Парадокс всемогущества Бога

На улице Щепкинской, в одной из пятиэтажек, где жило не так много людей, сидя на колене, завязывал шнурки один молодой человек, ничем не примечательный. Был ли он слишком юн, чтобы зваться молодым человеком? Возможно. Однако, и ребенком его тоже было не назвать. Да что уж тут бубнить, не будем выёживаться и говорить о чем-то великом. Это был человек шестнадцати лет, обучавшийся в десятом классе общеобразовательной школы без особого уклона. Учеба не составляла труда для нашего героя, возможно, из-за качества образования, а, возможно, он действительно не был глуп, ведь большинство его ровесников учились очень плохо, но об этом чуть позже. Это был человек роста чуть ниже среднего, весьма приятной наружности, с ярко-синими глазами и светло-русыми волосами, и к тому же его нельзя было назвать человеком, не имевшим определенной идеи. Разного рода мысли преследовали его и, увы, он не был быстрее, так что наш герой, несмотря на свой юный возраст, четко знал, к чему он в этой жизни склоняется. Это было обычное утро среды, такое же серое, как и все остальные. Школа — небольшое облезшее здание, местами с дырками в полу и неработающими лампочками. Какие-то дела всегда остаются здесь незаконченным, а другие, так и вовсе, никогда не были начаты. Это обычный порядок вещей в уездном городе Мухосранске, где на улицах разбросан мусор, который никто не собирается убирать, а на стенах домов висит бесчисленное количество рекламных объявлений и политических лозунгов. Холодный осенний ветерок снова дует в лицо и разносит по городу скверну. Так что там о герое? И кто там сказал, что не будет выёживаться!? Уж точно, точно не тот, кто ведет сие повествование! Эта история ни о славе, ни о власти, хотя, нет, частично об этом, но это не столь важно! История эта рассказывает о людях. О людской природе и истинной натуре всего человечества. Так что вот он, актер, первый вышедший на сцену! Перед вами Марьян Иванович Серборезов. Секрет и прелесть столь удивительно-редкого имени заключаются в том, что его родители всю жизнь хотели себе дочку, однако, не тут-то было. Пришлось мириться. Фанатические родители еще пару лет отчаянно верили в то, что мальчик может в один прекрасный момент обернуться девочкой. Поэтому они также отчаянно покупали ему розовую одежду, даже платьица, и прочую девчачью лабуду. Сейчас самое начало осени, и Марьян направляется в сторону школы. Он одет в классическую белую рубашку и черные брюки, а в руке у него черный кожаный портфель, который уже пережил многое. Марьян минует учеников начальных классов, с опаской минует учеников постарше, поднимается на третий этаж и заходит в класс. Мало кто поднимает на него глаза, и он спокойно садится за парту в первом ряду. Парту, одинокую и опечаленную. Соседки сегодня нет. А жаль. Марьян тянется в сумку за учебниками, как вдруг к нему за парту неожиданно подсаживается одноклассник. — Марьян! Сколько лет сколько зим! — произносит он звонким голосом. Это Игнат Канарейкин. У него средний рост, слегка вьющиеся темные волосы и несколько пачек сигарет в кармане. Он дружит со всеми, со всеми и по чуть-чуть, и каждый в этой школе знает Игната, а кто не знает — тот точно о нем слышал. — Ну привет. — Марьян протянул Игнату руку и улыбнулся так, будто они не виделись вчера. — Как жизнь? — Плохо, Марьян, просто ужасно! А где Мила!? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Да не знаю. Уже должна была прийти. А что с жизнью-то не так? — Да у меня кот вчера сдох. — весело произнес Игнат. Марьян с непониманием поглядел на приятеля, стараясь проанализировать ситуацию. Если это правда, то нужно посочувствовать. А если это шутка, то нужно посочувствовать иронически. — Правда? — спросил Марьян. — Да. Если это шутка, то пути назад уже нет. А если это правда, то тем более. — Сочувствую. — отозвался Марьян. Игнат зевнул, потянулся, и они продолжили говорить о каких-то бытовых вещах. Канарейкин так и не успел пересесть до начала урока, поэтому остаток дня он решил просидеть за этой партой, даже без учебников, тетрадей, и тем более