Чайка чает чая будучи в отчаянье

Робер посильнее натянул капюшон случайно взятой с собой в последний момент перед выходом из дома толстовки и вылез из машины. Одежда на нем тут же промокла насквозь, он досадливо поморщился, но планы не поменял – любопытство было сильнее. Он сделал шаг от дороги, и кроссовки тут же противно чавкнули, утопая в грязи, коварно замаскированной под вполне себе прилично выглядящее поле. Сверкнула молния, на секунду озаряя все ярким голубоватым светом, темное низкое небо грозно зарычало, а ветер ударил в лицо с новой силой так, что Робер практически захлебнулся собственными невысказанными ругательствами. Фигура на холме очередной раз взмахнула руками и, словно по волшебству, в тот же миг небо расчертила еще одна яркая вспышка. Робер тяжело вздохнул, вслушиваясь в раскаты грома и, начисто игнорируя затихающие вопли уже выбившегося из сил здравого смысла, зашагал вверх, к вершине. Каждый раз, когда яркая вспышка неровной полосой делила небо, Робер чувствовал, как внутри него просыпается что-то первобытное и никак не вяжущееся с его тремя высшими. Между лопаток яростно чесалось желание плюнуть на все, развернуться, залезть обратно в машину и доехать до безопасного места. Раздался очередной раскат грома – низкий, раскатистый, заставляющий сердце на секунду испуганно сжаться. Робер недовольно почесал влажный лоб – дождь хлестал по щекам начисто игнорируя факт надетого на голову капюшона, и упрямо полез дальше. Чем ближе он подбирался, тем отчетливее был слышен уже слегка охрипший, но все еще возмущенный голос. Еще через десяток шагов удалось разобрать слова. – Тор – пидорас, – уверенно заявил парень, откидывая светлые пряди с лица и продолжая гневно смотреть куда-то вверх, туда, где чернело грозовое небо. – Зевс – чепушила с неуемным либидо, ты, говнюк, можешь превратиться в змею и отсосать сам себе, – он сделал короткий вдох, рядом снова громыхнуло. – Перун, так вообще, можешь катиться к своим ебучим праотцам в гиену огненную, – молния сверкнула еще ближе. Робер успел заметить, как нервно дернулись острые плечи. – Ах да, Тлалок, – самозабвенно проорал парень в сторону, где только рассеялась белая полоса, – ты тоже иди нахуй! Робер удивленно покачал головой. Вот последнее было совсем неожиданно. Такие широкие познания в мировом пантеоне богов редко можно было встретить даже в густонаселенном Талиге, что уж говорить о бескрайних полях Старой Эпинэ. – Юпитера еще забыл, – засовывая руки в карманы, громко сказал он, давая знать о своем присутствии. Парень, стоявший к нему спиной, практически подпрыгнул от неожиданности, мигом оборачиваясь. На Робера уставились два испуганных глаза, и он в примирительном жесте поднял раскрытые ладони. Несколько раз моргнув, стряхивая с темных ресниц капли воды, парень неловко зачесал снова упавшие на глаза мокрые пряди назад и внезапно усмехнулся. – Спасибо, – проорал он в ответ, пытаясь перекрыть шум дождя. И снова вскинул голову, продолжая кричать уже в небо, не сбавляя громкости: – И Юпитеру передайте, чтобы он тоже шел нахуй. После чего глубоко вздохнул и шмыгнул носом. Робер понял, что улыбается. – Легче стало? – делая шаг вперед, спросил он, окидывая взглядом стоящее перед ним недоразумение. Вымокший насквозь, в прилипшей к груди светлой рубашке и когда-то бывшими чистыми джинсах он походил на взъерошенную чайку, непонятно как оказавшуюся так далеко от моря. Робер подумал, что сравнение отличное – орал парень точно так же. – Немного, – кивнул головой тот и шумно выдохнул. Похоже, дождь начал медленно остужать его праведный гнев, потому что он наконец оглянулся по сторонам и, зябко поведя плечами, засунул руки в карманы джинс. – Пойдешь сушиться? – миролюбиво спросил Робер, кивнув в сторону дороги, где темнела его машина, мигающая яркими огнями поворотников. Рядом, словно передразнивая, мерцала вторая, белая, явно принадлежащая гражданину в мокрых трусах. В том, что они были мокрые, Робер даже не сомневался – он сам уже чувствовал, как вода заливается ему за пояс. Еще немного, и обратно они поплывут. – К тебе в машину? – сощурившись, словно пытаясь лучше рассмотреть припаркованный на обочине автомобиль, спросил парень. За его спиной сверкнула еще одна молния, делая ситуацию еще более зловещей. – Для начала, – пожал плечами Эпинэ. Небо грозно зарычало в ответ на эти слова. Парень рассмеялся. – Так меня еще не кадрили, – доверчиво сообщил он, ступая на скользкую землю склона и, словно серфер, заскользил вниз. Робер с тоской глянул на свои окончательно потерявшие хоть сколько-нибудь приличный вид кроссовки, и отправился следом. Нагнал он парня уже практически у края поля. – Я Альдо, кстати, – останавливаясь у машины, наконец сказал тот и протянул руку. – Робер, – ответил на рукопожатие Эпинэ и поспешил наконец забраться в салон. Внутри было тихо, тепло и неожиданно душно. Альдо тут же растекся по пассажирскому сиденью и оглушительно чихнул. Робер тяжело вздохнул и потянулся за пледом, свернувшимся светлым клубком на заднем сидении. – Что с твоей? – спросил он, смотря как Альдо тут же начинает вытирать волосы, встряхивая головой, словно собака. В тишине было отчетливо слышно, как звенят браслеты на его руках, сталкиваясь между собой. Он успокоился ровно на две секунды, пока проверял, перестало ли капать со светлых кудрей, после чего встряхнул головой, позволяя волосам рассыпаться по плечам, тут же снова впитывая влагу – рубашка была мокрая насквозь. Альдо зябко повел плечом и Робер, спохватившись, завел машину и включил обогреватель. – Если бы я знал, то возможно не стоял там и не орал на небо, тебе не кажется? – недовольно проворчал Альдо, наконец переставая делать тысячу движений в секунду и с усталым вздохом откинулся на спинку кресла, складывая плед себе на колени. – Сегодня вообще все плохо, – через паузу начал он. Судя по его глубоко страдальческому выражению лица, Альдо готов был разразиться длинным скорбным монологом, но почему-то резко передумал, искоса глянув на усмехнувшегося Робера. И отделался коротким и лаконичным: – с самого утра и вот до этого момента. Финальным аккордом будет, если окажется, что ты какой-нибудь маньяк, который сейчас отвезет меня в свой загородный дом, разделает на части и расфасует их в банки, – все же не удержался он. – А я, между прочим, не для этого сижу на безглютеновой диете, медитирую по утрам и качаюсь три раза в неделю. Робер почувствовал, как у него начинают болеть щеки. Он столько не улыбался со времен... Последней встречи с Эмилем, наверное. А это было практически в прошлой жизни – еще до защиты докторской и гранта, который заставил Савиньяка безвылазно сидеть на другом конце страны в лаборатории и изредка кидать мемы в общий чат. Робер испытал давно забытое желание спонтанного приключения. А что, если вот прямо сейчас развернуться, заправить полный бак и укатить к Эмилю в гости. Ну а что, у него заслуженный отпуск, паспорт в сумке и полное отсутствие планов. И идей, что делать с собственной жизнью. Альдо оглушительно чихнул. Робер покосился на него. Ладно, один план есть – высушить это недоразумение, напоить чем-нибудь горячим и, если повезет, противовирусными. Робер слишком много времени не был в доме, а в аптечку не заглядывал еще дольше. – И вообще высшая форма белкового соединения во Вселенной, – хмыкнул он, вспоминая, что взял с собой термос. И там, возможно, остался чай. – Рад, что ты тоже оценил, – шмыгнув носом, величественно кивнул Альдо, с интересом наблюдая за копошением Робера, снова извернувшегося так, чтобы дотянуться до рюкзака на заднем сидении. – Почему ты остановился? – неожиданно спросил он, когда Робер перестал шуршать пакетом и вытащил на свет божий высокий железный термос. К счастью, еще горячий. – Мимо три машины проехали и даже на аварийку внимания не обратили. Спасибо, – он еще раз чихнул и принял из рук Робера крышку, доверху наполненную чаем, и тут же с блаженством сделал глоток. Робер замялся. Он действительно собирался проехать мимо – настроение было ни к черту, а истерично