...
Льюис стоит на улице, прямо перед входной дверью. В его руках сигарета, а на алых глазах видно слёзы. На губах солёный привкус, смешанный с едким дымом. Так гадко, но это помогает успокоить свои нервы. Делая ещё одну затяжку, в голове проскальзывает умная, но такая бесполезная мысль: «Какая же хуйня». Хорошо, что никто не слышит этих слов, ведь такой французкий никогда не исходил из ангельских уст. Парень и не курил раньше никогда, но теперь не выдержал. Эти сигареты курил Уильям. Действительно, та ещё хуйня. Выдыхая из лёгких серый дым, младший Мориарти тихо всхлипнул. Его здесь никто не увидит в таком состоянии, когда можно плакать столько, сколько захочет. Он очень скучает по родному, любимому брату. Хочется почувствовать его приятные объятья. Хочется снова обнять родного человека, снова ощущать рядом привычное тепло. Чтобы любимые руки вытерли его слёзы, подарили поцелуй в лоб, в щёки, в губы, желая успокоить. Сейчас этого нет, а так хочется. Приятные ощущения всегда успокаивают, но сейчас одна только сигарета была лучшей подругой Льюиса. Та, что может утешить без ласк. Перед сном надо выпить таблетки, чтобы ничего не произошло. Пусть операция на слабое сердце прошла удачно, но доктор будет недоволен, если узнает о таком волнении. Лучше не курить, но Льюис продолжает это делать. От гадкого вкуса, на удивление, становится легче. Только прозрачные слёзы всё льются, льются, льются… Ещё один тихий всхлип, ещё одна затяжка. Она облегчает горечь утраты, но всего на мгновение. Всё ещё скорбит. Всё ещё любит. Так сильно, что не может отпустить. Не может смириться с тем, что теперь его брат не рядом. Трудно дышать без него. Сердце бьётся чаще, когда в мыслях всплывает родное лицо. Если поправить свою причёску, надеть одежду милого Уильяма и снять очки, то Льюис будет похож на него. Убрать бы этот шрам, иметь другой разрез глаз… Но это невозможно. Невозможно увидеть в себе замену Преступного Лорда, что так дорожил своим маленьким Льюисом. Невозможно встать на его место....
Смириться ещё так сложно. Больше Льюис не носит очки. Теперь его волосы были зачёсаны назад, как в старом, милом детстве без забот. Когда ещё не было этого шрама, когда он всё ещё был рядом с его милым братом. Теперь он старался походить на Уильяма даже стилем одежды. Однажды заметивший такое сходство Джеймс притащил к Мориарти свою давно забытую Богом косметичку. Пару часов упорной работы с макияжем, волосами и прочим, и Льюису дали посмотреться в зеркало. Сначала он очень удивился, когда в отражении на него смотрел родной Уильям. Получилось немного изменить разрез глаз, замаскировать шрам на щеке и подправить другие черты, и вот уже Льюис был больше похож на своего родного брата. Только от этого на красных глазах выступили слёзы. У парня снова началась сильная истерика. Бонд не понимал, что он сделал не так, но он решил, что больше трогать лицо их лидера никогда не будет. И тем не менее, стало немного полегче. Блондин пока не согласился идти с ребятами куда-либо, но они уже подходят к этому. Стало получаться медленно, но верно собирать младшего Мориарти по кусочкам. Постепенно перед лицами подчинённых начал вырисовываться новый образ Льюиса-Джеймса Мориарти. Не такой родной и не такой привычный, но точно не та серая тень, что существовала раньше. Парень стоит на улице, выкуривает очередную сигарету. Мерзость. Ему не нравится вдыхать серым дым в свои лёгкие, но так гораздо легче. Теперь он прочувствовал весь вкус этих сигарет, и теперь знает, почему их курил его брат. На глазах больше нет слёз, но они пусты. Не выражают ничего, что раньше можно было разглядеть в этих ангельских очах. Но раньше было по-другому. Теперь совсем не так. На улице довольно прохладно, потому на плечах блондина покоилось пальто. Оно спасало от холода, будет трудно заболеть в нём. Очередная затяжка. Снова стало легко. Да, сигареты помогают. Зря Льюис отказывался от них раньше. Возможно, и жить стало бы легче, и не было бы никаких переживаний. Хорошо, что больше нет слёз. Горечь осталась, а вот слёз больше нет. Наверное, выплакал всё, что можно, и даже вода теперь не помогала восполнить этот баланс. Оно к лучшему. Больше блондин не будет пугать своих подчинённых. Пить он так и не бросил, хотя раньше был против больше, чем все остальные в поместье. Он знает, как же сильно