___________________________________________________
----------------------------------------------------------------------------- После этого разговор с Доктором Улксом продлился не долго. Они постоянно перевозили его куда-то. Люди разговаривали с ним, но он не мог ответить. Когда он снова смог шевелить руками, он решил ощупать свое горло, может с ним что-то не так, но нет, казалось, что его голос кто-то украл. Как у русалочки из сказки. Исчез—исчез. Он очень старался, представлял каждое слово, но ничего не получалось. Ему становилось все труднее делать и другие вещи. Он попросил увидеть Синтию и Доктор Уилкс спросил зачем это ему, но Майкл не знал ответа на этот вопрос. Он не хотел убивать ее—точно не за этим, но зачем тогда. Просто. Определенно была причина… Но он не мог ее вспомнить и доктор задавал ему еще кучу вопросов, но Майкл не помнил отвечал ли он на них вообще. Стало так шумно и он не слышал ничего, кроме голосов в голове. Казалось он снова отдалился, тогда голоса перестали кричать и начали нашептывать, но этот шепот почему-то казался ему даже громче. Все о чем он мог думать была Джудит и то что сказал Доктор Уилкс, и то как долго мама не возвращалась за ним, он перестал быть способен вообще что либо делать, он даже не заметил когда Доктор Уилкс ушел. С того момента прошли дни. Они продолжали перевозить его с места на место и он до сих пор не видел маму или папу, или Синтию. Только незнакомы людей. Они шептались и пялились на него, и говорили такие ужасные вещи о нем и Джудит. Он не знал как ответить им и что сказать—написать, поэтому он ничего не делал. Он просто. Он не знал. Ничего не знал. Все изменилось, теперь все было по другому . Он хотел вернуться домой. Он хотел чтобы мама вернулась и забрала его домой, и обняла, и сказала что теперь все будет хорошо. Он начал думать что возможно они злятся на него, несмотря на то что он рассказал им что он сделал— несмотря на то что он не хотел этого делать. Он продолжал думать о том взгляде, которым его папа смотрел на него, о том как он сжал его плечи. И Джудит… Майкл перестал отвечать людям когда они задавали ему вопросы. Он не знал что сказать, и голоса в голове продолжали твердить что они хотят навредить ему и забрать у него маму, и что он должен убить их, он уже не знал что думать, Майкл просто хотел чтобы его оставили в покое—голоса, люди, все, кроме мамы и он просто—он просто хотел чтобы она пришла и забрала его. Он хотел вернуться домой. Люди продолжали менять его одежду, у него даже не осталось его Хэллоуинского костюма или подходящей обуви. Эта обувь была странной и тяжелой. Из-за нее было сложно ходить, из-за того что он думал было сложно ходить и из-за того что он устал тоже. Голоса сказали что они уйдут, но они не ушли. Они стали намного<i> громче, он просто хотел чтобы кто-то заставил их исчезнуть. Однажды, когда его в очередной раз куда-то перевозили, он услышал как кто-то сказал что он болен и это вселило в него надежду, потому что если ты болен ты можешь пойти к доктору и он выпишет тебе гадких лекарств, но когда ты их выпьешь тебе станет лучше, может они тоже смогут дать ему лекарство и тогда голоса уйдут. Это было бы просто прекрасно. Но другой человек сказал что он сумасшедший, а следующий ответил, что он чистое зло и это напугало его, потому что он подумал, Нет, это не правда, но голоса говорили что так и есть. Ему было страшно. Это было плохо. Майкл не хотел быть плохим. Он хотел быть героем—как в мультиках. Не злодеем. И… сумасшедший? Он даже не знал что это значит. Это… что-то вроде… тупой? Или плохой? Все сразу? Ну по крайней мере ему так казалось, учитывая то как люди говорили об этом. Тупой и плохой, вот что значит сумасшедший. Майкл старался не слушать что говорят люди вокруг, потому что это заставляло его нервничать, но это было действительно сложно. Он хотел сказать, что они не правы, и попросить увидеться с мамой, потому что она бы точно смогла объяснить им все, и тогда все стало бы лучше, но он не мог сказать ни слова. Так что он не мог попросить даже о помощи. В конце концов, он просто… позволил им делать с ним что они хотят, двигать его, как стул или куклу, потому что он уже не знал что ему делать и становилось все тяжелее. Стало так тяжело делать вообще все. Они поместили его в какую-то комнату не на долго, там была куча людей и они все долго что-то обсуждали. Тогда он впервые с той самой ночи увидел маму и папу, он был так взволнован. А еще напуган, сначала—сидя на том стуле один, пока куча людей смотрели на него, обсуждали его, говорили не знакомые ему слова страшным голосом, например «Рваная рана» и «Предумышленное», и «Органная недостаточность». Но тогда он увидел маму и папу, вдалеке, но в той же комнате, и тогда весь страх исчез, он был так счастлив, ведь они наконец-то пришли чтобы забрать его. Он пытался заставить их посмотреть на него, но папа не смотрел, а мама повернулась в его сторону, посмотрела на него и заплакала, тогда ему стало так больно и страшно на душе. Она покачала головой и просто отвернулась и он пытался, он так старался позвать ее и попросить ее не отворачиваться, но как бы он не хотел этого у него ничего не вышло. Его голос все еще был украден. В тот день мама посмотрела на него ещё пару раз, но каждый раз ее взгляд задерживался только на пару секунд и она постоянно плакала. А папа посмотрел на него лишь раз, когда все уже встали чтобы уйти, тогда Майкл снова был взволнован, потому что люди расходились, а папа смотрел прямо на него, неужели они наконец-то заберут его домой. Но когда их взгляды встретились, все что он увидел это ненависть и это пугало его больше всего. После этого Майкла так и не забрали домой. Его посадили на заднее сидение автомобиля и увезли в большое здание за городом, Смитс-Гроув. Они привели его в маленькую белую комнату с больничной кроватью, столом, стулом и всего одним окном с решетками на нем и закрыли дверь. Один раз, всего один раз Майкл попытался открыть дверь, но он не смог повернуть ручку с этой стороны, да и толкая ее открыть не получилось. После этого он сдался и принялся ждать, сидя за столом, продолжая надеяться что когда-нибудь мама приедет и заберет его. Люди говорили о нем—медсестры и доктора—он слышал это, но не отвечал, он даже не знал как. В свой первый день тут он пытался, тогда медсестра улыбнулась ему и он хотел улыбнуться в ответ, но его лицо не двигалось так как он того хотел и говорить он не мог, а его собственное тело казалось таким далеким и чем больше он пытался, тем больше оно отдалялось и голоса снова превратились в перешептывания. Они говорили ему порезать ее и посмотреть что будет, поэтому он перестал пытаться и она ушла. Позже в тот же день они открыли большую дверь и в нее зашел мужчина. Он был большой, прямо как дверь, и такой круглый, он не казался ему плохим. Круг это красивая фигура. Мужчина представился как Доктор Лумис, а Майкл просто сидел и смотрел на него. Смотрел просто чтобы узнать что будет дальше. Доктор Лумис задавал ему много вопросов. Он даже принес бумагу, чтобы Майкл мог написать ему ответы на его вопросы, но он не хотел писать. Поэтому он просто сидел и смотрел на этот лист, слушая. И Доктор Лумис сказал: «Я был назначен, чтобы узнать чем мы можем тебе помочь, Майкл. И я это сделаю. Я доктор и мне сказали что ты очень болен.» Услышав это, Майкл немного оживился, потому что если он и правда был болен они смогут вылечить его и тогда он наконец-то сможет вернуться домой. И возможно—возможно именно поэтому мама плакала и они не забрали его с собой в прошлый раз. Возможно он просто был заразен и не мог вернуться домой пока не выздоровеет или они тоже заразятся. Если это так то все было хорошо. «Ты говорил что слышишь голоса и они приказывают тебе убивать?», — спросил Доктор Лумис. Майкл кивнул всего один раз и уставился на него широко раскрытыми глазами, ожидая что будет дальше. «Почему они хотят чтобы ты убивал, Майкл?» — произнес доктор. Конечно же Майкл не знал ответа на этот вопрос. Они просто хотели этого. Поэтому он ничего не ответил. Доктор Лумис внимательно посмотрел на него, а затем сказал: «А сейчас ты слышишь их?» Майкл ели заметно кивнул. Немного наклонившись, Доктор Лумис принялся изучать его лицо, вглядываться в глаза, от этого Майклу стало не по себе, потому что он его совсем не знал. Но он все таки доктор, а доктора умные так что он знал что делает и он вылечит его, так что Майкл не двигался. «Ты понимаешь, — начал говорить он, все еще смотря ему в глаза, — что ты сделал?» На самом деле Майкл не был в этом уверен. Люди так часто спрашивали это у него. Так что он просто продолжал смотрел на доктора, все еще не уверенный какой ответ правильный: да или нет. «Твоя сестра мертва, потому что ты зарезал ее. Это должно быть было действительно травмирующим опытом. Но ты кажется не плакал, так ведь? — спросил Доктор Лумис смотря на свои записи. — Тебе вообще было грустно?» Было ли? Он хотел домой. Майкл чувствовал эмоции и даже хотел заплакать несколько раз, но его тело не слушалось. Кажется оно сломалось в ту ночь, когда он убил Джудит и он не знал как его починить. «Ты понимаешь что то что ты сделал не правильно?»— спросил Доктор Лумис. …Да? Из-за этого у него проблемы. Так что— «Что это зло?» — спросил Доктор Лумис, изучая какие-то записи которые он принес с собой в папке. Зло? Нет. Нет—нет. Я не. Я не. Плохой, но не… не… Майкл не ответил. Доктор Лумис поднял взгляд от папки и снова начал разглядывать его лицо, нахмурив при этом брови: «Ты вообще чувствуешь хоть что-то?» Он не чувствовал. Он думал. Сложно было думать и чувствовать одновременно, так что он просто думал. Слишком много думал, чтобы что-то чувствовать. Наконец-то вопрос на который он знал ответ, поэтому Майкл покачал головой, очень медленно. Доктор Лумис опустил папку и удивленно посмотрел на него: «…Сделал бы ты это снова? То что сделал тогда.» Майкл задумался над этим, стараясь быть максимально честным. Он думал о ноже и крови, и обо всем вообще, особенно о голосах. Если бы они и правда исчезли, да. Если бы все снова было нормально и мама бы смогли «починить» Джудит, вернулась бы за ним и забрала домой, да. Но если бы он знал что этого будет не достаточно, и он бы знал что его оставят одного в этой комнате так на долго, и голоса в его голове станут только громче, и кто-то украдет его голос, эмоции и его способность делать кучу других вещей, он бы точно сказал нет. Но голоса в его голове все повторяли: «Обеих. Обеих, тогда мы исчезнем.» Он думал о Синтии, размышляя над тем правда ли это, а после и о том каково бы это было. И он снова вспомнил Джудит в тот момент, всю в крови, голую, лежащую на полу, вспомнил как убежал из комнаты, плачущую маму, тот ужасный звук, который издал папа, кричащую Синтию, звук с которым нож втыкался в тело. Он не смог ответить, обессиленный этими размышлениями и такими громкими