***
Они смотрят друг другу в глаза. Без прелюдий - Джамиль ненавидит смотреть людям в глаза. Джамиль вообще предпочитает прятать лицо за капюшоном, мысли за холодной вежливостью, желания за теплом бесконечной привязанности. Калим предпочитает любить Джамиля беззаветно сильно, но это так, бесспордонная мелочь, ничего незначащий пустяк. Небольшой анахронизм в ветке постоянного события. Дело в в чем: Джамиль ненавидит Калима. Возможно, потому, что Джамиль Калиму раб и слуга. Возможно, потому, что Калим Джамилю единственная цепь на пути к свободе. У них история - вертлявость песков и миражи в пустынях, иссушающий зной и объятия вод оазисов. Дело вот в чем: Калим громкий, наивный, глупый, обжигающий, беспечный и сотни слов о ненависти. А еще Джамиль его любит. Вот так просто, много слов о покорности, много мыслей о ненависти, много чувства всепоглощающей любви. Потому что любить его - мальчика - светлые волосы и россыпь цветочной нежности на коже - благословенного пустыней и небом - сложно. А ненавидеть - невозможно. Но вот он, потомок семьи Вайпер - талантливый мальчик, много амбиций, много спеси, мало возможностей - умудрился и тем, и другим уничтожить себе жизнь. Несмешно. Хочется смеяться. Или скинуться с моста. Джамиль пока не решил. Джамиль не смотрит Калиму в глаза, потому что всегда есть возможность, что маленький принц сотни оазисов разглядит во тьме чужих глаз жгучую ненависть. Или любовь. Уберегите пески времени Джамиля от того, чтоб Калим не отыскал в его глазах любовь. Потому что ненависть Вайпер хотя бы сможет объяснить.***
-Джамиль-сан, выглядишь потрёпанным.- тон Азула - расстекающаяся бесцветными морскими водами - забота, участие почти человеческое. Вайпер хмыкает. Азул ему не нравится. Джамилю, если совсем на чистоту, мало кто вообще нравится, но это не то, о чем стоит говорить сейчас, когда они все в пятером кукуют в СТИКСе. Идии стоит чаще оборачиваться, когда они выйдут, думает он, когда видит злые глаза Шоенхайта. Главы общежитий колледжа официально в глазах Джамиля - безумия через край, здравомыслия только в экстренных ситуациях. Это даже смешно, думает он, когда вспоминает недовольное лицо Леоны, который отчитывал Идию за неправильную транспортировку его королевской туши, или Риддла, упорно требующего чай с лимоном, в соответствии с каким-то очередным абсурдным правилом его общежития. Дурдом на выезде. Джамиль волнуется за свое здравомыслие, когда находится рядом с этими людьми. И вдалеке от Калима.***
Пески обжигают щеки, солнце палит нещадно, Вайпер ненавидит пустыню, ради семерых. Калим рядом щебечет что-то на своем бескрайне шумном, наивном и солнечном. Кто-нибудь, думает Джамиль, выключите солнца. Оба. -Джамиль, как думаешь, смерть - это больно?- беспечность оазисом в песках - вопрос - ожегом на коже. Калим улыбается мягко, как если бы спрашивал, что они будут на ужин. Остаётся очень опасно прищуриться и задушить ее - тревогу - в зародыше. -Понятия не имею, - осторожно, нож в руках опускается на доску, произносит он. Смотреть на Асима не получается - сожжет и не заметит, наивный идиот, - я никогда не умирал. И если ты не решишь проверить - ближайшие пару лет точно не узнаю. Калим заливается светлым смехом - таким, в который оборачивается капель любого из дожей - музыка и танец благородной вечности. Пески засыпают с этими звуками. Чтоб проснуться и утопить в себе время.***
Джамиль рвет желчью и водой. Ему кажется, будто кровью Калима. Ему кажется, что он в этой крови - запах песков, цветов и вод утонувший в железе - весь с ног до головы перепачкан. Леона рядом выглядит слишком понимающим, но Джамиль не смотрит на него. У него есть дела поважнее - например, попытаться сорвать с себя ненавистную оболочку, оттереть метафорический запах крови с собственной кожи. Кингсколар отбирает у него тряпку слишком резко, как если бы Джамилю на голову вылили ведро ледяной воды. Запах крови исчезает. -Эй, что бы ты не видел в симуляциях - ты этого не делал. Они играют на наших нервах, так что хватит, не сходи с ума.- твёрдым тоном - глоток кислорода в измученный видениями мозг - говорит Леона. Он серьёзен, без ленивой величественности, только царственная серьёзность полководца. Не тирана. Вот только Джамиль видит в его глазах тоже самое, в чем барахтается без возможности вздохнуть. У Леоны в изумрудной зелени свое море крови и смрад гниющих тел. Джамиль не спрашивает кто, потому что сам боится отвечать на этот вопрос. Они сидят плечом к плечу пока не засыпают.