это не нравится жителям поместья, в особенности Морану, но ничего не может поделать. От бокала с каким-нибудь вином или чего-то покрепче становилось так же легко, как от сигареты. Да и вкус не такой уж гадкий, как сначала подозревал младший Мориарти. Сейчас он уже полностью распробовал алкоголь, и теперь пьёт понемногу на ночь, чтобы спалось без кошмаров. И ещё ни разу не переборщил с нормой! По крайней мере, на людях такого не было ещё ни разу. Никто не мог знать, что происходит в маленькой комнате Льюиса, когда все заняты. Или когда он остаётся один в поместье, тоже так просто не поймёшь, чем он занимался. Но наркотиков, слава Богу, ещё не было обнаружено. Кажется, блондин постепенно начал привыкать быть одному, без брата. Пускай мысленно он ещё не смирился с этим фактом, но состояние Льюиса становилось лучше. Хотя бы начал высыпаться, что уже хорошо. Больше не засиживался допоздна, страдая из-за Уильяма, а ложился в то же время, что и раньше. Остальных жителей поместья это просто не могло не радовать. Джек всегда в шутку говорил, что Льюис начал заново расцветать. Может, оно так и есть. Стоит ещё немного подождать, когда парень «расцветёт» окончательно. Для этого потребуется ещё какое-то время. – Льюис? – послышался тихий голос рядом, вместе со скрипом двери. Из-за неё выглянул молодой Фред, что сначала несколько секунд просто смотрел на старшего. Тот сделал ещё одну затяжку, потом выдохнул из лёгких клуб дыма. Только затем перевёл глаза на парня, ожидая ответ, почему же его отвлекли сейчас от таких важных мыслей. Ответ не заставил себя ждать: – Там ужин готов… – Я же говорил вам, что сам займусь им, – нервно выдохнул красноглазый, но затем кинул ещё недокуренную сигарету вниз. Притоптал её ногой, чтобы затушить. Ответа от брюнета никакого не последовало, а Мориарти послушно вернулся вместе с ним в поместье....
Льюис всё ещё грустит. Тот сидит на своей кровати, на его коленях лежит альбом с чёрно-белыми фотографиями. Он внимательно рассматривает каждую. Рассматривает маленького себя, что не думал ни о чём. От этого на пустой душе стало так гадко. А смотря на фотографии своего родного брата, на бледном лице проскальзывает мимолётная улыбка. Такая горькая, но всё-таки улыбка. Парень вспоминал их совместное детство. Как в холодную зиму Льюис прижимался к телу старшего братика, пытаясь согреться. А Уильям только тихо усмехался, мягко обняв своё самое дорогое сокровище. Единственное, чем он дорожил. То самое, ради чего он жил, что он старался оберегать все эти годы. Его самое милое, самое хрупкое сокровище – его младший брат. И он смог так легко бросить это сокровище? Так легко оставил его одного, заставив страдать? Неужели Преступный Лорд, что славился своей гениальностью, додумался до такого абсурда?! Оставить то самое единственное, что у него было! Того самого, который когда-то помогал согреться в студёную пору, который когда-то хихикал вместе с ним в унисон?! Он был готов потерять Льюиса и заставить его ломаться с каждым днём всё больше и больше?! Блондин тяжело вздыхает, закрывает альбом с фотографиями. Аккуратно поднимается с помятой кровати, кладёт толстую книгу на полку. Затем подходит к окну и облокачивается руками на подоконник, смотрит в даль. Одному парню так больно дышать, больно существовать. Не получается собрать себя обратно, как бы не старался Льюис. Он ценит помощь своих подчинённых, но это тоже не помогает. Он ощущает только ещё большую хандру, ещё большую боль. И совсем не получается её замаскировать хоть чем-то. Не получается отвлечься от своего горя, но всему своё время. Скоро брат сможет смириться с этим, и заживёт почти как раньше, как год назад. Когда он просыпался в поместье раньше всех, шёл готовить завтрак для его жителей. Потом по очереди будил Уильяма, Альберта, Себастьяна и Фреда. А в какой-нибудь из дней братья могли бы позволить себе провести время втроём, только они. Только Мориарти. Теперь Льюис остался один. Парень прикусывает нижнюю губу, сдавлено выдыхает. Надо выйти из дома в кои-то веке, немного прийти в себя. Продукты как раз закончились. Прогулка по Лондону явно не будет лишней. Только пойдёт на пользу страдальцу. Свежий воздух полезен, особенно для больного сердца. Но сейчас почему-то нет сил оторваться от окна. Он продолжает стоять и смотреть вдаль. Нужно выкинуть