голосами в голове. «Боже мой, — прошептал Доктор Лумис, наклоняясь еще ближе и заглядывая ему прямо в глаза. — Ты вообще еще здесь?» И это... Именно этот вопрос напугал его больше, чем что-либо еще в его жизни. ----------------------------------------------------------------------------- За время его пребывания в Смитс-Гроув лучше ему так и не стало, наоборот все стало только хуже. Доктор Лумис приходил чтобы поговорить с ним каждый день, но кроме него никто больше никогда не навещал его. Иногда мимо проходили медсестры, давали ему таблетки или еду, но он так и оставался в этой маленькой белой комнате. Он слышал стоны, плач и крики других людей, еле слышные из-за толстых стен окружавших его. Когда он только попал сюда, Майкл был полон надежды, возможно хоть тут ему станет лучше. Возможно они смогут вернуть его голос и, когда он выздоровеет, отправят домой. Он был практически взволнован, когда медсестра впервые принесла ему лекарства, потому что насколько бы оно не было противным это означало, что они наконец-то поняли чем он был болен и могли вылечить его. А когда он перестанет быть заразным, его наконец-то заберут домой. Из-за таблеток он постоянно чувствовал усталость. Стало сложнее двигать даже собственным лицом. Его начал раздражать свет, но он не мог выключить его сам, а они точно не станут этого делать, даже если он попросит, один раз он уже пытался, написал записку и передал ее медсестре. Иногда у него начинала кружилась голова и он так сильно уставал. Само время словно замедлилось, Майклу становилось все сложнее и сложнее двигаться и думать, поэтому он не хотел больше ничего делать. Он просто ждал, сидя на стуле или кровати, ждал сам не понимая что. Все оставалось не именным. Ничего не происходило. Доктор Лумис продолжал приходить и говорить, а Майкл продолжал принимать таблетки, есть и спать, а после начинался следующий день и лекарства все равно не могли заставить голоса замолчать. Но Майкл не переставал надеяться. Доктор Лумис пугал его, все те вещи что он говорил… но Майкл думал что может у него получится понять что с ним не так. На второй день, когда он говорил с Доктором Лумисом, ну точнее Доктор Лумис говорил с Майклом, тот спрашивал его про одержимость и демонах, это было действительно жутко. Майкл практически ничего не знал о них, но он точно знал что они плохие, и Доктор Лумис спросил его, похоже ли это на то что происходит в его голове, одна эта мысль казалась ему чудовищной. Хотя Майкл так до конца и не понял, что Доктор Лумис имел в виду, он знал что это звучало действительно ужасно, поэтому как только он остался один в своей комнате, то решил убедиться что это не так и после пары часов он был уверен, что никаких демонов в его голове не было. Там были только голоса и они не могли им управлять. Хотя они были громкими и страшными, но никого кроме них он не чувствовал. Доктор Лумис вообще часто говорил про подобные штуки, так что, когда ему на следующий обед принесли хлеб, он сложил его в нечто по форме напоминающее крест и прикоснулся к нему, но ничего не произошло и это немного успокоило его. Но этой же ночью, когда он принял свои таблетки и уже лег спать, ему приснился кошмар и, проснувшись от него, Майкл попытался закричать, но не мог, ему хотелось плакать, но он не мог проронить не слезинки, даже его лицо не могло изобразить испуг и тогда он с ужасом подумал что возможно все дело в нем. Он снова чувствовал все таким далеким. Окружающий мир просто… начал ощущаться таким нереальным. Майкл знал что он все еще там и все это происходит с ним, но ему казалось что он просто наблюдает за собой со стороны—словно смотрит на все через линзы бинокля, но не с той стороны и изображение все больше отдаляется. Интересно что случится когда он уже не сможет разглядеть себя вовсе? Больше всего Майклу просто хотелось понять что с ним происходит. Дни превращались в недели, и каждый день Доктор Лумис приходил, изучал его и задавал все новые вопросы. Все становилось только хуже. В последнее время когда он задавал ему какой-то вопрос, а Майкл в ответ кивал или качал головой, потому что он действительно устал и уже не мог заставить себя написать ответ, Доктор Лумис поднимал руку, чтобы остановить его и говорил: «Я говорю с Майклом, а не с тобой», — как будто это вовсе не он отвечал на эти вопросы. Иногда Доктор снова спрашивал у него: «Ты хотел это сделать?» — и Майкл кивал, потому что он хотел чтобы голоса ушли и он должен отвечать честно — если ты скажешь правду, ты не попадешь в неприятности и тебя простят, так говорила мама, но Доктора Лумиса это злило. Но это была странная злость, не такая громкая с криками и чем-то подобным, а странная, тихая, в эти моменты менялась лишь его интонация и он говорил: «Не ты. Я спрашивал Майкла. Я хочу чтобы он ответил», — но он и ответил на этот вопрос, кто еще это мог быть. Надежда покидала его, ему становилось все грустнее и он снова чувствовал себя уставшим, свет все больше раздражал его, стало сложнее двигаться и чувствовать, и он практически перестал отвечать вовсе, но из-за этого все становилось только хуже. И дело даже не в том, что он не хотел отвечать, а в том что он не мог. Он не мог ни кивнуть, ни покачать головой из-за своей усталости, а Доктор Лумис все больше расстраивался из-за этого. Его тело больше не хотело двигаться. Майкл начал размышлять, что если оно забрало сначала его голос и лицо, а теперь и способность двигаться, что же оно заберет следующим. Его глаза? Эта мысль пугала его, так что он не прекращал пытаться. Майкл пытался делать кучу всего—говорить, двигаться, думать. Пытался чтобы Доктор Лумис понял его. Но почему-то от этого становилось только сложнее — словно он попал в зыбучие пески, прямо как в мультиках, и чем больше он сопротивлялся, тем сильнее его засасывало. И его пугало, что возможно ему никогда уже не станет лучше. Но в один день, спустя где-то две недели пребывания в Смитс-Гроув, Майкл как обычно сидел один в своей комнате, пытался делать всякое, и к нему зашла медсестра, чтобы дать ему еды. Должно быть новенькая, он никогда раньше не видел ее. Она поставила перед ним поднос, улыбнулась и сказала: «Хей, малыш. У тебя все в порядке?» Майкл действительно хотел ответить ей — сказать хоть что-то, «Да» или «Нет», или «Спасибо», или «Привет», не имело значение что, но он не мог, так что, приложив максимум усилий, он один раз покачал головой. С сочувствием в глазах она подошла к нему и погладила по голове, это было так странно — с того вечера его трогали только для того чтобы надеть наручники или переместить, или заставить его сесть. Это было действительно приятно, такое знакомое чувство. А когда она развернулась чтобы уйти, Майкл инстинктивно попытался сказать «Пока», хотя знал что не мог этого сделать, но он услышал звук. Он издал звук, наконец-то. Майкл пытался произнести звук «П», но у него не вышло, однако, когда он сложил губы в попытке сказать оставшуюся часть слова, у него все же удалость издать нечто подобное на звук «ока», намного более сдавленный и глухой, но ему было плевать— это был звук, настоящий звук! В этот момент она развернулась, явно удивленная, а он приложил руку ко рту, пытаясь понять что изменилось, почему в этот раз ему удалось произнести хоть что-то. «Я думала ты не можешь говорить», — с удивлением и радостью в голосе произнесла медсестра. Она вновь подошла и, легонько щелкнув его по носу, сказала: «Я рада что тебе становится лучше». После этого она вышла из комнаты, а он продолжал смотреть ей вслед. Он был так рад — так взволнован и на протяжение нескольких часов он пытался повторить это снова и снова, у него ничего не получалось, но он все еще был рад. Возможно лечение правда работало и ему скоро станет лучше. Его голос все еще был с ним — он практически смог сказать пока! И, вдруг, Доктор Лумис ворвался в его комнату, это очень удивило Майкла, потому что было уже очень поздно, и он подбежал к нему, сел на колени прямо напротив и произнес: «Это правда? Ты заговорил?» Майкл просто смотрел на него, круглыми от удивления глазами, он не знал что ему делать и немного беспокоился, почему Доктор появился здесь после отбоя, неужели что-то не так. «Сделай это снова!» — нетерпеливо сказал Доктор Лумис, доставая свою записную книжку. Майкл покачал головой, он пытался сделать это уже более часа, но у него так ничего и не получалось. «Ты не хочешь?»—спросил Доктор Лумис. Майкл слегка наклонил голову от удивления. Нет, дело не в этом. «Ты не можешь?»—продолжал спрашивать Доктор Лумис. Это было правдой, так что Майкл кивнул. «Но ты говорил— ты говорил два часа назад, с Сестрой Дерсон,— настаивал на своем Доктор Лумис. — Она слышала.» Верно, но он не мог повторить это снова, так что Майкл просто продолжал смотреть на него, старался сосредоточиться несмотря на кучу голосов в его голове, говоривших ему делать разные вещи, это было действительно сложно. «Давай же, сделай это еще раз, — сказал Доктор Лумис. — Попробуй.» Майкл пробовал, кажется он слишком медлил с ответом, и Доктор Лумис схватил его за плечи, неприятно впиваясь в них своими пальцами. «Попробуй.» Его глаза расширились и он слегка приоткрыл рот от удивления, его дыхание чуть ускорилось. Он продолжал смотреть на него, обеспокоенный, так как знал что ничего не получится. Попробуй. Попробуй, попробуй, попробуй. Он не мог. Он был— «Попробуй—Я знаю ты можешь» — сказал доктор, встряхнув его за плечи, было больно. Не сильно—совсем немного, но это напугало Майкла, он правда не мог. Не мог попробовать. Не мог говорить. Поэтому он просто сидел там, недвижимы, учащенно дыша и смотря прямо на мужчину напротив. Доктор Лумис перестал трясти его и переменился в лице. «Жди здесь», — произнес он, будто бы Майкл мог куда-то уйти, и, отпустив его, покинул комнату. Через некоторое время доктор снова вернулся, в этот раз двигался он намного медленнее, у него было странное нечитаемое выражение лица. «Она сказала что ты начал говорить что-то, а потом резко остановился и закрыл рот рукой», — медленно произнес Доктор Лумис, так будто это было неоспоримым доказательством его вины, казалось что он вообще говорит не с Майклом. Все еще стоя в дверном проеме он перевел взгляд со своих записей на него. «Это была случайность, не так ли— ты чуть не прокололся.» Майкл не понимал что тот имеет в виду , но то как он это сказал пугало его. Доктор Лумис закрыл дверь с громким лязгом, от этого звука Майкл непроизвольно подпрыгнул и уставился прямо на доктора, вспоминая то как он тряс его совсем недавно, то как он смотрел ему прямо в глаза и спрашивал здесь ли он еще, то как при этом звучал его голос. «Все это просто игра, не так ли? — сказал Доктор Лумис, подходя очень медленно и изучая его взглядом. — Внезапная кататония, немота, появившаяся сразу же после убийства сестры, у тебя неплохо получалось притворяться невинной овечкой. Это потому что… потому что ты еще не