И снова, эта ночь на двоих.

- Малыш...-тихо  прошипел Санзу, хватая Манджиро за волосы и насаживая глубже, прикрывая глаза от наслаждения. Долговязый стоял, редко хрипло постанывая, опираясь рукой о кухонную столешницу, а мальчишка перед ним аккуратно брал в рот вновь, и вновь, давая такую нужную разрядку. Санзу поглаживал по волосам, гладил по шее, слегка нагинаясь, ему хотелось видеть Майки там, внизу, подольше. Такого ласкового и послушного, ждущего доминирования над собой, и обхватывающего ткань штанов Харучие, будто отпусти - тот в миг уйдет. Это безумие началось всего пять минут назад, а Харучие уже  готов был кончить. От одного взгляда глаз, чернее ночи, что были направлены на него, откровенно бросая вызов. От этих маленьких умелых ручек и пальчиков, которые гладили и ласкали там, помогая своим губам и языку. Как только пряжка ремня звякнула, а ширинку расстегнули, вызывая волну мурашек, Санзу обратил внимание на блондинистую макушку. Майки лишь поднял на него взгляд, все еще оставаясь перед ним на коленях, а затем прильнул щекой в зоне члена, потеревшись об него через ткань. Санзу про себя выругался, когда розовенький, такой хорошенький язык скользнул под трусы, сталкиваясь с возбужденным и уже ожидающим. Манджиро убрал мешающую прядку шелковистых волос за ушко, и так по-блядски, глянул вверх из-под опущенных ресниц, начиная невесомо проводить кончиком языка по члену, точно пробуя, или испытывая всю выдержку и терпение Харучие. А ведь тот уже трясётся, руки не знает куда деть и просто кладет на голову возлюбленного, поглаживая. Кажется, Майки довольно улыбается краешками губ, льнет к руке, и резко обхватывает губами до самой половины, начиная двигать головой вверх-вниз. Санзу стонет, скалится, берет за волосы, наматывая пряди на кулак, гладит по щекам, а затем хмурится, перед самым концом. Еще бы буквально секунда, но он хватает Манджиро под мышки и укладывает на лопатки, прямо на кухне, прямо на столе. Майки удивленно смотрит ему в глаза, не успевая ничего сообразить, и не успевая ничего сказать, ведь его губы накрывают, вовлекая в горячий поцелуй. Хару дает снять с себя футболку, но все еще находится сверху, подминая под себя предмет обожания, аккуратно сжимая щеки, целуя нежнее, без дикого напора, но все еще страстно. -Я хочу сделать это.- шепчет он, будто в трансе светловолосому,и тут же получает легкий поцелуй на шее, окончательно теряя голову. Санзу кусается, как собака, но только с позволения своего хозяина, играючи; он целует ключицы, даже ребра, постепенно помогая Майки раздеваться. Его тело - дар, его губы - самое дорогое сокровище, его улыбка - дымка в ночи, такая редкая и слишком красивая. Вглядываясь в эти глаза, Харучие теряется во времени, в пространстве, но продолжает слышать тихое одобрение. Он переворачивает Майки бережно, прижимая к поверхности стола, и теперь, ему можно приказывать. Санзу может приказывать только в постели, делать то, что хочется, так, как вздумается. Проводя рукой по спине, он наклоняется, прямо к лицу Манджиро, приминаясь сзади и от нетерпения сжимает мягкую ягодицу через ткань своими пальцами, но аккуратно, позволяя такую вольность. - Давай уже, нам через час выезжать.-бубнит Сано, убирая ладонь Санзу оттуда. Он кивает со своей этой фирменной ухмылкой, берет на руки и несет на кровать, словно невесту, чувствуя тонкие пальцы на своей шее. Нырнув вместе со своей ношей под белоснежные простыни, Санзу начал снова целовать повсюду, сжимать запястья, безумно впиваться в шею губами. - Поднимайся.-говорит он в полный голос, наблюдая за тем, как Манджиро аккуратно привстает в коленях и локтях. Это восьмое чудо света : видеть, как твой любимый, открыт к тебе, ждет и встречает, провожает, любит, и стоит в этой позе. Санзу пристраивается сзади, притягивая Манджиро к себе за бедра, и шлепая по ягодице ладонью. Майки разрешает ему, Майки позволяет. Приятная смазка капает на длинные пальцы из тюбика, и они начинают двигаться внутри туда-сюда, чтобы потом было приятно, не больно. Майки весь сжимается, по инерции уходит от прикосновений. Санзу пытается успокоить, гладит по спине, шепчет какую-то сопливую чепуху, и наконец вытаскивает пальцы, заканчивая подготовку. Переворачивая Манджиро на спину, Харучие слизывает