцию. Клянусь, я просто хочу помочь, это все, что в моих силах. Я посмотрю, насколько все плачевно..–Прерывается на попытки вздохнуть полной грудью.–Если всё совсем.. Запущенно, мне придется их удалить. Альберих удовлетворённо кивает, но Барбара продолжает. –Но! Если хоть что-то можно спасти.. Мне придется "воскресить" твою болезнь.. И в таком случае, Кэйа, чёртов, Альберих, я заставлю тебя признаться силой! Ты.. Ты понял меня?! Тяжёлый вздох. Кивок. *** –Мастер Дилюк! Дилюк готовится ко сну, когда к нему в комнату вбегает Эльзер с огромными, испуганными глазами. –Мне кажется, я просил не тревожить меня после одиннадцати, только если это не что-то важное. –Принесли письмо из города, говорят экстренное, что-то связанное с сэром Кэйей, и касающееся вас. Рагнвиндр устало кивает, и берет письмо. –Спасибо, Эльзер. Можешь идти. Спокойной ночи. Когда мужчина в растерянности уходит, Дилюк безразлично сминает письмо, и кидает его куда-то в угол комнаты. Его не интересует всё, что связанно с Кэйей. Определённо. Но когда он гасит свет и ложится в кровать, сердце неприятно ёкает. Там ведь может быть что-то важное, его бы не стали беспокоить просто так. Но несмотря на все переживания, Дилюк засыпает, игнорируя разгорающуюся внутри неуверенность в том, правильно ли он поступает. *** К сожалению Кэйи, операция проходит успешно. Не для него. Цветы "восстают" с новой силой, спасибо Барбаре, она буквально вытащила и Альбериха, и его любовь с того света. Только вот зачем? Дилюк никогда, ни при каких обстоятельствах не ответит взаимностью. Барбара сообщает, что она написала Дилюку уже около двух, или трёх писем о том, что они с Кэйей должны экстренно поговорить, ведь из-за него, тот болен ханахаки, но ответа так и нет. Почему-то чисто из принципов, она наотрез отказывалась подойти к Рагнвиндру и сказать напрямую о чувствах Кэйи. Мол, это дело Альбериха - пойти и признаться, ведь если она получит отказ за него, Барбара по доброте душевной просто не сможет сообщить Кэйе эту новость. И поэтому они ждут. Ждут ответа с винокурни, или разговора от Дилюка. Но ответа все нет и нет. И так проходит месяц. Письма на винокурню копятся, состояние Кэйи всё ухудшается. Ему до сих пор немного больно глотать, и он старается есть поменьше, чтобы лишний раз не напрягать горло. Барбара кормит его жидким, безвкусным супом из редиса, в надежде, что это поможет. Несмотря на все угрозы обо всем рассказать Джинн, девушка этого не делает. Может быть потому, что Кэйа умолял. Может быть потому, что Джинн наверняка бы рассказала Дилюку. Барбара вообще не знает, зачем она это делает. Она просто прикрывает Альбериха, но только при условии, что тот не ходит на Драконий хребет, не ест ничего холодного, и вообще даёт себе и горлу отдохнуть. *** Дилюк лежит, и думает о Кэйе. А потом о письмах. Ему интересно? Да. Очень интересно? Бесспорно. Но он никогда и никому не скажет об этом. И дело тут не в том, что Рагнвиндр боится, что его не поймут, просто собственная гордость не позволит после стольких лет игнорирования состояния Альбериха делать самому первые шаги. Давя тяжёлый вздох, он поднимается с кровати, и, словно ему снова 16, со свечой, на цыпочках, спускается на первый этаж. На стенах пляшут блики от пламени. Дилюк цепляет взглядом вазу Кэйи, и на секунду останавливается. Ставит свечу рядом с вазой, и садится в кресло так, чтобы её видеть. Страшная ваза. Нелепая ваза. Рагнвиндр невольно ассоциирует её с названным