Преображение

— Я совершил так много ужасного в своей жизни, Гарри.. Я удивлен, что ты не отвернулся от меня, после того, что узнал. Лишь ты моё утешение, лишь ты. И для меня такое счастье, что ты сейчас сидишь со мной рядом, - В теплом воздухе застыли эти слова гулким шёпотом, что отдавалось эхом в его сознании. Слабое движение, холодные пальцы поднимаются к его лицу и бережно проходятся по щеке поглаживанием. Тот, кто склонился перед лежачим, ощутимо вздрогнул. Сердце его билось неистово, — Как же мне хотелось изменить хоть что-нибудь из всех моих ошибок прошлого. Но ведь это невозможно. Я уже смирился с тем, что постигло меня из-за моей же глупости. Стоило жить сегодняшним днём всегда, а не в самые последние мгновения. Сейчас мне просто хочется, чтобы ты остался рядом. Просто останешься и не поменяешь ко мне отношение из-за того, что узнал из моей предсмертной воли, - слова стоили ужасных усилий, голос сошёл на хриплый шёпот. Юноша, к которому обращались почувствовал, как слезы жгут глаза. Слёзы. Отчаяния? Боли? Сожаления? Злости? Радости? Нет, он не может себя понять. Не может так же, как и воспринимать любимое тело, прикованное к мягкой больничной койке, изнуренное и ослабленное, — Почему ты плачешь, Гарри? Я рядом с тобой, живой, конечно, не в самом лучшем состоянии.. Но при виде тебя я скоро поправлюсь... - Ободрительная полуулыбка сошла с его тонких губ, теперь тон его стал ещё несчастнее, чем раньше. С каждым словом становилось всё хуже и хуже, — Ты знал, что инферналы скрывают от твоих глаз счастье? - Эти слова прозвучали уже совсем шёпотом, ему пришлось наклониться ещё ближе, чтобы их расслышать. Взгляд прикован к нему. Яркая зелень глаз его расплывалась в чернильной тьме вторых глаз. В зелёных разгоралась боль, в черных горела любовь доверчивая. Страданий сила их затмила, искры яркие в себе поглотила. Что же все это с ним сотворило? Впервые Поттер не мог выдавить из себя ни слова. Из его глотки не могло вырваться даже стона отчаяния, удивления вскрик. Как же так? Почему? Нет, не может быть так. Не быть так, что всё бесполезно. Не может быть так, что все старания зря. Но может быть, кошмарный сон это всё? — Северус, - Звучит сдавленный голос, это он окликает его. Это он говорит, глядя на тело несчастное. Бледность его небывалая раньше, оттенок пепла. Слезы всё катились по щекам, не давая покоя. У него нет силы на дрожь, нет силы на слёзы, нет сил ни на что. Рука его ослабла, тяжестью свинцовой налилась и свалилась. Любимое тело обвито не его руками а бинтами, отметины крови, а не его прикосновений виднелись на них. Скованный болью и угасающий медленно. Его умировторяющий свет будто бы стих — нет, не так! Так быть не могло! В чёрных глазах проплывает печаль, в зелёных осадок из страха. Противной рябью покрывается кожа, пронзает его сильная дрожь. Не, не может быть так! Вдруг бледность становится больше, краски теряют свой цвет. Вдруг красный наливается алым, вдруг следы ярче становятся всего за мгновение. Внезапно всё становится хуже. Он судорожно осматривает его, глядя на то, как медленно глаза закрываются. Вновь кровопотеря, вновь всё теряет свой смысл. Сердце готово выпрыгнуть из его груди в любой ужасный момент. Неужели он умирает? Неужели и в правду — конец? Нет, он не позволит. Не позволит уйти ему так. Не позволит того, чтобы тот погрузился в сон навсегда. Его слабый голос зовет медсестру, его прогоняют из комнаты прочь. Ему нужен покой, ему нужно лечение. Внезапно ноги его несут быстро и точно куда-то вперёд. Дальше и дальше, всё дальше и дальше! Сбежать, убежать, подальше отсюда. Чтобы не слышать ни всхлипов ни тягостных стонов, не видеть того, как медленно умирает самый дорогой человек в жизни этой! Он так больше не может, больше не может это терпеть! Он сам умирает, его душа погибает с ним в унисон. Разрывается на части и превращается в пепел, огнём своим терзая всё остальное, что остаётся внутри. Он не может так больше! Не может так жить! Он погибает, он угасает, он умрёт вместе с ним! Он не сможет жить так же, как раньше, не сможет он жить один! Не сможет быть один, лишь в душе вместе с ним. Глаза его не видят ничего-никого, ничего не существует помимо него. Всё мыло, всё грязь! Лишь он луч надежды, света вспышка, что угасла так быстро. Прошу, останься сиять! Прошу, лучезарный свой свет мне оставь! Я прошу, прошу тебя не умирать! Не заставляй меня в собственных слезах утопать! Умолять бесполезно, никто не услышит, никто не поможет. Всё напрасно и бесполезно, так жить невозможно! Холодный ветер бьёт прям в лицо словно ледяным потоком, но он мчится словно в небе сокол. Куда он бежит, куда же так мчится? Что-то вскоре должно приключиться? Что же, что? Почему спешит так ужасно? Почему не дает себе отдышаться? Повсюду народ, кричит и смеётся. Им не важен свет, они не понимают страданий его несусветных! Он умирает, всем всё равно. Возможно, он скоро сгорит и это всё прекратится? И вдруг он теряет равновесие, вдруг падает ниц, сдирая колени о камни. Всё всё равно, ему наплевать. Впившись пальцами в плиты каменные он хочет реветь, реветь и умереть! Как же так? Как же так могло приключиться? Почему и зачем? Кто велел такому случиться? Скрипя зубами он злости, цепляясь ногтями во что-то, разбивая их до крови, он умирает. Его душа разлагается, он жив словно труп, мертвец, что покинул могилу свою в день полной луны. Зачем он сделал это? Зачем пожелал страдать себе остаток мертвенной жизни? Он не может сдержаться, по щекам градом вновь текут капли слёз. Соленых, словно морская вода. Он утопает в боли и слезах, утопает в собственных грёзах. Притянуть к себе луч спасенья не остаётся надежды. Судорожные всхлипы, хриплые крики, пронзающие тишину невиданного места. Силы иссякли со скоростью света, что и вовсе сбежал, оставляя лишь тьму за собою. Зелёные глаза видят яркую вспышку перед собой. Белый силуэт. Неужто ангел спустился у нему, заметив страдания? Слёзы льются водопадом, сердце разрывается, казалось, в вдребезги. Неужто этот ангел поможет? Спасет ли он его ангела? Ангелы ведь обязаны творить добро и помогать своим близким, неужто они не знакомы? Подняв измученный взгляд тот никак не может увидеть лица среди размытого светлого пятна. Ангел был словно внезапный пожар. Опасен и величав, слишком ярок для этого темного места. Рука его властно впивается в его подбородок, приподнимает и заставляет глядеть на него, — Очнись, Поттер, - Голос его раскатом грома привел его в чувства. Красные от неистовых слез глаза смотрят на того с надеждой, болезненная серость вместо мраморной бледности просит пощады, — Хватит реветь... - Звучит голос вновь, нескрываемое раздражение слышится в нём. Лицо прояснилось, голос приобрел людское