каких-то письменных принадлежностей. Не сказать, что это была хорошая идея. Марьян обычно брал письменные принадлежности у Милы, так что сегодня два придурка остались ни с чем. Так они отсидели две пары с пятиминутным перерывом, и вот, пришло время большой перемены. Игнат пулей накинул кожаный жакет и пулей вылетел из кабинета, а Марьян достал из портфеля несколько бумаг и тоже вышел в коридор. С трудом он спустился на первый этаж, этаж начальной школы, и с еще большим трудом он пробрался к месту встречи. А место встречи — это обшарпанная лавочка, которая неизвестно как все еще стоит под непрекращающимся гнетом младшеклассников. Марьян посмотрел на лавочку и увидел, что его старый приятель уже давно ждет его. Это — Ксемен Алексеевич Чадов. И он наполовину цыган. Да, именно поэтому его зовут Ксемен. Его темно-карие глаза горят бурным огнем, а его надменная ухмылка не дает покоя не только восьмиклассницам. Ксемен высокий и стройный, короче говоря — мечта любой скучающей Татьяны, что грезит о встрече со своей любовью. Черты лица его остры и выразительны, и в добавок ко всему этому, он носит длинные темные волосы, которые всегда заплетает в хвост. А самое главное, что это герой, вышедший на сцену вторым! Бурные, бурные аплодисменты! — Чего так долго? — спросил Ксемен, скептически оглядев приятеля. — Это ты быстро. — ответил Марьян, переваливаясь с ноги на ногу. — В любом случае, вот, держи. — Он протянул другу несколько скрепленных бумаг, и Ксемен мигом выхватил стопку. — Напомни, что по стоимости? — Черт его знает, что по стоимости, все равно ее устанавливать бесполезно! – со злостью произнес Ксемен, отводя взгляд в сторону. — Надеюсь, хотя бы пять сотен будет… — Пять сотен на троих слишком мало. Ксемен лишь уныло пожал плечами и развернулся в сторону лестницы. Он смахнул со лба прядь волос и, озираясь по сторонам, пробежал до дверей. Он был очень уверен в себе, вплоть до того момента, пока дверь ближайшего кабинета вдруг не скрипнула. Юноша повернул голову и встретился взглядом с ненавистной учительницей физики, чьи уроки он прогуливал уже очень долгое время. Можно ли назвать это двухнедельным страйком? Можно, можно, несомненно. Глаза учительницы загорелись ярким пламенем, ноздри раздулись, а на лбу показалась вздутая вена. Выйдя из кабинета и выпрямившись во весь рост, она так и не свела взгляд с Ксемена и скрипучим старушечьим голосом протянула: — Ну что, Чадов… Когда будем сдавать долги? Ксемен разом опомнился. — А что сдавать-то надо? — без всякого страха спросил он. — Чадов, прошел первый учебный месяц. – лицо физички неестественно скривилось. — Я видела вас на занятиях ровно два раза. Причем на одном из них вы нагло поедали лапшу быстрого приготовления, ничего не стесняясь. Мы скоро закончим тему движения. Марьян все еще стоял у подоконника, наблюдая. Тяжело сказать, какие эмоции у него вызывало это зрелище, но отвернуться уже было невозможно. — Это понятно. — ответил Ксемен. — А темы-то конкретно какие? Движение, знаете ли, понятие обширное. Знаете, как говорил про движение Энгельс? — юноша на секунду перевел взгляд на Марьяна, но тут же повернулся обратно к учительнице. — Высшие формы не сводимы к низшим, но обязательно их подразумевают… А дальше все происходило быстро. Движение действительно понятие разностороннее! Оно может быть физическим, химическим, биологическим или даже социальным! Правда, когда Ксемен совершал свой ловкий маневр, маловероятно, что он об этом задумывался. Недоговорив, он нагнулся и швырнул листы по полу в сторону скучающего приятеля, а сам, завидев неподалеку открытое нараспашку окно, метнулся прочь от физички. Учительница вскрикнула, Марьян подобрал бумаги, а Ксемен, перепрыгнув подоконник, выпрыгнул из окна и понесся в неизвестном направлении. Когда Чадов скрылся в спальных районах Мухосранска, учительнице не оставалось ничего, кроме как опустить руки и с непогасшей яростью в глазах направиться в обратно в кабинет, попутно ругая Ксемена. Какие-то девочки, тоже наблюдавшие за происходящим, принялись с энтузиазмом перешёптываться. Видать, обсуждали