Ласковый дождь

Капля за каплей, вода падает на серую землю, собираясь в грязные ручьи где-то у ног Беннета. Лицо уже мокрое, а глубокая царапина на переносице щиплет и, кажется, снова начинает кровоточить. Дождь смоет пот и кровь, а затем утонет в пепельном море. В нем уже утонуло бесчисленное количество тех отверженных храбрецов, что по глупости сунулись сюда. Теперь в нем медленно тонут и его, Беннета, уже мертвые товарищи. Воздух густеет с каждой секундой, пеплом оседая в груди: Беннет хрипит, размышляя, почему именно море, а не пустыня, что подошло бы этому месту больше. Каждый вдох даётся ему с трудом и отзывается дикой болью в груди, и Беннет уже не уверен, сможет ли Барбара помочь ему в этот раз. Он почти представляет себе, как она выдыхает с горечью и принимается за обработку его ран. Небрежно, но как всегда, со знанием дела. Как проводит рукой по его груди, чудодейственно залечивая сломанные ребра, стягивая дыру в его легком изнутри. Процесс не быстрый и болезненный, но Беннет привык к боли, а когда рядом (близко, так близко) сидит Барбара, он готов терпеть столько, сколько потребуется. Пальцы на руках немеют, а ноги, если быть честным, парень уже давно не чувствует. Малейшая попытка пошевелиться пригвождает болью к земле. Беннет устал пытаться, но глаза упрямо не смыкает - вглядывается в заволоченное пеплом небо, силясь рассмотреть в нем хоть что-то, кроме пустоты. Рядом нет никого, кроме хладеющих трупов его соратников. Ничего, кроме бесконечного пепла вокруг. Он снова всех подвёл. И теперь обречён умереть здесь один. "Для искателя приключений отдать жизнь в погоне за сокровищами и тайнами мироздания - достойная смерть" - говорили его папы, поминая павших товарищей за столом в Доле Ангела. И Беннет (который в тот вечер впервые удостоился чести выпить со всеми) тоже так считал. Тогда всё, что говорили папы казалось истинно-правильным. Мысли о Барбаре, мучившие его похуже любой мозоли, отошли на второй план, стоило только выпить пару бокалов вина из одуванчиков. Даже слова старых приключенцев постепенно перестали его волновать. Вместо этого Беннет слушал, как под пальцами барда в углу таверны рождается дивная мелодия. "Сегодня я поведаю вам балладу о славном рыцаре, на чьем пути было множество испытаний" — голос барда, чистый и звонкий, словно звучание лиры в его руках, моментально приковал внимание всех пьяниц в таверне. Бард мимолетным взглядом посмотрел на застывшую в ожидании публику, на секунду замерев на Беннете, после чего на губах юноши расцвела таинственная улыбка, — "Пожалуй, даже слишком много для него одного." И он запел, и пел долго. Никто не решался прервать его, да и ни у кого из присутствующих не возникало такого желания. И когда он наконец закончил балладу, на секунду все снова замерли, с придыханием ожидая конца. Но бард поклонился - и эта минута всепоглощающей тишины растворилась в гвалте аплодисментов. "Но почему всё так кончилось?" — дверь таверны захлопнулась и Беннет, возможно, почувствовал бы себя глупо, если бы голова не кружилась от выпитого. Луна слегка плыла перед глазами, но недвижимый силуэт барда оставался всё таким же загадочным и притягивающим внимание, без права остаться упущенным, — "Почему рыцарь… умер?" Он был обязан догнать его и спросить. Словно от этого зависела его судьба - тогда Беннет был в этом уверен. Бард повернулся к нему всё с той же беспечной улыбкой, без намёка на серьезность. Лира исчезла из его рук и Беннет отстранённо подумал, что стоят они уж слишком близко друг к другу. "Не все же истории кончаются счастливым финалом?" — это не было ответом, но интерес был удовлетворён сполна. Глаза напротив светились тёплой бирюзой, отражая свет луны и в тот момент Беннету казалось, что он созерцает редчайшее из сокровищ Тейвата. Они стояли так, секунду, минуту или две, пока бирюза не засверкала сдержанным весельем и Беннет наконец отмер и вспомнил, как дышать. Бард в ту ночь испарился, а на следующее утро Беннет корил себя за то, что забыл спросить его имя. Голова трещала, но парень заставил себя сфокусироваться на образе безымянного барда. Зацепиться хоть за что-то, чтобы не упасть в пустоту. Дождь не спешил прекращаться и, видимо, последние мгновения перед смертью Беннету суждено провести мокрым, содрогающимся от холода и боли, совершенно одному. "Досадно" — мельтешит на краю сознания мысль. "Хоть кто-нибудь" — бьется в истерике, следующая. Он всегда был один и единственное, чего он сейчас хотел - встретить смерть хоть с кем-то, чтобы не чувствовать этого удушающего одиночества. Хотя бы сейчас. Он бы молился, взывая к великому Барбатосу, но как назло в голову не приходила ни одна молитва из тех, что пели в соборе. О, Барбатос, как же хочется увидеть заботливую улыбку Барбары ещё хоть раз. Услышать… Мысли сбиваются в кучу, тихнут, исчезают в пропасти пустоты. Беннет чувствует касание на своей щеке, чужое, не несущее тепла. Наверное, из-за потери крови ему мерещится, но небо становится бирюзовым и это последнее, что врезается в его память. Беннет забвенно прикрывает глаза, всецело доверяя себя пеплу.