Sealed with a Kiss

      Ветер насвистывает ненавязчивую мелодию. Хочется расставить руки и пропустить его сквозь пальцы, погладить, расчесать непослушную гриву, но нельзя — тут же свалишься, и хорошо, если отделаешься только разбитыми коленками. По обе стороны шепчут ласковые приветствия нежные листочки молодых деревьев, а те хозяева леса, что повыше и постарше, снисходительно улыбаются, наблюдая за этим любовным заездом.       По левую руку, на западе, последние лучи солнца беззаботно проглядывают через ветви, а когда проезжаешь через артерию, отведённую для линии электропередачи, даже заинтересованно заглядывают в лицо. Упругая грунтовая дорога сама стелется под колёса, а ехать по ней даже приятнее, чем по самому гладкому асфальту. Уже прохладно, но постоянное движение разогревает — ничего не надо, кроме футболки и зауженных шорт.       На повороте Армин догоняет Энни, и теперь они совсем рядом. Беспричинная улыбка так и лезет, так и хочет с головой выдать двух самых счастливых людей в этом мире, но всё ещё немного стыдно. Стыдно признать свои чувства.       Но, что самое главное, больше нет зажатости первых дней, когда страсть только начинает разгораться, появляются первые язычки взаимного огня, а неуверенность в себе и страх отказа заволакивают сознание.       Им хорошо вдвоём, и на это нет каких-то веских оснований. Просто неоспоримый факт, аксиома. — Ты точно приедешь в следующем году? — спрашивает Армин, и кончики его ушей краснеют. — А с чего бы мне не приезжать, — отзывается Энни и, кажется, хочет что-то добавить, но не может. Во рту у неё пересохло, а два вроде бы таких незначительных, но всё-таки важных слова крутятся на языке и мешают сосредоточиться на дороге. — Обязательно приеду, — наконец собирается с мыслями Энни, и уголки её губ поднимаются вверх, а сама она с непривычным озорством смотрит на Армина. Её волосы растрёпанны, на лице застыл лёгкий румянец, и вся она такая настоящая и живая, что Армин глаз не может отвести. Он сам не заметил, как тоже заулыбался, расцвёл. — Смотри не упади, — кричит Энни и снова вырывается вперёд, чтобы Армин не успел понять, что она с таким же восхищением им любовалась.       Вскоре они выезжают на колосящееся, налитое, благоухающее поле и, не сговариваясь, останавливаются — перевести дух. Солнце уже почти скрылось за шёлковой нитью горизонта, но последние его искорки никак не могут наиграться и оставить сонное небо без фантазий о завтрашнем свете, что обязательно — обязательно! — вспыхнет с новой силой. Воздух чище родниковой воды, и ещё сложнее им напиться. Травы переговариваются, шушукаются. Подбадривают: не сомневайтесь…       Их глаза, испуганные, широкие и чистые, словно небо, смотрят в противоположные стороны.       Кажется, что-то должно произойти, но так и не ясно, что.       Руки мёрзнут, а тело охватывает дрожь. Не обычная дрожь от страха. Дрожь тягостного и сладкого, даже приторного предвкушения.       Поддавшись одному общему импульсу, поддавшись поддержке трав, поддавшись свежему воздуху, поддавшись вообще всей природе, они быстро-быстро целуются и отворачиваются — словно током ударило.       А потом снова. Долго и страстно.       Армин аккуратно обхватывает Энни за талию и притягивает к себе. Энни не противится, а только сильнее прижимается к горячей груди. Несколько секунд они неотрывно смотрят друг в другу глаза и не видят там ничего, кроме огромной любви. Любви, превосходящей в размерах солнце.       Нежное и одновременно терпкое касаниие губ — мир замирает, а ноги становятся свинцовыми, неподъёмными.       Они молчат, но в ушах у Энни звучит «Люблю тебя».       Они молчат, но в ушах у Армина звучит «Люблю тебя».       Холодает — уже без пяти минут девять. Пора возвращаться домой, но ладошка Армина в ладошке Энни, а ладошка Энни в ладошке Армина, поэтому всё остальное, в общем-то, и не важно.       Холодает — уже без пяти минут осень. Пора возвращаться домой, а впереди долгие и одинокие девять месяцев, промозглая, тоскливая осень, тревожная зима и, наконец, весна, полная надежды и трепетного ожидания, приятно ноющего чувства в груди. Они уже пообещали, что будут писать друг другу бумажные письма, потому что ни в одно сообщение в интернете не может вместится столько любви. Иногда будут и созваниваться по видеосвязи, чтобы снова услышать такой необходимый голос и снова увидеть уже ставшее таким родным лицо.       Какое же чудесное выдалось лето.