***
- Зачем мы тут? - спросил Феликс, вдыхая прохладный вечерний воздух. С высоты ночной город был особенно красив. Огни сверкали так ярко, напоминая россыпь мелких стеклянных кристаллов под светом лампы. Здание, в которое его привел Хван, было заброшенно еще на этапе строительства. Безусловно, оно охранялось, но с охраной всегда можно было договориться. На многих этажах банально не было окон, а если те и встречались, то были вставлены скорее для вида. Голые бетонные стены без намека на отделку, местами свисающие провода и множество опорных балок, которые не успели спрятать строители, создавали немного грустный, но по-своему романтичный антураж. Да, Феликсу казалось очень милым, что его парень решил устроить свидание в таком месте. Тут уж их точно никто не потревожит, так еще и такой чудесный вид на панораму города. Прибывая где-то в своих размышлениях о романтичности момента, Ли не сразу заметил подошедшего со спины Хенджина. Слегка вздрогнув, он мгновенно расслабился, когда родные руки обвили талию, крепко прижимая к себе. На глаза от чего-то наворачивались слезы. В этот момент Феликс был настолько счастлив, что хотелось закричать об этом на весь мир. Хван же явно привел его сюда для чего-то важного, возможно они, наконец, перейдут на новый этап отношений. Ликс давно думал о том, что хотел бы прожить рядом с этим чудесным мужчиной всю свою жизнь, купить домик где-то на берегу моря и завести собаку. Даже не пытаясь скрыть довольной улыбки, он развернулся в объятьях, поднимая на Хенджина слегка влажные от радостных слез глаза. Однако настроение парня кардинально отличалось. Тот был очень напряжён и совершенно не выглядел счастливым. Ликс обеспокоенно позвал его, мягко проводя большим пальцем по щеке любимого мужчины. - Скажи мне одну очень важную вещь Ли Феликс, - тихо начал Хенджин. Его голос был спокоен и очень холоден, - за что ты так с Нами поступил? Противный мерзкий звон тишины – все, что слышал Ликс после этих слов. Следом подступила паника и полное непонимание происходящего. Противный ком подступил к горлу, больно сжимая его и лишая возможности говорить или хотя бы издавать звуки. Глаза судорожно бегали по лицу парня, что все еще держал в своих руках, а мозг пытался найти варианты ответа и хоть немного помочь в выходе из сложившейся ситуации. Феликс искренне не понимал, о чем таком говорил Хенджин. Что могло произойти за несколько часов, что они сегодня не виделись. Утром же все было прекрасно. Они как всегда вместе позавтракали, разошлись по своим делам, договорившись провести вместе вечер, а сейчас Хван заявлял такие страшные вещи. Пока ничего не было ясно, но ощущение чего-то жуткого не покидало Ли. На немой вопрос последовал такой же немой ответ. Хенджин лишь достал то самое сообщение, которое зачем-то распечатал на бумаге и протянул шокированному Феликсу. Он наблюдал за тем, как менялось выражение лица младшего, и едва сдерживал истерический смех. Актерская игра Ли поражала. Как он искусно разыгрывал этот спектакль. Как лгал несколько месяцев, что любит и как оставался в образе до последнего. Все это злило. Вызывало в Хенджине такую злость и отвращение к некогда самому любимому человеку на земле. Он просто не понимал, для чего нужно было продолжать играть, если уже все и так известно. Оправдания, что неустанно доносились от дрожащего в его руках Феликса, сливались в один сплошной фоновый шум. Хван даже не слушал, что говорил парень, лишь безразлично смотрел на город за тонким стеклом. Спустя какое-то время наступила тишина. Ликс перестал кричать, умолять посмотреть на него и услышать. Оправдания больше не лились рекой невнятной речи, парень молча прижимался к почему-то еще не оттолкнувшему его Хенджину и плакал. Беззвучно и уже даже не вздрагивая. - Я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты знал это, - сказал Хван, возвращая свое внимание на парня. Тот поднял на него красные от слез, но все еще такие очаровательные глаза. Слезы продолжали течь против воли, а губы, плотно сжатые в тонкую линию, дрожали. Феликс боялся сказать что-либо. Эти слова окончательно выбили его из колеи, но надежде было достаточно и этого, чтобы начать хоть немного тлеть. Хенджин же смотрел на казавшегося сейчас таким маленьким Феликса и понимал, что не хочет делить