закончил. Ты надеешься выбраться от сюда однажды, оказаться на свободе. Чтобы… снова убить. Не так ли?» Это даже не было похоже на вопрос, и то как он подходил, то как звучал при этом его голос, все это пугало Майкла и он отодвигался дальше, просто чтобы оказаться чуть дальше от него. Впервые он его пугал по настоящему. Нет, думал Майкл в ужасе, Нет. Я не вру. Я правда хочу чтобы мой голос вернулся. Мне не нравится что я уставший и мои глаза болят из-за света, и мое лицо отказывается работат. Я хочу чтобы все снова было нормально; Я хочу снова стать нормальным. Снова убить? Убить… он имеет в виду убить Синтию? Как он узнал об этом—Майкл не рассказывал ему это. И он был не уверен, что собирается сделать это — этого хотели голоса, а не он. Они могли снова лгать о том, что уйдут, а Синтия была еще совсем малышкой и такой веселой. Ей нравилось становиться на его резиновые сапоги и заставлять катать себя вокруг, так что ему и правда не хотелось этого делать. Он просто хотел вернуться домой. Видя как он отодвигается все дальше к стене, на лице Доктора Лумиса появилась улыбка. «Я был прав, — сказал он, останавливаясь и наклоняясь, чтобы рассмотреть лицо Майкла вблизи, хотя это и пугало его, он старался не двигаться. — Все это время. Я знал что-то тут не чисто. Убийца в столь юном возрасте, это было всего лишь предупреждение, о чем-то скрытом, о чем-то куда более страшном. Ты… нечто иное, не так ли, Майкл? Не просто мальчик. Нечто совершенно иное. Что-то живет в тебе, глубоко внутри. Тьма что только выглядит как мальчик. И сегодня ты оступился.» Доктор Лумис наклонил голову, продолжая следить за Майклом, тот сглотнул. Он действительно нервничал, его пугала то насколько доктор был близко, то каким голосом он говорил и то что именно он говорил. «Ты думал что будет легко, — сказал Доктор Лумис, — и ты без труда выберешься от сюда, но это не так. Я поговорю с советом по рассмотрению насчет твоего дела. И прослежу чтобы ты никогда от сюда не выбрался. Ты смог одурачить всех вокруг, но не меня. Я выясню что ты такое и чего ты хочешь. Не важно сколько времени это займет, я всегда буду тут, чтобы остановить тебя.» Нет. Нет. Нет, я хочу домой! Майкл чувствовал как его дыхание участилось еще больше, глаза расширились, и он с ужасом смотрел на большого мужчину прямо перед ним, ему хотелось сбежать, но бежать было некуда, да и его тело отказывалось двигаться. А голоса все громче приказывали ему схватить галстук доктора и попытаться задушить его им. Схватиться за него и, скатившись на пол, использовать свой вес чтобы опрокинуть мужчину тоже, а после убить. «Ты хочешь домой—он собирается остановить тебя. Ты должен убить его! Разве ты не хочешь снова увидеть маму? Увидеть Синтию? Убей его.» Нет, отчаянно сопротивлялся Майкл, Нет, я оказался тут, потому что убил Джудит. Если я сделаю это снова, то останусь тут еще дольше. Я хочу домой. «Но он сказал, что ты никогда не вернешься домой. Ты обязан убить его, иначе никогда не попадешь домой. Слушай нас. Слушай.» Майкл открыл рот, в попытке докричаться до Доктора Лумиса, он пытался сказать: «Нет, это не правда. Прошу, я просто хочу домой. Я больше никого не убью. Я клянусь», — но у него не вышло. У него не получилось издать даже сдавленного глухого звук, как бы он не старался представлять слова и заставить свой голос работать. Казалось, что тот пропал окончательно, поэтому он просто закрыл рот, чувствуя что в любую секунду может расплакаться. «Так я и думал»,— сказал Доктор Лумис, двигаясь чуть ближе и садясь на колени перед ним, сейчас они были на одном уровне. Майкл пытался отодвинуться еще дальше, но не мог. Его тело было таким медленным и неповоротливым, а его колени и так упирались в угол кровати, бежать было некуда. Его взгляд был обращен куда-то в темноту. Доктор Лумис наклонился и заглянул ему прямо в глаза. Майклу стало дурно. «Никаких эмоций, — проговорил доктор тихо, но уверенно, такое чувство что это одновременно завораживало и пугало его. — Никакого понимания что такое добро и что такое зло. Никакого раскаянья. Что ты такое, Майкл? Демон? Монстр? Ты уже родился таким? Твои родители поняли это, но было уже слишком поздно. Смотря в твои глаза… я понимаю что они пусты. Такие пустые. Будто хотят поглотить все вокруг. Словно смотрю в черную дыру. Словно там совсем ничего нет.» В его голосе можно было услышать изумление. Это не правда, думал Майкл, чувствуя себя таким маленьким, одиноким и напуганным, М-мама говорила, что у меня и Синтии одинаковые глаза, и что они похожи на океан. Я не черная дыра. Я не пустой. «Я ознакомился с твоим делом. Говорил с твоими родителями, с другим доктором, первым кто говорил с тобой той ночью. Раньше ведь у тебя был голос. Были сны. Я не знаю родился ли ты таким или же ты родился с этим, спрятанным глубоко внутри, а теперь оно наконец-то вырвалось на свободу. Ты убил собственную сестру кухонным ножом, абсолютно без причины, в ночь Хэллоуина. Спустился вниз по лестнице, ожидая пока тебя заберут. Ни плакал, ни сопротивлялся, ни сказал больше ни слова. Перестал говорить, перестал двигаться, перестал показывать эмоции, стал просто ждать. Почему. Почему ты сделал это, Майкл? Чего ты ждал? Чего ты ждешь сейчас?» Жду что мне станет лучше. Жду что мама вернется. Майклу становилось все сложнее думать, все то что говорил Доктор Лумис… Жду что Джудит… вер-вернется? Но разве… разве это все еще было правдой? Он так часто слышал от других, что этого никогда не случится. Что она не может вернуться. Он начал думать—начал беспокоиться—возможно… возможно что-то действительно—пошло не так. Возможно он правда что-то не правильно понял. Все говорили, что он сделал что-то ужасное, но… Но. Но, я уверен что это не так. Я знаю Джудит. Она всегда дома. Всегда. Она не может просто исчезнуть—она всегда, всегда там. Я имею в виду… она не может исчезнуть навечно. Она всегда возвращается, даже когда куда-то уходит. И-и-и-и- От того как быстро эти мысли мелькали в его голове, она разболелась. Да и голоса совсем не помогали, это было невыносимо. Его мысли были настолько быстрыми что он перестал их различать вовсе. Как его мысли могли сломаться? Он думал что дальше он потеряет зрение, но-но собственные мысли? Разве такое вообще возможно? Сумасшедший. Тупой-плохой. Вот что это значит? Тупой и плохой, и неспособный думать? Он не знал—не знал и не мог спросить, потому что голоса он тоже лишился, ему хотелось плакать от беспомощности и отчаянья, но как это делать он тоже не помнил, так что он просто продолжал сидеть. Смотреть. Дышать, со слегка приоткрытым ртом, в тщетной надежде услышать хоть один звук. Голоса в его голове снова перемешались, приказывали ему сделать столько разных, ужасных, вещей, а он так устал чтобы спорить еще и с ними. Лучшее что он мог сделать—это не делать ничего вовсе. Он так устал. Ему просто хотелось, чтобы Доктор Лумис ушел и он мог спокойно лечь спать. «Чего ты ждешь?» — вновь прошептал Доктор Лумис. Майкл просто смотрел на него в ответ. «Я выясню это, — сказал Доктор Лумис, не спуская с него глаз. — Что бы ты не планировал, я выясню это и остановлю тебя.» ----------------------------------------------------------------------------- На следующий день после этого визита из его комнаты забрали стол, теперь у него остались только кровать, стул и окно с решетками. Майкл не знал почему, но Доктор Лумис выглядел довольным в их следующую встречу, и тогда он понял что это было его наказанием за что-то. За что он забирал его вещи? Он ведь… он ведь ничего не сделал. Может потому что он перестал писать ответы на его вопросы. Но ведь он делал это не специально, он просто не мог больше их писать. Майкл правда хотел этого… В этот же день они дали ему новые таблетки, а Доктор Лумис вернулся и говорил с ним на протяжении целых четырех часов. Раз за разом он повторял, что Майкл говорил и то что все это ложь— что он просто претворяется. Претворяется что не может двигаться или менять выражение лица, или говорить, и Майкл пытался трясти головой и спорить, но у него больше не было сил на это. Он так устал, его тело просто отказывалось работать, так что он продолжал сидеть. Прямо как и сказал Доктор Лумис, сидеть и ждать. Но чего? Маму? Однажды она вернется, правда ведь? Стало так сложно думать и еще сложнее надеяться на лучшее. А Майкл все больше уставал, становился все тише и безразличней, когда у него был выбор он продолжал просто неподвижно сидеть. Сидел и слушал, как Доктор Лумис перечисляет все те жуткие вещи, которые, по его мнению, планировал Майкл, и просто ждал. Снова и снова и снова. «Ты хотел убить ее, но—зачем?», «Чего ты пытаешься добиться?», «Чего ты ждешь?», «Зачем ты убиваешь?», «Почему ты остановился и просто ждешь?», «Почему старшую сестру?», «Почему в ночь Хэллоуина?», «Почему когда она была голая?», «Почему в маске?», «Кто следующий? За кем ты охотишься теперь?», «Ты правда думал, что сможешь обхитрить всех?», «Майкл вообще еще здесь?», «Почему именно этот мальчик?», «Сколько там голосов?», «Как долго ты собираешься ждать?», «Что ты такое?». Майкл перестал даже пытаться отвечать. Доктор Лумис все равно никогда не верил ему и просто начинал злиться, начинал кричать или ломать вещи, или снова говорил этим жутким голосом. Он говорил что знает о его обмане, о его лжи, знает что он ждет момента чтобы снова убить, что он зло, что он пуст внутри и что он просто ждет. И в какой-то момент вопросы стали превратились в утверждения: «Ты убьешь снова», «Ты должен убивать. Ты жаждешь этого. Именно поэтому ты и ждешь, не так ли? Я вижу это в твоих глазах», «Я вижу зло в тебе. И я остановлю это. Я сделаю так чтобы все остальные тоже увидели. Чтобы ты не планировал, у тебя ничего не получится», «Притворяйся сколько хочешь, но я все вижу, слишком поздно», пока наконец окончательно ими не стали. Он говорил с Майклом, а иногда и вовсе сам с собой, о том почему тот делает все это. О цели всего этого. «Он сидит на стуле целый день и смотрит в окно. Ни говорит, ни двигается, просто ждет. Просто планирует.» Но это не правда. Он всего лишь пытался думать о чем-то другом, не о голосах или Джудит, и ждать. Ждать, когда мама придет за ним. Потому что она обязана прийти. Она должна. Так шли дни. Ничего не происходило, за исключением того что приходил Доктор и говорил с ним. Рассказывал о убийстве, о том какой он бессердечный, и о том что он следит за ним. Майкл продолжал принимать таблетки и есть и сидеть на стуле, смотря при этом в окно, на небольшой кусочек травы и неба, что он мог видеть из своей камеры, мечтая о том как он окажется с той стороны решетки, под солнцем. Он действительно хотел вернуть себе голос, чтобы говорить хотя бы с самим собой, потому что так он мог хоть немного заглушить голоса в голове, но он исчез и не собирался возвращаться. Так что Майкл просто сидел, смотрел и ждал. Проходили дни, возможно недели—или даже