Someone's child

Леви просыпается от крика. Крика ребёнка. Прошло примерно два месяца с тех пор, как ему подкинули его. Подкинули под дверь, как несчастного Гарри Поттера, с запиской, которую он читать не стал. Ну что, что может быть в этой записке? Что интересного? Надежды и пожелания, может быть, прозьбы, но в рекомендациях горе-родителей Леви нуждается в последнюю очередь. Они ведь живут не в сказке, где мальчик может оказаться оборотнем, несущим смерть существом или колдуном. Это обычный ребёнок... Был сначала. Потом он превратился в "любимого" и "солнышко". Леви открывает глаза. Утро этого ребёнка начинается ровно в четыре утра, тогда, когда просыпаться хочется меньше всего. Он вздыхает. В какой момент произошёл этот переход, точно сказать нельзя, но он произошёл внезапно. Буквально тогда, когда Леви чётко для себя осознал- ни на кого, никогда перекладывать ребёнка он не будет. Он оставит его у себя. Леви перекатывается по кровати в сторону люлечки его внезапно явившегося дитя. Эрена. Имя пришло внезапно, оно так подошло ребёнку, что Леви не смел его поменять или изменить. Эрен- никакого другого имени просто не могло быть. Его не могло быть ни в письме, не в документах, если они вообще были, ни где в другом месте. Ребёнок принял имя, как родное, то, каким нарекли его ещё давно, а может, и не нарекали вовсе. Леви берёт его на руки и сажает себе на живот. Его ребёнок ещё совсем маленький, умеет сидеть и только-только учится ходить. Два месяца вместе- но как же они тяжело дались, но каким же был результат! Леви перестал спокойно спать, потерял аппетит и даже начал раньше возвращался с работы, хотя в мирное время особой работы не было. Ему пришлось слушать постоянное нытьё, слезы, ужасно громкие, а веселье было ужасно скоротечным. Но всё таки Эрен смеëтся, так тихо и не внятно, как смеются всё девятимесячные дети. Леви улыбается, Эрен ползёт к его лицу. Сколько же слухов поползли как только Эрен показался за пределами дома! Они гуляют- и на них смотрят, их обсуждают с таким вселенским интересом, как будто-то увидели ручного титана. Под подозрением у них оказалась Ханджи, оказалась тринадцатилетняя (!!!) Петра, оказалась каждая девушка в области всего Парадиза. Каждая встречная ему особь женского пола прилюдно пытается доказать, что она-то тут не причём, и хоть ей не верят, её кандидатура сразу отбрасывается. Бедные, бедные девушки, которые под гнетом строгих отцов не знают, как вести себя! Эрен делает вид, что его не интересует никто, кроме Леви и песочницы. Но на ушко он шепчет ему что-то не вразумительное, но Леви знает, что про этих девушек, про кого-то, кто выкинул его из своей жизни и сердца и... Среди военнных тоже эти слухи поползли- но ни одна живая душа не смеет даже намекнуть ему об этом. Из раздумий его вырывают миниатюрные ручки Эрена, хватающие за щеки в попытках поднять сползшую улыбку. Поспешно Леви восстанавливает её и снова слышит смех. Ползающие по его груди коленки останавливаются передохнуть, и почти сразу Эрен засыпает там же, на груди у Леви. Круглая, с растрепанными и уже длинными мальчишечьими волосами головка укладывается рядом с его щекой, громко сопя. От него пахнет ребёнком, просто ребенком- чистыми памперсами и погрызанными игрушками, ползунками и разноцветными маечками. Леви полюбил этот запах. Он был таким странным и непривычным, что по началу Ривай даже не понял, что именно так пахнет- из ощущений детства в памяти остались лишь запах помоев, выпитого Кенни алкоголя и ужасный- разлагающегося трупа матери. Только сейчас он понял, что такие, как у Эрена должны быть у каждого ребёнка. Его малыш, конечно, уже пытается произносить слова. "Еве"- так нарëк его довольный Эрен, и больше ничего не менял. "Еве-е"- жалуется он шепотом, когда кричат другие непослушные малыши. "Амин" и "Мисяся"- его маленькие, как и сам он, друзья, стали основной причиной его частых прогулок во двор. Дед Армина был единственным гражданским, с которым у Леви были хорошие отношения, а благодаря ему дети и подружились. Они были знакомы уже так давно, что Леви не помнит, где и при каких обстоятельствах впервые встретилтсь. Микаса оказалась сиротой, которую приютил добродушный дедушка и его внук. Дети возятся в песочнице целыми днями, но только по выходным, когда у Леви нет работы. Обычно он копается с ними, строя замки, пачкаясь и ломая хрупкие формочки, но иногда оставляет Эрена господину Артлерту, затевая дома уборку. Каждые пять минут он присматривает за детьми в окно. Леви принял решение брать его на работу- Эрвин и разрешит, и не засмеет. Он приносит Эрена на руках, немного испуганного, но вёдет он себя сравнительно спокойно,ползает по полу в кабинете с машинками и лошадками. К стати, с игрушками были ужасные проблемы. Их не было у него ни одной, кроме плоского жëлтого жирафа, который лежал слишком далеко в памяти и коробках, который был слишком грустным