Из шестнадцати в тринадцать

- Ты же понимаешь, Наруто, что так нельзя… Из-за долгого молчания Минато не узнал собственный голос: он был твёрдым, холодным и бессмысленным, как прутья решетки, около которой стоял мужчина. - Я понимаю, тебе сейчас тяжело, - продолжил он, - но нападать на клан Учиха это слишком, тем более… - на мгновение Минато запнулся, следующая фраза далась ему с трудом. – Тем более, уговаривать маму сделать это… Звякнули цепи, и Наруто поднял голову так, чтобы лицо его попало в куцый луч света. Минато вздрогнул и точно бы отшатнулся, если бы владел собой чуть хуже. Но он был Хокаге, на лице которого не дрогнул ни один мускул, когда он закрывал собственную жену в такую же клетку, в какой сейчас находился его маленький сын. Но расплавленное окровавленное сердце истово билось об эту маску, принося мужчине ещё большую боль. Сначала он думал, что было бы легче, если бы он действительно понимал, зачем его близкие люди поступили так. В нападении не было ровно никакого смысла, а наполовину разнесённый в щепки квартал Учиха никак не способствовал улучшению отношений между кланом и деревней. Конечно, Минато знал про Итачи, но это было слабым объяснением такому безумному поступку. И сейчас, когда посмотрел на своего сына, он понял, почему рассудительная в таких вопросах Кушина согласилась на эту авантюру. В последние несколько недель Минато бывал дома очень редко, так что весьма смутно представлял себе состояние Наруто, но вот Кушина, которая постоянно была с ним, видела всё. Она пропиталась отчаянием своего сына, увязла в его печали, потому сделала бы всё что угодно, чтобы родной ребёнок больше не смотрел на неё так. Минато и сам не смог бы поступить иначе под гнётом этих глаз. Наруто выглядел так, будто не спал ни разу за всю свою жизнь. Впавшие щёки, заострившиеся скулы и неестественно огромные яркие глаза, жутко контрастирующие с безжизненным лицом. Взгляд их был тяжёлым и беспокойным, Наруто весь находился в напряжении, в болезненном внутреннем поиске, который делал его небесно-голубой цвет радужки стальным и острым. Эти глаза резали не хуже куная. Теперь Минато понимал свою жену, но боялся понять сына. - Они не вышли, никто из них, - прошептал Наруто сухим голосом. - Кто они? – спросил Минато, радуясь тому, что мальчик наконец заговорил с ним. - Учиха, но не рядовые члены клана, а Анбу. Мама разнесла их дома в щепки, но никто из них не покинул своей норы. Наруто казался безумным, потому его ровный надтреснутый голос резко контрастировал с внешним видом. Это пугало ещё больше. Минато требовалось всё его мужество, чтобы не отвернуться. - Что может быть важнее, чем защита своего дома и своего клана? – Продолжил Наруто. – Они убивают её там… Вырезают на ней печати и пускают кровь, а она терпит… Улыбается им, но они не видят, потому что боятся снять с неё маску… А я ничего не могу сделать. Ни-че-го. На языке вертелись банальные слова утешения, но Минато казалось, что этот взгляд зашил ему рот острой иглой, и всё, что он теперь может – думать и слушать. - И мне тоже страшно, папа… А ведь я уже терял друзей и сам не раз был готов отдать жизнь, но сейчас совсем другое. И дело не в том, что я люблю её. Именно она должна жить, потому что никто, понимаешь, никто не должен умирать так. Голос Наруто не менялся, но из жутких глаз потекли слёзы. Он, наверное, и сам не заметил этого. Слишком много времени было проведено наедине с собой. - Нет на этой земле человека, который мог бы рассказать, кто такая Учиха Итачи. Собственный клан ненавидит и избегает её, она не может общаться с единственным любимым братом. А я так часто повторяю её имя, что для меня в его звуках нет уже никакого смысла… А ведь мне так нужно узнать её. Чтобы, когда кто-то спросит меня «Что за девушка рядом с тобой?», я мог не задумываясь дать ответ. Минато закрыл глаза и попытался представить, что, как и сейчас, любит Кушину, но нет между ними долгих лет брака, детей и совместных миссий. Нет ни ссор, ни пересоленных супов, ни летающих сковородок. Не существует ничего, что он мог бы вспомнить или рассказать. И пусть тот жгучий ужас, что он испытал, не идёт ни в какое сравнение с чувствами Наруто, но одно было ясно совершенно точно – это хуже смерти. - Всю жизнь я борюсь, - словно почувствовав мысли отца, продолжил Наруто, - изо всех сил стараюсь стать сильнее. Но разве эти усилия, да и всё моё существование что-то значат, если хоть в одном из доступных мне миров кто-то должен умирать так, как Итачи… - Я знаю, ты сильный, - ответил Минато, - но ты не один. У тебя есть семья, и мы поможем тебе. То, что для тебя сделала Кушина – не помощь. Она отчаялась также, как и ты… - Чем вы мне поможете!? Чем?! – неожиданно закричал Наруто и подался вперёд так, что цепи с лязгом натянулись. – Да в моём мире любой генин видел крови больше, чем ваши Анбу! Это же сказка, сладкий сон… Вы тут ничего не можете сделать со смертью! Вы не видите… - Я Хокаге! – оборвал его Минато. – А ты всего лишь капитан Анбу. Что бы ты ни говорил, но я сильней. И мой долг найти выход там, где не смог ты. На этом разговор был закончен.