месяцы? Он не знал. Долго, очень долго. Но в один из таких дней медсестра постучала в дверь и сказала: «Твоя мама приехала», — а Майкл просто сидел, не веря своему счастью, наконец то о чем он мечтал неделями или даже месяцами случилось. Дверь открылась и его мама стояла на пороге! Мама. Она улыбалась ему, он никогда еще не чувствовал такого счастья, такого облегчения. И Синтия была с ней, смотрела на него своими большими голубыми глазами, держа в руках куклу. Он развернулся к ним, впервые за все недели, проведенные тут, чувствуя в себе силы на это, и попытался улыбнуться, потому что он был действительно счастлив— и у него получилось—совсем немного, но ему это удалось. Уголки его рта лишь немного поднялись, но даже от этого он был на седьмом небе от счастья, а еще он был действительно горд собой. Майкл боялся что если у него не получится, они могут подумать что он больше их не любит, прямо как говорил Доктор Лумис, и тогда они уйдут и больше никогда не вернутся. Мама сделала шаг вперед и остановилась, неуверенная стоит ли, но после сделала еще один и вот она уже подбежала к нему и сжала в объятиях, а он закрыл глаза, чувствуя себя в безопасности рядом с ней. «Хей, малыш», — прошептала мама, бережно держа его лицо в своих руках и улыбаясь. Выглядело так, словно она может расплакаться в любую секунду, и он не знал почему, поэтому это немного беспокоило его. Я сделал что-то не так? Это потому что я не могу говорить? Или она злится? Хотя она не выглядела злой. Мама погладила его по щеке и слегка потрепала волосы, а после махнула Синтии рукой, подзывая к себе. Та все еще стояла в дверном проеме. «Давай же», — сказала мама, вставая, все с той же улыбкой на лице и подманивая девочку к себе. Синтия посмотрела на маму, а после на него своими большими светлыми глазами и сделала маленький шажок в его сторону. «Ты не злишься? — произнесла она с тихой неуверенностью в голосе. — Не собираешься сделать мне больно?» Эти слова раняли сильнее ножа. Майкл просто сидел там, смотря прямо на нее, ошеломленный, что она спросила его об этом. Голоса снова бушевали в его голове, напоминая ему чего они желали, говорили убить ее, в деталях описывали ему одновременно тридцать семь вариантов, которыми он мог сделать это. Разбей ее голову о стену. Задуши ее куклой. Выхвати ручку из маминого кармана и воткни ей в глаз. Он был в ужасе от всего этого—от каждой такой идеи—и он правда не хотел делать этого. Он не хотел делать ей больно. Только от одной мысли ему становилось плохо, а еще ему было страшно, его пугало то, что Доктор Лумис говорил ему именно об этом, что он хочет этого. А голоса все продолжали: «Толкни ее со всей силы, так чтобы она разбила голову о дверной косяк», «подойди к ней и сверни ей шею», «повали ее на землю и бей головой об пол, пока она не умрет», он ненавидел это—он ненавидел, что каждая подобная идея буквально оживала в его голове, ему хотелось просто обнять ее, но он не знал как заставить их заткнуться. А голоса все ускорялись и ускорялись, перекрикивали друг друга, слишком много мыслей в его голове. «Конечно нет, милая», — сказала мама Синтии, кажется ее тоже слегка задел этот вопрос. Она смотрела то на Майкла, то на Синтию. «Майкл любит тебя. Он никогда тебя не обидит. Все в порядке.» Майкл пытался кивнуть, но у него ничего не получилось. Почему-то сейчас ему было сложно даже дышать. Возможно он боялся, что теперь Синтия ненавидела его. Неужели она знала о том что говорили эти голоса и думала, что он хочет того же, прямо как и говорил Доктор Лумис. Но это не так, отчаянно сопротивлялся Майкл, Я не хочу этого. Не хочу. «Но папа сказал…», — начала Синтия. «Папа не понимает о чем он говорит, — ободряла Синтию мама. —Папе просто очень грустно сейчас и он запутался. Иногда такое случается. Но ты же знаешь Майкла. Ты знаешь что он любит тебя, так ведь?» Синтия посмотрела на него слегка взволнованно, явно размышляя над этим. «Майкл?»— произнесла она, заглядывая ему прямо в глаза. Он был не уверен ответ на какой вопрос, она хочет от него получить. Но он все же приложил все усилия, чтобы повернуться к ней , все еще сидя на своем стуле, и кивнуть. В этот момент ее лицо озарила жизнерадостная улыбка и она быстро подбежала к нему, настолько быстро насколько позволяли ее короткие ножки, и, также как и мама до этого, сжала его в объятьях. Майкл пытался заставить свое лицо тоже улыбнуться, но у него снова получилось лишь слега поднять уголки рта, он был действительно рад видеть ее. Она немного подросла. Надеюсь я не пропустил ее день рождения. Я ведь даже не знаю какой сейчас месяц. Может я пропустил и Рождество? «Я скучала по тебе. Дома никого, кроме мамы и папы, — сказала Синтия и посмотрела на него взгляд, продолжая обнимать его. — И папа все время злится.» Он посмотрел на маму, ему хотелось спросить на счет Джудит. Та все еще просто смотрела на них и улыбалась, но по ее щекам текли слезы, это беспокоило его. Почему она грустит? «Мне одиноко, — печально произнесла Синтия. — Возвращайся домой. Пожалуйста?» Да! Да—да, я вернусь, обязательно! Радостно думал Майкл. Он снова попытался улыбнуться ей, поднял одну руку, чувствуя себя некомфортно, наблюдая за своим телом со стороны, за рукой которая была его, но казалось чужой, и погладил ее по голове дважды, пытаясь быть максимально аккуратным, это было действительно сложно, учитывая какой далекой она казалась ему. Это было похоже на то словно он пытался вытянуть игрушку из автомата в супермаркете. «Он пока не может, милая», — сказала мама, Майкл чувствовал как все его счастье и надежда буквально испарялись. Нет. Вы ведь не собираетесь бросить меня снова? В этой белой комнате с Доктором Лумисом? Пожалуйста не надо—пожалуйста, прошу не надо. Он тряхнул головой, кажется маме тоже было больно от этого. Она выглядела расстроенной и прикрыла рот рукой, но он все еще видел что она плакала. «Мне жаль, Майкл», —прошептала мама, прочищая горло, она пыталась звучать уверенно. «Мы будем приезжать чтобы навестить тебя, обещаю. Так часто как только сможем. Но мы пока не можем забрать тебя домой. Суд— в общем… все пока пытаются выяснить что произошло. С… — она снова прочистила горло. — Столько плохого произошло в этот Хэллоуин, милый. Им нужно решить, что со всем этим делать, поэтому пока ты не можешь вернуться домой.» Ему было действительно больно. Одна мысль о том что ему придётся остаться тут. О том как ему будет одиноко, снова. Пожалуйста, не уходите, пожалуйста не... Майкл открыл рот и попытался произнести это, но его голос так и не вернулся, так что он продолжал просто сидеть, полный разочарования и отчаянья, очередной провал. Он все еще не привык к этому. Да и никогда не привыкнет. Давай же—просто скажи это—скажи. Голос— прошу тебя! Скажи это! Всего пару недель назад он смог издать тот звук—возможно—возможно… Но сколько бы он не пытался, ничего не происходило. Словно кто-то перерезал контакт между его мозгом и голосовыми связками, и поэтому теперь он не может ими пользоваться. Пожалуйста. «Почему? —спросила Синтия, по всей видимости, она была на его стороне. — Майкл тоже хочет домой. Пожалуйста. Я скучаю по нему и сестрёнке.» «Я знаю, милая, —прошептала мама, у нее снова перехватило дыхание. — Я тоже скучаю по ним обоим. Но есть вещи, над которыми мы не властны. И Майкл—Майкл болен, так что ему пока нужно остаться тут, с докторами, чтобы они смогли помочь ему выздороветь. Хорошо?» Она подошла к ним обоим и обняла, это продолжалось некоторое время, просто дыша и пытаясь улыбаться. А после, отпустив их, она села на колени и произнесла: «Мы не можем долго оставаться тут, нам нужно вернуться домой до приезда папы, и помни…» Синтия сделала это движение, словно закрывала рот на замок: «Секрет» «Верно, — мама посмотрела на него и снова попыталась улыбнуться. — Папа не… смог— приехать пока. Ему нужно было работать, а я не хочу чтобы он расстроился, узнав что мы поехали без него.» Какое облегчение. Он до сих пор переживал из-за того как папа смотрел на него тогда, в той большой комнате. Занят… в этом был смысл. Папа часто был занят. «Хотя у нас есть еще пара минут, — сказала мама, улыбаясь в этот раз по-настоящему счастливая, несмотря на то что она все еще выглядела так словно вот-вот расплачется. Она аккуратно взяла его лицо в свои руки. — Как ты себя чувствуешь тут, Майкл? Мне жаль что мы так долго не приезжали. Они хорошо к тебе относятся?» Майкл попытался ответить, но не смог. Все что он мог это просто дышать чуть быстрее, у него в горле встал ком. Он просто посмотрел на нее в ответ и сильнее прижался к ее рукам, они дарили ему тепло и покой. Как же он скучал по ней. «Все будет хорошо, малыш— произнесла мама, гладя его по голове. — Я обещаю». ----------------------------------------------------------------------------- Майкл долго ждал их возвращения. Ему было так грустно, когда они уходили, но одновременно с тем и радостно, ведь они обе помахали ему на прощание и улыбнулись, а он улыбнулся им в ответ. Теперь он знал, что они все еще любили его, и мама обещала, что он задержится тут еще не на долго. Пока доктора не смогут вылечить его. И когда это случится, он сможет вернуться домой—а—а пока это не произошло они обещали, что будут навещать его. Он каждый день ждал их возвращения. Смотрел на дверь и верил, что они могут войти в любую минуту, что вот она откроется и он снова увидит их. Доктор Лумис каждый день приходил к нему. Каждый день говорил с ним. Он спрашивал кучу вопросов о его маме и сестре. Спрашивал, хочет ли он убить их. Майкл просто сидел и ждал, когда это закончится. Пытался слушать, хотя и не хотел, он ведь доктор, думал мальчик, хотя он и ошибается, он все еще доктор. Майкл и голоса не были одним целым—он не такой же как они. Он просто знал это. Но однажды пришел другой доктор. Он выглядел действительно старым. Этот пожилой мужчина, седой, с морщинами на лице, представился ему Доктором Фостером. Он долго читал какие-то список, а после задал Майклу не менее длинный список вопросов, он слишком устал, чтобы отвечать на них. Он ожидал услышать от него тоже самое, что слышал уже не раз, так что Майкл просто сидел и смотрел на него. Ожидал что тот назовет его демоном, скажет что он видит зло в его глазах, а Майкл будет просто не в силах объяснить все или просто опровергнуть. Но, к его удивлению, этого не произошло. Это мужчина сказал: «Хорошо, Майкл. Похоже у тебя была диагностирована посттравматическая кататония и немота, а также нарушение двигательной функции мышц. Психоз—скорее всего шизофрения.» Он наконец-то оторвал взгляд от планшета и посмотрел на него с сочувствием. «Многовато проблем для шести лет, верно? — он вновь посмотрел на него из за своего планшета. — Похоже он держит тебя на Хлорпромазине… Хорошо, пусть будет так, по крайней мере пока он работает. Тем не менее это необычно высокая дозировка. В твоем возрасте не положено принимать