братом. Она некрасивая, яркая, слишком вычурная, но почему-то выбросить её Дилюк подсознательно считает кощунством. Кэйа так похож на неё. Архонты, Дилюк, ты ассоциируешь Кэйю с вазой? И всё-таки. Альберих яркий, шумный, но без него, жизнь Рагнвиндра перестанет быть.. Такой. Дилюк вздрагивает, не понимая, как он вообще пришёл к мысли о том, что без Кэйи он не видит свою жизнь. А может правда не видит? Может быть это и есть то чувство из отвратительных романов, которые читал Кэйа лет в 15, и которое винодел так старался прятать, в том числе от самого себя? Хмурится, с презрением глядя на безмолвную вазу. Нет, это уже слишком. Отворачивается, проклиная всё на свете. Снова поворачивается, почему-то опасаясь, что сейчас он, Дилюк, обернётся - а вазы нет. Но она на месте. Только выглядит уже не так ярко, как раньше. Свеча догорает, и, шипя, потухает, оставляя за собой неприятный, раздражающий ноздри, запах. Ваза становится какой-то горбатой, неловкой и печальной. Поймав себя на этой мысли, Рагнвиндр поскорее уходит обратно спать, пока ему не померещилось что-нибудь ещё. *** В один момент писем становится так много, что Дилюка начинает просто раздражать белая кучка смятых листов в углу. Он, сжимая зубы, берёт первое попавшееся, обещая себе прочитать его потом. А сейчас.. Он идёт работать в таверну. Уж слишком давно он там не был, кажется прошёл месяц. *** Стоя за барной стойкой, Рагнвиндр механически оглядывает зал, в поисках чего-то. Почему-то это движение вошло в привычку, и он не понимал, почему. Стоявший рядом Чарльз нервно глотнул. –Мастер Дилюк, я смею предположить.. Вы ищете сэра Кэйю? –С чего ты взял? Конечно нет. Чарльз тяжело вздохнул. –К вашему сведению, сэр Кэйа не появляется в таверне уже около полугода. Рагнвиндр остолбенел и посмотрел на него. Как? Кэйа? Полгода не ходит в таверну? Это шутка? –Это меня.. Не интересует.–Выдавливает он, начиная протирать первый попавшийся, кристально чистый бокал. Кивнув, Чарльз ещё пару секунд посмотрел на винодела, после чего, тяжко вздыхая, удалился в подсобное помещение. *** С каждым днём Кэйе было все хуже. Да, питался он нормально, что не могло не радовать, да и горло практически прошло. Не проходила лишь болезненная любовь, которая с каждым приступом все явнее давала о себе знать. Теперь приступы начинались совершенно неожиданно, Альберих выкашливал кучки окрававленной травы-светяшки каждый день раза по два-три, если повезёт. Сопровождалось это ужасной болью, от которой хотелось вцепиться в горло, и разодрать его изнутри, просто чтобы перебить одну боль другой. Кэйа худел и болезненно бледнел, что не могло остаться незамеченным. В конце концов Джинн узнала. А когда узнала, пришла в ярость. Такой рыцарь её ещё никогда не видел. Та, побледнев, сжала зубы так сильно, что кажется у Кэйи заболела челюсть. А потом Джинн вскочила из-за стола, и сказала, что хочет Альберих, или нет, она идёт, и рассказывает всё Дилюку. Кэйа может выкручиваться как хочет, свой максимум актерского мастерства он израсходовал. *** –Ты..!! Джинн вихрем ворвалась в таверну, распугивая последних посетителей, которые, только завидев ее, быстро ретировались. –Какого черта, Рагнвиндр?! Дилюк растерянно смотрел на девушку, не понимая, в чем дело. –Чем могу помочь..? –Ты читал письма?! –Что?.. –Читал ты письма, или нет?! Ах. Кажется, Дилюк начал что-то понимать. –Нет..? Глаза Джинн, обычно небесно-голубые, теперь напоминали грозовые тучи. В них плескалась