***

- Братик… Перед клеткой Наруто стояла Кагами, непривычно маленькая и хрупкая. Впервые она выглядела на свой возраст. - Зачем… Маму заперли… Папа занят… И ты здесь… А я одна… Девочка не плакала, но её горькие и бесполезные слова капали на пол не хуже слёз. Наруто посмотрел на сестру, и если бы он мог видеть себя, то понял бы, насколько они похожи: тоже похудевшее острое лицо и беспокойные глаза. Она впитывала в себя отчаяние брата и матери, исступлённость отца, а затем осталась дома совершенно одна, чтобы вариться в чужой боли и собственном страхе. На голове Кагами сидела большая бабочка. Она была яркой и живой, совсем не подходящей к побледневшему лицу девочки. Наруто молчал и следил за тем, как изредка поднимаются и опускаются крылья. - Ты же освободишь маму? И Итачи? Вернёшь папу домой?! Кагами задрожала, словно готова была действительно расплакаться. Ей не к кому было идти и не у кого просить помощи кроме как у брата, которого она всегда считала никчёмным. Или на самом деле это не так? Глядя на сестру, Наруто думал о том, что видел таких людей раньше. Сейчас она не знала, что делать, и так было всегда. Эта девочка любила учиться, потому что в Академии существовали расписание, правила и система. Эта девочка любила быть шиноби, потому что шиноби следовали кодексу и делились на ранги. Ей нравилось всё, что было просто и понятно. Её хвалили за это. А непонятный и совсем другой брат попросту не вписывался в её мир. Кагами была ребёнком, и ей требовалась помощь, впрочем, как и самому Наруто. - Я спасу всех, - сказал парень, звякнув цепями. – И маму, и папу, и Итачи. И тебя, сестра. Девочка словно оттаяла, ожила. Бабочка в волосах перестала казаться такой чужеродной. - У тебя есть план? Как я могу помочь? – выпалила она. - У МЕНЯ ЕСТЬ ПЛАН! Наруто резко дёрнулся назад, знатно приложившись затылком о каменную стену. Внезапно вспыхнувший гнев вытеснил боль и удивление, оставив один единственный вопрос: - КУРАМА, КАКОГО ХРЕНА?!! - Я вернулся, а ты не рад? – ехидно протянул Лис. – Судя по обстановке, набедокурил ты не слабо! - Я сделал всё, что мог! А ты пропал Орочимару-знает-куда, когда был мне нужен!!! – привычно мысленно орал Наруто. - Спокойно, у меня есть план! - План залечь на дно, пока кто-нибудь другой не решит проблему за тебя? - Это разведка, тактическое отступление! - Как-будто у тебя может быть хоть какая-то тактика… - С самого начала у меня была какая-то тактика, и я её придерживался!