более 75мг этого препарата в течении как минимум 24 часов, а тебе дают 50мг три раза в сутки. Я поговорю об этом с персоналом.» После этого он встал и немного устало улыбнулся Майклу. «Удачи на слушанье. Я знаю что тебя там не будет, но, тем не менее, я думаю они решат оставить тебя тут, вместо того чтобы переводить в Литчфилд. Одному Богу известно, почему Лумис хочет этого. Сказав это он сразу же покинул комнату, Майкл не понимал что все это значило. Он все еще сильно нервничал и чувствовал себя одиноко. Ждал что мама вернется. Надеялся, что Доктор Фостер вернется, а не Доктор Лумис. Литчфилд? Слушанье… Останусь здесь? На сколько? В этот день Доктор Лумис был явно не в настроении, да и следующие несколько тоже. Он с горечью отзывался о тех людях, кто «не видят истины», а еще он говорил, что Майкл очень умело навешал лапшу на уши Доктору Фостеру, но Майкл ничего не делал, он просто сидел и слушал—даже не кивал. Точно также как и сейчас, ощущая при этом как каждое слово все больнее врезается в его сознание. Майкл все еще ждал, когда мама вернется. Теперь он постоянно находился в страхе перед Доктором Лумисом, прямо как в ту ночь—теперь он по-настоящему пугал его. Он постоянно говорил что остановит его, о зле что он видел в его сердце и глазах. Майкл боялся, того что он может сделать. Так что каждый раз когда Доктор был рядом, он просто замирал на месте, даже если чувствовал в себе сегодня достаточно сил чтобы кивать. Он просто сидел и не двигался, боясь лишний раз спровоцировать его. Пытался вынести все те обвинения и злость, которыми были полны слова Доктора Лумиса и голосов в его голове. Следующие несколько недель все было нормально. Он просто ждал и ждал, а Доктор каждый вечер говорил, что суд обязательно примет его сторону, а не сторону Майкла. Он не знал, что все это значило, но Доктор Лумис обещал что он проследит за тем, чтобы его перевели в Литчфилд, или подобное место с максимальным уровнем безопасности, куда-то вроде тюрьмы. «В место созданное специально для содержания подобных существ. Из которого ты никогда не выберешься. Никогда больше не окажешься под солнцем. Где у тебя никогда не получится добраться до всего того, что ты так хочешь уничтожить.» И чем больше дней проходило, тем уверенней звучали эти угрозы и Майкл начал бояться этого «Литчфилда». Начал бояться темных белых комнат больше, чем до этого боялся светлых белых комнат. Бояться того как Доктор Лумис раз за разом, повторял одно и то же, что он раскусил его и теперь сделает так, чтобы все остальные тоже это поняли, и что Майкл никогда не выберется на свободу. Ожидание стало просто невыносимо, и он попытался закрыться от всего этого, целыми днями просто сидеть на стуле, пока кто-то не придёт чтобы перенести его и уложить спать. Все свободное время он просто смотрел в окно, ожидая что даже этого он скоро лишиться. И вот в один из таких дней, в полдень, странное время— слишком рано для посещений, Майкл смотрел в окно и вдруг услышал, как открылась дверь, он как обычно надеялся что это мама пришла навестить его, но как и всегда это была не она. Вместо нее в комнату вошел Доктор Лумис. Майкл даже не повернулся, чтобы посмотреть на него. Он узнал его по походке, так что просто продолжил смотреть в окно. Это вошло у него в привычку задолго до Литчфилда. Когда Доктор Лумис приходил, Майкл все также продолжал смотреть на траву, небольшой кусочек неба и дорогу, в надежде увидеть подъезжающую машину, так было безопаснее для него. Если бы он посмотрел на доктора, тот бы начал говорить про его глаза, про то насколько они были пустыми и черными, так что Майкл старался не смотреть на него вовсе, хотя знал что другому это не нравилось. Когда ему все же удавалось отвернуться и оставаться максимально неподвижным, Доктор Лумис говорил куда меньше, несмотря на свое раздражение. Это было к лучшему. Сегодня же вечером дверь в его маленькую белую комнату снова открылась, но Доктор Лумис почему-то не подошел к нему, как он делал это обычно. Он остался стоять в дверях, наблюдая за Майклом в абсолютной тишине. Это продолжалось так долго, и Майкл начал думать, что возможно доктор ничего и не скажет вовсе. Он начал беспокоиться и размышлять, что же могло значить это молчание, Майкл просто ждал того, что должно было случиться дальше. Тишина продолжала поедать его изнутри. «Ты провел их всех, не так ли, Майкл? —проговорил доктор своим ровным и уверенным голосом. — Но не меня». ----------------------------------------------------------------------------- Майкл так и не попал в Литчфилд. Он остался в Смитс-Гроув, вместе с Доктором Лумисом. Каждый день он приходил к нему и говорил с Майклом на протяжении четырех часов, о том чем тот являлся. И Майкл слушал, смотря в окно, мечтая просто выбраться от туда. Надеялся что придёт кто-то еще, кто-то другой. Но никто не приходил. Они начали давать ему больше таблеток, разного размера, не похожих на те, что он принимал раньше, и Майкл продолжал принимать их в надежде, что однажды ему станет лучше и он сможет вернуться домой. Он все еще смотрел на дверь, ждал свою маму, но лучше ему не становилось. Только хуже. Стало все сложнее заставить свое лицо и руки двигаться. Иногда, когда он вставал с кровати и пытался дойти до стула, у него начинала кружиться голова, так что медсестрам приходилось помогать ему в этом. Он не мог двигаться или говорить, не мог заставить голоса замолчать, но он продолжал ждать. Смотреть на дверь. Мама обещала. Сказала, что скоро вернется. Так что, он думал о Синтии и маме, и о том как нежно она держала его лицо в своих руках, стараясь не слушать голоса, которых становилось все больше и больше из-за этих новых таблеток, стараясь не слушать Доктора Лумиса, когда тот приходил и начинал говорить о том, что с ним было не так, о том какой он порочный, о тьме внутри него, о том как он наслаждался убийством Джудит, о той неутолимой жажде, что была у него. Жажде убийств. О желании забирать чужие жизни, смотреть как они угасают, Майкл даже не понимал большую часть его слов, но то что он звучало просто ужасно. Но он был доктором, и говорил все эти вещи, снова и снова, и в какой-то момент Майкл начал видеть в них смысл. Он говорил: «Ты мог не делать этого, но ты сделал. Ты убил ее». И это была правда, поэтому Майкл начал бояться, что и остальные его слова могут быть правдой. «Ты убил ее потому что хотел этого. Потому что хотел увидеть, как она умирает.» Таблетки делали все только хуже. Так сложно двигаться и делать что-либо. Но Майкл все еще надеялся. Он продолжал сопротивляться всем тем жутким вещам, что говорили голоса в его голове, всему тому, что говорил Доктор Лумис, и ждал, ведь он пообещал себе, что если у него получиться продержаться еще немного, мама обязательно вернется и заберет его домой, к папе и Синтии, и, возможно, даже Джудит будет там. Тогда все будет хорошо, так что он просто смотрел на дверь, принимал таблетки, ел еду и вновь продолжал смотреть на дверь. День за днем: принимал таблетки, ел еду, следил за дверью, спал, смотрел в окно, слушал Доктора Лумиса, следил за дверью. Он пытался вспомнить как разговаривать и двигать своим собственным лицом, неотрывно смотря на дверь. Пытался вспомнить, как звучит мамин голос, все еще следя за дверью. Пытался вспомнить каково это, когда тебя обнимают, смотря на дверь. И он ждал. Ждал. Очень долго ждал. Ждал когда же наконец обещание будет исполнено, продолжая смотреть на эту чертову дверь. Через пару лет Майкл наконец-то осознал, что они никогда не вернутся. Никогда не выполнят обещание. ----------------------------------------------------------------------------- Майкл становился старше. Он не праздновал свой день рождения, но Доктор Лумис всегда говорил ему, когда тот наступал. Это был единственный день в году, когда он знал точную дату. Они снова начали давать ему новые таблетки, и снова они были больше предыдущих. Доктор Лумис говорил, что они помогут удержать его от причинения вреда другим, но они не— не смогли заставить голоса замолчать. Голосов стало только больше, они не были громче, нет, их просто стало больше. Всегда с ним, в его голове, всегда, когда он думал о чем-то—говорил сам с собой, указывали, что он должен сделать, ни замолкали ни на секунду, никогда не исчезали. Они не были громкими, но всегда были с ним. Его глаза все больше болели он света, и он ненавидел эту белую комнату, ненавидел, что из-за таблеток ему было все сложнее двигаться и… делать вообще все. Даже ложится спать. Он надеялся, что с этими новыми таблетками все станет лучше. Так он и сидел там, день за днем, в этой маленькой белой комнате. Не способный делать что-либо. Но ему становилось только хуже. Майкл потерял свой голос, свое лицо, способность думать, свою семью, в конце концов, он полностью потерял и способность двигаться. Медсестры иногда приходили и помогали ему дойти до окна, чтобы он мог сидеть там и, как обычно, смотреть в него, при этом он был в сознании—всегда. Слушая Доктора Лумиса, крики и рыдания, доносившиеся из за стен, слушая голоса других пациентов , они говорили и говорили в других комнатах, иногда далеко, иногда совсем близко. Голоса в его голове тоже говорили, а он не мог, даже сопротивляться им он больше не мог, не то что убежать и спрятаться, это было вовсе невозможно. Люди приходили чтобы переместить его с кровати на стул и обратно, чтобы накормить его и заставить принять таблетки, а он больше не мог сопротивляться. И все это время, что он чувствовал себя совершенно запутавшимся и одиноким, с ним был только Доктор Лумис. Четыре дня в день, каждый день, год за годом. Говорил Майклу, кем тот является. Майкл уже не помнил себя в два года или в четыре, или в шесть. Он помнил только маленькую белую комнату, Доктора Лумиса и звуки, которыми было наполнено здание. Даже воспоминания о Джудит перемешались в его голове, он запутался в куче версий, которые ему рассказывал Доктор Лумис снова и снова. В различных вариантах случившегося он убивал ее по-разному, чувствуя себя при этом по-разному. Стало так сложно вспомнить какой из вариантов был настоящим—какой из них был первым? Он забыл и многое другое: свою комнату, игрушечный космолет, то как он смотрел мультики с Синтией и ел большую тарелку макарон с сыром, какие они вообще были на вкус? Майкл помнил лишь, что они были желто-оранжевыми и, что когда-то давно он обожал их. В одном из таких, постепенно исчезающих, воспоминаний, Джудит поднимала его, чтобы он мог достать что-то с верхней полки, и вручала ему подарок, говоря при этом: «С Днем рождения, дурень», постепенно оно потеряло звук и он мог лишь видеть как она произносит эти слова. Майкл забыл их значение, «дурень» это что-то хорошее или плохое? Такое же плохое как и все остальное, что в нем нашел Доктор Лумис? Годы шли, он взрослел, становился подростком. Старые воспоминания стирались из его памяти, со временем Майкл