подвиг Чадова. Марьян остался наедине с бумагами, и к нему медленно пришло осознание того, что работу придется выполнять самостоятельно. Голоса в голове кричали наперебой, юноша сжал стопку и невольно сглотнул, уставившись куда-то в пол. Раз уж Ксемен выпрыгнул в окно — значит он рассчитывал на то, что Марьян справится. А что делать-то? А делать-то нечего. Милы в школе нет, вот и получается, что кроме него — некому. Марьян перекрестился, хоть и не верил в бога, вздохнул и начал подниматься по лестнице к третьему этажу. Поднимаясь, он заметил, как мимо него прошла девочка, примерно его возраста. Походка ее была непринужденной, длинные русые волосы были заплетены в косу. Краем глаза она посмотрела на Марьяна и пошла дальше, и, хотя он не успел хорошо рассмотреть черты ее лица, Марьян почему-то все равно был уверен, что прежде ее в школе не видел. Не уделив случайному событию большой важности, юноша наконец поднялся на нужный этаж. Облезшая и изрисованная дверь туалета скверно скрипнула. Здесь. Конкретно в этом месте происходит все самое страшное и интересное одновременно. Изнутри всегда слышались хохот и бурные обсуждения. Марьян еще раз выдохнул и чутка приоткрыл дверь. Может быть он ниже, меньше и слабее всех и каждого в этом туалете, может он не такой харизматичный, как Ксемен, но разве это причина вести себя, словно животные и отбирать у него стопку силой? Он всего-то просит за нее пять сотен! Группа, охранявшая свои туалетные покои с какой-то ненавистью и одновременно заинтересованностью посмотрела на Марьяна, а тот, в свою очередь, широко улыбнулся, стараясь не показывать свой страх. — Всех приветствую. — вежливо произнес Марьян. — Ксемена сегодня нет, вместо него буду я. — юноша, стараясь игнорировать зверские взгляды окружающих даже сделал несколько шажочков вперед. — Это химия на ближайший месяц. С решениями. — Марьян продемонстрировал бумаги туалетному коллективу. Здесь было шесть человек, не включая самого Марьяна. Все они стояли, опершись кто на стену, кто на подоконник, и без всяких стеснений покуривали дешевый табак. Самого высокого из них Марьян сразу узнал. Александр — лидер своей небольшой группировки, человек, не отличающийся блестящим умом, но зато преуспевшим в искусстве решать все вопросы силой. — Повтори-ка, что там с Ксеменом? — не самым благоприятным тоном спросил вдруг он, подойдя немного ближе к проходу. Марьян разглядывал лицо своего клиента и это явно было не лучшим решением. Сжав бумаги в руках что есть сил, он быстро проговорил: — Срочные дела появились. Но вы не волнуйтесь, все в силе! — Дела? — Дела. Александр на секунду задумался, оглядел своих подопечных и продолжил размышлять. Размышлял он около десяти секунд, после чего выпрямился во весь рост и сказал: — Послушай, блондинка. Пять сотен — это огромные деньги. На них можно купить три пачки сигарет… — Две пачки. — поправил Марьян. — Три пачки сигарет… — скривился Александр. — По акции. Со скидкой, смысле. Сделай мне услугу, блондинка. Позаимствуй пять сотен из своего бюджета, отдай деньги Ксемену, а мне отдай бумаги, и тогда, я верну тебе долг позже. — Нет. У моего отца зарплата тринадцать тысяч рублей. Это пачка контрольных работ на месяц. Мы рискуем собственными шкурами, ради того, чтобы получить хоть какие-то деньги, а вы рискуете вылететь из школы по причине трех незачетов. И ты сам прекрасно знаешь, что у нас в городе нет достойной подработки. Так что ты либо платишь сразу, либо не получаешь ничего. Марьян почувствовал, как атмосфера начала накаляться. Александр недовольно фыркнул. Конечно, его можно понять. Каждый выживает как может, тем более в такое сложное время, где пять сотен действительно могут сыграть роль в судьбе человека, сколько не шути про сигареты. — Подумай еще раз. — со злостью в голосе сказал Александр. Все, все кругом смотрят на него. Он даже не успел отступить, как путь назад перегородили остальные члены Александровской фракции. Бедствия, болезни и бедность. Кто там, интересно, его родители? Прокуроры? Или просто госслужащие? Сколько людей убивают на улицах, сколько людей