Чёрно-белое

Красное вино проливается на чёрно-белое платье, когда Юзуха поднимает глаза и встречается с безумным взглядом Санзу Харучие, который смеётся, как ни в чём не бывало, шепча что-то на ухо Риндо. Невероятно дискомфортно, и девушка об этом знает не понаслышке. Внутри завязывается тугой узел, когда Юзуха, с ужасом поджимая губы, понимает, что на подоле образовалось маленькое пятно. Всё кажется страшным сном, но в этом страшном сне она пытается уцепиться за что-то, что поможет ей держаться на плаву. В ресторане играет тихая музыка, но кажется, что в зале невероятная тишина. И только безумный смех Харучиё отражается в нем, раздаваясь по всему помещению. — Я отойду ненадолго. — как бы про себя говорит Юзуха и встаёт со своего места. Она никем не замечена. Они все веселятся, шумят и курят. У неё в сердце лишь дыра. В туалете ресторана спокойно, намного спокойнее, чем с ними. Или Юзухе так только кажется, когда она подходит к раковине и замачивает руки в горячей воде. Золотой браслет красиво переливается в полутёмном помещении, но она хочет только снять его и швырнуть об стену, чтобы никогда не видеть. Это подарок её драгоценного мужа. Юзуха усмехается. Бывшая Шиба пытается оттереть пятно, но с белой ткани получается не очень. Словно кровь на белой полосе в её жизни. Юзуха смотрит на себя в зеркало и поправляет прическу, из которой выбилось пару прядей. Ничего страшного, она вернётся домой и распустит волосы. Станет намного легче. Выйдя из туалета, она почувствовала, как кто-то ловко её схватил за руку и притянул к себе, отчего девушка чувствует панику и ужас, но огромная рука закрывает ей рот. Грубо. Она поднимает свой взгляд и встречает до боли родные глаза. Но лучше бы они не были родными. — Ну здравствуй, сестрёнка. — неприятный ком внутри образуется с новой силой, когда он отпускает её, но всё так же держит запястье стальной хваткой. — Тайджу… — она догадывалась, что это его ресторан. Кому бы ещё могло принадлежать столь убогое заведение? Юзуха оскалилась. Теперь ей была понятна загадочная улыбка её мужа, когда они сюда ехали. Теперь ей всё понятно. — Не ожидал тебя здесь увидеть, по правде говоря. — усмехнулся Шиба. — Как же низко ты пала, сестра. Она смотрит на брата, но у неё есть чёткое желание ударить его по лицу. За всю ту боль, что он ей когда-то причинил. За эти слова, что доносятся до её ушей. — Заткнись и отпусти меня. — Значит, жена Рана Хайтани? Пиздец… А слухи-то не врали… — Заткнись… — Юзухе хочется закрыться от всего мира, прижать свои маленькие ладони к ушам, и отгородить себя от этого, но не получается. И никогда не получится. — Отвратительное зрелище. — он снова смеётся над ней, крепко держа её маленькое запястье. Юзуха дернула руку, но хватка Тайджу такая же сильная, как в детстве. Воспоминания накрывают её с головой, заставляя холодным слезам проливаться на щёки, марая их тушью. А ведь говорили, что водостойкая. Наврали. — Каково это вообще трахаться с Хайтани? Тебе самой от себя не мерзко? Как ты вообще себя выносишь, зная, что каждую ночь тебя трахает это животное? — Заткнись! Перестань! — ладони потеют, становится невыносимо жарко, и Юзухе хочется, чтобы везде открыли окна. Хочется, чтобы продуло насквозь, забралось под кожу. — Отпусти меня, Тайджу! — Ты даже поговорить с братом не хочешь? — его кривая усмешка, как обычно, изуродовала его лицо, заставляя Юзуху ещё больше поморщиться от него. Она отчаянно хочет, чтобы он отпустил её и больше никогда в жизни не подходил, но кричать на весь ресторан она не может. — Юзуха, ответь мне, каково это, лечь под Бонтен? Под Хайтани? Расскажи, они делят тебя? Трахают тебя по очереди? — Заткнись, сволочь, заткнись! — слёзы градом текут по её щекам, а на запястьях уже красные следы от хватки Тайджу. Юзухе хочется провалиться сквозь землю, исчезнуть, только бы не слышать брата. — Ты такая же, как они. Падшие души. Убийцы. Кстати, а как же