забыл, что вообще когда-то считал, что Доктор Лумис ошибается. Единственные настоящие воспоминания, это воспоминания о времени проведенном тут. О том, как ему день за днем рассказывали что он такое. О тьме, обитавшей внутри него, о голоде. О том что он сам был тьмой, был злом с чернотой в глазах. Иногда, смотря на свое отражение в окне, Майкл искал это, пытался сам разглядеть, размышляя о том чего он должен хотеть, и должен ли вообще. Он начал забывать, каково это чувствовать хоть что-то. Голосов становилось только больше. Они всегда были там, в его голове. Доктор Лумис говорил, что он хотел выбраться от туда, чтобы снова убить, а голоса вторили ему: «Найди Синтию. Убей другую сестру и мы уйдем. Ты сможешь обрести покой». Майкл забыл о том, что тоже самое они говорили и про Джудит, но солгали. Со временем это стало единственной вещью, что он когда-либо хотел, по крайней мере ему так говорили. Единственное чего он хотел сам — это чтобы голоса исчезли. Ему хотелось, чтобы Доктор Лумис замолчал и голоса в его голове тоже замолчали, чтобы он мог просто спокойно лечь и уснуть, не слыша больше ничего. Ничего, кроме абсолютной тишины. Покоя. Так что все свое свободное время он пытался понять, как же ему получить это. Майкл помнил Синтию, свою младшую сестрёнку. Она и мама навещали его однажды, в одном тех почти забытых воспоминаний, Синтия просила его не делать ей больно, возможно даже тогда она знала—знала то же, что знали голоса и Доктор Лумис. Что ему придётся убить ее, чтобы обрести тишину. Чтобы обрести покой. Зациклившись на этом, он забыл все остальное, забыл как она обнимала его и просила маму забрать Майкла домой, это больше не имело значения. Этого все равно никогда не случится. Где-то в то же время, в его подростковые годы, Доктор Лумис перестал звать Майкла «он». «Он» превратился в «оно». «Оно ждет. Ждет возможности снова убить.» Майкл собрал представление о том, чем он являлся из обрывков фраз, что раз за разом повторял Доктор Лумис на протяжении пятнадцати лет, пребывая все это время в оцепенении. Оно ждет возможности снова убить, она должна наступить пока ему не исполнился двадцать один год, и его не перевели в Литчфилд. А когда ему будет двадцать один, что случится тогда? Голоса хотели чтобы он убил Синтию, Доктор Лумис хотел убить его. А Майкл? Иногда Майкл забывал, что он вообще все еще был там—о том что он все еще существует, что он не просто тело, в котором живут голоса; ему хотелось покоя. Ему хотелось тишины. Ему нужно, чтобы все это прекратилось. После пятнадцати лет убеждений и наставлений он был уверен в том как ему получить это. Есть только один путь. Годы тянулись один за другим. Белая комната оставалась недвижима, ничего, кроме изоляции, никакого отдыха, никакого покоя и никакой надежды. Ничего, кроме побуждений и обещаний, и получения инструкций по убийству. Майкл забыл, кем он был. Забыл, что Майкл вообще когда-то был личностью. Никто не помнил его, никто не говорил с ним. Доктор Лумис обращался к некому «оно», говорил с голосами, с существом с тьмой в глазах и пустотой в душе, но не с тем кого звали Майкл. Даже у него самого больше не было сил, чтобы говорить с собой. Когда ему было двенадцать его еще пугало то, что он ощущал, как его воспоминания медленно разрушаются, но, не смотря на это, он продолжал хранить надежду, что однажды кто-то вернется за ним. Придёт и спасет, заберет его домой и, возможно, тогда все изменится. А когда он находил в себе достаточно сил и надежд, то поворачивал голову и продолжал смотреть на дверь. Хотя бы пару часов. Пытаясь вспомнить чего же он ждет, думая, что оно все еще может быть где-то там, снаружи. А когда ему исполнилось семнадцать, он окончательно забыл, каково это, когда тебя касались не с целью заставить сделать что-либо и как звучал голос счастливый просто видеть тебя, и о том что Майкл Эндрю Майерс вообще был реальным человеком, а не просто телом с кучей голосов внутри и дьявольскими глазами. Человеком, который когда-то верил, что он не « чистое Зло», тем кто не собирался убивать свою младшую сестру, мальчиком, что просто хотел вернуться домой. Майклу перестала сниться его семья. Перестал сниться дом и куча других вещей из прошлого. Животные, игры, игрушки, парки, друзья, солнечный свет, природа, дом. Последний сон где они были, он видел множество раз, всегда один и тот же. В этом сне была пустая, абсолютно безлюдная, дорога, он шел по ней, медленно, направляясь домой. Когда Майкл добирался до него и заходил внутрь, он видел как умирает Джудит, хотя и не убивал ее, это делал другой Майкл— Майкл из прошлого. А потом он замечал Синтию, все еще маленькую, держащую в руках куклу, и когда он смотрел на нее его разум говорил: «Да. Именно ее ты и искал». Там всегда был кухонный нож, он брал его и начинал приближаться к ней, а она указывала на него пальцем и спрашивала: «Оно пришло убить меня?». Майкл кивал, а она просто продолжала стоять на месте, абсолютно неподвижно, но когда ему оставался всего один шаг, он просыпался. Никаких чувств, ни в этом сне, ни пробудившись от него он не испытывал. Не было ни гнева, ни страха, ни замешательства. Просто движенье. Самое обычное. Словно поднять ручку. После этого сна ему долгое время не снилось ничего больше, по крайней мере он не помнил этого. Майкл знал, что у него бывали кошмары, потому что от них он просыпался еще более истощенный. Это продолжалось годами, пока наконец, в день своего двадцатилетия, ему не приснился еще один сон, последний. Последний, что он сумел запомнить. Этот сон был похож на судьбу. В этом сне было темно, дул ветер, а деревья были окрашены в оранжевые оттенки и сбрасывали листву, видимо—осень. Он ждал чего-то, стоя один на кладбище, смотря на надгробие. Он искал Джудит. Слышал слова, которые говорил ему Доктор Лумис. Держа в руке большой кухонный нож. ----------------------------------------------------------------------------- Комментарий от автора оригинала: Данная работе было максимально согласованна с каноничными фактами из серии фильмов Хэллоуин и моих исследованиях по поводу психозов и симптомов схожих с теми, что были Майкла в фильмах. Я также попыталась как можно реалистичнее отразить влияние подобных событий на ребенка в столь раннем возрасте. Майкл убил свою сестру, когда ему было шесть, что является слишком юным возрастом даже для понимания такой вещи как «смертность», не говоря уже о этике и аргументации этого поступка. Ему шесть, он даже не достаточно взрослый чтобы считаться «злым». И то что весь персонал Смитс-Лроув хотя бы от части знал, что Лумис делал все это время и никто не остановил его просто возмутительно. Но это, к сожалению, ни на столько уж и недостоверное отображение Американской системы психиатрической помощи(особенно в 1960-70е). Согласно канону Доктор Лумис годами держал Майкла на сверх высоких дозах нейролептиков. И, несмотря на то, что это неплохое лекарство, на всех оно может работать по разному, а передозировка ими с большим шансом вызовет только усугубление симптомов и потенциально может привести к долгосрочному нарушению мозговой деятельности. События со слушаньем и возможным переводом Майкла в учреждение с более высоким уровнем защиты взяты из вырезанных сцен Хэллоуина 1978. Джон Карпентер в целом утверждал, что идея создания Майкла пришла ему во время посещения одной психиатрической лечебницы, где он увидел 12-летнего мальчика больного шизофренией с самыми черными глазами, что он когда-либо видел, для него он выглядел бездушным, и это достаточно гадкое описание человека с психическим расстройством. Поэтому в этой истории я попыталась рассмотреть Майкла как реального человека, которым он и является. И это был результат моего максимально глубокого изучения канона, надеюсь вам понравилось читать это, точно также как мне писать эту историю(*комментарий от переводчика* а мне переводить) <3 Спасибо за чтение.Часть 1
2 сентября 2022 г. в 06:31
Майкл ждал. Он был не уверен, как долго продолжалось это ожидание; но, скорее всего, достаточно долго. Один, сидя на белом стуле, за белым столом в маленькой белой комнате. Больше особо нечего было сказать об этом месте. Ну, кроме того; что оно было настолько белым, что у него уже начинали болеть глаза. На нём были наручники, они были соединены со столом. Так что сбежать он не мог, хотя он даже и не думал о чём - то подобном. Он просто ждал. Ждал, что мама придёт и заберёт его. Рано или поздно это обязательно должно случиться, и тогда они вместе пойдут домой.
Последние несколько часов он чувствовал себя, будто в тумане. Время начало терять всякий смысл; и Майклу казалось, будто бы он каким - то образом оказался вне своего тела и смотрел на самого себя, сидевшего в этой комнате, рассматривавшего эти пустые белые стены. Всё казалось таким далёким. Так странно. Он ждал, когда это пройдёт; и всё снова вернётся в норму.
В его голове было так шумно. Он старался не слушать; старался думать только о том, что мама скоро придёт, но они были такими громкими. Голоса. Чужие голоса.
Они говорили разное о Синтии, так что он старался не слушать. Ни за что.
Голоса говорили; что, если он убьёт Джудит, они исчезнут. Перестанут кричать, приказывать ему ломать вещи, резать вещи, толкать людей на разные штуки, да и просто перестанут заглушать любые другие мысли. Но они не исчезли. Не исчезли по - настоящему. Когда он стоял в той комнате с ножом в руке; они затихли, и он побежал вниз по лестнице, чтобы найти маму и папу, сказать им, что он сделал, чтобы они смогли всё исправить; но стоило ему только переступить порог дома, голоса снова вернулись. Они солгали.
Джудит.«Она действительно мертва?» - задавался вопросом Майкл.
Он отвернулся сразу после того, как ударил её один раз ножом - она кричала, и он не хотел этого делать. Он попытался подумать обо всём этом - о Джудит, о том, как можно всё исправить; но голоса были слишком громкими, так что ему пришлось прекратить - попытаться просто сосредоточиться на своих собственных руках и просто ни о чём не думать.
Так странно. Он знал, что это его руки, но они казались ему чужими. Майкл попробовал пошевелить пальцем, и будто бы кто - то другой двинул им.
- Где мама? И папа, и Синтия, и Джудит?
Он закрыл глаза, но тише от этого не стало.
- Почему вы всё ещё тут? Вы сказали, что исчезнете. Сказали, что всё это прекратится.
Майкл сдался и попытался просто отгородиться от них, попытался просто сделать вид, что их нет.
- Убийца.<i>Убийца.</b>
- Неправда, - продолжал отрицать Майкл.
Он услышал, как кто - то сказал это там, снаружи дома. Снаружи дома?
Воспоминания мелькали в его голове. Столько криков. Он помнил; как папа схватил его за плечи и спросил, где он нашёл нож. Где он его нашёл? Что он сделал?
Там были огни и сирены, и куча людей. Они говорили, шептались, тыкали в него пальцами, пялились на него. Все соседи вышли посмотреть. Столько людей собралось!