звучание в его голове. Знакомое лицо вовсе не показалось ангельским, оно вовсе не внушало доверия и было таким, к какому он обратился бы в самую последнюю очередь. Изумруды глаз сощурились, глядя в серебрянные омуты. Белоснежные локоны не внушали доверия, лишь слепили глаза своим превосходством. Поджав губы бледнолицый неприятель глядел на него сверху вниз, ангел алчной ненависти спустился посмеяться над ним, простым смертным, рассыпающимся на пепел. Пепел, что разнесёт ветер по всему миру, как можно дальше от него. От него, от Северуса, что прикован цепями хвори к кровати, — Чего тебе? - Небрежно спрашивает он, не вставая с изодранных колен, черные волосы как всегда лезли в глаза. — Да так... Ты сидишь и рыдаешь на опушке леса уже третий час, подумал, что тебе стоит дать пинка, дабы замолчал. И ты снова был там, - Тон его резко сменился, вид из презрительного наполнился резкой раздражённой печалью. Конечно. Поттер знал, почему этот блондин так реагирует на него и на то место. Северус. Он был дорог им двоим, одному словно спасенье, благословение, спустившееся к нему с небес... Второму как лучший друг, всегда готовый помочь и поддержать. И тот готов был отвечать на это всё таким же самым, — А у меня к тебе за это время и дело появится успело... Брюнет вскинул брови удивлённо. Какое дело к нему может быть? К нему такому, у которого сердце то колотится с силой секундой стрелки то пропускает один удар за другим? Он несмело поднимается на ноги, боль по всему телу разлилась ледяной волной. Их глаза поровнялись, теперь ангел чувствовал себя менее самоуверенно, — Какое у тебя может быть дело ко мне, Малфой? - Поттер скрещивает руки на груди, тонкие пальцы будто бы без причины судорожно хватаются за рукава. — Взаимовыгодное, - Уклончиво ответил тот, холодный его тон будто бы заставил кончики волос заледенеть в середине июля. — Другого не стоило ожидать, - Эхом сказал Поттер сам себе. — Если ты хочешь меня послушать, чертов Гарри Поттер, тебе лучше замолчать. Я ведь могу и передумать, мне от твоей части дела ни холодно и не жарко, - Драко Малфой не менялся. Тот сощурился, кривая ухмылка появилась на тонких бледных губы. Но брюнет лишь кивнул на его слова. Возможно, это нечто полезное? Возможно, это поможет? Возможно, его ангелу станет легче от этого? — Чтож.. я ненароком подслушал то, что рассказал тебе Северус. И подумал, что это вполне реально. Имею ввиду, вернуться в прошлое и остаться там, исправляя...«ошибки». И я знаю, как это сделать, - Говорил тот и, заметив что Гарри открыл рот, дабы что-то сказать, возмутился, — Нет-нет-нет! Не так быстро! Никто не говорил, что я тебе расскажу это за просто так. — Ты ведь сказал, что моя часть тебе безразлична, - Сказал ему Поттер, смерив изучающим взглядом. Он явно был заинтересован. Получается, отправится назад и сможет всё плохое предотвратить? Получается, Северус будет счастлив? И всё изменится? — Не то чтобы... Просто то, что будешь делать ты, мне придется купить, а тут бесплатно. Неплохо, верно? Тратить лишнюю тысячу на адвоката... - Протянул тот скучающим тоном. — Ты хочешь, чтобы я оправдал твою семейку? - Тон Поттера оставался спокоен, кажется, в нем и вовсе не было каких-либо эмоций. Ранее он бы точно разъярился. Драко медленно кивнул, наслаждаясь его догадливостью, — В обмен на то, что ты рассказываешь мне про это... Сойдёт. То есть, ты мне ни скажешь больше ни слова, пока я не сделаю этого? — Как это, ни слова? Всё по порядку буду рассказывать. Пока что ты заслужил лишь на знание о том, что это никакой не маховик времени, а целый ритуал. Ты возвращаешься в прошлое и всё, что было в твоём времени... исчезает. Мир вновь переживает тот период, в который ты вернулся. Новая жизнь, новое всё, - С каждым словом вожделение знать больше росло, пальцы впились в одежду неистово, чуть-ли не оставляя дыры. Когда тот замолчал Гарри всё ещё глядел в его серые глаза, хитро сверкающие в темноте, — А далее суд моего отца, - Дополнил тот невинным тоном. — Когда и во сколько? - Насупившись спрашивает Поттер, готовый уже по всему. Кажется, это звучало неплохо. Возможно, даже всё станет хорошо, после этого ритуала? Надежды никогда не бывают лишними. — Среда, семь вечера. Я уверен, ты знаешь куда нужно идти, - После этого Малфой разворачивается, размеренные шаги вперед и потом он исчезает. Лишь громкий хлопок прозвучал перед тем, как его черный плащ рассыпался пылью по небу. Но он же застыл на месте в раздумьях. Это звучит не так уж и плохо. На улице было совсем темно, когда он принял решение уходить отсюда. Звезды спрятались за хмурыми тучами, жара резко сменилась неистовым ветром. Гарри стиснул зубы. Он сделает всё, чтобы Северус был счастлив. И он уверен, что у него всё получится. Всё, ради него. Всё, ради его счастья! . . . Среда выдалась теплой, периодически мелкий теплый дождь увлажнял сухую траву, сразу после этого восходило солнце величавой искрой. С самого утра его настроение оставляло желать лучшего, ему всё казалось что что-то пойдёт не так. Взглянув в зеркало тот лишь неодобрительно хмыкнул. Бледная кожа приобрела болезненую серость, темные провалы под глазами казались ужасной тьмой. Как он довел себя до такого? Как одно событие изменило его настолько сильно? Черные пышные волосы, своей длиной достающие до середины шеи, уже давно позабыли о долгих часах ухода, расчесывание периодически про них совсем забывало. В отместку за это он всегда были взлохмачены, никогда не укладывались одним лишь прикосновением ладони. Глубоко посаженные глаза сияли изумрудами, но теперь казались померкшими. Веки уставше приопускались, делая взгляд этот более строгим, но все же знали что всё совсем по-другому. Тонкий нос. Ужасный холод исходил от тонких губ, сомкнутых в ниточку. Их уже давно не посещала улыбка, ничто не могло подарить ему самую малую каплю радости в эти дни. Всё его лицо было словно в какой-то призрачной пелене, люди вполне могли сравнить его с мертвецом. Но на лбу его было нечто. Вырезанная кровью и скорбью метка, клеймо посланное злосчастным Зевсом. Шрам в виде тонкой молнии, в котором запечатано было самое ужасное, случившееся с ним некогда. Некогда в детстве, когда он и осознать не мог ничего. Его алебастровый оттенок был словно мёртвым, и сам шрам словно померк. Ранее было всё по другому. Челка распределена была странно, прикрывала левый глаз густыми черными прядями, скрывая уродство молниеносное на той стороне лба, правая же сторона частично открыта была. Лишь несколько прядей рядом с глазом находится посмели. Высокий, стройный, подтянутый. Спина его держала сносную осанку, тонкие пальцы давно позабыли о том, что периодически двигаться не стоит. Они всегда искали то, что можно схватить. Друг