мокрые соленые дорожки, целует в губы, смакуя, пробуя приятное и любимое. А затем, предупреждающе смотрит прямо в глаза, начиная вводить головку. У Майки с уст срывается громкий, мягкий стон. Он запрокидывает голову назад, обхватывая бедрами Харучие, устроив свои руки на его плечах, расцарапывая кожу, словно кошка. Манджиро жалобно сводит брови, закусывает губу, пока Санзу начинает двигаться. Сначала медленно, аккуратно, под собственное шиканье, а потом быстрее, с нажимом. Светлые волосы лезут в глаза, и Санзу протягивает руку, смахивая их со лба Манджиро. Харучие начинает вжимать в кровать, вдавливать намного резче, грубее, сжимая бедра, закидывая длинные,белоснежные и тонкие ноги на свои плечи. Санзу настоящий зверь в постели, но не всегда. Только, когда Манджиро нравится. Обычно все это очень даже аккуратно, нежно, но в то же время страстно, горячо. Они не могут насытиться, задерживаясь в спальне дольше. И всегда ведет именно Харучие. Ему это нравится, он вроде бы контролирует ситуацию, подчиняет, доминирует, управляет. Но даже здесь, без разрешения Манджиро - ничего не будет. Эта мысль просто будоражит. Манджиро больше никому не разрешает целовать, обнимать, прижимать, брать как хочется. Хару это нравится, он жадный, хочет быть рядом больше других, касаться больше других. Сильно помешанный. Майки немного шипит, запрокидывая голову назад, свесив ее с кровати. Харучие ускоряется, кровать немного поскрипывает, бьет спинкой о стену их квартиры в элитном районе небоскрёбов с панорамными окнами. За окном поздняя ночь и город, освещаемый сотнями тысяч огней. А Майки неудобно лежать и прохладно от раскрытого окна, Санзу это чувсвует, поэтому подхватывает Сано за ноги вверх, усаживает к себе на колени и накрывает тонким, мягким, белым пледом, как будто ребенка пеленает, с головой. С тихим хриплым стоном, Харучие двигает Манджиро за бедра туда-сюда. Майки закрывает глаза, сидя на нем, начиная медленно, подрагивающими движениями смещаться. Санзу наклоняется, чтобы поцеловать, лоснится к шее, кладет голову на плечо через плед, слушает рваное дыхание и еле доносящиеся стоны. Находясь в таком положении, Хару мог немного расслабиться, пока Манджиро аккуратно ерзал сверху. Сано облокачивался пальчиками то об его грудь, то об его плечи, отвечал на поцелуи и часто кусал губы, вдыхая воздух через зубы. Харучие вдруг перевернул его, вновь оказываясь сверху, прижал всем телом, начиная зацеловывать губы, веснушки на лице,что так ему нравились, шею, ключицы, все еще двигаясь внутри, выбивая из вечно желанного тела вздохи. Под самый конец, Санзу ускоряется, и с громким выдохом изливается прямо внутрь, прикладываясь рядом,и уткнувшись носом куда-то в шею возлюбленному. - Боже...-шепчет Санзу, переводя дыхание. Майки кладет ладонь на его голову, начиная поглаживать по волосам, медленно приоткрывая глаза. -Хару, понеси.-просит Манджиро минут через пять, после бесцельного глядения друг другу в глаза. Санзу подхватывает на руки, целуя в макушку и открывая дверь ногой, словно какое-то не нужное препятствие. Он смотрит на сонное личико, бережно кладя в ванну, параллельно включая воду. У Майки до сих пор колени подрагивают, он засыпает на ходу, наклонив голову вниз, закрывая свои веснушки светлыми прядями. -У нас завтра годовщина.-вдруг тихо говорит Сано. Санзу в недоумении хлопает глазами. -Забыл..?-тихо спрашивает Манджиро, утыкаясь носом в собственные колени.-Завтра ровно десять лет, как мы знакомы. И ровно полгода, как мы...вместе.-еле слышно лепечет он, заправляя волосы за уши. У Харучие заканчивается воздух в легких. У него только что забрали возможность адекватно оценивать ситуацию и здраво мыслить. В ступоре, он роняет флакон геля в воду с тихим бульком. И смотрит в стену долго, затем резко переводя взгляд на возлюбленного. -Мы так давно...-снова его  мягкий  голос.-Ты правда любишь? Почему ты все еще рядом?-темные глаза впечатывают голову в кафель, проливая кровь. Санзу теряется всего на мгновение. Ему не нужно долго думать, слова сами собой срываются с губ. - Потому что люблю.- отрезает он. И Майки этого достаточно. Сколько бы им не было плохо, они искали покой и утешение,  несмотря ни на что оставаясь вместе. Они хотели быть любимыми, они стали таковыми друг для друга.