Мама держала Синтию на руках; а та плакала, потому что так много людей пугало её - она ведь всего лишь маленький ребёнок. На ней был костюм тыковки, и он хотел поделиться с ней конфетой, чтобы она немного успокоилась; но стоило ему только посмотреть на неё, голоса заговорили: «Убей Синтию. Ударь её ножом. Возьми нож. Ударь её».
Это пугало его. Он всё ещё помнил тот, страх, когда в первый раз ударил Джудит ножом; так что решил пока не думать о Синтии.
Какие - то люди подошли и посадили его на заднее сидение автомобиля. Тот думал, что мама и папа тоже поедут с ним, но они не поехали. Он уже и не помнит, что тогда говорил всем тем людям. Больше не помнит. С ним в машине были люди. Он уверен в этом. Он не уверен лишь в том; чувствовал ли он что точно также, как сейчас, наблюдал ли за собой со стороны.
Всё было такое громкое, такое страшное, такое ошеломляющее. Все злились на него. То, как они смотрели на него, в той машине… Кажется, они были удивлены и по - настоящему злы; и он знал, что это из - за Джудит. Майкл слышал, как один из взрослых, стоя перед машиной, произнёс: «Я просто не могу поверить. Такой мелкий пацан убил собственную сестру? Что же за будущее нас ожидает, если дети начнут делать подобное?!»
Другой голос отвечал: «Он действительного убил её?»
Первый мужчина ответил: «Ага. Они ещё проверяют, но вроде это правда. Он признался родителям, когда они вернулись домой.»
- Боже мой…
Майкл не помнит этого. Он ударил Джудит ножом и собирался рассказать об этом родителям. Должно быть, так и было, но почему - то он не может вспомнить этого теперь. Он помнит, как показывал им на дом и кивал, когда у него что - то спрашивали.
Они говорят об этом? Нет. Нет, кажется он вспомнил.
«Майкл, где ты взял этот нож?» - отец опустился перед ним на колени и положил руки ему на плечи, он смотрит прямо ему в глаза.
- Кухня.
Теперь он вспомнил. Тогда он пытался сказать что-то ещё, сказать куда больше; но это единственное слово, которое ему удалось произнести.
Папа выглядел шокированным, он был в ужасе, его взгляд изменился. Казалось, что он смотрел на кого - то другого, кого - то очень плохого и он произнёс:
«Неужели ты… Майкл. Отвечай честно. Ты знаешь, кто сделал это с Джудит?»
«Я», - прошептал он. Потому что знал, что если ты сделал что - то плохое то должен признаться в этом. Мама всегда говорила, если ты скажешь правду, тебя не накажут. Тебя просто простят.
- Почему?
Его папа выглядел так, словно в этот момент весь его мир рухнул.
- Голоса, - ответил Майкл. - Они сказали. Сказали, что исчезнут.
Он не сказал им, что они солгали. Он не уверен, что было дальше, кроме того; что его папа издал жуткий звук, словно раненный зверь, и это напугало его.
Майкл опять смотрел на свои руки, пытаясь вернуться в своё тело так; чтобы они снова казались ему нормальными, а не такими далёкими и чужими, но ничего не получалось. «Где мама?» Слишком долго. Он просто хотел вернуться домой. Тогда он сможет извиниться перед Джудит за то, что убил её. Иногда она, конечно, была вредной; но обычно прощала его, если тот извинялся.
Он смог бы рассказать ей; что голоса сказали ему сделать это, только тогда они исчезнут, но они солгали. И, может, после этого они смогут просто сесть вместе и поесть всяких хэллоуинских сладостей; и всё снова будет нормально.
«Так долго. Где они? Заберите меня от сюда. Где мама? Сколько времени нужно чтобы вылечить кого - то, кого ударили ножом?»
Она выглядела ужасно. Он старался не смотреть - она кричала, и там была кровь. Выглядело так, будто ей было очень больно. Это… Он не хотел делать этого, но он должен был.
«Сколько ещё времени займет её лечение? Не знаю, не знаю, не знаю…».
Его мысли начали скакать.
Убийца? Неправда… Он её не убивал. Такое было только в фильмах. Там людей убивали, и им не становилось лучше; но это только в фильмах так, с Джудит всё будет хорошо. Мама просто-напросто…
Дверь открылась, и Майкл увидел, как зашёл мужчина. Он был большой, такой квадратный и он улыбнулся Майклу. От этого ему стало чуть спокойнее, хотя этот человек и был ему не знаком.
- Майкл? - спросил мужчина.
Майкл кивнул.
- Меня зовут Питер Уилкс, и я поговорю с тобой немного о том, что случилось, если ты не против. Я доктор.
- Ох, это хорошо, - подумал Майкл, пытаясь игнорировать другие голоса.
- Он плохой. Он очень плохой. Сломай свою руку и избавься от этих наручников, убей его».
«Я не хочу этого делать», - отвечал им Майкл. Ему было всё сложнее сконцентрироваться. Доктор Уилкс сказал, что – то ещё, но он прослушал.
- Майкл? - вновь повторил доктор.
Отогнав все лишние мысли, Майкл кивнул.
Доктор казался таким далёким. Будто бы он и правда отдалился с того момента, как зашёл в комнату. Майкл закрыл глаза и сделал глубокий вдох, стараясь сфокусироваться. Он пытался перекричать голоса в своей голове, пытался заглушить их; но у него не получалось.
«Ты в порядке, Майкл?» - спросил доктор Уилкс.
Майкл поднял голову и, глядя на него, покачал ей.
- Мне жаль это слышать, - сказал доктор Уилкс, садясь на стул с другой стороны стола и кладя на него папку. После он достал небольшой блокнот из нагрудного кармана. - Тут ты будешь в безопасности. Никто тут не навредит тебе и не обидит. Я просто должен задать тебе пару вопросов. Хорошо?
Неуверенно, но Майкл всё же кивнул. Кажется, он понемногу возвращался в своё тело. Он сжал и разжал кулаки, смотря прямо на них. Хорошо, наконец - то это снова его руки. Хорошо.
- Благодарю, - сказал доктор Уилкс и снова улыбнулся ему. - Ну что же, я знаю, что эта ночь выдалась довольно неприятной для тебя. Так что можешь не спешить с ответами, но, пожалуйста, отвечай честно. Ты знаешь, что происходит?
- Думаю, да, - попытался было сказать Майкл, но просто открыл рот и не смог произнести ни звука.
Что?
Он снова попытался, тщательно обдумав слова и напрягая голосовые связки, постарался произнести это вновь; но, как и в прошлый раз, ничего не вышло.
Разволновавшись, он дёрнул руками в попытке достать ими до горла и ощупать его… Может быть с ним что - то не так?
Но его запястья были прикованы. Так что, наручники просто лязгнули и не позволили ему этого сделать. Широко раскрыв глаза, он уставился на доктора Уилкса, паникуя с каждой секундой всё больше.
«Что - то не так! Что не так? Я не могу говорить! Я не могу говорить! Кто - то украл мой голос!» Как… Как он расскажет это доктору Уилксу, если он не может произнести ни слова? Ему хотелось плакать. Всё пошло наперекосяк сегодня. Казалось, что он мог отключиться в любую секунду.
«Я не могу говорить. Не понимаю. Я не понимаю».
Хотел позвать маму, но он не мог. Лишь вновь открыл рот, чтобы попытаться ещё раз. Может, в этот раз всё - таки удастся?
Это шокировало его и ужаснуло. Он медленно закрыл рот и снова посмотрел на свои руки.
Мистер Уилкс посмотрел на Майкла.
Тот выглядел удивлённо и, кажется, даже встревоженно.
- Что - то не так, Майкл?
Майкл поднял на него взгляд и снова кивнул. Он попытался показать на своё горло; но это было трудно, учитывая, что он всё ещё был прикован наручниками к столу.
Старался, как мог; но удалось лишь указать на себя.
«С тобой что-то не так?» — с непониманием в голосе спросил доктор Уилкс
Майкл отрицательно покачал головой.
- Нет? - вновь попытался доктор Уилкс. - Наручники? Мне правда жаль… Они снимут их чуть позже. Слишком много что ещё нужно понять. Они боятся, что ты можешь быть опасен, даже несмотря на твой юный возраст. Ты же понимаешь из - за чего это, Майкл? Ты помнишь, что сегодня произошло?
Майкл кивнул.
- Ты уверен? - спросил доктор Уилкс.
- Да? Вроде как, - подумал Майкл, но было сложно общаться одними движениями головы. Он попытался пожать плечами и кивнуть одновременно.
- Интересно, - задумчиво произнёс доктор Уилкс, делая заметки в блокноте. Он вновь посмотрел прямо на него. - Ты сможешь рассказать мне, что произошло, Майкл?
- Нет! - взволновано думал Майкл. - Нет, я же не могу говорить.
Он попытался указать на блокнот, в котором доктор Уилкс что - то писал. Может, он мог бы использовать его.
Доктор Уилкс попытался понять, куда тот указывал.
- Я?
- Нет, - разочарованно подумал Майкл и снова покачал головой. Он попытался показать будто что - то пишет на столе своей рукой.
- О, ты хочешь написать это? – спросил доктор Уилкс и, подумав пару секунд, всё же оторвал несколько листов из блокнота и положил их рядом с рукой Майкла вместе с ручкой. - Вперёд.
С облегчением Майкл взял ручку и написал:
«Я не могу говорить. Мой голос пропал.»
Он поднял этот листок.
- Правда? - спросил доктор Уилкс, доставая вторую ручку из кармана и снова записывая что-то в блокнот. - Когда это началось?
Майкл пожал плечами, но попытался всё же вспомнить. И тут его осенило.
Он схватил бумажку и быстро написал: «Когда вы зашли.»
Он снова поднял записку, Уилкс прищурился и внимательно посмотрел на него.
- Я, хм? — спросил он и Майкл кивнул. - Ладно. Ты знаешь, почему ты не можешь говорить?
Он не знал. Это просто неожиданно произошло, поэтому он покачал головой.
«Что ты чувствуешь, когда пытаешься говорить?» — спросил доктор. Хммм… Что же он чувствует?
Майкл действительно задумался над этим на пару секунд, а после написал:
«Я думаю, что хочу сказать; но, когда пытаюсь произнести это вслух, ничего не выходит. Будто у меня нет голоса.»
Доктор Уилкс взял у него эту записку и уставился на неё, пока Майкл пристально смотрел на него самого.
- Ладно, - всё же произнёс доктор Уилкс через пару минут, кладя записку снова на стол. - Продолжай пытаться, и если что-то измениться сообщи мне, хорошо?»
Майкл кивнул. Он чувствовал облегчение. Пока все шло довольно неплохо - может быть, скоро его уже отпустят домой.
- Хорошо, - сказал Доктор Уилкс, перечитывая свои записи в блокноте. - Сможешь написать, что случилось этой ночью?
- Могу ли я?
Майкл не был уверен. Придётся много писать, а он в этом не очень силён. Но он мог попытаться.
Медленно и старательно Майкл начал описывать события этого вечера.
«Джудит не пошла со мной собирать конфеты. Я взял нож с кухни. Я поднялся к ней в комнату и ударил её ножом. Потом я вышел из дома и стал ждать маму и папу.»