друга, что-то иное... В зеркале отражался он сам, но почему на вид ему куда больше? Неужели этот молодой человек — он? Неужели он Гарри Поттер, которому от роду было всего восемнадцать лет? Плотно задернутые шторы, сквозь которые не пробивался навязчивый солнечный свет. Ужасный беспорядок вокруг, последствия неврного срыва. Разбитый книжный шкаф, некоторые дощечки которого напополам сломаны были. Книги разбросаны по полу, благо восстановить их удалось. Всё в порядке, всё в порядке уже. Он неспеша выходит из дома, противные капли дождя опускаются на его голову, но он игнорирует. Ужасная жара стояла на улицах Лондона, ужасный шум и всё самое ужасное что могло быть, всё это собралось в одном месте. Он заходит в переулок и, убеждаясь что никого нет рядом, затывает глаза. Перед ним виднеется местность — большой зал, повсюду камины, в которых периодически вспыхивает зеленое пламя. Мгновение — и он чувствует как тело его сжимается под давлением неизвестной силы, его будто бы протягивает через воронку и, открыв глаза, он видит абсолютно другое место, но уже и находится прямо там. Он оказался в конце очень длинного, великолепного зала с тёмным паркетным полом, отлакированным до зеркального блеска. На переливчато-синем потолке сияли золотые символы, которые перемещались и видоизменялись, делая потолок похожим на огромную небесную доску объявлений. В стенах, обшитых гладкими панелями из тёмного дерева, было устроено множество позолоченных каминов. Каждые несколько секунд в том или ином камине на левой стене с мягким свистом кто-то появлялся — либо волшебница, либо волшебник. Увидев его некоторые сразу же вздрогнули и поспешили осыпать приветствиями. Гарри Поттер, член Визенгамота, по совместительству адвокат. Герой Магической Великобритании, тот, кто победил Лорда Волдеморта. Он вызывал у людей крайнее уважение и восхищение, а так же, несомненно, опаску. Лицо его не выражало эмоций, лишь ледяное безразличие. Посреди зала Гарри увидел фонтан, представлявший собой золотую скульптурную группу крупней, чем в натуральную величину, в центре круглого бассейна. Самая высокая из фигур изображала благородного чародея, взметнувшего в воздух волшебную палочку. Вокруг него стояли красивая волшебница, кентавр, гоблин и эльф-домовик. Последние трое смотрели на волшебницу и чародея снизу вверх, с обожанием. Из концов волшебных палочек, из наконечника стрелы кентавра, из острия гоблинской шляпы и из ушей эльфа били сверкающие струи, и журчание воды примешивалось к хлопкам трансгрессии и к шороху бесчисленных подошв. Сотни волшебников и волшебниц большей частью по-утреннему хмурых, шли к дальнему концу атриума, где виднелись золотые ворота. Его шаг ускорился, всё-таки, это был не обычный будничный день. Он не просто судья, он адвокат. Он будет оправдывать Люциуса Малфоя, и если получится всё... То он сможет спасти Северуса. Его любимого ангела, что был словно луч солнца в кромешной тьме его жизни. И эта мысль заставляла его двигаться дальше. Он миновал ворота и очутился в зале поменьше, где за золотыми решётками виднелось, как минимум, двадцать лифтов. Гарри присоединился к толпе около одного из них. Его персона всегда вызывало у окружающих тонну внимания. Дверь лифта открылась, Гарри увидел неопрятный коридор, вкривь и вкось оклеенный плакатами, рекламирующими разнообразные команды по квиддичу. Дверь захлопнулась, лифт, дёргаясь, стал подниматься дальше, и женский холодный голос объявил: — Уровень шестой. Отдел магического транспорта, включающий в себя руководящий центр Сети летучего пороха, Сектор контроля за мётлами, Портальное управление и Трансгрессионный испытательный центр, - Дверь снова открылась, и пять или шесть человек вышло; в кабину между тем влетело несколько бумажных самолётиков. Они стали медленно и бесцельно кружить над головами пассажиров. Гарри принялся их разглядывать. Все они были бледно-фиолетовые, и вдоль кромки каждого крыла шёл штамп: «Министерство магии». Пока лифт, дребезжа, ехал дальше, служебные записки мотались вокруг лампы, свисавшей с потолка кабины, — Уровень пятый. Отдел международного магического сотрудничества, включающий в себя Международный совет по выработке торговых стандартов, Международное бюро магического законодательства и британский филиал Международной конфедерации магов. — Уровень четвёртый. Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, включающий в себя подразделения зверей, существ и духов, Управление по связям с гоблинами и Консультационное бюро по борьбе с вредителями. — Уровень третий. Отдел магических происшествий и катастроф, включающий в себя Группу аннулирования случайного волшебства, штаб-квартиру стирателей памяти и Комитет по выработке объяснений для маглов, - На этом этаже лифт покинули все, кроме Гарри. Но внезапно в него заходит девушка, среднего роста, с пышными каштановыми волосами, кожей цвета мускатного ореха. В строгой одежде, в руках стопка документов. Ровная осанка, строгий взгляд. И он её знал. Кажется, брови Поттера опустились, когда он её увидал. Огромная копна волос бросалась в глаза, она совсем не сочиталась с деловым видом, — Здравствуй, Гарри, - Холодно говорит та, её меццо-сопрано за некоторое время совсем изменился. Контральто. Не отводя взгляда от документов она сказала это. — Здравствуй, Гермиона, - Отвечает тот с не меньшим равнодушием. Их отношения так изменились. Ведь раньше они были друзьями. Но что пошло не так? Что случилось, что их дружбу постиг трагический конец? Об этом вспоминать не хотелось. Гремиона Грейнджер, старательная маглорожденная ученица, слишком навязчивая и упрямая, возомнившая о себе слишком много. Сейчас она прорвалась в министерство магии, стала членом Визенгамота и получила титул Героини Магической Великобритании. Гарри сомневался, что она заслуживает этого всего. Но просто молчал. Пока тряская кабина поднималась дальше, оставшиеся служебные записки по-прежнему парили вокруг лампы. Потом дверь открылась, и голос объявил, — Уровень второй. Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру мракоборцев и административные службы Визенгамота, - Ещё несколько уровней и, наконец-то, они прибыли, — Отдел Тайн. И они вышли из лифта. Стремительный шаг шатенки и его спокойные шаги несли их тела по коридору, совершенно не похожему на те, что Гарри видел наверху. Голые стены. Никаких окон и никаких дверей, кроме одной совершенно чёрной в дальнем конце коридора. Повернули налево, где оказался проём, ведущий на лестницу. Добравшись до самого низа лестницы они пошли по другому коридору. Кто же придумал поместить это место настолько глубоко под землей? Гарри не мог понять, зачем. В держателях, укреплённых на грубых каменных стенах, горели факелы, освещая массивные деревянные двери с железными засовами и обитыми железом замочными скважинами. И вот она, темная закопченная дверь с огромным железным замком. Поттер открывает дверь и пропускает вперёд Грейнджер, а после и сам заходит. Зал суда. Стены, сложенные из тёмного камня, были тускло подсвечены факелами. Справа и слева вздымались ряды пустых скамей, но впереди, где скамьи стояли на возвышении, на них темнело много человеческих фигур. Сидящие вполголоса переговаривались, но как только за Гарри закрылась массивная дверь, в зале воцарилась зловещая тишина. Посреди зала сидел мужчина, его белоснежные волосы стекали по плечам словно раскаленная платина. Он был до ужаса бледен, вид его был не так величав, как ранее. А ведь он был знаком Поттеру. Золотые цепи обвили его руки и щиколотки. Люциус Малфой. Неподалёку стояло ещё одно место, для адвоката. Для него. А Гремиона Грейнджер взобралась на возвышение и села на своё место. Её властный вид не обещал ничего хорошего. Человек пятьдесят пристально глядели на Гарри, который медленно сел на скамью для адвоката. Люциус наблюдал за его действиями с уставшим удивлением. Сердце кольнуло. Вспомнилась не самая благоприятная картина из недалёкого прошлого. Семья Малфой сбежала с поля боя, они все стояли рядом друг с другом, скрываясь где-либо, чтобы их не нашли. Сальные светлые пряди, смешивающиеся с кровавыми, но он не ломался. Стоял перед своей семьей, закрыв сына и жену своим телом. В глазах неимоверный страх, дрожь по всему телу, многочисленные ранения и кровь. Много крови. Она растекалась по его телу медленно, окрашивая одежду и волосы в темно-алые оттенки. Но на губах оскал, огонь в глазах говорил о готовности защищаться в любой момент. Поттер отогнал эти мысли, с невозмутимым видом он глядел вперёд. — Люциус Малфой, - Холодный голос нынешнего министра магии пронзил зал суда. Малфой обратил на него свой уставший взор. В нем не читались эмоции. Казалось, будто бы перед ними сидел живой мертвец. Поцелуй дементора? Нет, вовсе нет, это Гарри знал точно. Он всего лишь устал. Всего лишь потерял несколько литров крови и восстанавливался длительное время, попутно с этим пролежал в лечебнице благословенной Психеи целый месяц. Сил на эмоции не было. Верно, Люциус Малфой? Он глядел на некогда ненавистного мужчину с искрой жалости. Казалось, Гарри даже понимал его. Он всего лишь хотел спасти свою семью. Сломил собственную гордость, дабы оставить в живых сына и жену. А на что готов был Поттер, чтобы сделать Северуса счастливым? Не перехваливая, он точно мог сказать, что у старшего Малфоя было завидное упорство, — Вы были доставлены в Совет по магическому законодательству дабы получить приговор или быть оправданными. Вы должны отвечать на наши вопросы беспрекословно. В крайнем случае мы будем вынуждены применить большую дозу Веритасерума, чем вы уже приняли. — Да, - Лишь сказал тот, в голосе его слышалось что-то скорбное. Но он не выглядел так же. От такого тона что-то внутри Гарри сжалось. Вновь вспоминалось ужасное, вновь вспоминалось то, что вспоминаться не должно было. Но он настроился серьезно. Он обязан выполнить свою часть уговора. — Это ваш второй суд. Вы были замечены в Отделе тайн в тысяча девятьсот девяносто пятом году, вы принимали участие в действиях Упивающихся смертью. В тысяча девятьсот девяносто шестом, ровно через год, вы сбежали из Азкабана. Вы бежали на зов Темного лорда? - Ледяной голос задал вопрос. Гермиона что-то спешно записала в свой блокнот, вид её был непроницаем. — Нет, - Ответил тот коротко. Это была, несомненно, правда. Всё-таки, он выпил несколько капель сыворотки правды. — Как вы сбежали из Азкабана? — Меня освободил покойный Рудольфус Лестрейндж. — Что вы сделали первым делом после побега? — Вернулся домой. — Вы обвиняетесь в участии в нападениях на маглорожденных волшебников в тысяча девятьсот девяносто седьмом году. Что скажете по этому поводу? — Ложь. — Вы обвиняетесь в пытках Нафрит де Сенмун. — Это не моя работа. — Кто сделал это? — Некто другой из Упивающихся смертью, - Уклончиво ответил Люциус, после чего лишь поднял свой взгляд выше. — Вы обвиняетесь в применении непростительных заклинаний. — Конфундус и Империо разные заклинания. — С какой целью вы применяли заклинание Конфундус? — Сбить с толку нескольких министерских персон. — С какой целью? — Поручение Темного лорда. Гарри сидел и слушал. Малфой был будто бы подготовлен к этому суду на все сто процентов, в словах его не было ни грамма лжи. Он отвечал четко и уверенно, не тянул с ответами. В такой напряжённой ситуации это казалось чем-то... невозможным. В это же время он продумывал то, что будет говорить в знак защиты. Нечто из того, что он знал действительное. Что некогда рассказывал ему Северус. Суд продолжался, вопрос-ответ, вопрос-ответ. Члены Визенгамота все записывали и записывали. « Люциус никогда не хотел становится одним из Упивающихся смертью. Он всегда был слишком...мил для такого? Мне сложно подобрать подходящее слово, чтобы его описать. Добрый...нет, не могу сказать. Но со мной он всегда был добр. Он мог чем-нибудь задеть словестным, но более ничего такого. Что говоришь? Дрался с Артуром Уизли в книжной лавке? Ха-ха-ха! Правда? Вот уж не верится... » - Вспоминался лишь Северус, сидящий вместе с ним где-то далеко от мрачных событий. Где-то рядом с рекой, сидящий на своих коленях рядом с небольшой цветочной поляной. Он улыбался, хоть и рассказывал нечто печальное. — Чем вы занимались во время в Второй Магической Войны в тысяча девятьсот девяносто седьмом? — Был рядом со своей семьей. В моем доме перебывали остальные Упивающиеся смертью по приказу Темного лорда, как и он сам. Суд не заканчивался. Он лишь продолжался. « Давай не будем об этом разговаривать? Пожалуйста? » - Вновь донёсся до ушей любимый голос. Северус никогда не любил общаться на тему Темного лорда, он мрачнел и становился унылее, стоило только заикнуться о нем, Упивающихся смертью и всем остальным связанным с этим всем. « Мне страшно, » - Северус редко признавался в своих эмоциях. И это были его слова в самый разгар Второй Магической Войны. Сидя на Астрономической башне, свесив ноги вниз и опустив взгляд. Скрыв лицо за вьющимися черными прядями, стараясь так же скрыться от Гарри. Он проклинал себя за то, что был так близко к нему. Ненавидел себя за то, что это всё подвергло его такой опасности. Ненавидел себя. Но он никогда не пытался покончить с жизнью, никогда не пытался причинить Гарри боль. И так долго молчал, когда угроза усилилась. Всеми силами отстранялся от него, скрывал всё, но никогда не намекал на разрушение отношений. — Вы обвиняетесь в убийстве Гестии Джонс, члены спасительной организации «Орден Феникса» видели