Такаши, Юзуха? — бывшей Шибе словно прилетает пощёчина по лицу, которая необъяснимо сильно жжёт. — Смирился с тем, что ты… — Шиба, хули ты такой громкий? — Юзуха поворачивает голову, когда слышит рядом с собой голос, который она никогда не перепутает ни с каким другим. Длинные пальцы ложатся на её плечи, отчего девушка вздрагивает, но остаётся неподвижной. — Ты совсем ахуел? Убери руки от моей жены. Тайджу усмехается и отпускает запястья Юзухи. Его гримаса всем своим видом подаёт знак, что от него нужно бежать, но девушка словно приросла к начищенному до блеска паркету. — Это сестра моя, вообще-то. — Да мне похуй. Ран берет Юзуху за руку, но Тайджу преграждает им путь. Девушка знает, что это значит. Он не договорил. — Я не договорил. — говорит Шиба, вызывая у Рана ухмылку. — Ты, видимо, что-то не понял, Тайджу Шиба. — холодным голосом говорит Хайтани. У Юзухи внутри все замирает. Она переводит взгляд от брата к мужу и обратно, ожидая худшего исхода событий. — Я у тебя разрешения не спрашивал. Выполняй свою работу и будь хорошим владельцем ресторана. Бонтен тебя щедро наградит. А вот к моей жене я лезть не советую. Ты же не хочешь, чтобы у тебя были проблемы. Улыбка Хайтани по-настоящему зловещая. Она забирается Юзухе под кожу, вызывая мурашки. Она пугает бывшую Шибу, но девушка только сильнее сжимает руку Рана. Тайджу зол. Он в невероятном бешенстве, но держится, покуда репутация ему в сто раз дороже. Переходить дорогу Бонтену ему не хочется, поэтому он лишь сквозь зубы проговаривает: — Конечно. Прошу прощения. — его едкий голос оставляет след в сознании Юзухи. Тайджу был таким всегда. Ни больше ни меньше. — Скажи спасибо за то, что ты брат Юзухи. Тебя спасло только это. Девушка чувствует, как горячая ладонь ложится на её оголенную спину, понимая, что Ран уводит её подальше от брата. Она не знает, что чувствует, но обещает себе поговорить с мужем чуть позже. Только не в этом душном ресторане. — Хочешь домой? — спрашивает Хайтани, когда они оказываются в холле ресторана совершенно одни. Голос Рана резкий. Достаточно резкий, чтобы Юзуха вздрогнула, но недостаточно для того, чтобы испугаться мужа. — Хочу… — тихо говорит она, не зная, какая реакция будет у Рана. — Но я не хочу доставлять проблем. — Никаких проблем, Юзуха. — он забирает их куртки в гардеробе, заставляя Юзуху чуть ли не вжаться в ближайшую стену. Её трясёт после встречи с братом, хочется разрыдаться, но она держится, не давая себе больше заплакать ни на миг. — А все остальные… Они…? — Не волнуйся об этом. Подойдя к Юзухе, Ран накидывает на её плечи куртку, а сам подзывает одного из водителей, чтобы тот завёл автомобиль. Бывшей Шибе кажется, что ещё немного, и у неё случится срыв, но Ран, любезно открывший дверь, уверяет её, что всё хорошо. Сев в машину, девушка чувствует облегчение, но ненадолго. Совсем ненадолго, ведь повернув голову, она встречается со взглядом Рана и тут же отворачивается в сторону. — Я знаю, о чем ты думаешь, Юзуха. — его холодный голос отзывается в сердце тупой болью. — Я не хочу об этом говорить. — Я могу сделать всего лишь один звонок, и завтра Тайджу Шиба найдут… — Не вздумай! — она яростно к нему поворачивается, даря ему злой взгляд. Кудри из прически выпадают, но так она выглядит только ещё более красиво. Словно по-родному. — Он мой брат! — Братья не говорят своим сёстрам о том, что они падшие души… — усмешка на его губах заставляет Юзуху закатывает глаза. — Настоящие братья так не делают. — Настоящие братья сразу избивают мужа сестры, когда узнают, что он член Бонтена? Ран смеётся. Так по-детски смеётся, но Юзухе совсем не смешно. — Смешная ты, Юзуха Хайтани. Её сердце замирает. Он называет её так каждый раз. Каждый чертов раз он напоминает ей, что он её муж, что он всегда будет рядом с ней, и что она, увы, принадлежит Бонтену. Теперь вся её жизнь напоминает об этом. Но Ран делает ещё больнее. — Ты знаком с