умирают от передоза, и никому нет дела ни до одних, ни до других. Война, война идет уже столько лет. Скорей бы она закончилась. — Зачем-же так сразу? — отмахнулся Марьян. — Не думаю, что подобного рода действия понравились бы нашему лидеру. — А осмелишься ли ты что-то сказать ему? — А уверен ли ты, что я тебя не переиграю? — Зря ты так, блондинка. — Александр резко изменился в лице и замахнулся кулаком на Марьяна. Первый раз он увернулся, все также крепко держа в руках бумаги, но буквально через секунду, когда кто-то из толпы нагло подставил ему подножку, Марьян неуклюже повалился на пол, упав прямо на спину. — Ну, я вижу ты меня прямо переигрываешь. Марьян невольно улыбнулся. И хотя падение было очень болезненным, да и положение у него сейчас было не самое лучшее, он улыбнулся, чем еще сильнее разозлил своего противника. Александр яростно пнул Марьяна, когда тот попытался встать, обругав его с головы до ног. — Постой-ка. — произнес вдруг Марьян, стараясь сдерживать смех. Ему действительно было страшно, ему было очень страшно. Страшно до такой степени, что смех, вероятно был защитной реакцией. — Давай, прежде чем ты выбьешь мне все зубы, я расскажу анекдот. Александр с удивлением посмотрел вниз, а потом переглянулся с каждым из своих подопечных. Возможно, что-то ему просто не дано понять. — Блондинка, ты чего, совсем головой поехал? Тут ситуация немного другая. — Это как предсмертное желание. — объяснился Марьян и, поймав нужное мгновение, попытался подняться на ноги. Отряд тут же насторожился. — Вот, держи свои контрольные. — протянул он стопку Александру. Марьян, шатаясь, подошел к подоконнику и повернулся к нему спиной. Враждебная фракция выстроилась напротив него, другими словами — бежать было некуда. Но взор Марьяна пал на настенные часы, что висели в туалете над дверью. До конца перемены оставалась ровно одна минута. Марьян развел руками в стороны: — Этот анекдот мне рассказал один великий человек, и я основательно рекомендую вам рассказывать его всем, кого встречаете. Обязательно расскажите его своим будущим детям… — Не тяни. — прошипел вдруг Александр. — И если не будет смешно… — Что-ж, внимание! Анекдот! — перебил Марьян. — Стоит Фридрих Ницше у прилавка и думает: "Какую половину рябчика взять: переднюю или заднюю? Вроде бы хочется отождествить акт поедания птичьей плоти с зарождением мира, с началом чего-то прекрасного, а с другой стороны, в задней части есть вкусные ноги, хотя это закат и омрачение. А может, вдоль его разрезать?" — Уже не смешно. — прокомментировал Александр. А между тем до конца перемены оставалось всего-то каких-то тридцать секунд. — Озадаченного учёного заметил продавец и поспешил поинтересоваться, о чём тот задумался. Ницше поделился своей бедой, на что продавец ему ответил: «Ваша теория стройна. Она отражает объективную реальность и согласовывается с современными взглядами философов, однако истинная суть мироздания состоит в том, что я веган». Как только Марьян закончил, из коридора раздался невыносимый крик школьного звонка, который, как назло, располагался прямо над дверью в туалет. Александр и его подопечные невольно зажмурились, потеряв бдительность, и тогда-то Марьян, вспомнив, что уже видел сегодня, запрыгнул на подоконник и одним движением распахнул окно. Александр вдруг что-то крикнул, взмахнул рукой, но не успел даже подбежать. Да, прыгать со второго этажа было страшно, учитывая, что Марьян даже не успел посмотреть, куда будет приземляться. Но сегодня ему везло. Мало того, что во время прыжка он успел услышать крики кого-то из учителей, которые определенно заняли враждебную фракцию на время, так и упал не на самую твердую поверхность. Упал в кусты. Поцарапал руки и, видать, порвал штанину брюк, но ничего более. — Марьян! — раздался вдруг знакомый голос откуда-то сзади. Это был Ксемен. Он сидел у стены, видать, дожидаясь момента, когда его перестанут искать. Уж слишком много вопросов ему хотелось задать, и только по одному его лицу было видно, что он не может решить, что спросить в начале. — Марьян, ты почему с окна вылетел? Ты в порядке!?

