Heart of Fire (Огненное сердце)

Неумолимые зимние ветры завывали в горах, а Изуку все шел и шел по узкой тропинке. Для путника с нетренированным зрением и неустойчивыми ногами тропинка была коварной, один неверный шаг мог привести к травме или смерти. Однако Изуку не был чужаком в этих горах. В древние времена драконолюди жили здесь постоянно, спускаясь в низины только для охоты. Однако с тех пор, как в течение последних столетий они постепенно начали смешиваться с людьми, их уклад изменился. Теперь большинство из них жили рядом с людьми в теплое время года и уходили на родину предков, когда листья опадали с деревьев и ночи становились холодными. В силу своей отчасти рептильной природы, для них было естественным спать зимой. Изуку был хорошо знаком с этими обычаями, поскольку рядом с домом его детства жила небольшая семья дракончиков. Сын драконьей пары, Кацуки, был товарищем Изуку по играм и самым классным человеком из всех, кого Изуку знал. В детстве он был довольно невыносимым, постоянно насмехаясь над тем, что Изуку не такой сильный и способный, как он, с его природными способностями ко многим вещам и сверхчеловеческими способностями к трансформации. Однако со временем он стал ценить храбрость и находчивость Изуку, и они стали очень близки. Прошло три года, когда Кацуки, наконец, предложил Изуку показать дорогу к пещере, в которой он будет зимовать. Это было очень необычно, так как драконы были уязвимы в состоянии сна — обычно они хорошо скрывали свое местонахождение в лабиринтах пещер, а некоторые из них даже ставили ловушки на пути, чтобы защитить себя от тех, кто мог бы причинить им вред. Кацуки провел Изуку по маршруту не менее четырех раз, убедившись, что тот знает дорогу и случайно не собьется с верного пути. Он постоянно ругал Изуку за невнимательность, но в основном потому, что беспокоился, что Изуку заблудится или поранится, путешествуя в одиночку в сердце гор. Изуку никогда не переживал по этому поводу. Он был уверен, что найдет дорогу к Кацуки, где бы тот ни находился. Однако в этом году погода была особенно плохой. К тому времени, когда Изуку вошел в пещеры и скрылся от снежной бури, его нос и уши болели от холода, а пальцев ног он почти не чувствовал. Опустив капюшон плаща, он порылся в рюкзаке и зажег факел, прежде чем продолжить путь вглубь каменного коридора. Его мать очень переживала из-за его поездки, тысячу раз спрашивая, уверен ли он, что ему стоит ехать. Ответ Изуку оставался неизменным: он ни за что не откажется от этого. Это была ночь зимнего солнцестояния, ночь, которая имела большое значение для драконьего народа. Считалось, что в самую темную, самую длинную ночь зимы сердце дракона возрождается и выковывается заново. Это считалось возрождением, а также знаменовало переход к новому году в культуре драконьего народа. После долгого хождения по пещере Изуку почувствовал, что температура по мере продвижения вперед неуклонно повышается. Он был уже близко. Когда он, наконец, вошел в небольшую круглую камеру в глубине скалистой сердцевины горы, то с радостью обнаружил, что там было комфортно тепло, как в комнате, отапливаемой печью. И все же в комнате не было рукотворного огня — только спящее тело дракона, тепла которого было достаточно, чтобы согреть помещение. — Удивительно, Каччан… — благодарно прошептал Изуку. Он бросил факел, который все равно должен был вот-вот догореть, и зажег несколько восковых свечей. Затем он снял с себя одежду, которая в этот момент очень мешала его телу согреться. Он присел рядом со спящим драконом, нежно погладил рукой гладкую красную чешую, а затем улегся, прижавшись обнаженным телом к телу Кацуки. Он издал счастливый вздох и закрыл глаза. Ему не пришлось долго ждать: его запах и присутствие вызвали инстинкты Кацуки, и когда через некоторое время он снова открыл глаза, дракон рядом с ним превратился в такую же обнаженную человеческую фигуру с кроваво-красными глазами, встретившими его взгляд. — Каччан. Я скучал по тебе, — сказал Изуку, прижавшись одной рукой к щеке Кацуки. Несмотря на то, что их разделяла лишь половина того, что было до того, как Изуку начал посещать солнцестояние, долгие недели, приведшие к этой ночи, прошли мучительно медленно. Кацуки только смотрел на него. Он был немногословен в такие моменты, когда долгий сон еще туманил его разум, а драконья кровь текла гуще, чем в любое другое время. Только призрак хмурого взгляда и легкое подергивание носа говорили Изуку о том, что он недоволен. — Мне холодно? Прости, погода здесь довольно жестокая. Но здесь так хорошо и тепло, что я уверен, что… Изуку был прерван парой голодных губ, прильнувших к его губам, горячий язык приглашал к себе с энтузиазмом, который уверил Изуку, что он тоже скучал. Изуку прильнул ближе к объятиям. Каждая его часть, которая еще несколько мгновений назад дрожала от холода, теперь стала горячей. — Я думал о тебе… каждый день, — шептал Изуку между поцелуями, — и я… мечтал о тебе… каждую… ах… каждую ночь. Солнцестояние было не совсем брачным сезоном для драконьего племени. Обычно драконье потомство зачиналось в конце лета, когда еды было много, а рождалось весной — как и Кацуки. Изуку понятия не имел, насколько распространена эта особенная форма связи, поскольку о ней никто не говорил публично — Кацуки ясно дал понять, что не желает и думать о том, чем могут или не могут заниматься его родители в их общей пещере, с тех пор как он начал проводить зимы в собственной пещере. Изуку вздохнул, когда острые зубы впились в чувствительную кожу его шеи, словно желая наказать его за то, что он позволил своим мыслям блуждать. Он прижался поцелуем к виску блондина и вдохнул аромат его волос. Некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми.

