Пряники

В бреду Иван метался на кровати, размахивая руками и бормоча что-то бессвязное. Иногда Алеша разбирал отдельные слова "уехал", "знал", но не мог понять, что именно мерещится брату по ту сторону сознания. Да и не до этого ему было. Он благодарил бога за то, что тот направил его к Ивану прямо сейчас, непогожим вечером, в который совершенно не хочется выходить из теплого дома, что не позволил отложить визит до утра. Когда он пришел, брат уже спал, но спал беспокойно. Это насторожило Алешу, и он, собравшийся было уходить, стянул с себя пальто и присел на кресло возле кровати Ивана. Пока Алеша раздумывал, как следует поступить, Иван заворочался, нечаянно схватил его за рукав и потянул к себе. - Я тут, я тут, - растерянно прошептал Алеша и сразу понял, что оставлять Ивана одного нельзя. Хотя бы пока не закончится этот приступ. Он расположился в кресле и подвинул свечу на столе поближе к брату, чтобы лучше видеть его лицо, и задумался. Полночи он просидел молча. Сначала мысли его были о разных делах и последних событиях, но при виде лица брата, в голове его стали появляться картины из не такого еще далекого, но словно чужого детства. Алеша лег на диван, не гася свечи и не собираясь засыпать. Воспоминания оказались неожиданно яркими. В детстве Алеша не любил много читать, ему больше нравилось слушать рассказы других. Занятия с воспитателями, приглашенными учителями он тоже не очень любил, а еще более серьезные уроки, которые давали старшему брату, пугали его. Иван же не любил своих учителей, но страстно полюбил читать. Он читал и те книги, которые рекомендовали учителя, и те, которые были интересны ему самому. Поленов разрешил мальчику пользоваться его библиотекой и даже доверил ключ. Однако делиться своими мыслями ни с первыми, ни со вторым Иван не спешил. На уроках он только кратко и с неудовольствием отвечал на вопросы и ничего не добавлял от себя. В редких случаях он был откровенным только с Алешей, который еще не был способен понять серьезные темы, но чувствовал, что брату нужен слушатель. Слушать его Алеша любил, ему нравилось дарить Ивану радость, а Ивану постепенно стало интересно читать Алеше сначала приключенческие повести, затем отрывки из исторических сочинений, и даже вызывать брата на небольшие обсуждения. Иногда Алеша, увлеченный и утомленный воображением, засыпал под чтение брата прямо в кресле, подобрав под себя ноги. «Сколько раз тебе приходилось доделывать за меня уроки, - подумал Алеша, с любопытством глядя на брата и зажигая новую свечу. – Особенно ужасную арифметику. Считать я до сих пор не люблю. А один раз ты полностью написал за меня сочинение. Интересно, помнишь ли ты это, Иван?» *** За одной ночью, проведенной у больного брата, последовали другие. Днем Иван бывал бодр и разумен, как всегда резок, высокомерен и зол. В течение нескольких дней Алеша встречался с братом лишь мельком и только по делам, но один раз все же поинтересовался, хорошо ли тот спит. Иван сердито отмахнулся. Алеша почему-то запомнил это и специально пришел к нему поздним вечером. Иван спал, но было понятно, что лег он немедленно как вернулся, не снимая сюртука и не разуваясь. Теперь же Иван находился в беспамятстве. Он почти не двигался, лишь изредка взмахивал руками, словно гоня что-то прочь. - Уходи, - измученно прошептал он. Алеша замер. - Иван? Ты мне говоришь? Но Иван не обратил на него внимания. Правда, лицо его стало спокойнее. Алеша подошел к нему ближе, не решаясь сесть на кровать. - Я не убивал, - очень четко произнес Иван и открыл глаза, но взгляд его был бессмысленный. Алеша вздрогнул от неожиданности. - Конечно, не убивал, - повторил он, и тут же терзания брата стали для него понятными. - Ох, Иван! Нет, ты не убивал! Алеша стер ладонью капли пота с его лба, пригладил