Омела

      Это Рождество предвещало быть лучше остальных.       Даже в чудеса верилось сильнее, когда вся башня Старка до самой верхушки сияла и переливалась разноцветными огнями и мишурой. Отовсюду пахло ванилью и хвоей, потому что "Тони Старк никогда в жизни не купит исскуственных ёлок, они отвратительные и мёртвые". А когда возник вопрос с украшением этих самых ёлок, мы чуть не устроили Гражданскую войну, потому что: а) Наташа, как истинная русская, притащила коробку старых советских игрушек и отказалась вешать что-либо другое, ссылаясь на то, что всё купленное нами "какое-то стрёмное, да и игрушками назвать сложно, вот настоящие игрушки"; б) Тони хотел семиметровую высокую ёлку, украшенную в красно-золотых тонах; в) Брюс предпочёл бы совсем её не украшать – сказал, что ему нравится зелёный цвет; г) Тор ни в какую не понимал наши "странные мидгардские традиции" и изъявил желание украсить свою зелёную красавицу пустыми банками из-под пива. Тора никто не слушал; д) Клинт заявил, что он в любом случае будет на верхушке, потому что он здесь главная звезда и из-за этого он чуть не подрался со Старком.       Более менее адекватными во всём этом цирке оставались я и Кэп, хотя с ним тоже было тяжело, ведь если судить по его выбору украшений, он намеревался превратить бедное дерево во флаг Америки.       В итоге Старк купил по ёлке каждому. Себе, естественно, он приобрёл семиметровую. Она стояла у входа в башню, так как нигде больше не помещалась. Мужчина был очень доволен собой и гордо называл её своей красавицей, а вот остальные его мнения не разделяли. Как бы там ни было, ёлку Тора обрекли самой уродливой уже на начальной стадии украшения, но никто ему не сказал об этом. Но все дружно сошлись на том, что наблюдать, как могучий мужчина, крича и громко ругаясь, сражается с мишурой и гирляндой, весьма забавно.       Теперь, на каждое замечание насчёт совершенства своих деревьев каждый мог отвечать: "МОЯ ЁЛКА – МОИ ПРАВИЛА!" Этаж, где, собственно, и находился эпицентр радостного действия, теперь был похож на музей искусства, посвященный Рождеству. С праздничным столом дела обстояли не лучше, чем с ёлками, но мы пришли к идее, что каждый принесёт своё любимое блюдо и дополнит меню чем-то особенным. Здесь споров было меньше.

***

      Белые снежинки стремительно падали с неба и загорались ярче, натыкаясь на свет фонарей. Отовсюду, куда ни глянь, сияли и мерцали огни праздничного Нью-Йорка. Морозный ветер трепал мои волосы, уложенные в мягкие нежные волны, щипал нос и щёки, укутывал тело в ледяной кокон. Я отпила немного пенистого из своего бокала, жидкость обожгла горло и разлилась едва различимым теплом в груди. Из-за спины доносились громкие голоса, смех и приглушённая музыка – праздник в разгаре. Хлопнула балконная дверь и чьи-то шаги послышались позади. — Скучаешь?       Я не вздрогнула лишь потому, что жизнь агента научила всегда быть на чеку. Мне не нужно было оборачиваться, этот голос я бы узнала из тысячи. Невольно улыбнувшись, я заправила волосы за ухо. Стив пристроился рядом, облокотившись на блестящие покрытые инием перила, и заворожено засмотрелся на панораму мегаполиса.       Я целый вечер ловила на себе его взгляды, а он, застигнутый врасплох, спешил поджать губы и отвернуться. Я кожей ощущала его желание подойти. Ох, нам действительно было что обсудить: те искры, что проскакивали между нами и не давали покоя ни ему, ни мне, или вечные ссоры из ничего, или взаимные томные взгляды, брошенные украдкой... Мы были как два заряда, которых неумолимо тянуло друг к другу, но стоило только приблизиться, как напряжение достигало своего пика и било током обоих. — Скорее, думаю. Я люблю вечеринки Тони, но из-за такого шума и собственных мыслей не слышно, — проронила я тихо и расслабленно. Голос отдавал лёгкой хрипотцой от громко спетых песен и смеха. Ничего не выдавало моего волнения, кроме слегка сбившегося дыхания, что вырывалось невесомыми клубочками пара изо рта. — Да, есть такое.       