воспоминанием, что бы давать его ребёнку. О нём нельзя было вспоминать, но другого не было вообще. За один первый вечер драгоценного жирафа помяли, погрызли, прососали с разных мест и ни разу не выпустили из рук. Леви смотрел, как портят подарок, слишком дорогой, портит невесть от куда взявшийся ребёнок, но ничего не мог поделать. Просто плакал. Ребенок это заметил, но жирафа не отдал. Только гладил по щекам, стирая чужие слезы. И тогда ночью он решил- больше никому и никогда не отдаст Эрена. Хотя бы потому, что впервые за долгие годы его заставили вспомнить ужас, смерть самых близких и еденственных друзей. Почти всю ночь он смотрел на комочек в обнимку с жирафом, который оказался даже больше него самого. Ханджи помогла с игрушками и накупила всё, не прогадав ни с чем. Эрен радостно занялся ими, Леви занялся Эреном. Зое была просто шокирована- её друг, напоминающий ледяную глыбу, которую всё обходят стороной, так сильно полюбил ребёнка. Да и какова же ирония судьбы- именно ему, именно капралу подкинули чужое горе, чужую обузу. Кто-то знал, а может, догадывался, что Ривай не выкинет, не сможет бросить это чудо. Хотя этот кто-то чудом ребёнка не считал. А ведь это так! Нет, это определённо это не обычный ребёнок. Вот взять хотя бы сейчас- разве у кого-то, хоть у одного человека есть такие янтарные яркие глаза, светящиеся в темноте? Нет. Разве есть хоть один годовалый ребёнок со взрослыми, густыми волосами? Нет. А сколько детей начинают плакать при виде даже почти спящего Ривая? Всё до единого, кроме Эрена. Не говоря уж про его ум, чуткость и недоверие в чужакам. Конечно, это не первое качество, которому хочется научить своего ребёнка, но отнюдь и не последнее. Они живут в опасное время и опасностном месте. И всё таки, сколько же о детях Леви не знал, и сколько ему пришлось узнать! Молоко- продукт, который он терпеть не может, вдруг появился в его доме, с ним пришлось соседствовать, и по началу это раздражало. Пелёнки, бутылочки, пюре, ужасно много ткани (сóсок Леви не признавал, а одежду пришлось шить самостоятельно)- всё это появилось внезапно в его доме, а всю химию, острые и опасные предметы пришлось сложить в один шкаф и запереть на замок. Но, поскольку Эрен оказался на редкость умным ребёнком и однажды самостоятельно вскрыл замóк, прятать пришлось и ключи. Все вещи, которые Леви по каким-либо причинам не выкинул, или не запер в шкафу, моментально стали Эреновыми игрушками и подверглись жесточайшим пыткам с его стороны. Вся мания Леви к чистоте обострилась в несколько раз, и это было единственным, что не устраивало его подопечного- постоянные тряпки и попытки затеять уборку только участились со входом пюре в детский рацион. Эрен разбрасывал всю еду по столу, а через полчаса проситься есть снова; Леви отучал его от этого несколько дней. Нет, он вовсе не разбалованый ребенок, каким может показаться. Да и чем его может разбаловать капитан Леви Аккерман, лучший из бойцов в истории за стенами, человек, которого боится вся армия человечества, человек, который, как ему казалось, уже забыл, что такое любовь..? Состоятельный? Это не имеет значения. Развлечения, игрушки, лакомства- разве это продаёт хоть один магазин Шиганшины, города, в котором народ вынужден питаться лишь отбросами производства Сины или самостоятельно разбивать огород на заднем дворе? А Леви не достаточно богат и самозабвенно жаден, что бы отделить себя от народа. Ему нечем похвастать и в психологическом плане, он не готов был нянчиться с ребёнком и становиться отцом-одиночкой, и всё таки... И всё таки, всё таки, всё таки... Все таки сейчас Ривай как никогда понимает- он не хочет вернуться к своей прежней жизни, никогда не хочет снова оказаться один, не хочет, возвращаясь домой, вспоминать свои старые, отвратительные кошмары, от которых он смертельно устал. Светает; за окном начинает петь одинокий соловей, но потом прерывается и больше уже ничего не слышно. Персиковый рассвет становится бирюзовым, ночь становится утром за время, пока маленькое тельце Эрена сползает на бок, а Леви засыпает. Он вспоминает, что скоро планируется новая вылазка за стены, а ещё скорее они отпразднуют первый день рождения Эрена. Что скоро они снова услышат сплетни, охватившие город и все Стены, что скоро снова проснётся Йегер, что нужно сходить в магазин, что будет новый день и ещё много, много всего... Эрен засыпает, оставив ручки между собственной грудью и своим новоиспëченным отцом. Леви сниться, что всё титаны превратились в маленьких Эренов, которые бегают по городу, которых подбирают горожане, забыв об опасности, а самого Эрена нет, а когда он находится, вдруг становиться титаном... Потом он видит старца, предвещающего ему беду. Это оказывается Фарлан. Леви хочет сказать что-то умное, но не может, потом его съедает титан-Эрвин Смит, перед этим попрося прощения за какой-то там терор. Леви снова просыпается от плача.