вас в этот момент. Вы вонзили в её грудь кинжал. Что вы скажете на это? — Она посмела притронуться к моему сыну. Посмела направить на него волшебную палочку. Не смотря на то, что Нарцисса и так увела нас куда дальше с поля боя. Нас посмели тронуть. Она заслуживала только смерти, - голос его приобрел холод и угрозу, Гарри с опаской перевёл взгляд на подсудимого. Его взгляд будто бы загорелся при упоминании этой женщины. — Подведём итоги, - Гермиона сказала эти слова как всегда, с холодом и напыщенной деловитостью в голосе. Она поднялась со своего места и уткнула взгляд в пергамент, — Вы вступили в группировку Упивающихся смертью в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, вы узнавали важную информацию из министерства магии и делали это ради сохранения вашей семьи. Вы не участвовали в рейдерстве и вандализме, не приносили вреда работникам министерства — за исключением того, что сбивали их с толку в некоторые моменты — и обеспечивали своих соратников материально. Вы стали причиной смерти Гестии Джонс, приютили у себя в поместье Упивающихся смертью и Тёмного лорда, - с каждым "не" её вид становился все презрительнее. — Верно, - Люциус не удосужился перевести пристальный взгляд с министра магии на какую-то маглорожденную. — Свидетель защиты, Гарри Джеймс Поттер. Что вы можете сказать в оправдание Люциуса Малфоя? - Гремиона перевела взгляд на Поттера, который в это же время поднялся на ноги. — Для меня не остаётся безызвестным то, что Люциус Малфой примкнул к Тёмному лорду вовсе не из своего желания. Возможно, выбор и был, между смертью или вступлением, но он чрезвычайно мал. Выполнять поручения Темного лорда является обязательным, за невыполнением следует мучительная смерть. Министерство магии не может обвинить волшебника в том, в чем у него был крайне скупой выбор. Это нарушение личностных прав, можно посчитать так же и за принуждение, - Гарри выпрямился, тон его был монотонен и методичен, казалось, именно этот тон вселял во всех уважение. Люциус глядел на него крайне странным взглядом. Удивление? Скорее всего, нет, — Убийство Гестии Джонс является проявлением самозащиты. Если бы она была жива, мы бы вполне могли предъявить ей за угрозу тем, кто был вне поля боя. Всем известно, что эта женщина периодически вела себя слишком оторванно. Она не имела никакого права проявлять угрозу к тем, у кого под рукой не было даже волшебных палочек. А мне это было известно. Палочка Люциуса Малфоя была уничтожена, так же как и палочка Драко Малфоя, а палочка Нарциссы Малфой была поглощена адским пламенем, то есть, так же уничтожена. Война никогда не становилась нарушением правил, атаковать разрешается только при наличии у противника волшебной палочки. И уж тем более, не в таком прискорбном состоянии. Так же министерство магии не может выдвинуть обвинений в сторону Люциуса Малфоя по поводу использования непростительных заклятий, таковых никогда не было применено. В законах написано, что не существует превышения самозащиты в военное время. Смерть Гестии Джонс нельзя посчитать нарушением закона. В конечном итоге Люциусу Малфою нельзя ничего предъявить, помимо использования заклинания Конфундус на министерских работников - Сцепив руки в замок за собой он говорил всё, периодически делая небольшие перерывы, дожидался пока все всё обсудят и запишут. И он был прав. Грейнджер нахмурилась, понимая, что Гарри в действительности прав. Её лицо исказила небывалая ранее злоба. Ей хотелось устроить страдальческую жизнь Малфоям и всем, кто ей не нравился. Она никогда не была готова принять правду. Но тут она проиграет. Их призрачное соперничество идет практически второй год, он и сам не заметил, как оно началось. Но с его начала их отношения стали просто ужасными. От этого выражения лица он даже хмыкнул удовлетворённо. Министр молчал, обсуждал с другими членами Визенгамота нечто действительно важное. А после каждый что-то записал, и пергаменты исчезли. Появился пергамент на столе министра, и тот прочёл вердикт: — Все обвинения сняты. В связи с несомненным подавлением воли и манипуляциями Люциусу Малфою полагается пройти курс лечения у ментальных лекарей длиною в полгода. Визиты к лекарю оплачиваются министерством магии и отслеживаются, за их непосещение полагается штраф. В скором времени к вам прибудет письмо с адресом и расписанием посещений, - И стук молоточка. Всё решилось. Сколько времени прошло? Гарри предполагал, что не менее трёх часов. Золотые цепи отпустили руки и ноги Малфоя, теперь он был свободен. Взглянув на Поттера, будто бы спрашивая разрешения на движения, он поднялся. Ноги его практически не держали, но стоял он слишком уверенно. Суд окончен. Гарри пошел вместе с оправданным мужчиной, помог тому добраться до выхода и закрыл за ним дверь. Люциус глядел на того всё время, совсем не понимая того, что произошло. Почему Поттер его оправдывал? Почему это делал именно Поттер? Именно тот, к кому он был не так благосклонен? Но он не задавал вопросов, наоборот, поджал губы. На нем самая обычная мантия, вовсе не новая, наоборот. Потрёпанная временем, черная, без всяких лент и бантов, что так обожал отец Драко. Видимо, его сил не было на это дело, — Благодарю, - Лишь сказал тот, глядя куда-то не в глаза Гарри а на оправу очков. Но сказал он это искренно, более мягко, чем когда-либо. — Не стоит. Я доведу вас до главного зала, - Гарри запросил взять Люциуса за руку. Тот без какой-либо брезгливости согласился. Лестницы, коридоры, молчание... Кажется, между ними не могло зародится никакого разговора. Из-за чего? Скорее всего, Гарри и не очень хотел с ним общаться. А Малфой.. по его виду можно было сказать, что он провел множество бессонных ночей, — Драко будет рад с вами увидеться, - Добавил тот, отводя взгляд в сторону. Но боковым зрением он заметил, как на губах блондина возникла печальная полуулыбка, всего на долю секунды. По-видимому, он так же будет рад увидеть своего сына. Уже в главном зале к ним подошёл мужчина, в котором несложно было узнать Кингсли Бруствера. Ему было поручено проследить за тем, как Люциус попадет в Малфой-мэнор. На этом Поттер был свободен. Он тяжело вздыхает и аппарирует вновь, появляется на вчерашнем месте. Опушка леса, совсем неподалёку заброшенная автобусная остановка. Не так далеко от больницы Святого Мунго. И как Малфой оказался здесь пять дней назад? Что он здесь делал? Но всё было неважно, кроме того, что он должен получить новую информацию. В письме тот рассказал ему о месте встречи сразу после суда. Это же место. Ноги будто бы сами шагали в сторону больницы. Как он там? Как он себя чувствует? Возможно, он уже проснулся? Внезапная кровопотеря и Северус вновь был в состоянии комы. Он приходил туда каждый