Мы замолкли. Стив долго смотрел мне в глаза, а затем со смущённой улыбкой опустил взгляд в пол. Снежинки невесомо ложились на светлые уложенные волосы и длинные ресницы мужчины. У меня вдруг появилось желание их убрать, но я себе не позволила такой роскоши. Всё, что мне оставалось – бесстыдно пялиться на его профиль: пухлые красноватые от холода губы, чётко очерченную линию скул и подбородка, его нос с горбинкой и нежные родинки на гладко выбритых порозовевших щеках. Пшеничные волосы цвета солнца и голубые бездонные, как океан, глаза с вкраплениями зелёного.       Стив думал о чём-то, уставившись перед собой, а я поймала себя на мысли о том, что вряд-ли ещё раз увижу картину более умиротворённую, чем эта.       Разве такие люди рождаются для войны? Разве они рождаются для боли и страданий? — Тут прохладно, не находишь? — вернувшись из омута мыслей, замечает Кэп, дабы скрасить возникшее между нами молчание. — Ты пролежал во льдах полвека, разве эта температура для тебя не оптимальная? — дёрнув бровью, мягко хохочу я. — Могу даже предположить, что тебе сейчас жарко. — Ты меня переоцениваешь. Я так же мёрзну, как и все люди.       Роджерс, как это обычно случалось, шутку не воспринял. Он качнул головой, сдвинув брови к переносице, и одарил меня таким строгим взглядом, будто прямо здесь и сейчас собирался прочитать мне поучительную лекцию с детальным описанием его биографии и возможностями сыворотки супер-солдата. — Да знаю я, Стив. Я просто шучу. Расслабься.       Лишь некоторое время спустя Стив едва заметно хмыкнул, его взгляд смягчился, а уголки губ слегка поднялись вверх. Он улыбался не часто, но чёрт возьми, даже весь мир не стоил одной этой улыбки. Я отпила ещё шампанского, а вот голова кружилась уже явно не от алкоголя. — Ты сегодня чудесно выглядишь, Элли, — ни с того ни с сего выдал Стив, отчего мои глаза малость округлились, а вышеупомянутое шампанское застряло в горле. Я одарила Кэпа пронзительным изучающим взглядом, а сердце, кажется, остановилось и вовсе. Воздух выбили из лёгких, на секунду я даже перестала слышать, будто кто-то поставил окружающий мир на беззвучный режим. Я оцепенела. Может, мне вообще послышалось?       Видимо, Стив ожидал немного не такой реакции, что и заставило его разволновался окончательно: — То есть, ты и вчера прекрасно выглядела, я... Я не хотел сказать, что вчера ты выглядела хуже, чем сегодня, просто... э-э... я... — Он нервно провёл пятерней по волосам, его взгляд обеспокоено забегал по углам, настойчиво избегая контакта с моими глазами.       Я впервые видела его таким обеспокоенным, растерянным и... смущённым. Такое искреннее и наивное поведение незамедлительно вызвало улыбку на моём лице. Кэп походил на нежного мальчишку-романтика, запертого в теле высокого крепкого мужчины. Хотя, почему походил? Он всегда таким был. — Спасибо, Стив. Мне тоже нравится, как ты сегодня выглядишь. — И это была чистая правда. Тёмно-синий костюм смотрелся на Роджерсе шикарно, будто был сшит специально для него, а элегантный бархатный галстук-бабочка дополнял образ настоящего сказочного принца.       