______

Сытые и блаженно уставшие, они лежали бок о бок. Кацуки снова погрузился в сон, и так будет до тех пор, пока его биологические часы не разбудят его весной. Изуку смотрел на тени от свечей, пляшущие на потолке пещеры, и гладил волосы своего любовника ленивыми движениями. — Давай поженимся в этом году, — тихо сказал он. Конечно, ответа не последовало. Но Изуку все еще хотел произнести эти слова. Здесь они звучали как-то по-другому, почти свято. — Я также хочу построить дом, ближе к горе, — признался Изуку, — я хочу быть ближе к тебе. Изуку знал, что Кацуки будет против. Он скажет, что Изуку должен сосредоточиться на других вещах, использовать свое время продуктивно… и, конечно, он был прав, в какой-то степени. Но ему было легко говорить, ведь он спал все долгие холодные месяцы, которые им пришлось провести в разлуке! Говоря о сне, Изуку позволил себе задремать на пару часов, ведь ему предстоял еще долгий обратный путь. Когда он проснулся, все свечи, кроме одной, уже догорели. При тусклом свете он съел принесенную с собой еду, оделся и в последний раз поцеловал Кацуки в висок, после чего оставил дракона спать. За ночь температура упала еще ниже, но буря утихла. Изуку чувствовал на своей коже жгучий воздух, и каждый выдох выходил белой струйкой, но в глубине души он все еще ощущал тепло. Словно часть заново выкованного сердца дракона поселилась в нем. До восхода солнца оставалось еще несколько часов, но ночь не была темной. Когда Изуку вышел из пещер, его встретила симфония зеленых волн с оранжевыми и желтоватыми оттенками, танцующих в небе. На мгновение он не мог ничего сделать, кроме как уставиться в небо, подняв глаза к небу и раскрыв рот. Прошли годы с тех пор, как он видел их в таком масштабе. Северное сияние считалось особенным для людей, но драконьи племена, в частности, воспринимали его как благоприятный знак. Изуку поправил на плечах рюкзак и с задорной улыбкой на губах начал свой путь обратно в деревню. Может быть, ему все-таки стоит добиваться дома?