день, глядел на него. Изнеможенного и полумертвого. Сегодня он так же зайдет, возможно, чуть позже... Позади себя он слышит хлопок, а оборачиваясь видит фигуру. Вновь Драко Малфой, на губах его полуулыбка, в серых глазах сияет огонёк. Белоснежные волосы, правда, растрёпанны, синяки под глазами не сильно отличаются от бледной кожи. Но теперь он выглядел позитивно. Видимо, он находился в мэноре и с превеликим удовольствием встретился с отцом, — Чтож, Поттер, очень неплохо... У меня не так много времени, поэтому подойди сюда. Есть что показать, - Драко не подходил ближе. На плече у него была сумка, а в ней что-то лежало. Поттер подошёл к нему ближе, не желая портить настроение сопротивлением и руганью. Блондин достал из своей сумки небольшую книгу, что повидала явно многое. Потрёпанный переплёт, название на котором различить было невозможно, кожа затерлась, — Это нужная книга. Там есть ингредиенты, слова, все остальное. Вообще это запрещённая вещица, не советую читать в общественном месте. Их было всего три, они исчезают после применения. И вот эта последняя. Использовать нужно с умом. — То есть, мне нужно её прочитать, изучить и просто сделать ритуал? - Спросил Гарри, с трепетом принимая в свои руки книгу. Она была довольно легкой. — Возникнут проблемы с подбором ингредиентов. Именно поэтому я сегодня крайне занят. Нам нужен маховик времени. — Маховик времени?! - Удивился он, но быстро добавил, —Кхм.. то есть, довольно затратно, имею ввиду. — Я бы мог оставить это дело на тебя... Но это парная работа, в общем-то. Послезавтра суд моей матери, это будет просто. Поэтому уже сегодня я могу совершить опрометчивое действие, выкрасть маховик из кабинета министра магии, - Драко говорил это с неподдельной серьезностью. — Выкрасть? Тебя какой гриффиндорец укусил? - Гарри похлопал глазами. А тот ли Драко Малфой стоит перед ним, которого он знал? Но тот лишь хмыкнул, развернулся и исчез. Глаза Гарии уткнулись в книгу. Всего лишь прочитать и снять все обвинения с Нарциссы Малфой. Несложно, вовсе несложно. Положив книгу в собственную сумку он медленным шагом пошел к больнице Святого Мунго. . . . Он всё ещё спал. Какая печаль отразилась в его глазах, когда он пришел и увидел мирно спящего Северуса. Мирно и безмятежно, без какого-либо намека на жизнь. Но он жив. Его решительность резко возросла до необычайного уровня. По приходу домой он кинул ботинки в одну сторону, мантию в другую, убрал всё с письменного стола и положил книгу. Сев на стул и пролистав обращение автора он впился глазами в текст, лихорадочно запоминая слова. Его приводил в ярость малейший шорох, малейшее глупое действие. « Iiterum(Иначе)- Мощнейший ритуал, с помощью которого исполняющий переносится в желаемый год и реальность переносится в тот же год. События повторяются вновь, однако можно всё изменить. Тот, кто использует ритуал, может измениться. Его облик, его магия, имя, фамилия. Требования для исполнения: Пентаграмма нарисованная кровью исполняющего диаметром в 2,5м, растёртая пыль из крыльев болотных огненных фей в количестве 5шт, пыль из лепестков септентриуналиса в количестве 2шт, пыльиз лепестков огненной лилии 3шт. Маховик времени должен лежать в самом центре пентаграммы на книге, которую вы сейчас читаете, свечи из тёмного воска с синими огнями должны стоять по краям. Идеальное знание слов и произношение. Tempus est ut fabulam verterem, finem in principio involvent. Et rursus omnia fient, alter acquirit. Forsan aliud fiet, et fortasse quod fato est mutatum manebit. Domina Magica adiuvabit hoc age, Domina Mors ab angulo circa angulum spectat. Revertite tempus, alias currite, pulverem pro vestro trahe. (Пора повернуть историю, завернуть конец в начало. И все будет сделано снова, другой конец приобретая. Возможно, станет иным, а возможно, останется неизменным то, что предначертано судьбою. Леди Магия поможет с этим совладать, а Леди Смерть из-за угла наблюдать. Повернуть время вспять, на имени своём иные руны судьбы начертать)» По обычаям древних книг здесь было много лишних слов, поэтому Гарри отмечал у себя в голове лишь самое важное. Перечитав слова уже с десяток раз он старался их запомнить. Периодически закрывал глаза, повторял то, что запомнил и пытался пропеть. Получалось плохо. Но он старался раз за разом, наконец, что-то начало получаться. Прошло несколько часов с тех пор, как он открыл книгу. Глубокая ночь, но он был жоволен результатом. Наконец запомнив слова и убедившись, что в песенном виде он не теряет произошения, он тяжело вздохнул. Вновь перечитав список ингредиентов Гарии поджал губы. Он знал, насколько редкими являются эти ингредиенты. Крылья болотных огненных шай! Северус не раз жаловался на то, что никак не может найти этот ингредиент, или же постоянно переплачивает. Септентриуналисы? Хм... А не те-ли это фосфорные расстения, что схожи на голубые лилии? Он знал, где их нужно искать. Северус рассказывал о них. Показывал. Говорил, что это его любимые цветы. Он никогда этого не забудет. Огненные лилии он так же знал, где можно найти. Проблемы были лишь с крыльями шай и маховиком времени. Закрыв книгу он встаёт со стула, со злости опрокидывая его на пол. Он вновь собирается и выходит из дома, громко хлопнув дверью. Ива на прощание треплет его по волосам ветвями, ветер заставляет её играть печальную мелодию. Он вновь исчезает и появляется в странном месте. Кладбище. Могильные плиты, рядом с ними фонарики и цветы. Но ему не сюда, сюда он идти и не хочет. Гарри идет в другую сторону, в лес. Бежит со всех ног и спустя некоторое время видит озеро. Водяная гладь была тёмно-синего отенка, вокруг неё светлые камушки, кувшинки мрачно-лилового оттенка. Это проклятое место. Но оно прекрасно. Заколдованные расстения, все они были темно-фиолетовых оттенков, встретили посетителя с энтузиазмом, двигая листвой в приветливом жесте. Гарри подходит ближе к озеру и смотрит в его глубины. Вместо ужасающей темноты он видит яркое голубое сияние. Септентриуналисы, что живут на дне проклятых рек и озёр и наслаждаются холодом. Сквидывает с себя плащ и ботинки, наносит заклинание на очки и ныряет. Он плыл уверенно, глядя прямо на цветы, что пританцовывали на месте. Лепестки имеют лазурный окрас, который с высотой переходил в белый, а длинный стебель имеет цвет натурального лазурита, листья же на кончиках приобретают синий цвет. Сами бутоны имели форму схожую с лилиями и хризантемами одновременно. Очаровательный цветок. Вокруг него кружили сияющие искры, что на деле были драгоценной пылью. Поттер достает из кармана брюк кинжал и срезает пару цветков. Оказалось, в озере была целая пещера. Но он выплыл сразу же после того как добыл нужное количество цветков. Мокрая одежда прилипла