бившаяся последние недели в голове мысль, что спасение утопающего – это дело рук самого утопающего, шла вразрез с желанием совершать подвиги. – Тебе честно? – спросил Робер. Альдо иронично изогнул бровь, мол, нет, что ты, ври на здоровье, я же для этого спрашивал. – Из-за песни. – Чего? – непонимающе хлопнул глазами Альдо, даже отрываясь планомерного всасывания в себя горячей жидкости со скоростью полторы кружки в минуту. Роберу было не жалко, просто у него горло тоже уже начало драть. Вместо этого он потянулся к телефону, разблокировывая его и, чуть подумав, запустил трек заново. Из колонок полилась задорная мелодия, а Горшок затянул свою историю про грохочущий гром, сверкающие молнии и безумца. – У меня заиграло это ровно в момент, когда я тебя увидел, – с усмешкой сказал он. – Это было очень смешно, – и, смотря как удивленно вытягивается лицо Альдо, спешно добавил: – Не обижайся только. Альдо еще несколько секунд сидел, всматриваясь в лицо напротив, словно пытаясь найти хотя бы тень насмешки, но Робер был уверен – там только растерянность и какое-то глупое смущение. Идиотская ситуация, Лионель бы точно поднял его на смех. И Эмиль тоже. Рокэ так вообще, наконец перешел бы от шуток к действиям и начал записывать подкасты, повествующие о всех неловких и откровенно тупых ситуациях, в которые вляпывались его друзья с завидной регулярностью. Алва грозился уже как года три, с того момента как вообще выяснил, что такое «подкаст», но до сих пор так и не записал ни одного. Мешала то ли лень, то ли внезапно восставшая из мертвых совесть. Робер мог поставить все свое состояние на первое и вряд ли бы проиграл. Но Альдо внезапно рассмеялся. Громко, закинув голову назад и практически до слез. Ладно, подумал Робер, эта реакция его устраивала куда больше. – Видимо, это моя компенсация за то, что я так и не попал на их концерт, – успокоившись, но продолжая широко улыбаться, наконец сказал Альдо Робер снова посмотрел на него – ну да, действительно юный. Скорее всего, когда Робер уже во всю отрывался на фестивалях, от души валяясь в грязи, пыли и по ночам беспробудно лабая на гитаре в компании таких же зеленых и пьяных корешей, Альдо только начинал свой подростковый, еще неловкий и робкий, бунт. – Я честно пытался пару раз сбежать, – словно оскорбившись на проступившее на лице Робера сочувствие, неожиданно огрызнулся Альдо, скрещивая руки на груди. И тут же морщась – мокрая одежда неприятно липла к телу. – А потом уже было не до этого. В голосе послышалась тоска, и Робер старательно проигнорировал укол совести – трагедии бывают у всех, нечего тут разводить драму. Но ситуацию поправлять было надо. Альдо еще раз чихнул. И сушиться, подумал Робер. – Ты был прав, – разворачиваясь к Альдо всем корпусом, серьезно сказал он. В темных глазах напротив промелькнуло удивление и опаска. – Не в том, что я маньяк, конечно, – Робер тут же поспешил исправить ситуацию. – Но у меня тут недалеко действительно дом и я туда действительно ехал. Можем дотащить твою машину до меня и утром уже разобраться. Альдо перевел взгляд на крупные дождевые капли, беспрестанно стучавшие по лобовому стеклу, задумчиво закусил губу и неожиданно усмехнулся. Робер невпопад подумал, что тот очень красивый. – Только пообещай мне одно, – вкрадчиво попросил Альдо, чуть нагибаясь ближе к Роберу. Того обдало свежим запахом дождя и чем-то пряным, терпким, пьянящим. Робер неосознанно подался ближе. – Что? – спросил он разом охрипшим голосом. Альдо довольно ухмыльнулся. – Пока будешь ехать, – шепотом начал он, не отрывая взгляд. Робер сглотнул, ему резко стало душно, – не включай «Лесника». А то мало ли как на тебя еще песенки повлияют, – и резко отстранившись, взялся за ручку двери, распахивая ее. Робер ошарашенно моргнул, посмотрел в зеркало заднего вида, ловя собственный взгляд, и улыбнулся. Апотом снова натянул капюшон на голову. – Договорились, – крикнул он, вылезая из машины и вспоминая, в какой части багажника вообще лежит трос. На улице продолжал лить дождь.