Я приглашающе склонила свой бокал, Стив сделал тоже самое. Яркий хрустальный звон взметнулся в воздух и растаял. Мы поднесли свои фужеры к губам, не отрывая глаз друг от друга. Его зрачки были расширены, точно огромные чёрные блюдца. По моей спине пробежался приятный озноб, что пробирал всё тело до кончиков пальцев на ногах. Было в Стиве что-то такое, что заставляло чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Будто ты в надежных руках, и никто никогда не причинит тебе зла. Может, это его добрый взгляд, или широкие мускулистые плечи, или его харизма, или способность защищать и вести всех за собой, или... Мы практически синхронно отставили свои бокалы в сторону, на невысокий засыпанный тонким слоем снега столик. — Ладно, ты как хочешь, но ещё пара минут на таком холоде – и я обратно превращусь в льдышку! — Стив вежливо улыбнулся и, поправив рукой немного съехавший в сторону галстук, стал медленно отходить в сторону балконной двери. — Не хочется проспать ещё семьдесят лет своей жизни!       Я задорно хихикнула и последовала за ним, точно околдованная какими-то неизвестными чарами: — Как скажешь, Кэп.       Здание окружило прохладное тело уютной шалью из тепла. Оказавшись внутри, Стив с самым сосредоточенным выражением лица на свете принялся струшивать крупные снежные хлопья со своего пиджака. Мой взгляд рассеянно блуждал по комнате, пока не наткнулся на небольшое устройство размером с ладонь, что коварно притаилось на потолке. Маленький огонёк на корпусе, до этого мигающий бледным голубым светом, стал светиться красным. Блестящая крышка отъехала в сторону, неторопливо спуская на тонкой ниточке незатейливый рождественский атрибут и сопровождая сие действие красивой новогодней мелодией. — Гляди, что там. — Я легонько пихнула Роджерса локтем в бок, тем самым обратив его внимание на пучок нежного растения с крохотными овальными листочками и жемчужными ягодками, что расцвёл прямо над нашими головами. — Это что, омела? — нахмурил брови Кэп. — Старк изобрёл. Эта штука как-то реагирует на гормоны, флюиды, или что-то вроде того. Все его объяснения я пропустила мимо ушей, — с воодушевлением объяснила я, деловито разместив руки на бёдрах. Стив напрягся всем телом и нервно сглотнул, поджав губы. Его взволнованный взгляд тут же был направлен на меня. Я же продолжала, любуясь изобретением: — Хотя он говорит, что и сам не понимает, по какому алгоритму эта штуковина выбирает людей. Пару часов назад она выросла над Тором и Брюсом. Вот смеху то было!       Но Стив не улыбался. Его рот оставался прямым, а широкая покрытая едва заметными шрамами рука нервно перекочевала к галстуку и слегка оттянула его в сторону. Роджерс гипнотизировал омелу, казалось, целую вечность, пока я смотрела на него, боясь лишний раз вдохнуть. Секунды растянулись до немыслимых размеров, томительное ожидание потихоньку сводило с ума.       Ну, давай Стив. Это всего-навсего один поцелуй. Один поцелуй, который ничего не решает.       Стив кашлянул, опустив взгляд в пол, и неуверенно повернулся ко мне. Всё моё нутро совершило сальто в его честь. Я забыла как дышать. Я застыла в ожидании. — Мы должны поцеловаться, — по его интонации сложно было понять, вопрос это или утверждение. Но нервная натянутая улыбка и хорошо скрытое замешательство рассказали мне больше, чем все его взгляды, жесты и неловкие комплименты. Хоть я и правда испытывала к Роджерсу далеко не дружеские чувства, я не была слепой влюбленной дурочкой. Не трудно было понять, что я ему тоже нравлюсь, но он всячески избегает близости. И причины мне тоже были ясны. Как бы Стив не старался, он никогда не умел лгать. — Ну да, это же рождественская традиция. — Да, это же рождественская традиция, – повторил Кэп. — Всё так делают, верно? Это ведь просто поцелуй, всего лишь какая-то традиция. Я уважаю традиц...       