ним? — игнорирует его выпад Юзуха, заглядывая ему в глаза. У него они красивые. Фиолетовые. Но даже так бывшая Шиба чувствует в них холод. — С Тайджу? — ухмылка Рана была красивее, чем у её старшего брата. В этом Юзуха себе призналась давно. — Да, были у нас встречи по молодости. Каким дерьмом был, таким и остался. — Ты-то откуда знаешь… — Я видел, как он обращался с тобой, Юзуха. И я не про сегодняшний день… Юзуху обдало жаром, и она раскрыла рот, в попытке сказать что-то, но слова так и остались непроизнесёнными, а из глаз предательски скатились слёзы. Он знал, как с ней обращался Тайджу. Ран всё знал. — Ран… — Никто не достоин твоих слез, Юзуха. — он приблизился к её лицу, пальцами вытирая слёзы, перемешанные с тушью. Она хотела отвернуться, но его рука, дотронувшись до её щеки, не позволила ей этого сделать. — Даже ты? — Я особенно. Она больше ничего ему не сказала, но почему-то посчитала очень важным убрать его руку от своего лица. У него были очень грубые ладони, сбитые костяшки и маленькие шрамы, которые девушка увидела уже очень давно. И, несмотря на это, его рука была невероятно тёплая. Теплее, чем у неё. Неприятный ком снова образовался в груди, но девушка только отвернулась, смотря, как мимо проезжали машины. В голове все крутились слова Тайджу и ударяли с тупой болью по сердцу. Он надавил на самые сильные раны. Он заставил её снова пройти через все это, через этот кромешный ад за доли секунды. Юзуха бы усмехнулась, но не хочется. Не хочется давать Рану новый повод для разговоров. Заходя в дом, Юзуха замечает, как по гостиной разбросаны диванные подушки. Поднимает каждую и смотрит на мужа. Ран улыбается, а девушка находит глазами виновника. — Это ты сделал, Риндо. — Юзуха вздохнула и подняла с пола собаку, которая жалобно посмотрела на свою хозяйку. Назвать собаку в честь брата по мнению Юзухи было дикостью, но и Ран никогда не был нормальным в привычном понимании этого слова. Когда она впервые увидела в его доме собаку, её удивило, что у Хайтани могло быть животное. И Ран… действительно хорошо к нему относился. То, как пёс полюбил Юзуху, заставило её заплакать в первый же день пребывания здесь. Ран уходил очень надолго. Бывало, на целые дни. Она оставалась одна, и с ней был только Риндо. — Я к себе. — его любимая фраза. Он всегда приходил домой и уходил к себе в кабинет. Юзухе это даже нравилось. Не нужно было с ним разговаривать. В её комнате пахло какими-то травами, но она даже не знала какими, хотя всё же невероятно хотелось узнать. Открыв шкаф, она расстегнула платье, и оно со звуком упало на пол, отчего девушка только вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. Ей было до безумия тяжело на себя смотреть. Но ещё тяжелее видеть это черно-белое платье. Она сразу же убрала его в шкаф. Потом застирает. Юзуха чувствовала себя ужасно, когда направлялась в ванную. Душ смывал следы усталости, но девушка чувствовала себя всё тяжелее и тяжелее. — Это тебе. — протянул Такаши большую коробку, отчего девушка только удивлённо захлопала ресницами. — С днём рождения, Юзуха! — Мне? — в уголках глаз Шибы показались слёзы, отчего девушка только неуверенно их смахнула. Настроения у неё не было, и она не знала почему, но подарок Такаши словно вернул её к жизни. — Да, открой. Хочу увидеть твою реакцию! Юзуха поддела край коробки и быстро открыла, разглядывая содержимое. Это было… платье? Девушка сразу его достала, и увидела, что это было невероятное черно-белое платье, словно пошитое специально для неё. И так оно и было. — Такаши… — Я сам его сшил. Нравится? — улыбнулся Мицуя, глядя на девушку. Она подняла на него свои красные глаза, уставившись на него. — Нравится? Такаши, это лучшее платье, что когда-либо у меня было. В душе девушка чувствовала непомерную радость, непомерный восторг, который только мог быть. Это было не просто лучшее платье, это был лучший подарок за всю её жизнь, и она не могла не сказать, что