его с кем-то. Да, простить и быть с ним дальше он не сможет, но позволить кому-то кроме себя вот так обнимать его, быть рядом, любить, он просто не мог. Ликс только его, и если им не суждено быть вместе, то остается только один выход. В последний раз он любовно провел ладонью по светлым волосам парня и мягко убрал слезы с любимой щеки. Робкая улыбка, появившееся на лице Ли и взгляд полный отчаянной надежды, почти сбили Хвана с его изначального плана. Поддавшись своей слабости, он чуть наклонился, оставляя на солоноватых от рыданий губах поцелуй. Феликс вцепился в него, боясь хоть немного ослабить хватку. В одно мгновение его жизнь перевернулась, и сейчас казалось, что есть шанс вернуть все на свою орбиту. Ужасное обвинение в том, чего он никогда бы даже не подумал делать, немного отступало на задний план. Надежда на то, что ему все же удастся доказать свою невиновность горела сильнее. Вот только они вернуться домой, разберутся с этим вместе, как делали всегда и все снова будет чудесно, он верил в это всем сердцем. Верил, что сможет доказать свою невиновность. Тихое, из-за сорванного в отчаянном крике признание, долетело до слуха Хенджина и тот снова вернулся в реальность. Разорвав прощальный поцелуй, он со всей силы оттолкнул Феликса от себя. Не ожидавший этого парень, упал и, пробив своей спиной, хрупкое, как надежда на спасение, стекло заброшенного здания, полетел вниз. Взгляд любимых карих глаз, наполненных диким ужасом и непониманием происходящего, навсегда отпечатался в сознание Хенджина. Мелкие осколки, словно разбитое совместное будущее, застилали собой все пространство рядом с оконным проемом. Подняв самый крупный из них, Хван убрал его в карман. Подойдя к самому краю, он безразлично посмотрел на лежащего, на земле парня. Жалел ли он о своем решение? Определенно нет. Хотел бы пойти следом? Возможно, но точно не сейчас. Дождь вопреки всем прогнозам начинал накрапывать, разбавляя собой алую кровь у подножья недостроенного здания. Хенджин действительно когда-то мечтал устроить тут романтический вечер, прям, как сначала подумал Ликс. Что ж, мечтам надо сбываться, пусть и таким извращенным способом.***
Разыграть на похоронах опечаленного горем парня не составило никакого труда. Хенджин умело плакал на плече у их общего друга, пока тот успокаивал его, что он не виноват в том, что Феликс захотел уйти из жизни. Все, даже полиция, были уверены, что это суицид, что не могло не радовать. Первые дни Хван действительно ощущал что-то похожее на счастье и чувство облегчения. Он был спокоен, что теперь его Феликс навсегда останется только его. Все вещи Ли в их квартире остались лежать на своих местах, ничего из них выкинуто не было. Наоборот, Хенджин иногда специально разбрасывал некоторые из них, чтобы создать эффект того, что его парень жил тут. Все завтраки и ужины он проводил исключительно в компании фотографии своего парня. С небольшого снимка, заботливо поставленного в рамку без черной ленты снизу, на него смотрел все тот же Феликс. Парень ярко улыбался и буквально светился от счастья, грея своим теплом даже так. Для Хенджина он не умер, лишь ушло тело, которым мог завладеть кто-то другой, а душа всегда была тут, рядом, и продолжала свое существование. Со стороны все это, наверно, выглядело безумно, но Хван не придавал этому особого значения, ровно до тех пор, пока одним утром на кухне его не встретил аромат свежей выпечки и Феликс, наливающий чай. Опешив, он долго пялился на эту картину, неподвижно стоя в проходе. В какой-то момент все исчезло. Никакой выпечки на кухне не было, как и веснушчатого парня. Сбросив все на то, что он просто плохо спал, Хван пошел обратно в спальню. Однако подобное повторилось еще не раз. Феликс внезапно появлялся в разных частях квартиры, а потом так же внезапно пропадал. Он всегда молчал и делал вид, что находится в квартире один. Хенджина все это не на шутку пугало. В какой-то момент он попытался заговорить с ним, но ответа не получил. Тогда он стал реже ночевать дома, чтобы лишний раз не пересекаться с Этим, но призрак пошел за ним и настиг на работе. Поняв, что бегать бесполезно, он вернулся обратно в квартиру. На следующее же утро произошло обновление в их коммуникации. Феликс внезапно заговорил. С чем это было связанно – не ясно, но