растрепанные волосы. - Не трожь... - произнес Иван, - нельзя, не трожь. - Можно, - Алеша опустился на колени перед кроватью и обнял голову брата, - можно и нужно. Сейчас тебе станет легче. Иван, в самом деле, вскоре успокоился, его дыхание стало ровным, как у человека, спящего обычным сном. Алеша снял с него сапоги и укрыл покрывалом. - Я тоже многое помню о тебе, - сказал он вслух, неожиданно даже для себя, и продолжил так спокойно, будто не сомневался, что Иван его слышит и слушает. - Тоже помню, наверное, даже лучше, чем ты, только иначе. В детстве меня все любили, и я любил всех, но ты был для меня единственным родным человеком. Мне всегда было с тобой спокойнее всего, я чувствовал, что если ты рядом, то со мной все будет хорошо. В какой-то период Поленов решил поощрять мальчиков угощением в качестве больших фигурных пряников, что продавались на ярмарках или в кондитерских магазинах. Они были красивые, вкусные и дорогие, поэтому считались наградой за исключительно хорошее поведение. Иван не являлся послушным ребенком, замечания от воспитателей, учителей, своего благодетеля он получал постоянно, хотя не творил никаких очевидных шалостей, только много спорил со старшими. За все время, проведенное в доме Поленовых, он удостаивался пряника лишь пару раз. И Алеша очень быстро сообразил кое-что и в дальнейшем взял за правило. - Ваня, - позвал Алеша, как только их уложили спать и забрали свечи. Иван хмыкнул в ответ. Алеша вскочил с кровати и стал копаться в своей одежде. - Вот, держи, - он протянул брату шуршащий сверток. - Что это? - усмехнулся Иван. – Это что же такое ты припрятал? Алеша молчал. Иван достал из свертка половину мягкого пряника с яблочной начинкой. - Что это значит? - он с удивлением посмотрел на брата. - Это тебе, - Алеша улыбнулся, - они же тебе не дали... - Ты меня пожалел что ли? - Ваня, зачем ты так сразу! Ты же мой брат, - Алеша схватил его руки, держащие пряник, и прижал к груди Ивана. - Спасибо... тебе... погоди-ка... Иван отломил половину от врученной ему половины пряника и протянул Алеше. Тот засмеялся и принял угощение. Алеша смочил полотенце холодной водой, протер им разгоряченное лицо брата. - Помнишь пряники, Иван? Может, даже и не помнишь, и это жаль. Я вот вспомнил сейчас, как Ефим Петрович, выиграв затяжное судебное дело, от радости, просто так, ни за что, привез нам с тобой по прянику с ягодами малины. Нет, я верю, что ты помнишь. А если нет, то вспомни обязательно. Это такое хорошее воспоминание, оно тебе сможет помочь. Ты тогда из благодарности отдал мне половину своего пряника, хотя у меня был свой целый, - Алеша тихо рассмеялся. – А я в ответ сделал то же самое. Но твой пряник оказался вкуснее. *** В одну из ночей бушевала особенно сильная гроза. Маленький Алеша, до этого никогда не пугавшийся гроз и спокойно засыпавший под негодование стихии, проснулся с пронзительным криком. Госпожа Поленова примчалась успокоить ребенка. Иван тоже проснулся, но остался лежать. Алеша дрожал, словно от страшного холода, и никак не мог успокоиться. Барыня завернула его в одеяло и просидела с ним около получаса, но потом, устав бороться со сном, ушла и забрала с собой свечу. Но в комнате и без этого было светло от непрерывных вспышек молнии. - Ваня, - прошептал Алеша спустя пару минут. - Чего? - отозвался Иван нарочно безразличным и раздраженным тоном. - Ты не спишь? - Нет. Чего ты хочешь? - Мне страшно. Можно я приду к тебе? Иван громко вздохнул, но уселся на кровати и приглашающим жестом откинул край одеяла. Алеша вмиг очутился рядом с ним, уткнулся носом в подушку, прижался к брату, касаясь его ног холодными пятками, и моментально уснул под ворчание старшего брата. Настоящая ночь не была грозовой, но верный спутник осени - затяжной, угнетающий