чистая ярость, готовая поглотить все вокруг. –Не читал? Так будь добр прочитать. При мне. –Но у меня с собой нет писем.. Только одно– –Я сказала читай. Дилюк, все ещё не до конца понимая, чего от него хотят, выудил письмо из кармана, после чего развернул, и принялся читать. –Вслух. –"От Барбары, дело сэра Кэйи. Господин Рагнвиндр, ваша с Кэйей встреча - это вопрос жизни и смерти, причем не вашей. Сэр Альберих ещё поправляется после операции, но ханахаки с каждым днём убивает его все больше и больше. Убедительно прошу вас встретиться и поговорить с ним о его чувствах к вам, ведь если вы не сделаете этого сейчас - может стать слишком поздно. Дилюку Рагнвиндру лично в руки " Дилюк стоял бледный, как полотно. –Что скажете, господин Рагнвиндр? –Язвительно поинтересовалась разъяренная Джинн.–Уж теперь вы соизволите явиться в лазарет и поговорить? Письмо выпало из рук. Неужели Кэйа может в данный момент уже быть мёртвым, только потому, что Дилюк по собственной упрямости не читал писем Барбары? *** Кэйа стоял у берега озера. Уже давно знакомый ледяной ветер дул в лицо. Он улизнул от Барбары, пытавшейся его удержать. С минуты на минуту должен был прийти Дилюк с Джинн. Отказ слышать было бы куда больнее, чем какие-то там цветы. Так что намного проще.. Покончить с этим самому, верно? Ледяное озеро Драконьего хребта быстро справится с задачей. Главное, зайти поглубже. Сконцентрировавшись, Альберих ступил на поверхность озера, замораживая воду под ним. Шаг. Другой. Третий. –Ты идиот?! Альберих вздрогнул, думая, что ему померещилось. –А ну стой! Он мог узнать этот голос из тысячи, даже за завываниями метели. –Отойди оттуда, полоумный! Ты.. Зачем ты снова устраиваешь драму, придурок?! Ты просто ведёшь себя как трус, который сбегает от проблем! Рагнвиндр морщится от собственного голоса. Он определённо не это хотел сказать. Кэйа обернулся. Дилюк стоял на берегу, не решаясь подойти ближе. Ужасный ветер развевал алые волосы, присыпая их снегом. Прекрасен, как и всегда. –Кэйа, я всё знаю. Альберих горько хмыкнул. –Тогда зачем ты тут? Если я сейчас.. Разберусь с этой проблемой, нам обоим будет легче, не думаешь? –Ты не только идиот, ты ещё и эгоист! Не подумал о том, как Мондштат будет без тебя? Рыцари станут совсем бесполезными, если там не будет.. Тебя. Почему ты никогда не думаешь о других? Город не сможет ничего без тебя!.. Я–Дилюк запнулся, понимая, что уже слишком далеко зашёл. –ничего не смогу..Без тебя. Что?.. –Кэйа, я ненавижу тебя, я презираю тебя за твой эгоизм, за то, что ты влюбился в меня!.. Ненавижу за то, что я тоже люблю тебя!–Вырывается надрывным криком, сквозь метель, колючий снег и лицо, и вой ветра.–Не смей прыгать! Если ты прыгнешь, я.. –Обрывается, тяжело вдыхая.–Иди обратно, придурок, пожалуйста!.. Он сказал.. Тоже.. Любит?.. Кэйа, как в тумане, разворачивается, и идёт обратно. Шаг за шагом. Медленно. Как только он доходит до берега, Дилюк набрасывается на него с объятиями, крепко прижимая к себе, и, Архонты, он что.. Плачет? –Кэйа, ты конченный идиот и болван, прошу, больше никогда.. Рыцарь не знает, что ему надо делать, поэтому лишь растерянно смотрит на Дилюка. А тот, вдруг, обхватывает его голову и прижимается горячими губами к его, слегка потрескавшиеся, с металлическим привкусом крови. –Мы идём домой, и я больше не отпущу тебя на Драконий хребет, никогда.. И Кэйа берёт Рагнвиндра за руку, после чего они вместе идут на винокурню. Цветы вянут. Пурга утихает.