к телу неприятно. Он высушил себя заклинанием и оделяся вновь, цветы безжизненно лежали в его руке. Чтобы сохранить жизнь Септентриуналиса нужно срезать его по-другому. Но теперь он отправляется дальше, на поиски других цветов. Нет, не здесь, и не здесь.. Где же они? Казалось, он уже обошел большую часть леса, но всё никак не мог найти огненные лилии. Поднялся на скалу и увидел их. Гнездо гиппогрифов и вокруг них круг из огненных лилий. Они были полной противоположностью Септентриуналисов. Яркие, пламенного оттенка, лишь середина бутона была сияющей белой. Красный стебель и листья. Они были горячими, вполне можно обжечься. Но гиппогрифы считают, что они защищают гнездо. Примета, поверье, миф. Гарри идет к гнезду на носочках, не желая разбудить спящую в нем семью птиц-львов. Он срезает несколько цветков и подавляет в себе шипение — стебель проназет руку горячей болью. Ожог. Но сразу же после выполнения цели он аппарирует, не желая столкнуться лицом к лицу с разъяренными гиппогрифами. Он возвращается домой и ставит цветы в вазу. Они контрастируют между собой, слишком различные. Но оба вида мертвы. Неправильное действие их погубило. Оставшуюся ночь Гарри вновь практиковался в том, чтобы спеть слова ритуала. Было сложно, латинские слова плоховато сочитались друг с другом в нежном благословенном пении. . . . Суд Нарциссы Малфой закончился куда быстрее, чем суд её мужа. Она не состояла в организации Темного лорда, не поддерживала его, не применяла непростительных заклятий, не убивала никого. Она была абсолютно чиста. И Гарри ожидал встречи с Малфоем сразу же после суда. Но потом с места выскочила Гермиона и попросила его задержаться, — Вчера ночью пропал последний маховик времени. Почему ты не ответил на моё письмо? Почему ты не пришел? — Ты подумай логично, где я был и что делал ночью. Спал. Мне кажется, наш престарелый министр сам его потерял где-нибудь, думаешь, я не знаю что он его показывает всем кому не лень? Хвастовство губит, - Поттер говорил холодно, а после этого и вовсе направился прочь из министерства магии. Грейнджер застыла на месте с таким гневным выражением лица, что затылок его будто бы почувствовал её яростный взгляд. Хлопок и он оказывается вновь на опушке леса. Знакомая фигура уже устроила себе привал на поваленном давным-давно дерева. Увидев перед собой Гарри тот поманил его рукой, — Наконец-то! Я-то думал, ещё сотня лет пройдёт, пока ты прийти соизволишь, - этот саркастичный тон Гарри узнает абсолютно везде, как и это выражение лица. Драко Малфой, кто же ещё? — Грейнджер пыталась меня допросить по делу пропавшего маховика времени, - Поттер присел с ним рядом. До ушей его донесся смешок — его явно рассмешили слова Гарри. — В общем-то, твоя часть выполнена. Я уверен, не будь ты адвокатом моих родителей, Грейнджер бы наняла кого-нибудь, чтобы их засадили на пожизненное. Чтож, теперь я готов тебе помочь. Насчёт ингредиенов и места провождения ритуала... - Протянул тот задумчиво. — Вчера я изучил книгу. Выучил слова и так же нашел нужное количество Огненных лилий и Септентриуналисов, - Сказал ему Гарри, внимательно глядя на секундное удивление Драко. — Неплохо. Маховик времени при мне. Остались крылья шай. Мы можем провести ритуал в Малфой-мэноре, но тогда именно ты пойдешь на поиски последнего ингредиента. — По рукам, - Говорит ему Гарри и поднимается с места. — Встретимся через неделю в этом же месте, к тому времени у меня все будет готово. Надеюсь, как и у тебя, - Драко так же поднимается и они исчезают практически одновременно. . . . Дни тянулись невыносимо долго, нервы Поттера были на исходе. Сколько магазинов он уже обошел? От безнадежности он совершил путешествие. Выбор его пал на место, где некогда жил его предмет одержимоси, Северус, Германия. Поездка была долгой, несколько часов на поезде, потом магический скоростной транспорт... Город Роджуе встретил его приветливо, дружелюбные вампиры, что нашли с волшебниками общий язык, предлагали ему свои изысканные вина. Но это его не очень интересовало. Окрестности Роджуе были болотистыми, слишком влажно, слишком много растительности и рек. Но нигде не было оранжевых сияющих огоньков, что были ему так нужны. Наступил вечер, ночные волшебники и вампиры собрались открыть коротковременную распродажу. И вот они! Он увидел хрустальную ёмкость, внутри которой судорожно бились огоньки. Болотные огненные шай! Невероятная цена в две тысячи галлеонов с лишним не сильно его напрягала, он взял с собой сумму куда больше. Толпа и шум. Некоторые тяжело вздыхали, все пытаясь найти в своем кошельке лишнюю сотню, которой как назло там не было. Гарри прошел вперёд и, разложив перед торговцем две тысячи пятьдесят восемь галлеонов забрал банку. Глаза торговца в этот момент округлились не хуже монет. Но теперь Гарри знал — цель его выполнена. В этот же момент вызвав транспорт он отправился обратно. Шестой час дороги и он прибывает домой, уставше падает на колени, как только заходит за порог. Возможно, стоит рассказать Северусу о его делах? Или просто сказать, что всё будет хорошо? Что он всё сделает хорошо? Сложив все ингредиенты в особенную сумку, наложив заклятия на прочность... Гарри падает на кровать и засыпает. Просыпается только днем, где-то в час. Приводит себя в порядок и скрипит зубами от осознания того, что встреча с Малфоем только через три дня. Специально он старается выглядеть веселее. Все ради него. Возможно, он уже проснулся? На крыльях любви он спешит в больницу Святого Мунго и — черт возьми, да! — видит как Северус сонно потирает глаза на кровати. Ему разрешают зайти и он сразу замечает, как на губах Снейпа распространяется влюблённая полуулыбка. Но выглядел он ещё хуже, чем в прошлый раз. Совсем бледен, пепельность на его коже проступила более уверенно. Глаза померкли, судорга в пальцах все никак не останавливалась. Движения его были медленными, будто бы его что-то сковывало. Поттер приблизился к нему и склонился перед ним, прислонив губу к ледяной щеке, — Обещаю, всё наладиться. Все будет хорошо, правда, - Сказал Гарри и поджал губы. Казалось, Северус хотел что-то ответить но резко втянул в себя воздух. Он зашёлся в неистовом кашле. Он начал задыхаться! Давление его подскочило, дрожь пронзила все тело. Губы задрожали, он приоткрыл рот, дабы набрать в легкие драгоценный кислород, но кашель наоборот лишь отгонял его. У Гарри началась паника. Он не знал что делать! Позвал медсестру, но та лишь бегала по палате в поисках нужных медикаментов. Но было поздно. Широко раскрытые черные глаза больше никогда не закроются. На них навсегда останется этот взгляд. Полный ужаса и боли, с ноткой доверчивой любви. Поттер впал в ступор на какое-то мгновение. Ему показалось, что