влюбилась в него с первого взгляда. Да и не только в платье. Она положила подарок на диван, и подошла к Такаши, медленно прижимаясь к его груди. Ей было так спокойно и хорошо, слушая его сердцебиение, ей было так прекрасно в его объятиях, когда он провёл своей рукой по её медным волосам, заставляя девушкой прикрыть глаза. От него пахло мятой, и Юзуха, вдыхая этот аромат, сильнее прижималась к нему, пока не коснулась носом его щеки. В его объятиях было чрезвычайно тепло. Разрывать их совершенно не хотелось, да и нужно ли было? Мицуя осторожно повернул голову в её сторону, и, встретившись своими губами с её, накрыл их поцелуем. Сминая губы, девушка почувствовала лёгкое покалывание в руках, и притянула юношу к себе ещё ближе. Да, так было хорошо. И Шибе казалось, что теперь так будет всегда. Выйдя из душа, Юзуха взглянула на себя в зеркало. Она протёрла запотевшее стекло и уставилась в свои глаза, убирая оставшуюся тушь. С волос капала вода, но девушке было все равно, она даже не захотела обернуть их вторым полотенцем, пока укутывалась в одно из них. Нужно было найти халат, но он остался в комнате. Юзуха шумно выдохнула. Хотелось разбить всё. Разбить зеркало, разбить каждую принадлежность в ванной. Хотелось разбить себя, в конце концов. Но нельзя. Нельзя. Она принадлежит Бонтену. Вся её жизнь теперь принадлежит им. Навсегда. Если с ней что-то случится, пострадает её любимый младший брат. Одна ошибка стоила ей всей жизни. Девушка отошла к противоположной стене и сползла вниз. Горячие слёзы потекли, но Юзуха зажала рот рукой, зная, что не должна плакать. Она сильная. И она справится. Должна с этим справиться. Она встала и, перевязав полотенце, вышла из ванной, но тут же обомлела. Посередине её спальни стоял Ран, глядя в зеркало на шкафу. Увидев её в отражении, он повернулся, а она нервно сглотнула, покрываясь густым румянцем. Полотенце было очень короткое, халат висел на спинке дальнего кресла, а её нижнее белье… — Занятно… — Ран наклонился и поднял её лиф, который Юзуха оставила на полу, прежде чем пойти в душ. Внутри у неё всё сжалось, когда он кинул его на кровать и оглядел её с ног до головы, попутно наблюдая, как вода с её волос стекала на пол. — Что ты здесь делаешь? — внутри у Юзухи все закипело, но она старалась не показывать внешне весь свой ужас мужчине. Ран никогда не заходил к ней, и это был лучший исход, который только мог у неё быть в этом доме. Она всегда боялась его. Она бы соврала себе, если бы сказала, что он не пугал её. Ран Хайтани был поистине загадочной личностью, и Юзуха не знала о нем ничего. Абсолютно ничего. Кроме того, что он был таким же убийцей, как и все в Бонтене. Такой же была она. Юзуха никогда бы не забыла тот день, в который он пришёл к ней в тёмную комнату и предложил стать его женой. Тогда она сказала себе, что это была маленькая плата за то, что она сделала. За убийство, что совершила в переулке Токио, защищая себя. Сейчас бы Юзуха сказала, что это было слишком. Она мечтала ступить на край обрыва и рухнуть вниз. В глубину моря. — Я пришёл поговорить. — Я не хочу с тобой говорить. — она отвернулась от него, направляясь к креслу, чтобы взять халат, но была остановлена Раном. Юзуха нервно вздохнула, когда поняла, что полотенце чудом не слетело. — Отпусти. — Ты меня не слышишь, Юзуха. — А должна? Юзуха знала, что препираться с Хайтани было не лучшей затеей, но ей так сильно хотелось, чтобы он понял, что лучше оставить её одну. Ран только отошёл к креслу и поднял с него халат. Протянув его девушке, он сел на её кровать, закрывая глаза. — Оденься. И мы поговорим. Он не уйдёт, пока не скажет всё, что в нём накопилось. Он будет до последнего выяснять отношения. Хорошо, что Юзуха поняла это, будучи сторонней наблюдательницей. Ран был вспыльчив, и до ужаса пугающим, когда кто-то его раздражал, но к ней он относился вполне сносно, что не могло не радовать. Их брак был ошибкой. Но