А потом они заварили чай...

      Блики светильников окутывают трон неярким мерцанием. В полумраке, как тени, бдят алые гвардейцы; их повелитель хранит молчание.       Директор Айсард ждёт.       Она уже представила срочный отчёт о положении дел в ряде проблемных секторов Внешнего кольца, получив в ответ благодарность за службу, несколько неожиданных вопросов и пару острых замечаний, что терпко отозвались внутри, обещая стать почвой для новых догадок и планов. Однако нечто ещё осталось невысказанным: он не спешит отпустить её, и чем дольше длится эта пауза, тем драгоценней оказывается каждый миг. Остаётся лишь ждать, пока неяркие отблески, замирая, пляшут в глазах.       В приглушённом свете Император вдруг становится очень похож на канцлера Палпатина. Того, кого все любили; кто был образцом мудрости и понимания... Был — и остался; а вот любить его многие перестали.       Многие, но не все.       Пальцы слегка дрожат — приходится прижать ладони к себе, приковав на миг всё внимание к плотной ткани формы. Сколько уже суток без полноценного сна?.. — трое? Пятеро?.. Впрочем, сейчас эти вычисления совершенно бесполезны, заключает Айсард — и снова вглядывается сквозь блики в полумрак, окружающий Императора.       Когда он вдруг называет её по имени, внутри что-то переворачивается — будто глухо трескаются льдины, а потом медленно уплывают вперёд, уносимые неторопливым, но мощным течением.       — Берегите себя, Исанн, не переутомляйтесь. Вам нужно контролировать своё состояние. От него зависит, насколько хорошо вы можете исполнять свой долг; а в этом мы с вами, полагаю, заинтересованы в равной мере.       В его тоне слышится своеобразная досада: в который раз приходится напоминать о прописных истинах не в меру ретивой Айсард! — и одновременно тёплая, непритворная забота.       Непритворная забота? Иной не поверил бы, что эти слова могут быть хоть как-то связаны с Палпатином.       Исанн поднимает глаза: он чуть заметно улыбается ей, золотистые очи лучатся радушием на прощание.       — Вы безусловно правы, мой Император, — отзывается она, и сердце слегка сбивается с ритма.       Ей и не нужно верить. Она знает.