сердце его остановилось. Его ангел пал, и он пал вместе с ним. Он понял, что и сам не может дышать. Кровь застыла, он погиб. Неужели.. неужели это правда конец? Неужели Северус покинул его? Неужели он не смог пережить? Медсестра пыталась что-то ему сказать, но Гарри лишь сделал шаг ближе на негнущихся ногах. Склонился над холодным телом, что было так ему любимо, и понял — по щекам катятся слёзы. Он не слышал стук собственного сердца, и надежда услышать стук любимого сердца умерла. Он не мог в это поверить. Не мог позволить себе в это верить. Неужели.. неужели он действительно мертв? Неужели он не смог пережить? После стольких страданий он умирает, умирает так быстро. Руки его обвили любимое тело объятиями, но они уже его не смогут согреть. Яркий солнечный день превратился в кошмар. Тело его наливалось болью, истомой, сердце пронзило осиновым колом. Долго-ли он простоял так, обнимая павшего ангела своего? Долго, это было совсем несомненно. Слезы остановились, лишь глаза жгло неистово, на щеках застыли следы влажные. Казалось, он умер. Его мир развалился на части. В нем больше не было света. Солнце не заменит его. Ничто не сможет его заменить. Его жизнь не сможет быть прежней без него. Уже давно пора уходить, но он боится его отпускать. Это последний раз, когда он сможет обнять его. Последний раз, когда вжимается в его тело с надеждой на самообман. Он не мог попрощаться с ним. Не мог сказать прощай его телу. Не мог перестать глядеть в любимых глаз омуты. Он чувствует, как его оттягивают от тела силой и прогоняют из больницы. Глубокая ночь, он в смятении до сих пор. Он цеплялся ногтями за больничную койку, вырвался и угрожал расправой всем тем, кто отгонял его от него. Но он был ослаблен. Упав на колени прямо перед больницей тот зарыдал. Прохожие глядели на него с презрением, но он не обращал ни грамма внимания. Солнца больше не существует, оно скоро взорвется, все звезды обрушаться на их несчастный мир метеоритным дождём. На дрожащих ногах он идёт в неизвестном направлении и с хлопком исчезает. Обрушившись на кровать он вновь дал эмоциям власть над собой. Рыдал навзрыд, развалившись навзничь на кровати. Когда слёзы закончились пришёл черёд гнева. Он схватился за книжный шкаф и повалил его на пол. Взял с места деревянный стул и начал им колотить несчастные книги. Выдернул штору и швырнул в окно особенно тяжелой книгой. Стекла полетели в обратную от него сторону. Силы закончились, он упал на пол и судорожно всхлипывал. Его надежды ни на что не осталось. Лишь желание. Желание не допустить его смерти. Делание дать ему прожить дольше и счастливее. Именно поэтому он просто обязан выполнить этот ритуал. Если он умрет во время его провождения тогда.. их сердца восстановятся на небесах, они будут любить друг друга всю бесконечную вечность. Он поднимается с места и, не смотря на ужасный беспорядок в комнате, дрожащей рукой пишет письмо. Почерк выходит ужасным, но это было неважно. Улегшись на кровать он не мог заснуть. Дожидался ответа, продолжая глотать собственные горькие слёзы. . . . Слышится грохот в другой комнате. Но его это не интересует. Хлопки дверьми, всеми, кроме двери в его комнату. Но вдруг и она открывается, в комнату с опаской вошёл белоснежный силуэт, — Приступим сейчас, подрывайся, - прозвучал голос Драко, после которого Гарри поднялся с кровати на дрожащих ногах и взял с собой сумку. В ней хранилось все необходимое. Блондин хватает его за руку и они аппарируют. Огромное поместье, вода в фонтанах журчит приветливо. Тот ведёт его за руку внутрь, а после поднимается по лестницам. Выше, выше, выше и выше. Четвертый этаж. Коридор, комната, дверь, коридор.. и они находятся в темном помещении. Загорается свет. Гарри вытаскивает все ингредиенты, кладёт их на кофейный стол и судорожно вдыхает. Драко берет в руку длинный изогнутый кинжал и протягивает Гарри, — Нужна твоя кровь ,чтобы начертить пентаграмму, - И Поттер покорно проходится лезвием по своему запястью. Малфой подставил небольшую чашу, в которую и стекала кровь. Прошло некоторое время и он понял, что этого количества достаточно. Он взял кисть и проводил им по идеально чистому полу, вырисовывая пентаграмму. Она была готова и дело оставалось за малым. Свечи были поставлены по краям большой звезды, в середине книга, на ней маховик времени. Они растолкли в ступке цветы и крылья болотных шай, а после пыль полетела буйным снегом на пентаграмму. Все было в идеале, поэтому контуры магического круга просияли ярко-красным. Поттер сел в середину и склонил голову на маховик времени. Он видел, как Драко поджигает небольшой клочок пергамента о синий огонь, что моментально поглощает в себе несчастый обрывок, — Итак... моя часть, - Прошептал Драко. Недолгое молчание а после громкие уверенные слова: — Accipe hoc donum, mundi magici haeres, milady Magica, omnium homicidarum et mortuorum domina. Suscipe fata nostra, processum difficillimum benedic. Arride nobis, domina Fortuna, mitte eleemosynam, domine fati. Remitte eam ad mille nongenti septuaginta quattuor. Вдруг свечи становятся ярче, в воздухе висит гул повторяющихся раз за разом слов. Недолгий взгляд напарника и Поттер понимает. Настал его черёд, — Tempus est ut fabulam verterem, finem in principio involvent. Нежный звук песни пронзает комнату, ангельскими струнами проходясь по всем фибрам души. Голос свой показался другим, никогда он не был настолько высок. Эхом проходились слова от стены до стены. — Et rursus omnia fient, alter acquirit. Кажется, в комнате резко повысилась температура, но ничто не может отвлечь Поттера от собственного пения. — Forsan aliud fiet, et fortasse quod fato est mutatum manebit. Свечи поднимаются в воздух, их синие огни пляшут под звуки чарующей мелодии. — Domina Magica adiuvabit hoc age, Domina Mors ab angulo circa angulum spectat. Revertite tempus, alias currite, pulverem pro vestro trahe. Маховик времени поднимается высоко над его головой, его золотая оправа сияет ярче, чем когда-либо. Всё начинает трястись, абсолютно вся комната покрылась судоргой. Стены, двери, зашторенные окна. Несколько картин скатились на пол. Маховик времени затягивает в себя пыльцу, заставляя её кружить рядом с ним несколько секунд. Свечи кружат в безумном танце, прямо как стрелки маховика времени. Они идут назад, время поворачивается вспять. Синий огонь в танце кружит вокруг пентаграммы, освещал полумрак пламенем ярким. Внезапно вспышка белого света и всё пропадает из виду. Ему показалось, что он ослеп или погиб. Тело его будто превратилось в ничто. Вместо жизни темнота, больше ничего не заслуживает она. Гарри Поттеру шанс выдали, он же его потерял. Разрушалась жизнь его медленно, разрушилась окончательно она в это мгновенье.