ещё большей ошибкой была её судьба. Она быстро натянула на себя халат, завязывая его потуже. Полотенце, откинутое в сторону, так и осталось на полу, когда Юзуха подошла к кровати и сложила руки на груди. — Я не хочу с тобой разговаривать. О чём ты хотел поговорить? — он открыл глаза и вопросительно посмотрел на неё. С волос всё ещё сбегала вода, а лицо у девушки было печальное, отчего она чуть ли не плакала. — Я слышал весь твой разговор с Тайджу. Глубокий вдох. Затем ещё один. — Подслушивал, значит? — Не имею такой привычки. Просто этот ублюдок очень громкий. — Да, я уже это слышала. Воцарилось неловкое молчание, и Юзуха знала, что разговор не закончится ничем хорошим. Хоть бы не закончился ничем плохим. — Ты в порядке? — Что? — девушка опешила. Ран Хайтани никогда не был примером для подражания. В конце концов, даже хорошим человеком он никогда не был. Так почему его голос звучал так искренне? — Насколько сильно тебя задели слова Тайджу? — Не задели… — она врала. Она нещадно врала мужу, глядя в его фиолетовые глаза. Невероятно красивые фиолетовые глаза. — Да ну? — Я все сказала, Ран. — она хотела отойти от него, но он взял её за руку, отчего по телу прошёлся электрический ток. Он всё ещё сидел, но даже так словно он был выше. Конечно, он имел власть. — Твой брат редкостная мразь, Юзуха. — Да что ты об этом знаешь… — Не нужно быть очень умным, чтобы понимать это. Я был чертовски зол, услышав ваш разговор. — Почему? — Ты прекрасно это знаешь. Юзуха сидела на кровати и перебирала складки домашнего платья, когда в её комнату ворвался Ран. Он выглядел довольным. Удовлетворённым. И чертовски пугающим. — Ну здравствуй, Юзуха Хайтани. Девушку обдало жаром. В комнате нечем дышать. С сегодняшнего дня она принадлежала не Бонтену. Она принадлежала ему. Ему. Рану Хайтани. Тому, от кого нужно было всегда держаться подальше. Тот, кто мог испортить её жизнь в один миг. С сегодняшнего дня ее клеймо — его фамилия. Она вжалась в матрас. Правда ли Ран Хайтани такое чудовище, какие ходили о нём слухи? Правда ли он монстр, который способен уничтожить её за одно мгновение? — Я хочу, чтобы ты знала, Юзуха. Не делай глупостей. Ты же не хочешь проблем. Она молчала и только смотрела в его глаза, пытаясь отыскать хоть что-то человеческое. Она знала. Ран прав. Он вырвал её из опасных лап Бонтена. Проблема была лишь в том, что он сам был частью Бонтена. — Мне не нравится это, но… — Я твоя пленница? — Юзуха была готова разрыдаться. Вся ее жизнь перевернулась в одночасье. — Нет, ты моя жена, Юзуха. — Это одно и тоже. — Это с какой стороны посмотреть. — Зачем ты предложил мне выйти за тебя? — девушке было страшно. И ей хотелось, чтобы это закончилось. Но это больше никогда не закончится. Никогда в жизни. — Однажды ты поймёшь… Не делай глупостей, милая Юзуха. Об остальном ты знаешь. Ран направился к выходу из комнаты, но уверенный голос девушки остановил его. — Ты… Ты не будешь заниматься со мной сексом? — этот вопрос крутился у неё на языке с того момента, как она стала Хайтани. Юзухе было страшно задавать его, но она должна знать. Рано или поздно он сделает с ней всё, что хочет. Ей нужно знать. — Я не насильник, Юзуха. Я не буду заниматься сексом с девушкой, которая этого не хочет. — Ты… — Спокойной ночи, Юзуха. Юзуха заметила, как Ран поджал свои губы, глядя на неё. Они смотрели друг другу в глаза, и никто из них не был готов отвести свой взгляд. — Тайджу думает лишь так, как говорят о тебе слухи. — Слухи — ужасная вещь. — Хайтани усмехнулся, прищуриваясь. Юзуха бы соврала себе, если бы сказала, что ей не интересно, что скрывает Ран. — Я спросил, как ты себя чувствуешь? — Я хочу, чтобы ты оставил меня одну, Ран. Хайтани знал, что его жена так скажет. Проблема была в том, что даже это его позабавило. — Я оставлю тебя одну. Но сначала напомню, что ты вольна любить того, кого хочешь. — Это ты сейчас к чему? — Юзуха поджала губы, но