эти мысли из своей светлой головы! Нельзя быть помешанным на Уильяме. Его больше нет. Надо продолжать жить дальше. Уильям бы не хотел, чтобы его дорогое сокровище страдало, хотя сам же довёл его до такого состояния. Изящные руки сжимаются в кулаки. Так не должно продолжаться. Тихо рыкнув, блондин зажмурился, резко отворачиваясь от окна. Потом довольно быстро вышел из комнаты, уверенным шагом направившись к входной двери. – Ты куда собрался? – удивлённо спрашивает Ирен, выглядывая из какой-то комнаты. На блондина смотрят ошарашенные голубые глаза Бонда, и Льюиса это ничуть не удивляет. Он поворачивается к Джеймсу и улыбается почти так же, как раньше. Почти. Кто-то родной прочитал бы в этой улыбке нотку грусти, но вот голубоглазый может только сказать «Что-то не то». – Продукты надо купить. Прогуляюсь хоть в кои-то веке, – с улыбкой говорит парень, а потом поспешно уходит из поля зрения первого. Юноша остался на месте, и глаза будто бы слегка засветились радостью. Неужели их Льюис решил прогуляться? Действительно, ожил!...
Альбом с фотографиями медленно догорал. Льюис больше не может смотреть на фото. На душе зародилась злость, обида. Больше нет сил смотреть на радостное лицо брата, который предал его. Не хочется видеть его улыбку. Льюису кажется, что он насмехается, смотря на него из фотографии. Больше не хочется смотреть на эти довольные детские лица. Стоя на заднем дворе поместья, Льюис-Джеймс Мориарти смотрел, как догорает память о его милом, дорогом брате, что посмел оставить своё сокровище в одиночестве. На блондине пальто, И он медленно выкуривает сигарету, смотря на согревающее пламя. Оно начинало греть душу, особенно то, что именно горело в пламени. Больше не существует никакого Уильяма-Джеймса Мориарти. Есть только Льюис. Последний и самый младший наследник. – Это за то, что оставил меня одного, – сказал сам себе парень, делая ещё одну затяжку. Почему-то стало приятно от осознания того, что Льюис только что вычеркнул из своей жизни так горячо любимого, родного брата. Которого раньше он любил больше жизни, по которому он сам так убивался и так долго плакал. Теперь всё иначе. Теперь в сердце Льюиса зародилась непонятная ненависть. За то, что его оставили. За то, что он пережил без нужной поддержки. Всё за те два года, когда приходилось собирать себя по маленькой частичке, и только теперь, смотря, как огонь поглощает последние воспоминания о милом Уильяме, младший брат мог вздохнуть полной грудью. Он наконец отпустил, вычеркнув из своей жизни любое упоминание о жившем когда-то рядом с ним, бок о бок Уильяме. Что когда-то читал ему сказки на ночь, чтобы тот поскорее заснул. Забыть про все те дни, когда Льюис прижимался к старшему, пытаясь найти побольше тепла. Но теперь не больно. Теперь младший Мориарти взрослый мальчик, что получил статус от Альберта. А ведь когда-то он был беспородной дворняжкой вместе со своим братом. Теперь он может позаботится о том, чтобы быть всегда в тепле, чтобы всегда быть сытым и довольным. Чтобы, в конце концов, соответствовать статусу дворянина. Больше ему не нужен Уильям, который за последние два года причинил столько боли. Когда от альбома остался один лишь пепел, красноглазый с ещё недокуренной сигаретой в зубах подошёл ближе, начиная затаптывать огонь. А вместе с ним и свои мечты когда-нибудь снова увидеть Уильяма. Того, кто заставил его страдать. Того, кто оставил его одного на произвол судьбы и заставил справляться со своими проблемами самому. Больше нет никаких родных братьев. Больше нет всего того, что их когда-то связывало. Теперь есть только Льюис-Джеймс Мориарти, и никто более. Он уже сомневался, что когда-нибудь Альберта выпустят из тюрьмы, и без него будет не так сложно. В конце концов, за два года парень уже привык существовать без них. Проживёт и всю оставшуюся жизнь, как ни в чём не бывало. Будто бы он всегда жил так, один и со статусом. Огонь потух быстро, и как раз в это время от сигареты в руках остался лишь бычок. Льюис кинул его на землю, притоптав ногой. Теперь у него всё будет более, чем хорошо. Теперь он навсегда забудет про то, что когда-то был вместе с братьями. Забудет о существовании его старшего брата, которого раньше любил больше жизни. Пусть в сердце ещё осталось ноющее чувство, но в теле вдруг стало так легко. Он смог отпустить, наконец-то....