Он был таким милым, когда волновался, и я бы слушала его часами, но этот словесный поток нужно было прервать. Томительное ноющее желание стать ближе к нему, прикоснуться и почувствовать вкус его губ сжигало меня изнутри. Я не могла больше терпеть. Внезапно осмелев – наверное, шампанское всё таки ударило в голову, – я схватила Стива за пиджак и, потянув на себя, увлекла его в долгожданный нежный поцелуй. Его губы были сжаты, но стоило Роджерсу расслабиться, они стали мягкими и податливыми. Я скользнула пальцами вверх по пиджаку и коснулась ладонью его тёплой щеки, покрытой лёгкой россыпью родинок. Горячие руки Стива робко легли мне на талию, притягивая моё тело ближе к его телу. Сердце птичкой трепетало в груди, внутри меня поднялась блаженная волна тепла и дрожи. Пьянящий аромат его одеколона затмил здравый рассудок. Время застыло. Исчезли все лишние звуки, посторонний шум и навязчивые мысли, обострились чувства, а каждое его касание заставляло мою кожу покрываться мурашками.       Я оторвалась от его губ, не найдя в себе смелости вдохнуть хоть каплю воздуха, отстраниться и поглядеть в его глаза. Голова кружилась, коленки дрожали. Лицо Стива буквально излучало нежность. Его взгляд был пронизан теплом, мягкая полуулыбка застыла на его губах. Я сделала шажок назад, выпутавшись из кольца его рук. Его тёплая широкая ладонь скользнула от моего локтя к запястью, пальцы переплелись друг с другом. — Я пойду, — осипшим вдруг голосом прошептала я и улыбнулась напоследок.       Если раньше Стив старался, по возможности, не пересекаться со мной взглядами, то сейчас он ловил каждое моё движение. Он кивнул, ничего не ответив, а я развернулась и на шатких ногах направилась в комнату общих сборов. Сердце бешено стучало в груди, мне вдруг стало трудно дышать. Свернув за угол, я прислонилась спиной к стене, стараясь перевести дыхание. Руки дрожали как от озноба. Я пальцами коснулась всё ещё покалывающих от поцелуя губ. Мне нравилось то, как я чувствовала себя рядом с ним. Мне нравилось то, как непредсказуемо я могла вести себя рядом с ним. Мне безумно нравились ощущения, которые он вызывал во мне, нравилось то, как моё тело реагирует на него. Я не могла это отрицать, не могла это даже скрыть. Уверенным шагом я направилась в общую комнату для продолжения празднования новогоднего торжества, в глубине души радуясь своей маленькой любовной победе. Тысячи голосов в моей голове скандировали его имя. Тысячи голосов в единый живой унисон кричали: "Я люблю тебя". Тысячи ниток, связывающие его тело с моим, тянули меня назад, в ту комнату, где я оставила его в одиночестве.       Остаток вечера я провела на бархатном красном диванчике в компании Клинта. Мы наблюдали за Наташей и Брюсом, что ворковали вдали от всех у барной стойки, за Тони, что пьяно орал в караоке и Тором, что не менее пьяно старался его перекрывать, совершенно не зная текста песен. Стив тихо сидел рядышком с нами, потягивая из трубочки "лучшее асгардское пойло", и по его лицу было видно, что он не оставит произошедшее у балкона без внимания. Иногда мы прерывались послушать очередную пламенную речь Тони о героизме, семье или прекрасной Пеппер Поттс, которая при малейшем упоминании своего имени старалась выбить микрофон из рук Старка. Ближе к двенадцати мы все умостились на бархатных диванчиках вокруг двух стеклянных столов; шутили, смеялись, обсуждали прошлые битвы и задания. Бой курантов сопровождался звоном бокалов, громкими возгласами и грохотом разноцветных мерцающих салютов за окном.       И пусть телом я веселилась в окружении своих друзей, моя душа летала где-то высоко под облаками и звёздами, а мыслями я то и дело возвращалась к человеку, который в честь праздника — но, может быть, и не только, — подарил мне робкий поцелуй под омелой. И я никогда ещё не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Наверное, я всё-таки была немного слепой влюбленной дурочкой. Возможно, самую малость. Я не знала, что будет завтра, но сегодня я была точно уверена в одном — я была беззаботна и счастлива. Я ловила каждый миг радости, я запоминала улыбки на родных лицах и громкий смех, запоминала время, когда мы были такими...не Мстителями.       Это Рождество предвещало быть лучше остальных. И, по правде говоря, именно таким оно и было.