дождь - не желал пощадить жителей городка. Ветер завывал в углах. Не сильно чувствительному к погоде Алеше сердце сжала тоска. Он отвернулся от черного, как назло, не прикрытого никакой занавеской окна, постоял несколько секунд на одном месте, подбежал к кровати брата, сел рядом с ним и, схватив его руку, пылко прижал к своей груди. - Иван, Иван, тоскливо мне и страшно. Страшно как в детстве в грозу. Помнишь, я никогда не мог с легкостью уснуть, если гроза меня будила? У меня начинались какие-то припадки, приступы тревоги, я засыпал, только когда ты обнимал меня. Ты сейчас страдаешь, я бы хотел исцелить тебя только одним братским объятием. Я сделаю все, чтобы тебе помочь. Алеша задремал лишь к утру, но вскоре проснулся. Иван еще спал. Несмотря на его мирный сон, Алеша решил сходить за доктором. - Алексей Федорович, - окликнула его квартирная хозяйка, - как хорошо, что Вы здесь, батюшка. Дело такое, как же… Вы, конечно, очень заняты, и Иван Федорович больны, но мне-то, батюшка, мне-то что делать? - Что случилось? – торопливо оглянулся Алеша и сам удивился недовольству в своем голосе. - Они, Иван Федорович, комнату в последний раз оплатили до конца недели, до воскресенья значит, а сегодня вторник уже. Они-то больны, а я что же… - А, да, я заплачу сейчас, - тихо проговорил Алеша и достал из кармана горсть монет. – Я не знаю, сколько нужно, вот, возьмите все. Тут же хватит? Он пересыпал монеты в руки растерявшейся женщины и хотел бежать. - Батюшка Алексей Федорович, да куда же вы столько? Возьмите, возьмите, нам не надо лишнего, - она попыталась вернуть Алеше часть денег, но тот уже выскочил на улицу. Прямо у входа едва не столкнулся с ним молодой клерк. Увидев Алешу, он снял шляпу и поинтересовался, не знает ли Алеша, где проживает Иван Федорович Карамазов. - На имя их светлости уже давно у нотариуса готовы бумаги, - с расстановкой объяснил клерк, оглядывая Алешу, - Иван Федорович должен подписать их сегодня, это крайний срок. - Давайте их мне, - нетерпеливо ответил Алеша. Клерк придержал бумаги и спросил с удивлением: - Разве вы господин Карамазов? - Всю жизнь был Карамазов, - кивнул Алеша и улыбнулся, смотря в глаза молодого человека. *** Иван не приходил в себя несколько дней, и доктор навещал его каждое утро. Сам уже не вполне здоровый от полу-бессонных ночей Алеша каждый раз нетерпеливо ожидал его, внимательно слушал, внимательно следил за его действиями. Но доктор не давал никаких обещаний, и становился тем мрачнее, чем дольше Иван оставался без сознания. Алеше же он советовал поберечь себя и все-таки выспаться. Но последний занимался всеми обрушившимися на него одного семейными хлопотами и каждую свободную минуту проводил у Ивана. Алеша влетел в комнату, широко улыбаясь и держа в руках огромный сверток. - Ты не поверишь, что я принес! Ты бы только видел! Но я не скажу тебе, приходи в себя и увидишь сам. Он положил вещи на край стола, сел рядом с братом, потрогал его лоб и щеки. - Ваня, брат, ты мне нужен. Мне без тебя неуютно и непонятно ничего. У меня никого нет роднее тебя. Не оставь меня. Алеша некоторое время с нежностью смотрел на брата, потом перекрестил его. Иван проснулся на рассвете и сразу ощутил себя в полном и ясном сознании. Не более минуты он лежал и смотрел в потолок. Он помнил все, что было до его горячки, даже вспоминал обрывки фраз Алеши, которые улавливал во сне, и что-то из слов доктора. Он сел на кровати и оглянулся. Алеша спал в кресле, подобрав под себя ноги, сложив руки на подлокотнике и склонив на них голову. Перед ним стояла чашка с недопитым чаем. Иван схватил ее, жадно выпил до дна и окинул взглядом стол в поисках воды, но взгляд его замер на салфетке, что была прямо перед ним. На салфетке лежала половина большого фигурного пряника с малиной.