Должен быть хороший финал, да?...
Льюис смеётся. Смеётся истерически, почти до слёз. В гостиной появился тот, кого он год назад стёр из своей памяти. Уильям-Джеймс Мориарти вернулся обратно. Вернулся к своему дорогому брату, которого бросил три года назад. Младший сидит в кресле с бокалом вина, сложив одну ногу на другую на манер его когда-то любимого брата. И смеётся он не из-за безудержного веселья, а от того горя, что сейчас ему придётся пережить. Старший блондин стоит чуть поодаль, виновато опустив голову. Он пришёл сюда сам, хотел вернуться к своему единственному сокровищу. Рядом с пришедшим стоял полковник, что смотрел на Льюиса холодным взглядом. Они втроём прекрасно понимают, от чего такая реакция. И представляют, что будет дальше. Успокоиться получилось не быстро. На алых глазах проступили слезинки, которые младший быстро смахнул. Потом поставил бокал на столик, что был напротив его. Поднялся с кресла, скрестив руки на груди. Теперь на этом чистом, ангельском лице появилось странное выражение: будто бы Льюису было смешно, но в то же время страшно, и злость поглощала его всего. Снова появилась та боль, от которой чертовски сильно захотелось плакать. Раньше блондин думал, что выплакал за тот год всё, что только можно. Видимо, всё же что-то осталось. И это сейчас стремительно подходило комом к горлу, желая вырваться наружу со слезами и криком. Таким отчаянным, громким, пробирающим до мурашек криком, что оборвётся совсем нескоро. Но Льюис терпит, старается держаться, чтобы не выплеснуть всё в одно мгновение и показаться слабаком. Видно, что он терпит. Видно, как его ноги слегка покачнулись, а потом коленки задрожали. Видно, как тот недовольно стукнул каблуком, как маленький мальчик. – Чего пришёл? – коротко спрашивает Льюис, ждёт ответа. – К тебе… – тихо отвечает старший, будто бы его отчитывают, словно маленького ребёнка. Младший хотел было открыть рот и что-то сказать, как за пару шагов Уильям оказывается рядом. Берёт своё маленькое сокровище за изящные ладони, поднимает их и прижимает к своей груди. Сплетает пальцы, приятно поглаживает одним из своих тыльную сторону ладошки его милого брата. Видит по лицу – злится. Очень сильно зол на Уильяма, но ведь Преступный Лорд знает своё маленькое сокровище? Знает, что нужно сказать для того, чтобы простили. Старший Мориарти мягко улыбается, пытается расслабить своего дорогого брата. Приближается, целует в лоб со всей нежностью, с которой только может. За этим наблюдает Моран, чтобы всё шло нормально. Если его попросят уйти – уйдёт. Но сам отсюда не ногой. Не хочется потом успокаивать их нынешнего лидера целую неделю. – Братец, милый, неужели ты не рад меня видеть? – голос такой сладкий, манящий, притягательный. А нежная улыбка заставляет расплыться, но Льюис всё помнит. Помнит про то, как его оставили одного. Про то, сколько боли Уильям этим причинил. Помнит про всё, что было за эти три года, и ему так больно. – Нет, – холодно говорит младший, но руки не вырывает. Снова становится так плохо, так гадко… Ком в горле становится больше, и его не получается проглотить. Такой ответ мог быть вполне ожидаем. Уильям знал, что ему, скорее всего, так и ответят. Ничего страшного, у него есть ещё много таких попыток. Он продолжает мягко улыбаться, берёт одну руку брата. Сначала играется с его пальцами, но Льюис не поддаётся. Потом прижимает его нежную ладонь к своей щеке. Смотрит на младшего томным, но таким любящим, приятным взглядом. Он должен растаять под ним, но почему-то этого не происходит. Ничего, скоро всё будет. Скоро он сможет вернуться к своему маленькому, любимому сокровищу. – Прости меня. Прости, милый брат. Прошу, прости, – тихо шепчет старший блондин, приближаясь к уху дорогого брата. Свободной рукой он зарывается пальцами в