фразы были совершенно будничными. Так он прожил примерно неделю. Хенджин полностью смирился с этим привидением. Оказалось, что он не такой уж страшный и совершенно не несет в себе никакого вреда. Они мило беседовали с Феликсом за чашкой зеленого чая. Все было так же, как и раньше, до того сообщения, которое изменило жизнь обоих парней. Да, пусть он был бестелесен и часто испарялся, но этого было достаточно, чтобы заполнить тоскливую пустоту внутри, которая все же решила появиться. Слушая рассказ о том, какой жуткий в универе Феликса препод по философии, Хван резко осознал, что на самом деле натворил. Он, словно очнулся от жуткого кошмара, главным монстром которого был он сам. Все эти недели он жил в каком-то трансе, а сейчас увидел ситуацию со стороны и впервые заплакал. Истерика долго не заставила себя ждать, накрывая с головой. Оглушительно закричав, он схватился за волосы, а после упал на колени. Крупная дрожь била все тело, а слезы текли без остановки. Он убил. Своими же руками лишил жизни самого прекрасного на этой земле человека. Сам уничтожил свой единственный смысл жить. То, почему он сделал это, в один миг перестало иметь значения. Сам факт того, что он больше никогда не сможет обнять Феликса, никогда не услышит его голоса, смеха, что больше не увидит той чудесной россыпи веснушек и таких любимых глаз, убивал. - Дошло наконец, - по комнате прокатился низкий и до боли родной голос. Хван в каком-то безумии повернулся в сторону источника шума и наткнулся на тот самый взгляд, который на всю оставшуюся жизнь впечатался в память парня, - Почему ты убил меня, Джинни? Мы же могли вернуться домой вместе и поговорить обо всем. Я не изменял тебе, я никогда бы не смог так поступить с тобой, ты же знаешь, как сильно я люблю тебя. Почему ты так легко поверил кому-то со стороны, а меня даже слушать не стал? Он был не в силах воспринимать всё это. В голове в красках всплывал тот вечер. До больного сознания только сейчас стали долетать обрывки фраз Феликса, его крики, отчаянные просьбы обратить на себя внимания и мольбы о прощение за то, чего, кажется, действительно не совершал. Он не понимал, чему сейчас верить, а чему нет. Призрак рядом с ним не успокаивался, продолжал сыпать обвинениями и все смотрел этим своим жутким взглядом, словно другого у него и не было. Сейчас хотелось одного – вернуться в прошлое, взять Феликса крепко за руку и увести как можно дальше от того окна. Совершенно не важно, было ли та чертова измена или нет, конкретно сейчас Хенджин был готов простить все, что угодно, отдать все, что у него есть, лишь бы снова почувствовать тепло любимого человека. Будто одержимый чем-то, Хван подскочил к шкафу, где хранились личные вещи Ликса. Книги, тетради, какие-то листки и мелкие безделушки, все полетело на пол. Он сам не понимал, зачем делает это, просто хотелось заполнить все пространство небольшой гостиной хоть какими-то остатками Феликса и его вещи как раз подходили на эту роль. После в ход пошла различная одежда, которая носились владельцем регулярно. Многие предметы гардероба все еще хранили аромат Феликса. Надев на себя самый большой свитер любимого мужчины, Хенджин принялся раскладывать остальное по всем возможным поверхностям в квартире. В какой-то момент он нашел духи Ликса. и потратил едва ли не все, что там было, в попытках обмануть себя. Комната стала похожа на огромную свалку ненужных вещей, но абсолютно каждая мелочь была критически важна Хвану. Однако всего этого было мало. Ему хотелось быть еще ближе к Феликсу, но все что он мог делать, это тихо сидеть на его любимом кресле, прижимая к себе сразу несколько футболок и глубоко вдыхая воздух, буквально пропитанный им. Глаза в панике бегали по комнате. Со стороны он скорее напоминал сумасшедшего человека с манией преследования. От чего-то стало страшно настолько, что он крепко зажмурился, пряча голову в ворохе вещей. Призрак словно почуяв это, снова вернулся к нему. Он продолжил свою историю, тихо нашёптывая Хвану отвратительные вещи. Воспоминания, страх, ненависть к себе и несоизмеримая тоска сменяли друг друга, превращаясь в подобие какого-то крайне извращенного калейдоскопа. Все продолжалось до тех пор, пока изнеможённое истерикой сознание тупо не отключилось, и Хенджин не уснул на полу кухни, прижимая