затем догадка озарила её спутанные мысли. Ран слышал разговор с Тайджу… — Мицуя Такаши, значит… — Пожалуйста, не делай ему больно. Не трогай его. Я не видела его с тех пор, как… — Ты правда думаешь об этом, Юзуха? — было видно, что Ран оскорбился до глубины души. Он не показывал этого, но девушка словно читала его. За это время она выучила его эмоции. Пришлось. — Я не знаю, что думать. — Как глупо… — Ран наконец-то встал с кровати, и теперь, когда он оказался выше неё, Юзуха почувствовала себя ребёнком. Маленьким кроликом, за которым охотился волк. — Я не буду ничего ему делать. Но, знаешь, я завидую Такаши. Забрать сердце Юзухи Шибы. Это дорогого стоит. Он приблизил свою руку к её лицу, убрав мокрые волосы с её щеки. Длинными пальцами он провёл по ней, вызывая у девушки мурашки по всему телу. Он действительно касался её. И делал это так, словно что-то невесомое было между ними. — Почему? Почему ты говоришь это? — Юзуха была в смятении. Она хотела плакать, но знала, что слез уже не осталось. Только тьма. Тьма, в которую она падала с каждым прикосновением своего мужа. — Потому что люблю тебя. Вот и всё. Люблю тебя? Юзуха не ослышалась? Он правда сказал это? Он действительно сказал то, что донеслось до её ушей. Ран Хайтани мог любить? Разве кто-то вроде него способен на это? Или же он ей врёт? Это было хуже. Хуже, чем до этого. Она не хотела этого слышать. Бонтен разучил её чувствовать хоть что-то, кроме бесконечной грусти и тоски по самым дорогим своим людям. Но сейчас её сердце, пропустившее несколько ударов, словно забилось вновь. — Любишь? — К моему сожалению. Мне не хотелось, чтобы ты пострадала в руках Бонтена, но теперь ты страдаешь от того, что являешься моей женой. — Я не люблю тебя, Ран. Вот и всё. — Я знаю. Мне и не нужна твоя любовь, Юзуха. Спокойной ночи. — Почему… Ей не верилось. Ей не верилось, что таким был Ран Хайтани. Где то чудовище? Где тот монстр? Она бы приняла любого Рана. Любого, но не такого. Поэтому когда он отворачивается от неё, чтобы уйти, она развязывает халат, скидывая его на пол. В комнате совсем душно. Душно, когда Ран оборачивается на звук. Душно, когда его дыхание сбивается. Душно, когда он видит обнаженное тело Юзухи Шибы. — Юзуха? — Она не дала ему уйти, подойдя к двери и плотно закрывая её. Взгляд Юзухи из-под опущенных ресниц не выражал абсолютно ничего. Холодный, но такой уверенный. Как сама Юзуха Хайтани. — Что ты делаешь? — Если уж тонуть, то делать это сейчас. Девушка, притянув мужа к себе, приблизилась к его губам, оставляя на них мокрый поцелуй. Не такой, как обычно. На публике все было иначе. Наигранное. Ненастоящее. Сейчас… Сейчас пришлось даже запустить руки в его волосы, перебирая их между пальцами и с ужасом осознавая, как становится тяжело внизу живота. Юзуха бы игнорировала всё. Проигнорировала бы это ощущение. Этот холодок, что пробирается по коже. Горячее дыхание Рана. Духоту в комнате, хотя окна открыты. Вот только когда мужские руки оказываются на её спине, она ощущает всё сполна. Она больше не может игнорировать. Больше не получается. — Юзуха, остановись. — он открывается от неё и смотрит в глаза. — Ты не хочешь этого. — Откуда тебе знать, чего я хочу? Она подобралась к его губам резко, не давая ему сказать ни слова. Забыться было бы славно, но Юзуха прекрасно помнила, где она, а главное, кто с ней. Она впервые целовала столь отчаянно. И она не верила себе. Она целовала столь отчаянно Рана Хайтани. Того самого Рана Хайтани. У Юзухи были принципы, но они исчезли, когда его пальцы блуждали по её спине. Загрубевшие подушечки касались мягкой кожи, слегка царапая её, отчего девушка не сдержалась и толкнула мужчину на кровать. Он мог рассмотреть её всю, но его фиолетовые глаза цеплялись только за шрамы, которые когда-то оставил ей Тайджу Шиба. Сейчас Рану хотелось прикоснуться к каждому из них. Чудовищное желание — огладить каждый. С волос перестала капать