золотистые локоны второго, начинает приятно массировать, заставляет расслабится. Но не выходит. Чувствует напряжение. Нужно больше сладких речей? Неужели, на него так сильно обижены? Просто Уильям не знал про то, что происходило все эти три года, пока его не было. Не знает про все страдания, про все слёзы и больное сердце, которое начало так жалобно ныть без поддержки любимого, единственного, родного… Льюис вычеркнул, забыл, а теперь он заявился снова. Хочет добить? Или вернуться? Его не примут. Или до сих пор в душе старшего есть надежда на лучший исход? У него не получится растопить это сердце сейчас. Оно слишком много пережило. – Сокровище… Его отталкивают, вырывают свои ладони. Теперь Льюис молчит, смотрит на первого. В этом взгляде чувствуется холод. Такой неприятный, склизкий, что заставляет скукоживаться. Но этот холод затмевает вся печаль, вся та боль. Сейчас младший Мориарти держится хорошо – не бьётся в истерике, хотя ему очень хочется. А такого толчка старший совсем не ожидал. Теперь на прошлого милого ангела смотрят ошарашенные родные глаза. Сначала они были таковыми, а потом появляется печаль. Он тоже грустил, тоже скучал. Тоже хотел увидеться с родным человеком, что раньше заменял ему свет солнца. А теперь смотрит на то, как его отвергают. – Брат, прошу! – Уильям снова подходит ближе, пытается обнять, но его руки тут же отводят от себя. Льюис по прежнему стойко молчит, ведь любой звук сейчас вызовет поток слёз. Такой большой. Сколько боли сейчас причиняло родное с детства лицо. То лицо, которое он привык видеть каждый день. То лицо, из-за которого когда-то хотелось жить, а теперь больно от его вида. До невыносимого больно! – Уходи, – только выдавливает из себя младший, и то его глаза сразу стали на мокром месте. Из-под ног старшего будто земля провалилась. Он не ожидал услышать такое. Но может ещё есть шанс? Ведь он тронул его душу! Смог пробудить в нём те чувства, что и пару лет назад. Так, может?... Уильям падает на пол тряпкой. Сначала хватается за штанину своего любимого сокровища, потом чуть подтягивается. Получается сесть, и теперь Уильям может обнять всю ногу по колено, прижавшись своей головой к этим изящным ногам. Он молит о прощении. Хочет вернуться обратно к своему милому Льюису, которого он любит всей своей прогнившей душой. Только теперь уже поздно. Очень и очень поздно что-либо делать: его уже вычеркнули. – Довольно! – не выдерживает второй, вырывая свою ногу из столь сильной хватки. Отходит на пару шагов, потом разворачивается спиной. Без опоры Уильям валится на пол, и с неким страхом в глазах наблюдает за своим милым мальчиком. Нынешний наследник Мориарти стоял у окна, смотрел куда-то вдаль. Его плечи еле заметно дрогнули. – Убирайся! – голос дрожит, но младший старается контролировать себя. Не очень выходит. От этого становится ещё обиднее, но Уильям вдруг похолодел. Неужели его действительно не рады видеть здесь? Неужели он здесь… Лишний? – Льюис, милый мой, сокровище… – уже не выдерживая этого цирка, к Уильяму подходит Моран. Он приподнимает блондина, и тот за мгновение встаёт сам. Затем смотрит в глаза полковника. Себастьян серьёзен, немного зол. Он видел все страдания этого чистого ангела, и знает, во что он превратился из-за «гениального» плана его непутёвого старшего брата. По взгляду мужчины можно прочесть отчётливо: «Либо уходишь сам, либо я вышвырну тебя отсюда». И Уильям решается взглянуть в последний раз на своего милого братика, что решил лишь на мгновение повернуться к ним двоим. И за это мгновение можно было разглядеть слёзы Льюиса, что ручьём стекали с его чудных щёк. – Я никогда тебя не прощу, – шепчет младший блондин, и это последнее что старший слышит от своего дорогого брата перед тем, как Моран утаскивает его прочь из комнаты....