к груди фотографию счастливого Феликса. Утром он с огромным усилием заставил себя подняться. Что происходило вчера, помнилось плохо. Вещи Ликса были разбросаны по всей квартире, пол в зале был устелен общими снимками, а на туалетном столике валялся тот самый осколок стекла, который Хенджин забрал себе в качестве сувенира, заботливо убранный в бархатную коробочку. Кое-как умывшись, он пошел обратно на кухню, чтобы поставить чайник. Пока тот закипал, парень взял в руки телефон. Одно единственное письмо среди кучи другого спама привлекло его внимание. Устройство выпало из рук, звонко ударившись о пол, стоило Хвану прочитать текст. Снова тот же человек и снова разрушает его жизнь, точнее мелкие осколки, оставшиеся от нее. Шутка. Это была просто шутка. Кое-то хотел поссорить их и пошутил вот таким образом. В письме Хвану принесли свои извинения и соболезнования, человек не подумал, что все зайдет так далеко. Вот теперь мир Хван Хенджина рухнул окончательно. Криво улыбнувшись, он истерически засмеялся, разводя в стороны руками, как бы говоря сам себе, что он уже бессилен в этой ситуации. Даже слез не осталось, чтобы устроить очередной приступ жалости к себе. Судорожно выдохнув, он прикрыл глаза, а после уставился на небо за окном. - Прости, что не поверил, - прошептал он, а после рассмеялся от абсурдности сказанных им же слов. «Прости, что не поверил и решил убить тебя», - передразнивал себя же в своей голове Хван, не переставая смеяться. Звучало это настолько тупо и жалко, что хотелось вырвать себе язык. Извиняться за свой мерзкий эгоизм, недоверие, по сути, предательство и убийство, что может быть абсурднее. Призрак, который наблюдал за этой картиной сидя в дальнем углу комнаты, лишь ухмыльнулся, а после поднялся со своего места и прошел к журнальному столику. Острый осколок стекла через пару секунд оказалось в руках Хенджина, который, не подавая признаков здравого существования, смотрел на приведение. - До встречи, - прошептал Феликс, а после вновь прошел сквозь оконную раму, но только теперь на его губах сияла яркая улыбка, прям как на том фото, без черной ленточки. Хван проводил его совершенно пустым взглядом. В данный момент он не ощущал ничего, кроме полнейшего эмоционального опустошения и желания пойти следом, словно верная собачка, которая буквально не могла жить без своего хозяина. Это оказалось сильнее его. Медленно моргнув, он посмотрел на разбросанные по всему полу снимки. На ярких кадрах были изображены множество счастливых моментов из их совместной жизни. Словно зачарованный, он пошел туда, где цветных карточек было больше всего. Правая ладонь крепче сжала осколок, который не хотелось отпускать. Она будто служил последним связующим звеном между Феликсом и Хенджином, по руке которого, медленно капала кровь, пачкая собой некоторые фотографии. Лишенный каких-либо жизненных сил, Хван упал на колени. Ковер из пестрых снимков резал глаз. Он бережно подносил особо значимые для него фото к лицу и рассматривал их, словно видел впервые. Вот этот с одного из их свиданий. Хенджин не удержался и сфотографировал Ликса, когда они сидели в ресторане. На другом кадре совместная поездка на море. Счастливый Феликс и крайне возмущенный ранним подъемом Хван. Тот отпуск запомнился очень хорошо. Это, пожалуй, были одни из самых счастливых дней его жизни. По правде говоря, так можно было сказать про все фотографии, что окружали сейчас парня. Беря в руки очередную из них, он со всей осторожностью вытер попавшую на бумагу каплю крови. Потребовалось какое-то время, чтобы понять, откуда она тут взялась. Он не ощущал боли, поэтому сильно удивился, обнаружив, что ладонь изрезана. Осколок стекла глубоко впился в плоть. Хенджин вытащил его, наблюдая за стекающей на фотографии кровью. Взгляд внезапно зацепился за одну из них. Она была седлана буквально за пару дней до смерти Феликса. Тогда они оба были безмерно счастливы и даже не думали о том, что в запасе у них остались буквально один совместный вечер и два утра, а после лишь темнота. Хотя, кто знает, быть может, после смерти все же что-то есть. Хенджину хотелось в это верить, когда он с большой силой прижимал хрупкое стекло к запястью. Если так ему удастся слова почувствовать родные объятия Феликса, то он готов пойти на этот шаг.