вода, и девушка только встряхнула ими так, чтобы оставшиеся капли попали на Рана. Неожиданно для себя она поняла, что чертовски боится, но вместо страха она показала ему лишь улыбку. Ухмылку, которую никому никогда не показывала. Юзуха смелая. Очень смелая. Она села на колени Рана, чтобы продолжить целовать его. В конце концов, больше терять действительно нечего. Мужчина задыхается. Она знала, что он не понимает её. Он отстранил ее от себя, чтобы снова взглянуть на неё. — Ты пожалеешь, Юзуха. — Хватит… — это её бесило больше всего. — Перестань говорить, Хайтани. — Ты используешь мое оружие. — Какой муж, такая и жена, правда? Она бредила. Знала, что бредила. Она бы никогда такого не сказала, но все же эти слова слетели с её губ, и Юзухе не оставалась ничего, кроме как ждать реакции Рана. Ей казалось, что голова шла кругом, когда отсчитывалась каждая секунда. — Почему? — Потому что я хочу. Мужчина уложил девушку на кровать, разглядывая каждый сантиметр тела. Его тяжелая рука опустилась на её бедро, касаясь пальцами большого шрама. Увидев это, девушка хотела убрать его руку. Она не хотела, чтобы он жалел её. Не сейчас. Но когда он приблизился к шраму губами и поцеловал его, у Юзухи внутри все сжалось. Ран Хайтани, без сомнения, чудовище. Чудовище, готовое в любой момент уничтожить все. Тогда почему его губы такие горячие, а руки такие нежные? Юзуха закрывает глаза, потому что голова раскалывается. От страха. От боли. Её душа болит слишком сильно. Юзуха устала. Она хочет, чтобы всё закончилось. И вместе с тем никогда не кончалось. Она чувствует его дыхание на внутренней стороне бедра, его легкие укусы, которые он оставляет. Он зверь в человеческом обличии. Зверь, который готов был напасть в любой момент. Юзуху это больше не останавливает. Она не отодвигается. Она поддаётся ему навстречу. Навстречу его губам, его рукам, его нутру. Ран Хайтани — чудовище. Он совершал, совершает и будет совершать чудовищные вещи. Например, целовать Юзуху. Целовать её обветренные губы, её нежную шею, покрывая засосами кожу, её грудь, которую Ран накрывает своими ладонями, её плоский живот, сжимая до боли рёбра. Она закусывает нижнюю губу, когда он шире раздвигает её ноги и грубо берет её талию в свои огромные руки, приближаясь к ней, как хищный зверь. На нем нет и тени его проклятой ухмылки. Его серьезность пугает. Его прикосновения пугают. Он пугает. Юзуха вздрагивает, когда его горячее дыхание опаляет её там, внизу. В самом сокровенном месте. Может быть, Тайджу был прав, и она действительно пала слишком низко, если позволила Рану Хайтани оказаться между своих ног. Может быть, он действительно был прав, ведь сейчас язык Рана медленно скользил по её промежности? Ведь именно сейчас она томно выдыхала, оказавшись на одной постели с Хайтани? Может быть, Тайджу прав? Ведь она уже сама Хайтани. Потонула в этом, как тонул Ран в её смазке, толкаясь языком в неё, доставляя удовольствие. Это было ужасно. Неправильно. Ужасно неправильно. Неправильно дрожать в его руках, извиваться на простынях, когда он ласкает её. Неправильно чувствовать его поцелуи на внутренней стороне бедра. Неправильно закрывать глаза, когда он слизывает её соки. Неправильно… Тайджу был прав. Она слишком низко пала. Или слишком высоко возвысилась, когда сотряслась от оргазма, что подарил ей Хайтани. Она не уверена, что простит себя за это предательство. Её тело предало её душу. Но её душа уже продана. Её душа уже давно не принадлежит ей. Она принадлежит Рану Хайтани. Тело Юзухи тоже принадлежит Рану Хайтани. И даже сама девушка принадлежит ему. Хочется ли ей плакать? Или хочется кричать во все горло? Вместо этого она стонет. Стонет ему в губы, когда он целует Юзуху, когда она понимает, что, собственно, в этот момент она пропала. Исчезла. Юзуха Шиба не простила бы её. Никогда. Юзуха Хайтани простит всё. Простит прикосновения мужа, простит его сладострастные поцелуи, простит