Зачем он пришёл? Несколько часов уже никто не может успокоить бедного Льюиса, что сидел в своей комнате и громко рыдал в подушку. Ведь всё только наладилось, только Мориарти смог отпустить и собрать себя заново, как он объявился. Снова напомнил о себе, снова проделал в груди парня дыру. Снова стало так больно, и даже не помогают сигареты с алкоголем. Так плохо, плохо, плохо! Снова стало так тяжело дышать без милого брата. Так зачем же он выгнал? Почему не послушал? Может не поздно найти его? Станет больнее. Льюис не простит, не сможет после всего того, что было. После того, как его оставили. После того, что он смог пережить и жить дальше, совсем нормально! Блондин утыкается в свою подушку, громко плачет. К нему уже третий раз заглядывает Фред, обеспокоенный. Волнуется, переживает. Заходит в комнату и садится рядом, будто думая, что его не замечают. Потом начинает гладить своей ладонью по голове, массируя её. Знает, что не поможет, но вдруг? – Всё будет хорошо, – тихо шепчет брюнет. Он хочет остаться рядом, но в комнату заглядывает Себастьян. Видит, что рядом с Льюисом сидит Порлок, хмурится. И младший всё сразу понимает без слов: убирает руку, быстро встаёт и уходит. За дверью слышно, как Себастьян, кажется, дал ему подзатыльник и начал отчитывать. А Льюису всё равно. Он продолжает плакать навзрыд....
Всё дошло до того, что Джеймс принёс валерьянку. Только это через час смогло успокоить Мориарти, и то, он просто сидел на кровати, смотря в пустоту. Снова больно. Снова тяжело дышать без милого Уильяма. Когда же это всё закончится! Когда же всё наконец станет нормально, как раньше?! Как несколько лет назад! Он хочет, чтобы было как раньше! Просыпаться раньше всех, готовить завтрак, будить всех, видеть Уильяма… Но не может простить. Не может, и всё! Это так тяжело. Тяжело жить без него. Горечь утраты прошла, но теперь начинается что-то новое, более разрушительное. И красноглазый снова разбился, только в этот раз не получится всё склеить обратно, как когда-то давно. Больше ничего не выйдет сделать с этими осколками… Больше ничего не будет. Дальше только смерть. Но это ли выход? На улице уже ночь, и кажется, что все спят. Льюиса всё ещё мучают терзания. Он сидит на кровати, схватившись руками за волосы: сильно сжимает, будто бы это поможет. Хочет снова заплакать, но не выходит. Голова гудит. Соображается слабо. Больно. Очень, очень больно! Трудно дышать. Так трудно без Уильяма! А с ним ещё более невыносимее. Так что же делать? Прощать нельзя, нет. Больше нет сил прощать и страдать. Больше нет сил ни на что. Только на тихий, сдавленный крик, что заглушается тишиной комнаты. И так больно, больно, больно! Невыносимо больно!...
– Себастьян? – зовёт Фред из коридора, потом появляется в проёме небольшой гостиной. Почти все были в сборе: Себастьян, Джек и Бонд. Они все занимались утренними делами. Только Льюиса нет. Он в комнате. Наверное, отсыпается после вчерашнего. Такое очень трудно пережить, но как-то надо. – Чего? – отзывается мужчина. Он сидел с газетой и читал, но когда его позвали, сразу поднял взгляд, обернувшись на парнишку. – Что случилось? – А где крысиный яд? – теперь Порлок заходит в комнату, а не просто выглядывает из проёма. – У меня в комнате мышь завелась. – На кухне. Четвёртый верхний ящик справа, – полковник снова возвращается к газете, думая, что этот разговор был закончен. – Там нет, – тихо отвечает мальчишка, и это уже заставляет Себастьяна задуматься. Снова отвлекается от газетёнки и теперь уже ясно смотрит на парнишку. – Шестой нижний справа? – в ответ отрицательное кивание головой, и Моран смотрит уже притуплено, заставляя свои мозги работать на пределе своих возможностей. – Эээ… – Под раковиной тоже нет, – перебивает его парнишка, а Себастьян отмахивается, снова возвращаясь к своей газете. Видимо, там была уж очень интересная статья. – Тогда не знаю. Спроси у Льюиса, если, конечно, достучишься до него. – А он что, всё ещё спит? – вставляет своё слово Джек, который пил кофе, сидя рядом с Себастьяном. На что получает усмешку от Джеймса, который только приступил к завтраку. – После вчерашнего, конечно, будет отсыпаться, – добавляет блондин к своему смешку. – Всю ночь, наверное, не спал. Не зря же он закрылся в комнате аж на замок. И на этом все утренние разговоры заканчиваются. Какая же всё-таки нелепая смерть для дворянина. Отравить себя крысиным ядом. Можно было придумать что-то получше.