Бред

Но лучше всего этого светлого будущего было лишь то, что у него есть прямо сейчас: поле, которое всегда будет для него домом, семья, которая никогда его не бросит, и Эндрю, который наконец-то перестал тратить их время на то, чтобы отрицать, что то, что происходит между ними, всё-таки что-то значит. Нил сначала даже не заметил эту тишину, отвлёкшись на головокружительные мысли. Но потом не смог сдержать улыбку и притянул Эндрю к себе. Это было всё, чего он хотел, всё, что ему было нужно, и Нил никогда не позволит этому исчезнуть. Нил с трудом разлепил глаза. Жгучая боль пронзила его левый бок, заставив полностью прийти в сознание. Он находится в машине. Слева от него спит мама, увидев которую Нил поморщился. Да, сны бывают мерзкими и страшными, но ему редко снится что-то настолько правдоподобное, тем более про маму. — Мам? - Нил не мог понять, каким именно из ужасных моментов жизни решил помучать его больной мозг и немного растолкал женщину. Бок снова пронзила острая боль, с несвойственной снам реалистичностью. Отвратительный хруст достиг его ушей, когда мальчик решил отодвинуть мать от сиденья. О, Нил прекрасно помнил этот звук. Звук прилипшей одежды, пропитанной уже засохшей кровью. — Блять, да что же за.. - его слова прервал болезненный кашель, при котором Нил подставил руки к лицу и попытался согнуться пополам, но ему что-то помешало, вызвав новую волну боли. На его ладони капала горячая и красная жидкость. «Кашлять кровью? Такого не было когда умерла мама» - смутно пронеслось у него в голове Неожиданно взгляд мальчика упал на больной бок. Так вот что помешало Нилу согнуться. Из его живота торчал огромный разделочный нож. Решив наконец выбраться из этого кошмарного сна, он попробовал себя ущипнуть. Это не помогло, зато движения отдались болью. Схватив рюкзак с вещами мамы, Нил аккуратно, стараясь не беспокоить рану, начал искать в нем телефон. — Есть! - в руках у него было средство связи. Боль в боку становилась с каждой секундой все сильнее и в полубреду Нил решил позвонить Эндрю, номер которого помнил наизусть уже давно. «Набранный номер не существует…» — спокойный голос автоответчика заставил все внутри Нила похолодеть. — Я помню этот ебаный номер прекрасно, не говори мне, что его не существует. - Мальчик снова набрал Эндрю «Набранный номер не существует» Нил начал набирать номера всех лисов, затем Ваймака, Эбби, Бэтси… и с каждым «набранный номер не существует» его сердце падало все ниже и ниже, загоняясь в бешеном ритме. Внезапно его мозг стал кристально чистым от паники осознания. Он не помнит как выглядит Эндрю. В его голове есть лишь смутный образ, какие обычно остаются после… снов. — Так. Я проснулся пару минут назад, верно? - Обычно Нил так не делал, но сейчас его паника перешла все возможные границы и он начал говорить с самим собой, лишь бы не находиться в ледяной тишине машины с мертвой матерью в полуметре. - Я очень реально ощущаю боль в боку, из которого торчит нож одного из головорезов отца. Я не могу вспомнить ни одного из лисов детально. А их номеров не существует. - Нил понимал, что находится на грани. - Их… тоже не существует…? Это был лишь предсмертный бред? В гробовой тишине эти слова прозвучали как последний гвоздь, забитый в крышку гроба. Нила затошнило. В машине стоял ужасный запах смерти, и мальчик, с трудом открыв дверь, вывалился спиной на песок. Тот самый блядский пляж. Снова. Или это первый раз? Ему было трудно дышать. Приземление на спину, казалось, только больше вогнало нож внутрь и теперь тот ощущался с новой силой. Мозг плавился. Не от боли в боку, а от отвратительного осознания, которое медленно накрывало Нила, как цунами, унося с собой все чувства кроме страха и отчаяния. Он никогда не был в Лисьей норе. Он никогда не видел Ваймака. Он не влюблялся в Эндрю. Этого всего не существует. Буквально вся его жизнь состояла лишь из бегства, страха и крови. Нил не сделал ничего стоящего, не играл в экси. Он никогда не любил и никогда не был любим. Парень чувствовал как от сердца по телу медленно расползалось что-то темное и липкое, дробя внутренности. Никогда в своей никчемной жизни он не испытывал такого отчаяния. Нил повернул голову, с трудом открывая глаза. Море, просторное и почти черное в вечернем свете, тихо плескалось недалеко от машины. Где-то в небе кричали птицы, пахло приятной смесью соли и водорослей. Щеки были влажными, то ли от крови, то ли от слез. Он задыхался, уже не в силах выплюнуть кровь из легких и вырвать боль из сердца. Мучительный кашель разъедал тишину, но Нил знал, что его уже не спасти, не сейчас. Поздно. Поздно начинать жить. Поздно радоваться, смеяться, любить. Поздно пытаться дышать. Он зажмурился и в порыве отвращения к себе, собрал последние силы и закричал, почти сразу же закашлявшись и сжав песок в руках от боли. Звук был задавленным и хриплым, полный сожаления. Темное и липкое расползлось по всему телу, не оставляя живого места. Холодно. Так чертовски холодно. Все тело потяжелело, конечности словно приковали к песку. Нил больше не плакал. Он смотрел на пену разбивающихся о камни волн пустым взглядом, а перед глазами проносились моменты из его жизни сна с лисами. Все было зря. Нил не смог даже попытаться. Этому миру он оставит пустую оболочку без души, личности и истории. Парень слабо втянул ноздрями воздух, уже не кашляя, в последний раз наслаждаясь запахом и тишиной. На пляже стояла машина, а рядом на песке лежал мертвый мальчик, стеклянными глазами уставившийся на море. Всю свои жизнь он был никем. Но больше его это не потревожит.