его поглаживания её волос. Даже его руки на своей талии простит. И себя она тоже простит. Простит, что закрывает глаза, когда отвечает ему на поцелуй, простит мурашки по своей коже, когда он ведёт своими пальцами по её животу, простит, что не уходит, когда слышит звук расстёгивающейся пряжки ремня его брюк, простит, что сама, своими маленькими руками, стягивает с него рубашку. Кажется, Ран куда-то собирался уйти. Видимо, сегодня не уйдёт. Или уйдёт, оставив её одну. Это ведь Ран Хайтани. Тайджу был прав. Она позволила мужу дотронуться до себя. Позволила Рану Хайтани вставить в неё палец. Аккуратно раздвигая её, он видел, как меняется её лицо. Юзуха практически не дышит. Холодный пот покрывает её грудь, а сама она только позволяет себе взять Рана за его вторую руку. Хватает его большой палец, словно спасательный круг, пока он вставляет в неё ещё один, вызывая у неё гортанный стон. Это мучительно. Это сладко. Это мучительно сладко, растекаться, когда он рядом. Это неправильно. Это чертовски неправильно. И в особенности тогда, когда она сама тянется, чтобы вновь поцеловать его в губы. Погружаясь в их слияние, Юзуха понимает, что теряет голову. Когда их языки находят друг друга, а пальцы переплетаются, мир сужается до размеров этой комнаты. Юзуха хочет плакать. Расплакаться от того, что прикосновения Рана слишком нежные. Он чудовище. И его прикосновения чудовищно нежные. Тайджу был прав. Абсолютно прав. Ведь она слабо кивает головой, когда Ран спрашивает её ещё раз, готова ли она. Какая ошибка. Её не должно быть здесь. Её не должно быть на этих простынях. В этой комнате. В этом доме. Она не должна принимать в себя Рана Хайтани так, словно он её любимый. Она даже не сказала ему, что он её первый. Любимым обычно говорят. Говорят, потому что любят. Юзуха не любит. Только тянется к нему за поцелуем, когда он медленно входит в неё, оставляя этот момент в её памяти навечно. Целует так отчаянно, заглушая боль. Уже не знает, где у неё болит. Душа ли это или болит там, внизу. Он нежен. Он не должен быть таким нежным. Он же чудовище. Животное. Так сказал старший брат. Чувствуя, как стенки влагалища вбирают в себя Рана, Юзуха с ужасом понимает, что ей это нравится. И больше всего ей нравится видеть, как фиолетовые глаза изучают каждую эмоцию на её лице. Он её любит. Любит ли на самом деле? Или сладко врёт? Также сладко, как целует её ключицы. Также сладко, как гладит её волосы, пока наращивает темп. Также сладко, как держит её тонкие пальцы, пока толкается в неё. Его красивые фиолетовые глаза смотрят ей в душу, выворачивая наизнанку. Юзуха не верит, что это происходит. И больше всего она не верит в то, что ей хорошо. На один миг, но хорошо. Когда белёсая жидкость проливается на её живот, Юзуха замирает, чувствуя, как его пальцы помогают ей закончить. Она закатывает глаза в экстазе, когда чувствует эту предательскую разрядку по всему телу. Его семя пачкает простыни, но девушке уже плевать. Плевать, когда он все вытирает каким-то ненужным полотенцем. Плевать, когда он берет её на руки и ведёт в душ. Плевать, когда вода снова попадает на её волосы, а он намыливает её тело, стоя рядом. Плевать, когда он целует её шею, а затем выключает вентили и вытирает её полотенцем. Плевать… Плевать, потому что всё уже случилось. Потому что когда он положил её на кровать, он лёг рядом, притягивая её к себе, вдыхая аромат её волос и накрывая их одеялом. — Я не люблю тебя, Ран. — Я знаю. — он осторожно целует её в висок, поглаживая пальцами щеку. — Я знаю, Юзуха. Часы отмеряли каждую секунду, пока девушка смотрела на стену с ними. Закрывая глаза, Юзуха всё больше растворялась в простынях комнаты. В объятиях Рана. Звучало нелепо. Они были чёрно-белые. Они были контрастом. Контрастом, который сливался воедино на этих простынях. Когда Юзуха заснула, Ран Хайтани обратил внимание на то, что у девушки красивое постельное белье. Чёрно-белое.