Шаг навстречу

      Мондштадт холоднее Ли Юэ, но здесь всё равно тепло, даже зимой. Снег выпадал очень редко, но когда он влажной белой крупой падал с неба, малышня пёстрыми зябликами высыпала на улочки и перебрасывалась снежками, каталась с любых наклоненных поверхностей, сбивая всех вокруг себя и истошно вереща.       Холодное январское солнце взошло не так давно, а детвора уже играла. Сквозь толстые стены и закрытые окна таверны слов было не разобрать, но общий шум улавливался даже так. Дилюк приветственно кивнул Шестипалому Хосэ, занимающему своё законное место у двери и принялся натирать стакан.       Каждый раз при такой погоде он будто возвращался в прошлое, где сам был таким же ребёнком, оглушительно пищащим от попавшего за шиворот или в сапоги снега и вылетающим из дома, как только белое покрывало скроет под собой землю и колючим пухом укроет виноградники. Винокурня расположилась прямо под Драконьим Хребтом, и снег там был частым делом, в отличие от города. Дилюк в такие дни спешно завтракал, лишь бы как заматывался в шарф и, запрыгнув в утепленную обувь, хватал за руку Кэйю и они вместе неслись по скользким ступенькам и брусчатке во дворе. Отец просил их не топтаться по винограду, но они всё равно играли там, искренне полагая, что никто ничего не узнает. От слуг-то они прятались, но следов оставляли немало. Первым это понял Кэйя.       Они как заведенные фонтейнские игрушки бегали вокруг здания, взбирались по лестницам и порой скатывались с них на крышках из-под ящиков. Однажды вылили на ночь ведро воды, чтобы утром была горка. Автором этой идеи был уже он сам. Потом они, конечно же, за это получили и были вынуждены сидеть внутри винокурни три дня. Первый день действительно был наказанием, но потом Кэйа, по своему обыкновению, придумал очередную шалость, которую можно было воплотить, не выходя на улицу, и снова стало весело. Потом они со второго этажа поднялись на чердак, а уже оттуда на крышу. Скинули кому-то на голову кучу снега, совершенно случайно, и спешно спустились обратно, пока их никто не заметил. Учитывая, что вылезли они тогда без верхней одежды и едва ли не в ночных сорочках, намочили ноги и простояли на морозе без малого четверть часа — в их болезни не было ничего удивительного.       Аделинда сокрушалась об иммунитете и количестве овощей в рационе, а Кэйа хитро поблёскивал покрасневшим от температуры глазом.       Зима всегда была для них пускай и не самым любимым временем года, но, однозначно, неплохим. Хотя они всегда находили, чем себя развлечь, вне зависимости от сезона и погоды за окном.       Был ещё случай, когда они утащили лупу из кабинета отца, чтобы рассматривать снежинки.       Это придумал Кэйа.       Таких историй было много, Дилюк сходу мог вспомнить больше десятка, и все они трепетно грели сердце и оседали тяжелым горьким комом рядом же, в груди. Потому что к каждой из них имел самое прямое отношений один лживый человек, полжизни называющих их братьями. Кэйа. Кэйа, Кэйа, Кэйа… всегда и везде. Его было настолько много в жизни Дилюка, что если бы он захотел его забыть — остался без большей части воспоминаний о детстве и юности. Да и во взрослой жизни капитан кавалерии тоже успел отметиться, как минимум три раза в неделю появляясь в таверне и маяча перед носом.       Одним словом, Кэйа был как неудачно застрявшая заноза: колется, гноится, а вытянуть не получается. Дилюк сам решил так для себя и метафорической занозой считал именно Кэйю, а не свои связанные с ним теплые чувства.       Чарльз бросил на хозяина быстрый взгляд, но решил не отрывать его от важных мыслей и уже блестящего тонкими гранеными боками стакана.       Вернуло к реальности Дилюка другое: дверь раскрылась так, как будто её кто-то пнул ногой, едва не прибила стоящего рядом с ней Хосэ, всё же успевшего отскочить, но перепугано вцепившегося в свой инструмент. С холодным воздухом в тёплое нутро таверны ворвался уличный шум и, конечно же, сэр Кэйа, куда без него. На руках у него был мелкий мальчуган, живущий недалеко отсюда, и сейчас истекающий кровью из разбитого носа.       — Мастер Дилюк, доброе утро. У нас тут небольшой эксцесс. Есть чем оказать первую помощь?       — «Доля ангелов» похожа на лечебницу? — фыркнул он и быстрым шагом метнулся на третий этаж, к своей комнате.       После его ночных вылазок часто требовались бинты и спирт, потому здесь их всегда было в достатке. Дилюк выхватил нужное из коробки и спешно спустился в зал. Кэйа придвинул один из стульев ближе к лампе, усадил на него ребёнка и всячески пытался отвлечь, только бы тот не ревел. У носа мальчишка держал кусок льда с тупыми краями, от которого исходила Крио энергия. Оставшаяся малышня быстро проскользнула к другу и наперебой заваливала его вопросами.       Дилюк протиснулся сквозь толпу, едва доходящую яркими помпонами на шапках ему до нижних рёбер, и молча протянул Кэйе бинты и полупустую бутылку из тёмного стекла. Тот благодарно кивнул и принялся за обработку мелких ранок на лице: комком из марли стёр кровь, ещё одним, уже смоченным в спирте, прошелся по ссадинам и царапинам. Судя по тому, что ребёнок даже не выглядел так, будто ему больно, тут не обошлось без применения Крио Глаза Бога. Местная анестезия, какая не снилась даже медикам.       Дети, увидев, что с их другом всё в порядке, как-то совсем незаметно разбрелись по таверне. Обычно путь сюда им был заказан, но раз подвернулась такая возможность, то конечно они не стали её упускать и принялись за исследование.       Кто-то особо ушлый уже протягивал Чарльзу горстку мелких монеток и просил дать «то, что у вас пьёт папа».       Появление Барбары за руку с девочкой, которой, видно, было поручено позвать её, создало ещё больше шума, но стоило ей занять место Кэйи и начать петь, как детвора притихла, зачарованно наблюдая за сразу двумя удивительными вещами: своим кумиром и использованием Глаза Бога.       Счастливый мальчуган, уже будто и забывший о своём злоключении, вместе с друзьями вышел на улицу, подгоняемый Чарльзом. Кэйа же остался сидеть возле барной стойки и явно намеревался оставить тут часть содержимого своего кошелька. Он был достаточно взрослым, чтобы бармен посчитал его присутствие здесь приемлемым. Дилюк с обманчивой неспешностью, которая казалась нелепой даже ему самому, поправил мебель, отнёс остатки бинта и спирта наверх и занял своё место.       — Каким же образом рыцарь Ордо Фавониус оказался втянут в детские забавы? Ты не мог «мимо проходить», Сэр Кэйа, ты не патрулируешь город.       — Хм, почему же у благородного хозяина винокурни так мало спирта в личном пользовании? Неужели он вступает в бои более сложные, чем расталкивание буйных пьяниц по разным углам?       Они сцепились взглядами, но в этот раз спор был слишком ребяческим, чтобы его продолжать и закидывать оппонента совсем глупыми аргументами и претензиями. Один один, — признал Дилюк про себя и снова сосредоточился на прерванном занятии. Стаканов ещё много, а репутация его таверны не потерпит грязных разводов или пятен. Кэйа тоже отступил, возвращая всё своё внимание бокалу с вином.       Он сидел с видом мирового дегустатора, втягивал запах острым кончиком носа и блаженно прикрывал глаза. Какие бы там ни были между отношениями, Дилюк всё ещё помнил, что Кэйа был действительно ценителем и довольствоваться плохим напитком не стал бы. Это молчаливое, но ничем не скрытое восхищение его вином не могло не льстить.       Присутствие Кэйи стало совсем незаметным: в отсутствие собутыльников он пил молча, без тостов и пьяных баек. Только прохладный и давно знакомый запах лилий калла окутывал его и щекотал обоняние.       — Мастер Дилюк, вы же знаете, что я люблю вино и в курсе всех новостей о нём? Во всяком случае, внутри стен этого города, — нарушил молчание Кэйя, заглядывая светлой искоркой зрачка в глаза Дилюку и облокачиваясь локтями на барную стойку, чтобы приблизится.       – Предположим.       – Совершенно случайно я узнал, какой напиток и гарнир к нему вы хотите выставить на следующей неделе. Ещё более случайным образом я узнал, что «Кошкин хвост» совсем не случайно раскрыл ваши планы и выставил всё то же самое, но уже сегодня утром.       Дилюк удивлённо поднял взгляд. Предложения и идеи Кэйи были как всегда… неожиданными.       Он рассчитывал, что его действительно один из самых дорогих клиентов сейчас отпустит тонкую шутку и попросит налить ему ещё, но, кажется, Кэйа горазд не только с высокомерным видом оказывать ему помощь и с ухмылкой острить на эту и ещё сотни других, не предающихся огласке тем. Он на всякий случай внимательно всмотрелся в чужое расслабленное лицо, но не увидел ничего подозрительного. Кэйа примирительно поднял руки к голове и улыбнулся.       — Я всего лишь помогаю своему фавориту винной индустрии. «Доля Ангелов» куда ближе моему сердцу.       – Спасибо.       Кэйа просто кивнул и придвинул к нему бокал, наблюдая за реакцией. Дилюк совсем незаметно вздохнул. Не наливать хитрому лису было, скорее, мелочным желанием насолить, чем неотступным правилом, за нарушение которого его бы неминуемо ждала кара богов. Барбатос бы даже порадовался за своего верного собутыльника.       Кэйа продолжал наблюдать за ним из-под опущенных ресниц и Дилюк всё же плеснул ему из бутылки. Тот вмиг просиял, благодарно кивнул и с прежним аристократичным видом отпил одуванчиковое вино.       — Мастер Дилюк, вы выбрали правильную стратегию. В «Кошкин хвост» теперь буду ходить только чтобы добыть для вас информацию.       Кэйа баловался и игрался, зная, что ему всё равно ничего не будет. Тот ребёнок внутри Дилюка, который был обижен на своего брата, несмело выглянул и потянулся к нему с желанием ответить в том же тоне. Этот внутренний порыв для сдержанного взрослого человека, привыкшего пресекать на корню тягу к мелким и несерьёзным забавам вроде этой, был неожиданным и в тоже время очень ожидаемым после ностальгии по совместным зимам на винокурне, когда такие шалости составляли их ежедневное общение.       После короткой паузы он тихо выдохнул:       — Ради своих клиентов винокурня «Рассвет» готова приложить все возможные усилия для улучшения сервиса.       Кэйа едва заметно вскинулся, раскрыл и без того большой глаз и удивленно уставился на него. Эта почти детская открытость, неверие и мягкая радость, отразившиеся на короткое мгновение на его лице быстро скрылись, но Дилюк слишком внимательно смотрел, чтобы не заметить. От этой искренней реакции, выходящей из привычного образа собранного рыцаря, хитрого и контролирующего все свои жесты и мимику на душе стало тепло. Дилюк не хотел признавать, но прекрасно понимал почему. Он всё ещё надеялся, что годы их дружбы, невероятно ценной и занимающей в его сердце такое место, что она могла бы претендовать на нечто большее, были правдой. Что Кэйа был также рад ему сейчас, как и когда-то.       Желание сделать шаг на встречу маленькой забавой назвать уже нельзя было. Оно должно быть тщательно обдуманно, взвешено и рассмотрено со всех сторон. Но на это нужно время.       Искрящийся на солнце снег за окном был и таким же, как и тогда, а лёд наверняка уже застыл скользкой корочкой на тропках и дорогах.       — Если будут задания рядом с винокурней — заходи погреться, — Дилюк почувствовал, как давно забытый жар растекается по лицу и шее, но продолжил: — и просто так приходи.       Бокал в пальцах Кэйи опасно наклонился, а рот забавно, совсем как лет в десять, приоткрылся. Дилюк, будто и сам вернулся к такому возрасту, мысленно записал это как ещё одну победу на свой счёт.       — Я… с радостью. Надеюсь, библиотека Мастера Крепуса всё ещё на месте и ты хотя бы её не продал?       Он проигнорировал подкол и слабо улыбнулся в ответ. Уголки губ в забытом ощущении поднялись, показывая не вежливый намёк на улыбку, а несмелую надежду на то, что им обоим хватит решительности сделать шаг над пропастью, над разделяющей их Бездной.       — Не только она, шахматы тоже остались.       Загоревшийся взгляд Кэйи можно было считать его невысказанным обещанием сделать всё от него зависящее.