Во грехе

Барбара хочет быть идеальным представителем церкви, но и у нее есть свой секрет. Этот секрет она не расскажет никому и никогда, унесет с собой в могилу, если потребуется, потому что за такое даже свободолюбивый Барбатос отвернулся бы от нее и глазом не моргнув. Она любит Джинн. Любит ее не как действующего магистра, не как умелого рыцаря. И даже не как замечательную старшую сестру. Она любит ее, как Рудольф любит Джилианну - всем сердцем и всей своей пропащей душой. И этот грех не отмолить никакими молитвами, эту вину не загладить никакой помощью. Это будет с ней всегда. Барбаре больно и хочется плакать от того, насколько она неправильная, как бы сильно она ни старалась совершать только верные поступки. Она испорченная, она сгорит во грехе и ничего не сможет с этим поделать. Барбара любит Джинн, но та смотрит на нее как на любимую младшую сестру, и это правильно. Барбара любит Джинн, но та занята работой и даже не допускает такой мысли, и это правильно. Барбара любит Джинн, но та всегда поступает правильно, и Барбаре стоило бы взять с нее пример, но хочется ей совсем не этого. Ей хочется быть с ней ближе, чтобы Джинн улыбалась своей яркой, открытой улыбкой только ей одной. Чтобы Джинн была рядом, держала ее за руку и целовала так, что Барбара бы забывала и о пении, и о церкви, и обо всем мире. Для нее существовала бы только Джинн, только ее губы и ласковые прикосновения, от снов о которых Барбара иногда едва может спать. Барбаре многого хочется, но ничего из этого ей, конечно, нельзя. И ничего из этого она, конечно, не позволит. Барбара хочет быть идеальной, хочет быть надеждой и опорой, а потому и секрет ее останется с ней навсегда. Может, все должно быть не так, может, из череды неправильных поступков этот будет единственным правильным, может, за это решение она будет корить себя до конца своих дней. Пусть. Пусть так. Барбара выбирает жить во грехе одна, не утягивая Джинн за собой, и это правильно. Она сможет поступить правильно.