*** Краски дня становились все бледнее, солнце медленно закатывалось за горизонт. Сентябрь — теплый месяц, но вскоре должны были наступить безжалостные холода, от которых будет очень трудно отделаться. — Объявление №1! — закричал Ксемен, стукнув кулаком по столику на детской площадке. — Выручка за сегодняшний день составила ровно одну тысячу двести рублей! Вы спросите: откуда такие деньги, а я вам отвечу: это все моральная компенсация! Я поговорил с нашим деловым партнером после школы, и мы все уладили. На самом деле, я от него такого не ожидал. Это был слишком странный поступок с его стороны. Не уж-то он надеялся так запугать Марьяна? Короче говоря, Марьян, ты получаешь на сто рублей больше за счет Милы, потому что ее сегодня вообще в школе не было! Саня если че раскаивается и все такое. — Ага, раскаивается. — передразнил Марьян. — Ксемен, вот почему нельзя просто учить физику? — Во-первых, я ее учу, просто мне лень ходить на уроки. А во-вторых, если бы этого не случилось, мы бы не получили лишние две сотни! — Ксемен несколько раз оглянулся по сторонам и, убедившись, что вокруг никого нет, достал из кармана выручку. — Четыре сотни каждому! — А что с объявлением №2? — спросила вдруг Мила, поправив воротник. Людмила Михайловна Волкова — третий член гильдии и третий актер на нашей сцене! Она обучалась в той-же школе, где обучались ее друзья и славилась тем, что лично знала практически каждого человека в округе. Она была невысокого роста, обладала темными кудрявыми волосами и носила очки на постоянной основе. Весь ее образ выглядел очень дружелюбно и непринужденно, но по-настоящему узнать Милу удавалось лишь тем, кто общался с ней близко, а таких было совсем не много. И это — гильдия Готового Домашнего Задания, или сокращено — ГДЗ. Все началось еще очень давно, когда кому-то из них в голову пришло давать списывать домашку за деньги. Сначала это были копейки, но чуть позже — появилась идея покрупнее. А что если сразу попытаться достать тесты и вопросы, уже заготовленные учителями, прямо из учительской. Да, сперва звучало глупо и слишком нереалистично, и к тому же — это ведь неправильно. Но что можно считать правильным в Мухосранске? Продажу сигарет и наркотиков? Уж точно нет. — А второе объявление объявляю я. — заявил Марьян. — Мои родители уезжают в деревню к какой-то там знакомой. Собирать грибы. На два дня. — Мы с дедом уважаем исключительно сбор шишек. — перебил Ксемен. — Так что там? — Квартира свободна. — продолжил Марьян. — Предлагаю отпраздновать! Только вот что праздновать — выбирайте сами. Мила вдруг открыла ранец и достала из него здоровенную помятую газету. С трудом распахнув ее и перевернув в нужное положение, она разложила ее на столе и принялась водить пальцем в поисках нужных строк. — Ну смотрите. Завтра у нас суббота, верно? Девятнадцатое сентября. Где тут раздел с праздниками, о, вот он, нашла! — Мила ткнула пальцем в правую нижнюю часть газеты. — Михайлов день. Михайловские заморозки. Похолодание. «На Михаила не полагалось работать — Бог накажет», поняли? Не работайте на Михаила! Бог накажет! Вот, я считаю, Михайлов день — отличный повод повеселиться. Ну, или можем отпраздновать день полотенца, как хотите. Так и договорились наши герои праздновать Михайлово чудо, хотя никто из них и не знал ничего об Архангеле Михаиле, или хотя-бы о подробностях праздника, да и нельзя сказать, что их это интересовало. Тем временем на улице уже окончательно потемнело; из подъездов начали выползать представители самых низших слоев общества, встречи с которыми можно мало кому пожелать, а гильдия приняла решение расходиться по домам. Миле отсюда было совсем недалеко, а Марьян с Ксеменом еще какое-то время шли вместе, пока дорога не развела их по разным сторонам.