Он передал записку, вроде всё самое важное написал. Он даже написал про кухню, потому что папа спрашивал его об этом.
Доктор Уилкс взял эту бумагу и медленно прошёлся по ней глазами. Он выглядел обеспокоенно.
- Майкл, - произнёс он медленно, переводя на него взгляд. - Ты ударил Джудит ножом потому, что она не пошла с тобой за конфетами?
Он не мог понять с чего он вообще это взял, поэтому Майкл покачал головой.
«Тогда может расскажешь почему ты это сделал?» — спросил доктор Уилкс.
Майкл наклонил голову, явно задумавшись над этим, и кивнул, протягивая раскрытую руку.
Доктор Уилкс протянул ему очередной лист бумаги и Майкл начал писать:
«Голоса приказали мне сделать это. Они сказали; что исчезнут, если я убью её.»
- Голоса? - спросил доктор Уилкс, прочитав то что он написал. — Голоса в твоей голове?»
Майкл кивнул.
- И как давно они у тебя появились? - спросил доктор.
«Эмм. Я… И правда… Когда они появились? Они всегда там были? Нет… Хотя, возможно. Я не…»
Майкл пожал плечами.
- Ты не знаешь? – спросил доктор Уилкс.
Майкл снова пожал плечами.
- Давно, - произнёс доктор.
Майкл кивнул.
- Всегда? - снова спросил он.
Он опять просто пожал плечами. Возможно.
Казалось, что они и правда всегда там были. Он постоянно слышал, как они что - то нашептывали, приказывали ему. «Возьми тот, кофе, что мама оставила на плите, и вылей его на Синтию». Он не понимал, почему». Это было совсем не то, что он хотел сделать.
Майкл перевёл взгляд на пол, ему было стыдно.
- Ладно, - медленно проговорил доктор Уилкс. - Майкл, лучше расскажи мне, какие это голоса. Как они звучат?
И как ему описать их? Это просто голоса. Их много, иногда они были очень громкими, злыми и жестокими. Но они не были похожи на голос кого - то знакомого ему. Просто голоса.
Подумал пару секунд и написал:
«Громкие. Страшные.»
Он вновь поднял записку.
- Ладно, - снова произнёс доктор Уилкс. – Значит, они сказали тебе убить сестру, и тогда они уйдут, поэтому ты так и сделал?
Майкл кивнул и снова посмотрел на свои руки.
- Майкл, ты понимаешь, что ты сделал и что это значит? - спросил доктор.
Майкл посмотрел на него и, подумав пару секунд, покачал головой.
Кажется, комната снова начала отдаляться. Он попытался соединить свои пальцы, но все движения казались такими неестественными, словно он был не человеком, а каким - то роботом.
«Ты убил только одну, - говорили голоса в голове. - Ты убил только одну. Ты должен убить обеих или мы не уйдём».
- Твоя сестра, Джудит, мертва, - медленно проговорил доктор, при этом внимательно наблюдая за его реакцией. – Потому, что ты ударил её ножом. Ты это понимаешь, Майкл? Он всё прекрасно слышал, но не понимал значения этих слов.
Мертва? Нет. Он убил её. Но с ней всё будет хорошо. В его сознании вспыхнула картина: Джудит лежит мёртвая и обнажённая на полу, а он разворачивается и выбегает из комнаты.
- Нет.
- Ты убил её, - произнёс доктор. Его интонация была мягкой, но он всё ещё внимательно изучал лицо Майкла. - Из - за этих голосов. Я понимаю это, но теперь она мертва. Теперь взрослым придётся разбираться со всем этим, столько всего ещё надо понять.
- Разбираться с этим?
Майкл посмотрел на доктора и схватил ближайший лист бумаги. Он уже был исписан, но всё же, найдя на нём место, аккуратно написал:
«Где мама?»
Доктор Уилкс взял записку и прочитал её, а затем снова посмотрел на него.
- Она не тут. Им нужно было забрать твою сестру в морг, чтобы подготовить всё к похоронам и ответить на пару вопросов полиции.
- Когда? - написал Майкл на столе потому; что ему отчаянно нужно было знать ответ на этот вопрос, а все листы уже были исписаны.
Несмотря на то, что надпись была перевёрнута, доктор Уилкс без труда прочитал её.
- Я не знаю, - тихо произнёс он. - Майкл, ты же понимаешь, что убил Джудит, не так ли?
Майкл кивнул.
- Да. Но с ней всё будет в порядке. Мама сможет всё исправить.
- Ладно, - медленно произнёс доктор Уилкс. - Это называется «убийство». И когда человек совершает убийство, сколько бы лет ему ни было, это считается преступлением. И это очень плохо. Поэтому ты не сможешь увидеться с мамой ещё некоторое время. Скорее всего, они переведут тебя в Смитс – Гроув; пока взрослые решают, что делать дальше. Это действительно сложно, учитывая твой юный возраст. Пока всё понятно?
Майкл покачал головой.
- Ладно, - терпеливо произнёс доктор Уилкс, вырывая очередной листик из блокнота. - Какая именно часть тебе не понятна?
«Очень плохо?» - написал Майкл. Конечно плохо - он знал это. Но настолько ли плохо, что он ещё долго не сможет увидеться с мамой и его куда - то увезут? Неужели всё настолько плохо? Почему они не могут просто «починить» Джудит и забрать его домой?
- Да, - произнёс доктор Уилкс. - Джудит… Твоя старшая сестра, она умерла. Майкл, я знаю, что ты не хотел; но её больше нет. Она не вернётся. Люди не возвращаются, если их убили; поэтому это одно из худших преступлений, которые может совершить человек. Тем самым ты забираешь всё время; что другой человек мог бы прожить, всю их жизнь. Как наши - например, твою и мою. Обычно, когда такое происходит, человека наказывают за это. Но ты слишком юн, так что не стоит бояться. Я собираюсь обсудить с ними всё, эти голоса, тебя, и я уверен - всё будет хорошо. Просто это действительно сложная ситуация, поэтому поиск решения займёт у взрослых некоторое время.
«Мертва? Мертва. Нет. У меня проблемы. У меня большие проблемы. Я должен - мама всегда говорила: «Расскажи правду, и проблемы больше не будет».
Казалось, что стол отдалился ещё на милю. Майкл протянул руку и, взяв лист бумаги, написал:
«Я хотел.»
А потом протянул его доктору.
Мужчина уставился на эту короткую надпись, затем перевёл взгляд на Майкла.
- Ты? Ты хотел убить свою сестру?
Тот быстро затряс головой из стороны в сторону, а потом замер на секунду, раздумывая как бы ему это объяснить. Нет…
Конечно нет; но он хотел, чтобы голоса исчезли. Он снова потянулся за листом бумаги, доктор Уилкс сразу же вернул его, и Майкл принялся снова что - то писать:
«Голоса хотели.»
Доктор внимательно прочитал что он написал и тяжело вздохнул.
- Майкл, ты не должен их слушать, - аккуратно произнёс доктор Уилкс, кладя бумагу обратно на стол и придвигаясь чуть ближе к нему. - Сейчас ты тоже слышишь их?
Майкл кивнул.
Он слышал. Они кричали.
«Заткнитесь, заткнитесь, хватит!» - думал Майкл, совсем забыв, что доктор Уилкс его о чём - то спросил.
«Убей их обеих. Убей их обеих. Убей их обеих. Убей их обеих», - всё быстрее и быстрее.
Он резко зажмурился; но стало только хуже, поэтому снова открыл глаза.
Ему хотелось плакать. Где мама?
- Что они говорят? – спросил доктор Уилкс, всё внимательней вглядываясь в его лицо.
Дрожащей рукой Майкл взял ручку и написал:
«Ещё.»
- Ещё? – спросил доктор Уилкс, прочтя перевёрнутую надпись и снова смотря прямо на него. - Ты имеешь в виду, убей ещё?
«Где мама? Где папа? Где Синтия? Я должен…»
- Убей ещё? Это то, что они говорят? - пытался добиться ответа доктор.
«Я должен… Я должен сделать так, чтобы они замолчали! Замолчите, замолчите, замолчите, замолчите, замолчите, замолчите!» - Убей их обеих. Убей их обеих. УбейИхОбеихубейихобеихубейихобеихубейихобеихубейихобеихУБЕЙИХОБЕИХ.
Майкл попытался изо всех сил зажать уши руками, хотя он и знал, что это не поможет. Ему так хотелось, чтобы голоса наконец - то замолчали; но, стоило ему только дёрнуть руками, как звякнули наручники - в них у него не выйдет даже поднять руки.
Его начало трясти. Образ Джудит никак не выходил из головы. То, какой он её видел в последний раз. Он снова вспомнил тот жуткий звук, который издал его папа.
Мама с Синтией на руках. Она стояла рядом с машиной, в которой его увезли, и плакала. Нож. Всё это сделало голоса только громче.
Голоса кричали, непрерывно - почему они не могут просто исчезнуть? Они же обещали! Они обещали, что уйдут! Но они солгали. Они всё ещё были тут, перекрикивали друг друга.
- Я не могу. Слишком громко. Слишком громко.
- ОБЕИХ. ОБЕИХ. УБЕЙ ИХ. ПОРЕЖЬ ИХ. ВОЗЬМИ НОЖ. ВОЗЬМИ РУЧКУ И СЛОМАЙ СВОИ РУКИ, ВЫБЕРИСЬ ОТ СЮДА – ОКНО - ВОЗЬМИ ОСКОЛОК - УБЕЙ ИХ ОБЕИХ – НАЙДИ - ВОЗЬМИ ОСКОЛОК – УБИЙЦА - …
Они были такими громкими - слишком громкими, все голоса смешались в его голове.
- Просто уйдите. Просто уйдите!
- Майкл? Ты слышишь меня? - спросил доктор Уилкс. - Голоса хотят, чтобы ты кого - то убил?
Джудит. Мама, мама? Мама.
«УБЕЙ ЕГО. ВОЗЬМИ РУЧКУ - ВОЗЬМИ РУЧКУ – ВЫБЕРИСЬ - …»
Он не мог больше выдерживать это. Пытался кричать, но не мог издать ни звука.
Тогда он попытался закричать у себя в голове, попытался заглушить все остальные голоса, но они не замолкали ни на секунду и всё повторяли и повторяли, становясь всё громче: - НИКОГДА НЕ УЙДЁМ. НИКОГДА НЕ УЙДЁМ. УБИЙЦА. УБЕЙ ЕЁ.
- Я просто хочу домой, я…
- НИКОГДА НЕ УЙДЁМ. УБЕЙ. УБЕЙ. ТУТ СТАНЕТ ТИШЕ, ТОЛЬКО КОГДА ТЫ УБЬЕШЬ ЕЁ. ТЫ МОЖЕШЬ. ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК.
- Я просто хочу увидеть маму, я хочу…
Ещё один раз! Лишь раз. Ещё один раз. Ещё один раз. Ещё один раз. Ещё один раз. Ещё один раз.
Нет!
- Ещё один раз, ещё один раз, ещё один раз, ещёодинразещёодинразещёодинразещёодинразещёодинраз!...
- Майкл?
Дрожащей рукой Майкл поднёс ручку к столу и написал:
«Могу я увидеть Синтию?»
Примечания: